Взлом мышления

*тезисы и выводы*

Человек – венец эволюции?

Вершина пищевой цепочки?

А что мы об этом знаем, что может сказать наука?

Это глава – путешествие в наше эволюционное прошлое. Жизнь на Земле зародилась 3,5-4 миллиарда лет назад, через полмиллиарда после возникновения планеты. С самого начала философский вопрос – Жить или не жить? – эволюция решала путём проб, случайностей, мутаций и в принципе маловероятных событий. Всем живым на этой планете движет энтропия.

Клетки и некоторые многоклеточные организмы не определяют кем им стать. Сущность клетки –это оксюморон, это преувеличение умения. Нейрон – это одомашненный эукариот с довольно незамысловатыми функциями, это часть пазла нашей нервной системы. Каждая клетка нашего мозга обладает умением без разумения, без сознания.

На кончике иглы помещается то, что создаёт нас по образу и подобию ДНК, в чём заложены алгоритмы идущие к нам из далёкого прошлого. Отдельная клетка или нейрон проще, чем вы думаете. Но о функциях целого организма судить пока было рано.

Переключаясь на человеческий организм, нужно было создать модель содержания от уха до уха. Лучшая теория для этого – Триединый мозг.

Мы начали там, где остановились. Первые многоклеточные балансировали на грани нервной системы. Нейрон появился чуть позже, как смелый эксперимент природы. И появился он как минимум не единожды. Между нами с осьминогами эволюционная пропасть и у них также есть «центральный процессор». Это еще далеко от Рептильного мозга, первой составляющей нашего мозга.

Чтоб подойти к рептилии, мы рассмотрели лягушку. Рептильная система внимания – это «навороченный» тектум лягушки. У нас на этом месте таламус, но функции остались те же самые. В мозге каждого – от рептилий до человека есть область, которая собирает всю информацию от нервной системы, зрения, слуха, осязания. Тектум, верхний холмик, таламус – у всех животных он по-разному называется – это удачный эксперимент централизованного внимания, который эволюционирует и сейчас. На данном этапе мы никого сознанием не наделяем, централизованное внимание изначально рефлекторное. Реакция рептилий на проявление внешнего мира в разряде рефлекса Бей-Беги, Жажда-Страх. Животное видит объект, обрабатывает сигналы и незамедлительно реагирует на внешний раздражитель. Это то, что лежит в основе и человеческого внимания, явное внимание мы контролировать не можем. Но вот интерес или жажда – идёт далеко не всегда чисто рефлекторно, это вопрос более молодых отделов мозга.

Второй слой – Лимбика. Лимбическое «Хочу» по Савельеву направлено на объект. Для этого мало просто реагировать на мир, нужно было научиться создавать и моделировать всё вокруг. Природа это сделала не из праздного интереса и не для торжества разума. Когда преимущество есть у всех – его нет ни у кого. Лимбика – это приспособление рептилий для лучшей охоты и защиты.

Важный момент в том, что про разум пока никто не говорит, сознание в общем понимании еще не возникло. Инстинкты также явились лишь продолжением и следствием системы внимания, млекопитающее на всё смотрит под призмой того, как это может быть полезно. На этом этапе для эволюции что угодно – это лишь инструмент по утолению инстинктов. Хотя уже была какая-никакая внутренняя сцена, чтоб пытаться анализировать и создавать модели.

Третий слой возник уже на основе рефлекторно-инстинктивной системы. Кора не рациональна априори, не является же она руководящим центром, а лишь «кандидатом на вместилище сознания».

Случайное, неизбежное для нашего вида стечение обстоятельств предрекло нашу активную социализацию и невиданную до сих пор пластичность мозга. Все прошлые слои при рождении довольно жёстко определяли паттерны поведения на всю оставшуюся жизнь.

Неокортекс – не чистый лист, эволюцией в нём заложено множество алгоритмов. Кора у человека развивалась вслед за потребностью в социализации, это можно увидеть и в морфологии мозга. Наша жизнь в группах давала преимущества. Если наш древний предок оставался один, то это, в большинстве случаев, равнялось смерти. До появления общин мы хищниками-то были чисто условно.

Но социализация – это просто красивое слово. Что она значит для человека? Чтоб эффективно взаимодействовать в группе, мало просто реагировать на внешние факторы или как-то их пытаться моделировать в голове. Мало же знать просто о том, что перед вами член общины. В обществе того времени не было языка, всё должно было помещаться в голове, человек должен был смоделировать каждого члена группы и выставить относительно них взаимосвязи с собой, определить свою роль. Это то, что делают все приматы.

