Глава 6 У дверей советского ресторана
Стоит зайти, но не из-за репертуара.
У входа в заведение я углядел знакомца. Шапочного, но ещё какого.
Спиридон Спиридонович собственной персоной. Бывший смотритель Вятской губернской земской больницы.
Почему бывший? Очень просто – Наркомздрав систему управления лечебными заведениями реформировал ещё когда я в нем имел честь работать. Недолго и на невысоком посту, но есть такой факт в моей биографии. Раньше как было? Губернской больницей руководили смотритель и старший врач. Смотритель ведал хозяйственно-административными делами, а старший врач – что касалось лечебной работы. Все ресурсы в руках у смотрителя были. А больницы чем занимаются? Правильно, превращают ресурсы в медицинские услуги. Так что реальной власти у смотрителя зачастую и побольше было, а старший врач при нем – типа заместителя по лечебной работе.
Когда я в психиатрическое отделение губернской земской больницы на работу нанимался, меня к кому в первую очередь повели? К Спиридону Спиридоновичу. Он и решал – взять меня или нет.
Наркомздрав смотрителей ликвидировал. Всю власть вложил в руки старшего врача. Сейчас он – главный. Смотрителей поувольняли, тем более, что они все со старой властью на местах до революционных событий в одну дуду дули. Угнетали простой народ, работать так заставляли, что у некоторых бездельников на них много зла накопилось.
Многие из старших врачей больничных заведений тогда за головы схватились – нам лечить надо, а не о мягком и твердом инвентаре озабочиваться. Хороший доктор – редко нормальный хозяйственник. Не уживается это чаще одно с другим. Он в операционной пропадает, а больница постепенно в заброс приходит. Счастье великое, если при таком главном враче путёвый заведующий хозяйством имеется. А ещё ведь финансами надо заниматься, закупкой лекарств и оборудования, инструментария… Юридические вопросы то и дело возникают.
Ну, и второе – почему бывший? Сейчас на Спиридоне Спиридоновиче был наряд швейцара или что-то около этого. Рулил он не больничным заведением, а входом и выходом из места приема пищи в музыкальном сопровождении. Да, ещё и алкогольные напитки здесь подавались желающим и платежеспособным.
С парочкой таких Спиридон Спиридонович сейчас и конфликтовал на профессиональном поприще. Сила была на стороне покушавших и принявших на грудь. Ну, их же больше и они моложе.
Я огляделся по сторонам. Представителей власти не наблюдалось.
Вот и ладненько… Восстановим общественный порядок путем вмешательства неравнодушных граждан.
Времени на это потребовалось – дошагать в среднем темпе до дверей заведения, а там уже через пару мгновений я того и другого хулиганов за шкирки за угол дома затаскивал. Часа два-три они никого беспокоить теперь не будут.
– Добрый вечер, Спиридон Спиридонович, – вежливо поздоровался я со швейцаром вернувшись к дверям храма приема пищи.
Тот со света немного пощурился, но всё же опознал меня. Про память смотрителя у нас легенды ходили. Кстати, не зря.
– Иван? – промелькнула перед моим именем небольшая запиночка, понятно – сколько лет прошло. Однако – узнал.
– Правильно, но сейчас – Нинель. Новые времена – новые имена…
Я даже попробовал пошутить. В рифму.
– Нинель… – покатал на языке моё имя Спиридон Спиридонович. – В святцах такого нет…
После этого хранитель дверей тяжело вздохнул и кивнул мне.
– Нинель. Запомнил. Спасибо тебе за этих…
– Не за что. Рад был помочь.
– Что в город наш привело? – был задан мне нейтральный вопрос.
– Ищу применение своим врачебным знаниям и умениям. Навоевался…
Спиридон Спиридонович понимающе покивал.
– Не всё мертвить, надо и пользовать нуждающихся. А я – вот… Удален за ненадобностью. Никуда не берут, руками как на сифилитика какого машут, сюда еле-еле пристроился… Есть хочешь?
Он, что, услышал, как у меня кишка кишке бьют по башке?
– Не помешало бы, – не стал врать я.
– Пошли. В зале всё занято, я тебя в гардеробе угощу. Лев Васильевич сейчас там дела правит… Помнишь такого?
