На Цитрусе без перемен. Фантастические рассказы и повести

– Ты с ума сошел?

– Нет. Я в норме. И в мозгах у меня полная ясность. Вопросы – и тут же на них ответы. Давай порассуждаем вместе. С чего бы такая секретность во всем, что касается Цитруса? И зачем нашим вообще эта подземная база? Не задумывался? А ты подумай, пока сидишь тут. Сортир у тебя персональный, жратва в брикетах, готовить не надо, вода чистая, что человеку еще надо для размышлений? А закрыл я тебя сюда, чтобы вот это все рассказать без лишних свидетелей. Кто ее знает, какие там у Маши недекларированные возможности? Нельзя, чтоб она заранее поняла, что готовится.

Выждав пару секунд, командир с явным усилием, словно окончательно утверждая свой собственный самоубийственный план, добавил:

– Я приказал грузить резервный генератор якобы для монтажа защитного экрана в месте посадки десантного катера. Только мы в последний момент из катера сделаем камикадзе и переведем в ручной режим. Базе этого должно хватить – генератор сработает как гигантская лазерная установка, выжжет там все на глубину до пяти км и в радиусе метров двести, я просчитал вручную, Маша не в курсе. Сам его выведу на цель и катапультируюсь на орбиту в индивидуальном модуле, если смогу, если нет… Ну, значит, нет. Все, пошел я, не скучай.

Долго размышлять и страдать в изоляции арестованному не пришлось. Без синхронизации с бортовым ИИ личный чип превращался в банальный будильник с минимальным набором функций и этот будильник отсчитал всего лишь неполные сутки по местному времени. И тут скрипнул запор внутренней створки шлюза карцера.

Двери всех тюрем мира во все времена и у всех народов чем-то похожи. И даже экранированный карцер космического крейсера тут не исключение. Эти двери обязательно лязгают нагло и тревожно, сообщая узнику, что пришли по его душу и, скорее всего, отнюдь не для того, чтобы извиниться и выпустить на свободу, мол ошибка случилась, простите, уважаемый.

Двери карцера, смонтированного на крейсере «Вихрь», имели только ручное управление без всяких сервомоторов, электромагнитных замков и прочих технических изысков. Все их отличие от таких же конструкций, например, в Бастилии, по большому счету было в схеме герметичного тамбура и полной звукоизоляции. Однако лязг запора внутренней двери арестант все равно слышал и точно так же, как и его коллеги по несчастью в древние мрачные времена, вздрагивал и тревожно оборачивался, стараясь внешне сохранять спокойствие.

Говоров не был исключением. Опасался он не столько за себя лично, сколько вообще за всех сразу – за отчаянного своего друга детства и нынешнего командира крейсера Ивана Лихого, определившего его в заточение, за судьбу самого крейсера и всей его команды, за далекую и почти уже забытую Землю и ее счастливых обитателей, за тысячи разбросанных по дальнему космосу колоний и станций и вообще за судьбу человечества, столкнувшегося, наконец, лицом к лицу с древней и совершенно непостижимой протоцивилизацией, фактически поощрявшей на Цитрусе, по словам командира, бесконечную войну.

Сразу вспомнились конспирологические теории о причинах переноса штаб-квартиры Спецкомиссии ООН в Гималаи из тогда еще незатонувшего вовсе Нью-Йорка. Их стандартно высмеивали в публичных выступлениях как полнейший бред, но версия прямой связи Спецкомиссии с расположенной в скальной толще тайной пещерой, где сокрыты следы древней цивилизации пришельцев со звезд, все равно находила своих сторонников. И никакие научные аргументы, космические снимки, результаты эхолокации и глубокого зондирования почему-то ничего в этом смысле не меняли. Слишком уж явно проявилась за последние 200 лет концепция мирового правительства, уводящая человечество в сомнительные дали трансгуманизма. Апогеем этого процесса стал фактический диктат Спецкомиссии ООН, которая представляла из себя вполне официально существующий вне избирательного права орган абсолютной власти клана якобы высоких интеллектуалов и духовных лидеров.

