И вторым пассом зажег факелы на стенах длинного туннеля. Потораплиая Кортагара, ректор напевал песенку, исполнявшуюся обычно пареньками в деревнях:
Ели папа с мамой суп,
Да в придачу с хлебом,
Папу отдали под суд,
Мама идёт следом
(песенка посвящена шутке про голодных жителей, которые приняли решение умереть, но сытыми)
Янали никак не могла собраться с мыслями, пока Дитресса ходила взад и вперед по комнате.
– Да сядь ты уже, мешаешь думать.
А подумать было о чем: все комнаты по их коридору были заполнены первыми магами земель и их феодалами; кому-то, как Янали, повезло родиться магом и иметь преимущество перед этими дурачками, чьи судьбы уже предрешены. Маги никогда не пойдут против Великого Двора, какого бы дурака или тирана те не поставили бы на место Магистра. А поставили тирана и, надеялась Янали, дурака, которому хватит льстивых речей и дорогих подарков на годовщину назначения.
А если прислали умного, то дурочкам несдобровать, если Наместник решит поставить себя выше законного права от рождения каждого из этих людей и присвоить их земли и народ.
– Матушка, да неужели всё так плохо, что вы как туча тут сидите? – Дитресса не могла справиться с ощущением неизбежного, но не могла и объяснить себе, чего опасается. Молодых магов – бывает – обуревают чувства из-за излишка природных способностей. Потому и опасно подпускать их к колдовству до того, как будет обретен баланс и равновесие.
– Да куда уж хуже, когда тебя встречают не по чести, лишают сопровождения, охраны, нарядов в конце-то концов, – Янали заломила себе руку от бессилия, но тут же исправилась и села ровно и расправив плечи, – Я в рабы не нанималась, – уверенно сказала она, – Когда-то предок моего рода, как и предки других феодалов и вассалов приняли приглашение стать частью большой и могущественной семьи Великого магического Двора, и на то были причины, – матушка встала и вальяжно пошла к столу с приготовленным – хоть что-то – теплым вином, – были причины принять предложение, когда мы были под осадой магических существ всех видов и мастей.
– И обращенных, – взвизгнула Дитресса, доведенная одним только упоминанием матушки о событиях давно минувших лет до предела.
– И обращенных, – Янали отпила терпкого вина и даже сочла его приятным, – Но с ними мне, конечно, встретиться не хотелось бы.
– А вы и с обращенными встречались? – Дитресса остановилась и затаила дыхание.
– А ведь встречалась, – призналась себе Янали, – и если бы не мой муж, – ну тогда он был просто молодой и горячий воин из хорошей семьи, – если бы мой муж не остановил это животное, лишенное всего человеческого.
– Не могу сказать, что это была встреча. Намеренная, – уточнила матушка, – но в том лесу, куда по-молодости нам всем запрещают ходить, я увидела это существо: оно стояло, будто пронзенное копьем, обездвиженное, выворачиваемое само себя, так он корчился от боли или, может, от бушующей в нём страсти к охоте. Брр, – матушка махнула бокал и облизнулась, – они же помешаны на охоте, на охоте на людей, Дитресса, и только смерть на их пути способна остудить эту страсть. Но нам не об этом нужно думать, дорогая, – матушка ухватила ученицу за обе руки и притянула к себе, – я сейчас постараюсь отыскать Насвиду! Вот уж кто точно знает, чего нам ждать и как действовать. Нрав у неё непростой, но и я не за ней стою в ряду.
И потом добавила:
– А ты пиши-ка записку нашим сопровождающим – запросим наряды и немного поменяем расположение пешек на столе.
Сварты, а их тут называли именно так – присягнувшие новому Наместнику низкоранговые маги, – выстроились в ряд к приходу Кортагара и ректора в помещении для инициации.