Я, честно говоря, не помнил. Так об этом и сказал.
– Ну, из духовной консистории же. – на меня посмотрели как на умалишенного.
Где я и где духовная консистория…
– Не помню, несколько раз контужен был, – оправдался я.
– Пошли, нам там немного выделяют. – Спиридон Спиридонович хитро подмигнул мне.
Надеюсь, не объедки. Такого мне даже сейчас… не надо. Дам этому самому Льву Васильевичу из духовной консистории денег, пусть что-то нормальное купит.
Мои опасения оправдались.
– Возьмите на своё усмотрение. – я протянул гардеробщику несколько купюр. – Без алкоголя только. Мне ещё на ночлег устраиваться.
– Ко мне почивать пойдём, Нинель, не беспокойся. Бери, Лев, и беленькую.
Не забыл Спиридон Спиридонович, как я ему представился. Помнит.
Ужинал я в компании гардеробщика, бывшего смотрителя больницы на его боевой пост быстро потребовали. Ну, не самим же посетителям двери открывать-закрывать. Ими денежки плочены, отрабатывать их надо…
Глава 7 Прогулка по территории губбольницы
Как ни банально звучит – а, жизнь-то, налаживается.
Перекусил, сто грамм принял с устатку, перспектива переночевать под крышей имеется.
Гуляния с песнями и плясками до самого утра в заведении не были предусмотрены. Вятка и сейчас осталась весьма патриархальной. К полуночи посетители разошлись, музыканты в уголке за столик присели заработанное поделить под не одну закуску, по полу тряпка зашаркала, дверь в ресторанчик прикрыли… Всё, на сегодня Спиридон Спиридонович свободен.
– Пошли.
Меня два раза приглашать не надо. От добра добра не ищут.
Оказывается, не только род деятельности у Спиридона Спиридоновича сменился, но и условия проживания. Место – прежнее осталось. Как квартировал он на территории губернской больницы, так и живёт. Только уже не просторную казенную квартиру имеет, а комнату во флигеле. Там мне коечка сегодня на ночь обещана.
– Клопов нет, с потолка не капает, – ознакомил меня с условиями ночлега бывший смотритель больничного заведения губернского земства. – Топят.
Последнее – важно. Не май месяц на дворе.
Выспался я на удивление хорошо. Ни бьярмы, ни прочее плохое не снилось.
С утра решил по территории больницы пройтись. Можно сказать – по местам боевой славы.
Вскоре мне на глаза попалась доска объявлений. Добротно изготовленная, со стеклянными створочками для сохранности вывешиваемых на всеобщее обозрение казанных бумаг. Внизу на петельках даже маленький замочек присутствовал. Изготовлен он был ещё до революционных событий, поставивших жизнь в России с ног на голову. Кстати, замочек тут не лишним будет. Скурят несознательные граждане без него быстренько то, что на данной доске размещается.
Мне интересно стало, что там за стеклышками? Подошел. Поближе придвинулся. Бумага, на которой напечатаны объявления, плохонькая, да и вывешены не первые экземпляры.
«…всем хозяйственным и дежурным надзирателям предлагается остатки от обедов больных не бросать, а сливать в ведра также и куски хлеба следует приносить на главную кухню и сливать в общий ушат. Надзирательнице кухни сдавать последние… для корма животных».
Правильно. Под каждым словом этого приказа я тоже подписываюсь. Не то сейчас время хлебом разбрасываться. И, ещё – достаточно пациентам тут хлебушка-то дают. Вон, некоторые даже его и не доедают.
Листочек, висящий рядом мне тоже показался интересным.
«…с сего момента предлагается с территории губбольницы ликвидировать весь бродячий скот, чей бы таковой не был, путем предупреждения всех владельцев последнего, в случае ими неисполнения скот забирать и отправлять в милицию с отношением, указывая о нанесении вреда культуре растений усадьбы народной губбольницы Вятского губздрава».
Да, подобных «посетителей» на территории больницы хватает. Я уже сегодня и несколько коз встретил, и даже – корову. Интересно, что их сюда манит? Очередная вятская загадка…
Так, а тут что?