Так, может быть, и в Гималаях, где-то глубоко под штаб-квартирой ООН, сокрыта от посторонних глаз вот такая же база, как на Цитрусе, только лучше замаскирована, чтоб не нашли ее случайно какие-нибудь самоучки-энтузиасты. Официальные исследования в Гималаях запрещены уже лет сто как. Любые. Глобальный заповедник, законсервированный для будущих поколений. Территория патрулируется дронами, но все равно каждый год вылавливают любителей неизведанного и таинственного.

И вот теперь логичным продолжением этих тяжких раздумий послужил лязг запоров. Началось. Ничего хорошего такой звук не предвещал.

На пороге карцера появился старпом Васильев и корабельный врач Гамзаев, выполнявший дополнительно функции психолога и организатора культурного досуга для команды и прикомандированных специалистов. За их спинами виновато переминался с ноги на ногу старшина Бутовский из технической команды – три человека, стандартный состав комиссии по Уставу, тут либо на Землю отправят, либо сразу в грузовой шлюз, шутки в сторону.

– Вы свободны, Говоров, приказ о Вашем аресте отменен мной, фиксация бортовым ИИ осуществлена в 20.00, то есть полчаса назад, – пробурчал себе под нос старпом, тщательно изучая стены карцера и избегая смотреть непосредственно на арестанта.

Собственно, все было яснее ясного. Отменить приказ командира старпом мог только в одном случае. А именно приступив, в соответствии с Уставом, к исполнению обязанностей командира в случае его гибели или отстранения по приказу вышестоящего начальства, иначе бы Маша не приняла фиксацию отмены приказа. Тем более в условиях исключительного права.

Но Говоров все равно спросил:

– Что с командиром?

– Он погиб, – сухо ответил старпом. – Все, Говоров, не до Вас мне сейчас, вот с доктором поговорите, а у меня дел немеряно и все срочные. Мне надо письменный капсульный отчет готовить в Спецкомиссию. Приказ об отстранении Лихого пришел через Z-терминал орбитальной станции. Командир в это время уже находился один в десантном катере с резервным генератором на борту. Причина такого решения мне неизвестна. Отказался подчиниться, пытался уйти в атмосферу Цитруса. Катер был уничтожен средствами перехвата орбитальной защиты. Со станции его сбили, Витя, я тут не при делах. Не трави душу, самому противно.

На ватных ногах в сопровождении поддерживающего его под руку Гамзаева Говоров вышел в коридор, лихорадочно обдумывая только что полученные известия. Приказ об отстранении командира, переданный в капсуле через Z-терминал… Да уж… Привет из Гималайской обители мудрых наставников, товарищи космонавты. И дураку понятно.

Эпоха межзвездных перелетов и последующая эра Экспансии наступили только после открытия так называемого пространственно-временного сдвига или Z-перехода. Долгое время именно так осуществился перенос материальных объектов в глубины космоса – буквально по частям, мелкими блоками, т.к. энергетические затраты первых установок были просто колоссальными. Дальнейшее развитие науки позволило оптимизировать Z-переход за счет эффекта петлевого переноса – это когда космический корабль «уходил» в заданную точку через терминал, расположенный непосредственно на нем же.

Как это часто бывает, радикальный прорыв в науке возродил давно забытые технологии на новом уровне. По мере расползания человечества на невообразимые расстояния от Земли, единственным быстрым вариантом связи стали письменные сообщения, передаваемые в специальных капсулах через Z-терминалы – только так гарантировалось отсутствие искажений информации при передаче. Подлинность сообщения подтверждалась целым набором маркеров и меток – типом бумаги или пластика, методом нанесения, почерком и характерными приемами исполнителя, целостностью капсулы и еще многими аналогичными параметрами.

Отправка Z-сообщения по собственной инициативе командиром орбитальной станции по факту предполагаемого рейда Лихого на поверхность выглядела совершенно невозможной. Оснований для экстренной, сжирающей месячный запас энергии передачи просто не было. Иван Лихой действовал несколько странно, но вполне в рамках предоставленных ему исключительных полномочий. Отсюда напрашивался один очень неприятный вывод. Оповестила «мудрых наставников» в гималайских хоромах подземная база на Цитрусе. Одна это банда, вот в чем фокус, получается. А кто или что сообщил на базу информацию о намерениях Лихого и в какой форме – не так уже и важно. Может, у Маши такая функция зашита, а может, кто-то тут и на борту специально приставлен постукивать – смысла разбираться сейчас нет. Командир рассчитывал на скорость и внезапность, но просчитался, его все равно опередили. Нет, что-то тут не так… Должен быть еще какой-то ключевой фактор.