– Ты примешь обет, мастер Корт, – веселился ректор, размахивая руками, – в этом прекрасном зале. И по своей воле перейдешь в ряд служителей и учеников, – подчеркнул ректор, – Великого магического Двора, чей посланник – Великий Наместник, Андреа Де Ванус – найдет тебе после обучения достойное дело для мага твоего уровня. Итак, вставай посередине, повернись ко мне и повторяй: Я
– Я
– По собственной воле принимаю инициацию
– Принимаю инициацию
– Чтобы служить Великому магическому Двору и его вассалам
– И его вассалам, – у Кортагара закружилась голова, а перед глазами вспыхнули колючие огоньки, закрутившиеся в хоровод вокруг него.
– И нести обременение ради стойкости, пользы и верности Великому Двору. И принимаю в дар
– И принимаю в дар
– Доспехи слуги двора
– Слуги двора
– И принимаю путы верности
– Путы верности, – огненный хоровод выплавлял из воздуха тонкую золотую нить, что как мелкая ядовитая змейка, закрутилась вокруг Кортагара, ища себе лучшее место для укуса. Почти ученик растерялся и хотел остановить инициацию, попробовать уточнить, почему его поглощает чувство тревоги, а не накрывает водопад удовольствия и радости, как рассказывали ему про инициацию при принятии в ученики Академии волшебства старого мира, но язык уже не слушался Кортагара и двигался только для повторения слов, выбрасываемых ректором с неприятным осязаемым превосходством и насмешкой. И стоило ректору закончить, как нитка больно впилась в шею и свернулась на ней неразрывной тонкой цепочкой.
Ректор обошел вокруг Кортагара и довольно причмокнул языком:
– Великолепно, великолепно. А ну, отправь этого летать, – ректор махнул рукой в сторону ряда Свартов и Кортагар немедленно подчинился и, спеленав бедного охранника, швырнул его в воздух. Человек на мгновение завис над головами соратников, а потом полетел вниз. А когда Кортагар попытался замедлить его падение, то обнаружил, что прежние механизмы взаимодействия с силой для него больше не работают. На теле проявилась сетка, что как широкая рубаха покрывала его торс. И через сети не проходило ничего. Руки Кортагара висели как плети, но одновременно были магически связаны намертво. Первый раз в жизни, Кортагар испытал ужас, что скрутил его сильнее любого могущественного волшебства.
Янали уверенно шла по коридору и заглядывала в приоткрытые – а иногда совсем открытые – двери. Люди были так расстроены и разочарованы приёмом, что забыли об элементарной осторожности и приличиях. Только и слышно было: да они могли, да кто я такой, чтобы со мной себя так вели? И служанки то и дело забегали или выбегали к господам с напитками и блюдами или поручениями и слезами.
Но в некоторые номера двери были плотно закрыты, что не помешало Янали выяснить причину такого поведения – люди и маги были напуганы событиями на дороге к главным воротам города. Они не знали, как поступить, о чем думать, кому и что сообщать. И не будет ли за этого кто-то из них наказан? Все ждали приёма и представления Наместника, который, конечно, объяснит эту пусть и ужасную, но случайность. Обязательно всех развеселит и побалует послаблениями за инцидент, которому они стали невольными свидетелями. Да,так и будет, – сказал кто-то и будто бы похлопал себя по выдающемуся животу.
– Мда, – заулыбалась матушка, – дурачков тут поболее будет, чем умных. Хорошо, что мне с этим повезло.
Янали, расслабленная теплым напитком, так развеселилась от своих мыслей, что не заметила воина, перегородившего ей путь. Статный, высокий, обтянутый кожаными ремнями поверх кожаных коричневых доспехов, он проявился как будто из тени стен.
– Ага, – Янали тут же вцепилась в него взглядом и, заглянув в комнату, охраняемую от неё, небрежно отстранила охранника, чтобы поприветствовать свою давнюю подругу – владелицу Северного королевства – Насвиду.
– Да-да, – Насвида увидела матушку и встала ей на встречу с резного глубокого деревянного кресла, застеляного шкурами зверей, – Пропусти мою очаровательную подругу – Янали, царицу Пограничных земель.
Дамы обменялись любезностями и Насвида – решительная в каждом движении, черноволосая девушка – пригласила Янали присесть в соседнее с ней кресло.