«…предлагается строго следить за своевременной очисткой всех тротуар, проездов и дорог, которые по мере просухи гладить доской, точно также строго следить за своевременной очисткой всех помойных ям и ватеров. Следить, чтобы приезжающие крестьяне не ставили своих лошадей куда не следует, а ставили бы только к коновязям. Строго следить, чтобы не было на дворе бродячего скота, животных и птиц на деревьях грачей. Гнезда грачей удалить, скот забирать и отправлять в милицию, как бродячих».
Опять про скот… Видно в печенках уже сидит он у местного больничного руководства.
Следующий листочек за стеклом заставил меня покачать головой.
«… служителей религиозных культов без разрешения старшего врача в губбольницу не допускать. Особенно вменяется в обязанность следить за посещением служителя религиозного культа Якобсона Александра Яковлевича, как вносящего антисоветское настроение среди больных и служащих».
В самом уголке внизу справа незаметно притулился ещё один листочек. По краям весь он был в дырочках – не раз его уже перевешивали и наконец вот это местечко он обрел. Была бумажка грязными руками захватана и имела вид, как будто в неё не раз уже селедку заворачивали.
Однако, с доски объявлений лист так и не убирали.
Мне даже любопытно стало, что за такая грамотка?
«… работники больницы обязаны подчиняться всем законным распоряжениям лиц, несущих ответственность за правильное ведение дел в учреждении, в случаях, вызывающих сомнения в отданным администрацией распоряжениях, работники, не приостанавливая распоряжения, должны заявить в соответствующую союзную инстанцию (месткому или делегату). Возложение администрацией на рабочих и служащих каких–либо служебных обязанностей в свободное время от работ, а также в выходные дни, не допускается. Работники губбольницы не могут быть использованы администрацией для личных услуг и поручений».
Тут я на себе чей-то взгляд почувствовал. Кого-то моя персона сильно заинтересовала.
Стекло доски объявлений за моей спиной никого не отражало.
Интересненько…
Глава 8 Как меня задумали полечить
Оборачиваюсь – никого.
Кто же на меня тогда весьма пристально смотрел? Почудилось?
По окнам больничного здания глазами пробежался. Опять же – пусто, только на утреннем солнышке стекла поблескивают.
Дела… Пора током мне лечиться…
Я ещё немного погулял по территории теперь уже народной губбольницы Вятского губздрава, ранее – больницы губернского земства. Даже через Московский тракт перешел и рядом с павильонами психиатрической лечебницы прошелся. В барак, где я в своё время трудился, заходить не стал. Вряд ли там что-то изменилось. Если заглянуть, даже можно и знакомых пациентов из числа неизлечимых хроников встретить. Куда им деваться? Они там долгие-долгие годы под наблюдением могут находиться. Что при императоре Николае Александровиче было, то и сейчас при советской власти осталось.
Так, а что это дверь в барак открыта? Совсем не порядок! Разбаловались тут они без Спиридона Спиридоновича! Что, послабление от рабоче-крестьянской власти объявили в лечебно-охранительном режиме при пользовании умом скорбных?!
Разбегутся пациенты, а потом лови их по городу или в полях-лесах. Причем, не все они и безобидные. Могут некоторые и плохого наделать. Не со зла, а из-за своей болезни.
Тут мне со спины по голове и прилетело. Не полотенцем мягоньким, а чем-то твёрдым. В который уже раз таким образом белый свет в моих глазах выключили.
Что всё по голове-то? Других частей тела не нашлось?
Через какое-то время сознание ко мне вернулось, а вот возможность смотреть глазами – нет. Какой-то вонючей тряпкой мои глазоньки были завязаны. Так ещё и конъюнктивит заработать можно! Что, чистенькой тряпицы не нашлось? Никакого понятия о гигиене органов зрения не имеется?
Руки? Связаны.
Ноги? Та же ситуация.
На чем-то похожем на стул сижу.
Это, что всё значит? Как-то совсем не хорошо встречает меня Вятка…
Сыростью ещё тянет. Гнилью какой-то.
Одно радует, что не в гробу очнулся. Про подобное я как-то слышал.
Так, со слухом у меня что? Вроде – нормально. Даже шепоток какой-то слышу.
– Он?
– Он.