Мозаика никак не хотела складываться, но от умственного напряжения Говоров сразу успокоился.

– Я в норме, Марат, спасибо. Пойду помоюсь и на службу. Жалко Ваню, дружили мы с детства, но в космосе и не у таких крышу сносило. Тем более, когда такая ответственность. Единоличный диктатор. Мир его праху, все там будем. Иди, Марат, там, наверное, работы у тебя полно.

Гамзаев сунул в ему руку пенал со стандартным набор рекреационно-восстановительного комплекта, еще раз похлопал по спине и рванул куда-то по своим медицинским делам.

– Ну вот, – беззвучно сказал сам себе Говоров, – ты теперь один остался. Неубиваемый свидетель. Ха-ха. Эксцесс исполнителя ликвидирован вместе с исполнителем. Теперь очередь свидетелей. Крейсер, наверное, отзовут, орбитальную станцию законсервируют, команду куда-нибудь на переподготовку, а там мало ли что… Катастрофы, бунты и эпидемии случаются и поныне. Надо где-то по дороге красиво свалить, запутав следы. Туда, где нет ИИ. Эх, жаль чип вынуть не успел в хирургическом блоке. Придется теперь в кустарных условиях ковырять. И лучше всего на Цитрусе. Осталось придумать, как туда попасть и изобразить собственную гибель более-менее достоверно.

Решение пришло почти сразу. Генератор! Он же по его линии. Изначально для постановки защитного экрана в зоне высадки предназначен. Система жизнеобеспечения номер раз на поверхности. Это Ваня собрался из него мега-бомбу сделать, сняв блокировку в ручном режиме. Вот и поднялся шухер сразу. А взрыва на поверхности не было. Значит, среди оплавленных обломков десантного катера лежит относительно целый контейнер с генератором, он там высшей защитой оборудован, в жерло вулкана разве что бросить… Но защита может быть нарушена, и старший инженер просто обязан проверить, изъять с поверхности или деактивировать и уничтожить на месте генератор. Ладно, еще поиграем. Привет Гималаям!

Вот только одна мысль упорно не давала покоя старшему инженеру, волею судьбы оставшемуся один на один с целым списком зловещих тайн: как все-таки на Земле прознали про план командира. Получается, он еще его только обдумывал, принимал трудное для себя решение, а там уже оформляли приказ о его отстранении. Да и не тот человек Ваня, чтоб вот так решиться на авантюру. Его готовили, проверяли, отобрали среди сотен кандидатов…

Ответ появился сразу же, как только были сформулированы вопросы. Он был очевиден, да и командир вскользь упомянул о нем, просто Виктор не понял, пропустил мимо ушей. Мозаика, наконец, сложилась: Ивану Лихому поручили эту безнадежную миссию еще на Земле, поручил кто-то из Спецкомиссии, командир крейсера был уверен, что помогает победить здоровым силам, которые потихоньку берут верх в структурах ООН, надеялся, что его отчаянный шаг качнет чашу весов в спасительную для человечества сторону. И зря, как видно, надеялся. Похоже, если и была в Спецкомиссии некая оппозиция, пытавшаяся сыграть свою партию, она оказалась слабой. Ваню сдали еще в момент выхода крейсера на орбиту, приказ о наделении чрезвычайными полномочиями уже ничего не менял.

На Виктора нахлынула тоска. Он, как и весь экипаж, прошел соответствующую психологическую подготовку, дальний космос – не место для депрессивных расстройств, но одно дело бороться со страхами, ощущая бесконечность мироздания и собственную ничтожность, а совсем другое – понимать, что человечество только что на твоих глазах упустило шанс остаться человечеством. Нет надежды, силы слишком не равны.