– Пришла веревки вить из меня, дорогая, – Насвида не умела скрывать, что хотела сказать, и использовала близкие её тяжелому детству слова, – Хороша же я буду, если уступлю тебе хоть в одном сегодняшнем споре.
– Разве ты не знаешь, что произошло, – взяла Янали быка за рога, – Разве не считаешь, что способы только что приступившего к обязанностям Наместника разрушительны для нас? Одни низкоранговые, что кишат по всему городу, чего стоят. И зачем, против кого, Насвида, все эти предосторожности?
– Ну послушай, – Насвида перевела дыхание, увидев нетерпение Янали к долгому, но логическому рассуждению, и выдохнула, – Послушай, мать своего народа, ты отвечаешь не только за себя. Ты несешь груз ответственности за всех – за мужей, за жен, за детей.
– Я – да, а – он? Какую ответственность он хочет взвалить на свои плечи, если первое знакомство начинается с кражи имущества и чести, Насвида?
– Послушай, он – тоже несет ответственность.
– Ты говорила с ним?
– Дай договорю, Янали, умерь свой пыл.
– Я говорила, но не с ним. Он никого не принимает. Вот уже пятый день я тут, заложница, но – она кивнула на воина у двери её покоев, – всё же выторговала сопровождение. Но, – Насвида опередила вопрос матушки, – только на четвертый день, когда он поверил, что никаких действий против я совершать не собираюсь.
– Так и оставишь эту ситуацию без вопроса? Что же, теперь каждого, кто ослушается, будут казнить без суда? – Насвида хотела ответить, но матушка не удержалась, – При нём, при нашем Магистре такого не было и не могло быть!
– Я понимаю твою обеспокоенность, но жизнь продолжается. И мы должны оставить свои тщетные мечты о его возвращении.
– Да что ты говоришь, Насвида? – Янали встала, если не вскочила, с кресла, – Я тебя не узнаю! Помнишь ли ты закон, что был нам подарен и нёс справедливость? Помнишь ли ты право, что мы свободно использовали? Помнишь ли клятвы, которые, – хотела закончить Янали и пристыдить подругу, прошедшую с ней когда-то долгий и опасный путь, но в комнату вошла она.
Ритса – резкая, золотоволосая, с туго стянутыми волосами в хвост, царица Пустынным земель – и враг, допустивший мысль о войне со своими ближайшими соседями.
– Ну вот не ожидала, что среди цариц и королев так много дур, – выплюнула Янали и поравнялась с Ритсой, – Если от этой ты взяла свою немощь и осторожность, Насвида, то я тебе не завидую. Быть подругой проигравшей царицы – дело зазорное.
Янали сгорала от гнева и готова была выбить глупость из обоих, но обида подступала к горлу сильными толчками, а она хотела ещё раз посмотреть в глаза той, что любила и уважала как равную, как сестру, а порой – и как старшего товарища. И, собрав эмоции в кулак, Янали медленно повернулась к королеве и спросила:
– Ты даешь себе отчет, что сейчас произойдет, – И не ожидая здравого ответа, Янали уже открывала рот, чтобы сказать решительное слово, как увидела, что Насвида одними губами прошептала “беги отсюда, беги”.
– Даю себе отчет, – устало произнесла королева Северного королевства, – и говорю тебе прямо: тебе нечего больше делать здесь, в моих покоях. Возвращайся, когда сможешь говорить спокойно и по делу.
Янали покрылась испариной и красной краской от стыда и понимания, какую глупость она допустила. Но сказанного уже не воротишь.
“Держись, я вернусь.”
И, отвернувшись, вышла из комнаты.
Четверть часа, как ректор Академии волшебства столичного города Соджи мастер Форрадар ожидал аудиенцию у Наместника.
Кортагар стоял позади и без охраны, ведь он ровным счетом ничего не мог поделать. Вся его воля подчинилась ректору, как только тот закончил неизвестный ему обряд. Мог бы и убежать, – убеждал себя Кортагар, но тело продолжало стоять на месте против его воли.