– Точно, он?
– Точно.
Тот и другой голос совершенно без эмоций. Вопросительные интонации я больше даже не слышу, а сам додумываю.
– Точно-точно?
– Точно-точно.
– Хорошо.
– Хорошо.
Голоса глуховатые, бесцветные, слова несколько тянут.
– Младший надзиратель наш.
– Палатный.
Стоп. Третий голос появился.
Я даже не заострил внимание на том, что меня кто-то как младшего палатного надзирателя опознал. Да, был я в такой должности, но сколько уже с того времени минуло…
Интересно, сколько их всего?
Понял я уже, что это тутошние пациенты психиатрической лечебницы. Как раз те, что из нехороших. Болезнь в них сидит и правит, на плохое толкает…
Что они удумали? Явно, не завтраком накормить меня желают.
– Вы бы развязали меня, – подал я голос.
– Ожил, – констатировал факт первый голос.
– Быстро, – вступил в разговор второй.
– Нет, – проявил себя третий.
Что – нет? Небыстро в себя я пришел? Или, это – отказ меня развязать?
Скорее – второе.
– Развяжите, пожалуйста, – вежливо попросил я.
– Нет. Сейчас твой ум больной будем к жизни возвращать.
Меня аж передернуло. Во врачей они поиграть задумали!
Тут мне в голову анекдот пришел, ещё дома слышанный. Сидят де трое в палате и спорят, кто такой врач. Один говорит – у кого халат белый. Второй – что не просто халат, а именно с короткими рукавами, не с длинными и не на завязках. Третий имеет своё мнение – не просто халат, а такой, в кармане которого ключ от дверей лежит. Вот эти гаврики сперли ключи и сейчас себя врачами посчитали. Мой ум больной решили к жизни возвратить.
Освободить руки не получалось. Связали меня крепко. То же наблюдалось и в отношении моих ног.
Чем они меня лечить собираются? Только ведь утром вспоминал, что током мне было бы нужно оздоровиться! Накаркал!!!
Между тем рядом со мной начался консилиум. Предлагались в его ходе и очень смелые методы, научного обоснования не имеющие.
Погулял по больнице, называется… Что меня сюда потащило?
Тут скрипнула дверь, что-то с грохотом упало.
– Тут они! – заорал кто-то мне невидимый. – Тут! Нашли!
– Ну, выходи! – рявкнул ещё кто-то. – Быстро!
– Что здесь творится? – последнее было произнесено уже взволнованным женским голосом.
Глава 9 Доктор Громозова
– Вот… Сбежали, ключи стащили… – оправдывался невидимый мне мужчина. Щепоточку интеллигентности ему в голос было бы нелишне добавить.
– Тут ещё кто-то есть! – опять рявкнуло где-то сверху.
Слава тебе, Господи! Наконец и меня заметить удосужились…
В мою сторону сверху пробухали сапоги.
– Нож давай! Тут такого напутано! – это опять тот, глазастый, что меня обнаружил. – Межеумки недоделанные…
Женский голос тем временем громко отчитывал пациентов, что меня исцелять по своему разумению хотели. Хороший такой голос, приятный. Мне он сразу почему-то понравился. Слушал бы и слушал.
Наконец от веревок меня освободили, под руки вверх по ступенькам повели. Такая поддержка сейчас была не лишней – ноги у меня что-то заплетались.
– Повязку снимите, – попросил я пока ещё невидимых мне спасителей. Руки у меня только-только отходить начали, ещё плохо чувствовали и пальцы еле-еле шевелились.
Сняли.
Ох, хорошо-то как!
Весь я был в какой-то столетней паутине.
Ну, правильно. Если пациенты психиатрической лечебницы, то это ещё не значит, что круглые дураки. Ключи вон украсть они смогли, лечить меня утащили в малопосещаемое место. Почему малопосещаемое? А, паутина об этом свидетельствует. Давно там никого не было, вот и успели пауки там всюду свои ловчие сети раскинуть.
– Извините, пожалуйста. – ко мне подошла очень миловидная на мой взгляд женщина. – Все виновные в этом инциденте будут строго наказаны. Да, я – старший врач Вятской психиатрической лечебницы Громозова Людмила Константиновна.