Он откинулся на спинку рекреационного кресла, закрыл глаза и попытался обуздать накатывающуюся волну отчаяния. Индивидуальный чип, скорее всего, уже подал бортовому ИИ сигнал о нестабильном психоэмоциональном состоянии старшего инженера Виктора Говорова, так что надо срочно принимать меры, пока не упекли в лазарет. Сейчас его надрыв спишут на переживания по поводу происшедшего с Иваном, но усилят контроль, а это конец. Против медикаментозного гипнодопроса никакие психотехники не помогают, расколют как орех, если он позволит им доставить себя хотя бы на секторальную базу. На крейсере нет соответствующего оборудования и специалистов, пока миссия не прервана, надо любой ценой высадиться на Цитрусе и попытаться связаться с прячущимся там Саничевым, очень может быть, что он также задействован все в той же уже окончательно проваленной операции, которая стоила жизни Ивану.

А в рубке крейсера старпом старательно заканчивал писать черным спецмаркером на пластиковом бланке с запрессованной голограммой сообщение для Спецкомиссии ООН.

«Приказ об отстранении И. Лихого выполнен. И. Лихой оказал сопротивление и был уничтожен при попытке к бегству на десантном катере. На Цитрусе без перемен, продолжение миссии экспертный совет считает нецелесообразным.»

У дверей отсека камеры Z-перехода его поджидал старший инженер Говоров.

– Товарищ, э… исполняющий обязанности капитана, официально прошу разрешить проверку состояния генератора на поверхности Цитруса либо под запись приказом снять с меня ответственность.

– Да что ты, Витя, мне душу травишь! – огрызнулся старпом. – Лети, проверяй. Ничего я тебе приказывать не буду. Генератор – твоя епархия. Зарегистрируй у Маши рейс челнока на поверхность, бери двух техников и вперед, если считаешь нужным. А можешь просто доложить мне официально, что генератор уничтожен и восстановлению не подлежит. И полетим домой. Чувствую, скоро нас отзовут отсюда. Если думаешь Ваню там найти, то зря. Сам понимаешь… Оплавленные фрагменты оболочки, больше там ничего нет. Его сбили еще до входа в атмосферу.

Пробежав пальцами по экрану коммутатора, старший инженер быстро получил у бортового ИИ подтверждение вылета. Действовал он сейчас строго по Уставу и в рамках своих прямых обязанностей, отчего сразу почувствовал себя уверенней.

Район падения обломков десантного катера представлял из себя совершенно безлюдную местность, напоминающую земную лесостепь, но приподнятую над окружающим пейзажем примерно на два километра. Слева и справа теснились скалы, белели осыпи, на которых каким-то чудом умудрились закрепиться корявые местные деревца. Это был тот самый разделительный хребет, напоминающий неровно поставленный в несколько рядов каменный забор. Где-то там, в глубине этого горного массива, петляли среди камней, закручивались хитроумной спиралью, невидимые отсюда узкие тропы и даже вполне обустроенные дороги, ходили в обе стороны торговые караваны, крались тайком контрабандисты, торговцы краденным и просто искатели приключений, но на этом вот плато, под которым и скрывалась база протоцивилизации, было безлюдно – табу, запретная территория. Никаких тропинок и следов стоянок. Сейчас на желтоватой равнине с вкраплениями небольших островов бурого кустарника хорошо были заметны черные пятна выгоревших участков – результаты падения раскаленных метеоров, когда-то бывших частью штатного средства доставки десанта на поверхность. Ваня почти исполнил задуманное, умудрившись вывести разваливающийся в воздухе десантный катер точно на цель.

Грузовой челнок, на котором сейчас летел Говоров, прислали с орбитальной базы, техники тоже были оттуда, так что разделить судьбу Ивана Лихого ему явно можно было не бояться. Его миссия официально одобрена, никто их сбивать не станет, все в рамках служебной логики и параграфов Устава: стандартный состав комиссии из трех человек, причем двое с базы, похоже, нерусские.