– Когда Наместник соблаговолит меня принять? – Форрадар обхаживал стражница около покоев Наместника, но тот даже не моргал, – Завороженный, – посмеялся ректор и посмотрел на Кортагара, – Прям как мой.
– Форрадар, – донеслось из приоткрывшейся двери и ректор, приказав Корнагару “стой”, пропал в проеме.
В большой просторной зале у самого кресла для Наместника стояла невысокая полная женщина средних лет. С вечной пустой улыбкой на лице и блестящими яблоками глаз, она больше походила на утрированную куклу, чем на человека. Но вместе с тем с ней нельзя было не считаться, если, конечно, вы не дурак или не разбираетесь в магии. От женщины исходила эманация такой запредельной силы, будто сама она была воплощение натянутой до предела стрелы.
– Госпожа Артифисилла, моё почтение, какой подарок, – изливался ректор, чувствуя как по спине сбегает очередная капля пота.
– Кто позволил тебе говорить, Форрадар? – Неприятная, цедящая сквозь зубы, фигура повернулась к трону и поклонилась, – Да продлят небеса его годы, именем Великого Наместника открываю нашу встречу. – Форрадар хрипло непроизвольно свистнул, выпуская воздух из сжимающихся легких, когда его скрутило силой в глубокий поклон.
– Да продлят небеса его годы, – автоматически повторил ректор и затараторил, – Госпожа, я нашёл ученика, великой, – Артифисилла подняла бровь, – Ну правда, богатой силы ученика. Он нам сослужит хорошую службу, – легкие сжались ещё сильнее, и ректор тут же исправился, – сослужит Наместнику хорошую службу!
Вернувшись в комнату для ожидания аудиенции, Форрадар не мог восстановить дыхание. Казалось, её невидимая ручища всё ещё лежит на нём, в любой момент готовая выжать из него весь воздух. Не желая повторения, ректор решил ничего не говорить и не думать, пока не доберется до своего убежища – самой дальней комнаты в здании Академии. Туда, туда, – кричало его естество, – Подальше от них от всех, туда. Но не успев ретироваться, ректор снова услышал своё имя и вошёл в комнату.
– Мастер Форрадар, – Сугабба стояла по правую руку от трона Наместника и нервно теребила пальцы – они сбивались в стаю и мешали друг другу улечься в правильном порядке и заснуть, – Наместник получил ваше послание и благодарен за проделанную работу, – Форрадар стал разбрызгивать слова благодарности, но Сугабба только и ответила, будто была полностью поглощена какой-то давно терзающей её мыслью, – Да-да, конечно, да-да. Но, – остановила она ректора, – вы будете с учеником находиться тут до начала церемонии возложения, а потом проследуете в общий парадный зал. Да-да, мастер Форрадар, да-да, в благодарность.
Янали ворвалась в комнату, как грозовая туча. Сбросила с кресла разложенные Диатриссой платья и уселась, ухватившись за подлокотники. Если бы могла, она бы вырвала эти розочки и завитки и обивку бы сорвала и растерзала.
– Но толку от этого не будет, – выдохнула она и посмотрела на Дитрессу, ожидающую возможности заговорить, – Ну что там, рассказывай. Да подробно!
Дитрисса сбивчиво, торопливо, провела матушку по всем событиям на пути из дворца и до передачи послания:
– Как вы, матушка, и сказали: написала записку, длинную, все платья перечислила и даже пару-тройку придумала для объема. Долго уговаривала низкорангового на посту, чтобы отпустил, но он – как вы и ожидали – вызвался проводить и послушать, что буду заказывать. С той стороны стража долго ходили, пока нашли офицера в таверне. Болван, нашел время отдыхать. Ну так стала перечислять, и первый раз ниточка сорвалась – был офицер наш в своих мыслях, а я всё никак не могла пробиться сквозь его мысли. Но получилось! Он чуть не испортил всё, когда как молодой козленок вытаращил глаза на мою внутреннюю речь. Но всё сказала, всё, что было запланировано – передала. Унг Килле, конечно, ещё молод для таких дел, но кивал сильно про каждое “платье”. И в конце, когда я сказала, что красное платье обязательно принести, он, негодуя, согласился.