– Красный, Нинель Иванович, доктор медицины, – представился я на прежний манер. Так мне показалось почему-то правильным.
– Ой, как неудобно! Ещё и коллега! – щечки у Людмилы Константиновны заиграли красненьким. Ушки от них не отставали.
– Ничего страшного. Всё же хорошо завершилось.
Я стоял и улыбался во весь рот с идиотским видом. Весь в пыли, паутине, глазами моргаю. Что-то нехорошее туда всё же попало с грязной тряпки. Руками тереть я пока глаза опасаюсь. Они у меня очень отдаленно стерильные. Ну, пусть слёзки немного там сейчас всё лишнее вымоют…
– Платок возьмите. – заметила мои страдания старший врач.
– Спасибо. Не помещает.
Я промокнул глаза. При этом немного рожи покорчил.
Людмила Константиновна на это даже хихикнула.
– Вот, смешно Вам… А меня чуть там лечить не начали.
Я рассказал доктору-психиатру о чуть-чуть нереализованных задумках её пациентов. Людмила Константиновна нахмурилась.
– Ну я им задам… – это она не о скорбных умом, а в отношении персонала. – Будут знать, как ключи где попало разбрасывать.
– Не браните их строго. Я ещё и сам виноват – придумал по территории лечебницы прогуливаться. Давно здесь не был, вот и потянуло.
В глазах доктора Громозовой профессиональная искорка мелькнула, буквально на секундочку, но я заметил.
– Нет, нет. Не подумайте, чего. Трудился я здесь во времена Спиридона Спиридоновича.
Сам бывший смотритель всю эту картину сейчас наблюдал в стороночке на лавочке посиживая. Потерял он меня скорее всего, разыскивать пошел, а тут шум-гам и цирковое представление. Спасение доктора Нинеля Красного от хитромудрых психиатрических пациентов.
Я указал Людмиле Константиновне глазами на упомянутого.
– Доброе утро, Спиридон Спиридонович, – сказано это было старику как старому хорошему знакомому.
– Доброе утро, Людмила Константиновна. Могу я доктора в свои палестины забрать?
– Да, конечно.
Это было произнесено для отставного смотрителя больничного заведения. Мне же прилетел неожиданный вопрос.
– Нинель Иванович, поработать у меня не желаете? Кадровый голод – страшный. Вот подобное и происходит…
Неожиданно…
Нет, лучше не обнадеживать. Пожалуй, сразу откажусь.
– Спасибо за предложение, Людмила Константиновна. Я больше – отрезать, пришить… Людские головы для меня – вопрос темный и непознанный в достаточной степени, – всё же завилял я как уж на сковородке, хотя и думал однозначно отказаться.
– Подумайте. Вот так сразу не отвечайте…
Молодец. Так и надо. Хороший, наверное, она тут руководитель…
На этом мы и расстались.
– Самовар уж остыл… – посетовал Спиридон Спиридонович. – Пошли.
Надо сказать, до самовара в моем теперешнем виде меня не допустили. Бывший смотритель выдал мне видавшую виды платяную щетку и велел почиститься.
– Неча грязь в дом таскать…
Я был совершенно с ним согласен.
– Куда теперь? – поинтересовался старик у меня после завтрака.
– В губздравотдел.
От моего ответа Спиридона Спиридоновича аж перекосило. Словно одномоментно у него все оставшиеся зубы заломило.
Отношение старого человека к данному учреждение было у него просто на лице написано.
– Козлы… – зашевелил он зло губами.
– Что, козлы? – не понял я.
– Не что, а кто, – получил я пояснение.
Глава 10 Заседание в вятском губздраве
Во как Спиридон Спиридонович губздравотделовцев-то клянет… Из души в душу.
Козлы де они. Самые настоящие.
«Козёл» – здесь очень сильное оскорбление.
Это, почти как бесом назвать.
Пословица даже имеется – «Козел хорош, да на беса похож».
Это дома, где все почти поголовно комсомольцы-атеисты, «козёл» чуть ли не самое обычное обиходное слово. Ну, назовут кого-то «козлом», так, почти походя… Большинство и внимания не обратит, с кулаками на вас не полезет. Козёл и козёл, подумаешь…
Тут же народ в Бога верует, поэтому бранное слово «козёл» совершенно иной вес имеет. Бес де ты, самый настоящий. С хвостом и рогами.