Генератор обнаружили по маячку, он все еще работал, а значит, защитная оболочка выдержала импульсный залп с орбитальной станции и не сгорела при входе в атмосферу. Действительно сверхнадежная конструкция – даже система экстренного сброса уцелела. Обугленный, но вполне узнаваемый «огурец» транспортного контейнера генератора системы жизнеобеспечения с остатками парашютной подвески и сгоревшими тормозными двигателями лежал посередине одного из черных пятен. Челнок приземлился в нескольких сотнях метров от него, затем Говоров и двое его сопровождающих вышли на поверхность.

– Господин инженер Говоров, будьте любезны отойти в сторону! – заявил один из прикомандированных техников противным жестяным голосом с заметными восточноевропейскими интонациями. – У нас имеется строгий приказ осмотреть контейнер первыми.

– Осматривайте! – махнул рукой Говоров. – Раз имеется приказ, то, как говорили в седой древности мом удалые предки, базара нет. Не о чем говорить, короче. Вперед. Только быстрее. У меня тоже свой приказ имеется, а защиту, кроме меня, протестировать тут никто больше не сможет. Do you understand me?¹ Rozumiesz mnie?²

Техник нахмурился и решительно шагнул в сторону обугленного контейнера.

– Странный вы народ, поляки! – крикнул ему в спину Говоров. – Когда с человеком говоришь на его родном языке, он обычно улыбается, а вы сразу злитесь. Сами свой пше-кше что ли не очень любите?

Это была точно рассчитанная провокация. Сейчас техники должны бросить снимать аварийную крышку и предоставить эту тяжелую, а теперь еще и грязную работу ему в качестве страшной мести за насмешку. Так оно и вышло. Примерно минут через двадцать вспотевший и усталый Говоров с трудом сдвинул частично разблокированный люк аварийного доступа и в изнеможении опустился на выгоревшую почву.

– Ви есть сильно устать, да? – с кривой усмешкой окликнул его один из техников, демонстративно коверкая русские слова. – Если ви хотеть наша помощь, ви должен… Как это по-русски? Ах. да! Сказать пожалуйста. Или даже «будьте любезны, уважаемый пан техник». Тогда ми помогать.

– Обойдусь – огрызнулся Говоров. – Стойте там и не мешайте.

Надо было срочно отвлечь техников очередной обидной шуткой, потому что нештатное подключение генератора просто бросалось в глаза. Теперь понятно, как Иван собирался превратить его в бомбу, обойдя все уровни защиты. Ручной активацией, самой банальной кнопкой, наскоро приделанной к управляющему блоку. С таймером замедления в виде старого спортивного браслета. Конструкция древнейшая, поэтому давно забытая. Ваня нашел, пожалуй, единственную уязвимость: делать защиту от человека, готового в здравом уме и твердой памяти на самопожертвование, на Земле, видимо, посчитали излишним, а психически неуравновешенного субъекта система просто не станет идентифицировать и не предоставит допуск, его выдаст индивидуальный чип, послав блокирующий сигнал. Прошли те времена, когда амбразуры собой закрывали по доброй воле и идейным соображениям. Ценность человеческой жизни все слишком глубоко осознали, гималайские мудрые наставники постарались, теперь на подвиг никого не вдохновишь, разве что под психотропными препаратами. Закончилось время героев, кануло в лету. Даже в Космофлоте их считанные единицы остались.

Понимание ситуации нахлынуло подобно ледяному потоку водопада чистейшей горной речки. Говоров даже дышать перестал на несколько секунд от потрясения.

– Они же это специально! – не совладав с собой, вслух произнес Говоров. – Специально из нас овец сотню лет лепили! Теперь стричь начнут! А вот хрен вам! Получите! Привет от Космофлота планеты Земля!

И, не обращая внимания на окрики техников, быстро сбросил таймер на ноль, а затем что есть силы вжал криво привинченную Иваном кнопку срабатывания цепи полного сброса энергии… И ничего не произошло. Во всяком случае, с генератором. Зато сам Говоров почувствовал сначала слабость в ногах, потом головокружение и, уже теряя сознание, отметил про себя, что двое техников рухнули как подкошенные, так и не заметив источника угрозы. А вот Говоров успел заметить: три закутанных в серебристые плащи фигуры вышли из ближайших зарослей именно в тот момент, когда он нажал кнопку. А ведь здесь никого не должно было быть из местных.