– Вот и славно. А что магия? Как работает?
– Плохо, плетение над городом такой силы, что нет смысла и пробовать. Если только к воротам подойти и там попробовать. Но я не сумела дотянуться, потому что низкоранговый начал глазами вращать и бровями играть, мол, что, детка, задумала, не положено без необходимости и разрешения сетями разбрасываться. Но он и четверти не увидел из того, что я проделала. Пришлось признаться, что хотела его внимание привлечь и приукрасила себя в его глазах. Не знаю, чем обернется.
– А я тебе говорила, что надо следить за гладкостью плетения, Дитресса. Ах, девочка, как много ты должна была знать к сегодняшнему дню, а я не научила.
Дитресса упала на колени перед Янали и положила голову на колени матушки, поглаживая её:
– Всё исправится, матушка, всё сумеем. Разве не проходили мы путями невиданными да страшными? Разве не умеем делать такое, о чем другим и думать не приходилось? – Слушала Янали свою ученицу, но не могла разобрать ни слова. Голова её готова была взорваться от мыслей плохих и очень плохих. Что-то происходило в замке, в городе, в Россыпи Королевств, а она и знать не знала. И надо было взять себя в руки и вернуть ту самую Янали, которая и на коне любого обскачет, и хлеб своими руками испечет, и ребенка успокоит, и мужа вдохновит. А ей целый народ ещё успокаивать и поднимать, – Мы за вами, матушка, куда угодно пойдем.
– Знаю, – начала подниматься Янали и отряхивать юбки, – Довольно, Дитресса, прошло. Давай готовиться к приёму, которому быть. А дальше будем действовать по плану.
Дитресса подскочила и стала перебирать наряды, принесенные Унго. Матушка остановилась на простом сером платье, с завязками под грудь. Хотелось матушке сегодня свободы, хотя бы в движении.
Когда напротив каждой двери в коридоре выстроились глашатаи, готовые вызвать персоны согласно рангу, Янали уже стояла и рассматривала узоры на стене, как ни в чем не бывало. Очередь дошла до неё и она только тихо указала Дитрессе: “Иди слева, не отставай, ученица. И держи голову выше, это твой первый приём.”
Всех вывели на площадку второго этажа и затем отвели в малую залу для ожидания. Долго держали, пока каждого представили двору: персона проходила к специально обозначенному месту за столом, без права выбрать другое или пересесть. Наконец, сели. Но Наместника не было.
В дальнем углу залы была выставлена шторка, скрывающая дверь, откуда выйдет Наместник. Зал остался таким же прекрасным, как и прежде: высокие литые потолки заливало светом от огромных хрустальных люстр, горевших магическим огнем. Только свет этот больше не был теплым и радостным, а заставлял лица присутствующих отбрасывать некрасивые тени. Янали узнала в одной из статуй, расставленных по контуру помещения, своего предка и позволила себе улыбнуться. Но тут же наткнулась на Ритсу, что посадили возле Насвиды, и настроение как ветром сдуло. Матушка попробовала постучаться в мысли королеве Северных земель – да Насвида закрылась на все замки. И этому, подумала Янали, есть причины. И решила не рисковать пока. Возможно, уже на церемонии раскроется и поделиться ситуацией.
Служки стояли в дверях залы с готовыми блюдами, но ужин не подавали. По столу пошел шепоток, почему заставляют ждать? Где Наместник? Почему никто нас не встречал?
Дверь за ширмой открылась и зал умолк.
Янали сковало сразу, она не успела и подумать, что происходит. Всё тело оцепенело и только глаза, как и у всех напротив за столом, двигались беспорядочно и гневно в попытке обнаружить обидчика.