– Козлы там одни. Не ходи к ним, Нинель. Не надо.
Спиридон Спиридонович даже лицом густо покраснел, свою чайную чашку по столу туда-сюда начал двигать. Обидели его в вятском губздравотделе, должности лишили. Может, и не только?
– Вредители они… Как есть, вредители.
Ну, ему виднее. Мне же, однако, в губздрав надо.
– Спасибо, Спиридон Спиридонович, за прием, за ночлег. Пойду дела свои устраивать, – поблагодарил я старика.
– Бог в помощь, – не стал меня задерживать за столом бывший смотритель больничного заведения. Ему уже собираться на своё рабочее место пора, если я правильно из нашего с ним вчерашнего вечернего разговора понял.
Губздрав я нашел быстро. Вятка не велика, всё тут рядышком. Это тебе не Москва или город на Неве.
Вход в данное советское учреждение был свободный, меня даже не окликнули, никакого документа не спросили. Однако, на этом моя удача иссякла.
– Заседают, – таков был ответ на заданный мною вопрос о возможности попасть на прием к кому-то из ответственных товарищей из губернского органа управления здравоохранением. Справился я об этом у строгой дамы в приемной, куда опять же проник без единого препятствия. Просто тут всё, не как в столице. Одно слово – губерния.
– Когда закончат? – поинтересовался я.
– Долго ещё. Час как начали, – совсем не ласково было мне сказано. Через губу.
Заседать здесь сейчас любят. Коллегиально, якобы, решать. Коллективным разумом и с размыванием ответственности.
Я послонялся некоторое время по коридору, поприслушивался.
Где тут заседают? Может и мне поприсутствовать, влиться в текущий момент?
Ага, похоже – тут.
Дверь в зал была приоткрыта, народу набилось порядочно, но свободные места имелись. Зайду, авось не выгонят…
– За текущий год сыпным тифом уже переболели 44 122 человека, возвратным – 18 307, трахомой 13 365 человек… Всего заразными болезнями за тот год уже переболело 140 900 вятчан… – неслось с трибуны.
Печальненько… Радости в этом мало.
Выступающий думал так же. Его лицо это подтверждало.
После статистики заболеваемости докладчик начал сообщать о проведенных мероприятиях. Речь его полилась бодрее.
– В нынешнем году несмотря на увеличение бюджета, губздрав сократил одну выездную лошадь, были урезаны штаты учреждений на 203 человека из общего числа 1146, сократили десять врачей. Эти мероприятия дали сокращение расходов 2 822 рубля в месяц…
Что-то не то… Бюджет им увеличили, а они всё сокращают – лошадь, десять врачей, штаты учреждений чуть ли не на двадцать процентов. Точно – бесы в них вселились… К чему экономят?
– Отсутствие медицинской помощи приводит к распространению шарлатанства. Например, когда мы в Подрельской волости Халтуринского уезда упразднили фельдшерский пункт, жители стали ходить к некому гражданину Навозову, который лечит больных «электрическими уколами»…
А что ждали? Какого результата? Свято место пусто не бывает. Не стало фельдшера, вот и заместил его Навозов со своей хиромантией.
Всё с вами, товарищи понятно. Я ещё хотел здесь на работу устроиться. Своих докторов сокращаете, на улицу гоните, а тут я такой красивый приперся хлеб у местных эскулапов отнимать…
С такими мыслями я покинул зал заседаний. Сам пришел, сам ушел – никого не отвлек и не побеспокоил. Как меня тут и не было.
А, если не в государственную медицину податься? Частную практику замутить? Как тот же Навозов лечить народ «электрическими уколами»? Стоп, что-то там ещё Людмила Константиновна о работе в психиатрической лечебнице говорила? Психиатр из меня – никакой, но там ещё много кого лечат. Тех же алкоголиков…
Может на медицине не зацикливаться? Чем-то другим заняться? Пока же золото казанское из земли извлечь, сколько оно у меня уже там своего часа дожидается?
Вариантов было много и я решил пока лошадей не гнать.