Так, двенадцать минут, семь километров. В самый раз.
Бункер Хрипа
Хрип встретил Максима у входа. Крепко сколоченный парень стал кряжистым мужиком. Даже время не может умалить его мощь. На встречу с таким Петя без прикрытия не пришел бы ни при каких обстоятельствах. А кто бы рискнул?
– Ну как, Макс, не наследил? Чист?
– Чист. Сначала Парша обследовал по полной программе. Затем Петя снял наружку.
– И как ты его уговорил?
– Это он сам себя уговорил. Какой был бы удар по его репутации, если бы его лучший друг оказался преступником. Кирдык бы его карьере.
Почему хочется сделать всё, чтобы Хрип улыбнулся?
– Вот он сам и пошел решать эту проблему. Он не предвидел, что это проблема решала его. Обычная практика. Хочешь стать охотником – прикинься жертвой. И никакого штакетника!
– Ну, братан, растешь!
– Главное – не ссать, когда имеешь дело с профессионалами.
– Ну, молодца. Всех знакомых повязал.
– Ага, глаз у меня нехороший. С кем ни встречусь – под беду подведу. Только вот Жбана не хватает. Для комплекта.
– Нет Жбана, Макс. Давно нет. Сгинул в девяностые. Как только бабки появились, в Робин Гуда стал играть. Брал кого-нибудь на шутейный гоп-стоп, а потом пачку баксов сувал. Мол, плата за удовольствие. А тут один из терпил мента завалил. Ну и пришили всё это Жбану. Да, до хозяина не доехал. Закрыли его. Такие дела.
Воспоминания. 12 сентября 1999 года
Жбан протягивал руку Максиму, на его запястье в уличном свете блестела стекляшка часов…
Максим подобрал после драки часы со сломанным замком браслета, а затем и сам кошелек…
Идет обыск Максима. У него нашли часы. Капитан отходит к фонарю, чтобы лучше разглядеть вещь.
– Дорогому Васечке, негромко читает капитан Изотов, – от мамы в день совершеннолетия.
Изотов подходит к Максиму.
– Твои часы?
– Я же говорю: меня ограбили! Неужели непонятно?
– Как зовут?
– Макс. Максим.
А куда потом часы делись? В яме на трупе первого мента? А что мог подумать напарник, который в темноте мог и не разглядеть лица задержанного?
Бункер Хрипа
Очень отчетливо слышно, как идут часы. Имитация или раритет?
– Хрип, – Максим лезет в карман за контейнером с деньгами, – я хотел бы заплатить.
– Зачем? Я бы и так все сделал. По знакомству.
– А куда мне их девать? Побочный продукт заметания следов. Да и вообще, Харону принято платить за последнюю перевозку.
– Тебя наслушаешься – погоняло сменишь.
– А ты не прислушивайся, а то беду накличешь.
– Ну что, всё или ещё что делать захочешь?
– Всё. Только ответь мне на последний вопрос. Зачем тебе «серая топь»?
– Запас карман не тянет. Макс. Вот, например, кое-кто очень сильно хочет быть недоступным любой молекулярной реконструкции.
– Каких слов нахватался, Хрип.
– Возраст.
– А изменений немного.
– Я всегда буду делать то, что запрещено. Судьба, понял?
– А не страшно, Хрип?
– Нет, тут главное меру знать. Не перекормить. А так до меня не так просто добраться. Ты-то вон сам какого туману напустил. Ну? Всё понял?
– Понял.
– А если всё понял, иди в тот конец коридора и ложись. Если будешь стоять, можешь головой треснуться. Испортишь последнее мгновение. У тебя на всё про всё – две минуты. Понял?
– Понял.
Максим идет в указанном направлении.
Ночь с 12 на 13 сентября 1999 года.
Квартира Тани
Таня в халате, протягивает куртку Максиму.
– Тебе пора, Макс.
– Боишься, Пётр придет?
– Идиот. В милицию тебе пора. Пока не поздно.
– Но мы…
– Давай сразу расставим все точки над и. Нет никакого мы, и никогда не было.
– Но мы же… Зачем ты это сделала?
– Потому что дура. Потому что пожалела. Потому что подумала: что тебе стоит один раз меня… чтобы выкинуть меня из головы. Своего же ты добился?! Можешь теперь нормально жить?
– Боже, какая же ты дура! Что же ты наделала! Как же я теперь буду жить!
И зачем ты вытащил давно забытый пистолет?
– Макс! Не смей!
На полу лежит мертвая женщина. Молодой Максим проводит ладонью по щеке той, что только что была Таней.
Таня бросается к Максиму и пытается отобрать у него оружие.
Гремит выстрел.
На полу лежит мертвая женщина. Молодой мужчина проводит ладонью по щеке той, что только что была Таней
Звук открываемого люка.
Бункер Хрипа
Максим Петрович ложится на пол, принимая позу убитой Тани.
– Там внизу много места. Хватит и на меня.
Гаснет свет. Воцаряется тьма.
– Это глаз мертвеца, чур, дальше не передавать.
И темнота приняла путника. И мрак стёр его лицо.