– Именем Наместника Великого магического Двора открываю нашу встречу, – прошипел кто-то далеко справа, где должно располагаться место Наместника. Обращаться ко мне вы будете как к Артифисилле, слуге Наместника и его управительнице магических кадров, – а вот оно как, не удержалась Янали в мыслях, но тут же запретила себе говорить даже мысленно, – Всех вас ждёт ответ перед Наместником и мной о составе ваших магических войск. Мне предстоит воспитать в вас и ваших учениках истинную преданность общему делу и Наместнику, – да что ты будешь делать, прорвало Янали, записали-таки в слуги Наместнику против воли, ну это мы еще посмотрим, – Особо непонятливым, – Янали поняла, что её шея начинает вытягиваться и она не может это остановить, а голос управительницы магических кадров звучит у самого уха, – я преподам отдельный урок, чтобы всё уложилось в голове и в подотчетных землях, – шею и тело отпустило и Янали смогла осмотреться и понять, что не одну её застало грубое волшебство Артифисиллы. Но как она это провернула, Янали почувствовать не смогла. Будто и не было магии, но её только что держало что-то, и шею выворачивало и тянуло, но плетений не было, – А теперь передаю слово Суггабе – подруге и верной ученице Наместника.
Суггаба материализовалась по правую руку от стула, где до сих пор не было Наместника, и, не поднимая глаз, сообщила о делах Наместника, не позволивших ему сейчас присутствовать среди таких достойных персон, что его сильно расстраивает и обязывает принести извинения за неудобства. Но Наместник обязательно появится на приёме и даст ответы на все вопросы, которые, уверяла Суггаба, у вас есть или появятся.
После извинений обе повернулись и вышли из залы. Суггаба шла впереди, оглядываясь на Артифисиллу и кивая каким-то своим мыслям.
– Ничего не ешь, – скользнуло по самой поверхности мысли Янали и она тут же исподтишка взглянула на Насвиду. Та кивнул в знак понимания, что хочет понять матушка, и снова больше не открывалась мысленному разговору.
Было несколько подач, но матушка пропускала всё, и Дитрессе отправила послание, чтобы та не притрагивалась даже к напиткам.
Окружавшие Янали ели неохотно, как будто тоже понимали, что такой вечер не может закончится хорошо для тех, кто недостаточно осмотрителен.
Свет в люстрах начал тускнеть и персоны выдохнули, что положенное высидели и пора двигаться в большой зал приёмов на основную часть мероприятия.
Двери в соседний зал распахнулись и уже без порядка и очередности, гости перешли под своды некогда любимого всеми зала, где их встречал прежний владелец – Магистр Магических искусств.
Две подруги – Артифисилла и Суггаба – уже заняли свои места слева и справа от трона, на котором никогда не сидел прежний Магистр. Дожидались, пока персоны разойдуться по залу и стихнем шум.
Как только места были заняты, Артифисилла сделала два шага вперед и огласила появление Наместника.
Невысокий, плотный мужчина, которого, наверно, можно было назвать полноватым и неуклюжим, вышел из-за похожей шторки и уселся на трон.
Зал ахнул, но тем и ограничилось.
Наместник сразу показал, кем себя считает и как будет требовать к себе относиться.
Коротко подстриженные волосы Наместника переливались от темно-фиолетового у корней до светло-розового к концам. Широкий – слишком широкий – светло-коричневый камзол висел на нем, как на уличном пареньке, что получил вещи от старшего брата на вырост. И только панталоны соответствовали случаю – и плотно облегали неприятно толстоватые ноги Наместника.
– И вот мы – собрались, – начал Наместник, смутив своих подопечных, которым, казалось должно было сказать что-то ещё до основной речи Наместника, но новый господин рассудил иначе. Забросив ногу на ногу, Наместник рассказывал, какой замечательный случай свел нас – Россыпь королевств и его – для наведения порядка и получения других результатов, – Мы с вами начнем с инвентаризации кадров и магических сил. Будут наложены ограничения, – зал проснулся, и Наместнику пришлось добавить, – для тех, кто использует волшебство не по назначению и во зло, – чтобы это могло значить, злилась Янали, сильно сжимая кулаки, – Произведен перезачет способностей и пользы. Да много чего будет сделано, но с каждым из вас мы обсудим это индивидуально. Именно поэтому я прошу направить в ваши земли послание, что вы задержитесь в гостях у Наместника в течение нескольких недель. Или месяцев, – улыбнулся Наместник.
А дальше Янали уже не слушала. Всё, чего она опасалась, происходило прямо сейчас: она, как и все в этом зале, заложники Наместника и его двух подопечных, что обладают силами, за пределами понимания каждого из присутствующих. На лицах людей и магов было написано смятение, злость, у кого-то – страх, но никто так и не решился задать ни одного вопроса Наместнику. Да и как это было сделать, если Артифисилла как будто угадывала, откуда придет вопрос, и тут же переходила в эту группу людей взгляд. А что было дальше с ними – все понимали по её выступлению перед ужином.
– Бежать, – кричало всё внутри Янали, – а дальше разбираться. Конечно, будут и те, кто согласится. Или уже согласился! – Янали искала глазами Ритсу, но наткнулась на мастера Корта! – Вот это интересно, – беседовала Янали сама с собой, а потом решилась побеседовать и с Кортагаром.
Кортагар стоял как бедный родственник – у самой стены, оттесняемый каким-то сильно вспотевшим мужчиной, у которого на лацкане камзола был вышит знак Академии волшебства, но Янали не могла вспомнить, видела ли она его когда-нибудь в Академи, – Мастер Корт, – Кортагар встрепенулся и стал болтать головой в поисках человека со знакомым голосом, – Да не крути ты головой, бестолковый! Это я – матушка Янали.
– Матушка? – Обреченно повторил Кортагар. – Как я рад встретить тут знакомого человека. Вот и встретились мы с вами.
– Да уж, лучше бы не встречались, мастер Корт. Я про это место, мастер Корт. Как тебя сюда занесло, почему ты так странно выглядишь? Будто тебя палками били. Неужели всё так изменилось в Академии волшебства за это время?
– Ох, матушка, я попал в беду, – Кортагар кивнул на мужчину, что топтался на его обуви, – этот сделал со мной что-то, и я не могу колдовать. Ничего не могу, матушка, – последние слова почти стерлись, пока дошли до Янали и она, не таясь, внимательно посмотрела на Кортагара.
– Да, вижу, ты в каком-то замысловатом плетении. А этот, как будто, тебя держит.
– Держит, матушка, не отпускает. И шагу ступить не могу.
– Вот балбес ты, мастер Корт, доверился незнакомому человеку, не разобравшись в ситуации. Да, тебе учиться столько же, сколько моей ученице и ещё лет десять.
– И начинать спор, матушка, не буду. Так что же делать? Услышанное тут не оставляет надежды, что же делать?
– А как тебя держит этот…
– Форрадар, матушка, его имя. Это ректор Академии волшебства.
– Да тьфу на него и на его имя. Как тебя держит этот Форрадар? Ты же видишь плетения, а не только чувствуешь, как я? Всегда есть начало и конец плетения. Смотри, у него будет узелок, которым ты связан с ним.
– Посмотреть могу, да сделать ничего не могу. Не зачерпнуть мне, матушка.
– А ну-ка, – мысленно прикрикнула Янали, – ты мне это брось, сейчас разберемся. Вот, помню, говорил ты мне, что монахи Спящего монастыря чему-то тебя научили?
– Научили, матушка, – повесел голос Кортагара, – а вы не так уж и плохо разбираетесь в монахах.
– Еще бы, – фыркнула Янали, – а потом расскажешь, как прошло у тебя. И уже помогу, чем смогу тебе.
Кортагар, подперев стену, закрыл глаза. Надо было сосредоточиться и вернуться туда, где он оставил вход в пещеру. А вход в пещеру всегда был там, где ты его оставил. Откуда бы ты не начинал этот путь, он всегда начинался с того самого входа.
Кортагар открыл глаза и увидел знакомые валуны, что лежали тут сотни лет и охраняли вход в пещеру для астральной медитации.
Волосы качнулись, отзываясь на память о тихом горном ветерке после жаркого летнего дня. В горах легко дышалось, и Кортагар на минуту остановился, чтобы набраться сил и покоя, а затем вошел под своды.
Справа всё так же стекала вода, когда-то приведенная сюда горным ручейком. Стены пещеры бугрились, ломались, внезапно выступали на пути Кортагара, но он не замедлял шаг, ведь знал эту пещеру вдоль и поперек – сотни часов, проведенные тут, породнили их.
Перед Кортагаром открылся выступ в скале, около которого временем и упорством, вода выточила углубление, и собиралась в миниатюрное озеро.
Усевшись на скрещенные ноги, Кортагар потянулся к глубине и тут же получил от неё ответ: за выступом проявился вход, увлекая серебряным светом в себя.
Спустившись по каменной лестнице, в какой-то момент превратившейся в ряд ровных и отполированных ступеней, Кортагар вступил в дымный светящийся круг и поднял голову, над которой, стоя в сухом тумане, люди и маги слушали нескончаемые речи Наместника.
Мутное плавающее стекло отделяло его астральное тело от остальных, среди которых Кортагар сразу обнаружил Форрадара. Тот стоял, вытянувшись по струнке и почти на носочках, чтобы разглядеть Наместника. А, может, и для того, чтобы выделиться на фоне других. Но Форрадар стоял слишком далеко и у самой стену, куда новый господин не смотрел.
От ректора, будто отражение, уходила вниз его астральная фигура, и было забавно понаблюдать за его напряженным лицом.
Но я тут не для этого, – отругал себя Кортагар и решительно начал искать, куда уходит ниточка от его тела к телу Форрадора. Но на ректоре было несколько крупных плетений, будто он надел сразу три-четыре рубахи, от которых отходили нитки в разных направлениях. Одна из ниток вела к полной женщине рядом с Наместником. Но нитки от себя Кортагар не находил. Наверху, похоже, стали подходить к финалу, о чем говорили уже нескрываемые охи и вздохи присутствующих. Надо было торопиться, но Кортагар никак не мог различить отдельной нитки, что будто в косу вплетена, толстым жгутом обхватывала ректора. – Попробую на себе, – предположил Кортагар и стал касаться каждой нитки, что казалась ему основной, пока прикосновение не откликнулось скручивающей болью в животе, – Похоже, нащупал проклятую.
Обнаружив плетение, Кортагар попытался его оборвать, но боль от усилий была такой, что у него подкашивались ноги даже тут – в астральном мире.
Гостям огласили последнюю реплику, и они стали искать глазами выход. Потерянные и медлительные, они приближали момент поражения Кортагара, которому, казалось, придется навсегда остаться пленником ректора.
Кортагар, не желая мириться с подобной участью, взвыл как зверь, загнанный в угол и, забывшись, зачерпнул из астрального мира тока сна и пустоты и со всем возможным усилием вложил этот поток в центральную нить, связывающую его с ректором.
Тени сместились внутри астрального вместилища и дым под ногами Кортагара заторопился от него к воображаемой световой стене. Маг услышал шорох сотни шершавых скользких тел, что заторопились на его громкое непозволительное действие, и только бледнеющая серая прозрачная стена его обители оставалась им препятствием.
– Ух, – Кортагар вынырнул на поверхность, почувствовав холодное прикосновение теней, навсегда заточенных в астральном мире существ. Боясь громко вздохнуть и привлечь к себе внимание, он подцепил проявившееся на себе плетение и одним взмахом перекинул его на ректора, – Ну вот и всё, дружочек, теперь и ты попляшешь.
– Что ты сделал? – Окрикнула мысленно его Янали, чьи глаза искали под ногами причину толчка, что ощутили все в зале. – Присядь! – Скомандовала Янали и сделала малозаметный пас правой рукой в сторону Кортагара, когда Артифиссила добралась взглядом до Форрадора и скривилась в лице. Ректора изогнуло, пока Кортагар скользил по стене. И только в самый последний момент, он успел перехватить нить, что удерживала его.