Говоря об эволюции – мы разобрали теорию Триединого мозга.

Теперь у нас есть модель мозга, Разум ковался в эволюционном соперничестве. Клетки нервной системы – это клетки с умением без разумения.

Рептильный мозг – дал нам систему внимания, рефлекторную априори.

Лимбический мозг – позволил нам создавать интеллектуальные объекты.

Неокортекс – дал самосознание, через модель себя.

Всё это околочеловеческое,

Всё это помещается на кончике иглы,

Но человек – существо немного посложней…

ГЛАВА 2. ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ТУПИК

Находясь в гонке по переносу ДНК – наш вид пришёл в тупик.

Не поймите меня превратно.

Рассказ о генетике и системах внимания хорош во всех отношениях, но это всё околочеловеческое и это «попахивает» материализмом в крайней его степени. Хорошо, но есть другая крайность – это опошленное понятие личности, что это и сокровищница мыслей, что это и кладезь чувственных переживаний, что это вместилище души и так далее.

Модель мозга, которую мы создали в прошлой главе, не раскрывает всю сложность нашего мышления в XXI веке. Я не фанат социальных наук, но в следующих двух главах нам придётся в них погружаться и быстро выныривать, чтоб найти здравый смысл.

Я, помнится, обещал совмещать несовместимое.

Как на нас влияет культура?

Какая роль индивидуальной среды?

Генетика и Среда – это популярные темы, они часто идут вместе, вас этим не удивить. Но социальные науки – это «иной зверь», это совершенно другой уровень понимания.

У нас много предубеждений насчёт них, не правда ли?

Мы уберём каждое из них, мы добавим конкретики с других областей наук.

Я, вы, каждый из людей – социальное животное,

А что это на самом деле значит?

Эволюционный тупик – глава про то, что эволюция на человека разумного перестала действовать традиционным образом. Каждый из нас ощущает, что с естественным отбором что-то неладно, мы редко можем найти этому объяснение.

Мы, кажется, остановились на временном промежутке, когда мы уже стали прямоходящими и конкурировали с другими человекоподобными обезьянами… Пора продолжить путешествие…

Когнитивная революция

Время неожиданного вопроса:

«Играли ли вы с собакой в мяч или кидали ли ей палку?».

Кидаете предмет, ваш верный друг его приносит из раза в раз. Но потом случается нечто – пёс отвлёкся и не видит куда полетел предмет. Его взгляд кричит: «Помоги!». Вы ему показываете пальцем, вас понял бы любой другой человек. А что он? Пёс просто смотрит на палец, он понимает кто вы, но в голове у животного нет такой сложной концепции невидимой линии показывающей на предмет.

Несомненно, вас бы понял человекообразный примат. Наши предки могли справиться с этой простой задачей, но до человеческого мышления мы дошли не сразу.

Что этому способствовало в далёком прошлом?

Вам никто в точности не расскажет, что на самом деле произошло. Историки гордо произносят это, как: когнитивная революция.

70 тысяч лет назад люди себя стали неординарно вести⁶¹, дальше обычного выбираться от своих владений. Когнитивная революция началась, когда мы стали передавать опыт из уст в уста, когда мы стали сочинять сказания и вырисовывать их на скалах, когда человек стал раскрывать свой творческий потенциал, когда человек усложнил свой язык и улучшил коммуникативные навыки. Этих «когда» много, так же много, как и вопросов.

Мы даже среди возможных предков не были самыми сильными или умными. Есть предположение, что лидерство сапиенсов явилось следствием освобождения пространства мышления, которое можно было направить куда угодно. Поясню. Язык стал хорошим подспорьем к освобождению интеллектуальных ресурсов, еще от млекопитающих нам досталась рефлекторно-инстинктивная (направленная на объект) система внимания, после же – этот интеллектуальный объект был «сородичем», а еще точнее им были ваши с ним отношения.

Многие лингвисты то, что мы относили к системе внимания примата, обобщают в инстинкт сотрудничества и высказывают мнение, что язык – неизбежное следствие. Эволюционное происхождение языка – загадка, есть лишь гипотезы. К примеру, в книге «Не геном единым» Ричерсона и Бойда предполагается, что наука утыкается в провал длиной в миллионы лет, что наука не обладает достаточным количеством нейроанатомических деталей, что речь у гомидов⁶², скорее всего, существовала на протяжении пары миллионов лет до наших предков. Многие приматы обладают примитивным общением, которое больше походит на ментальный рудимент⁶³. Для нашего же вида язык со временем стал не просто забавным трюком, он превратился в обязательный навык.

Предки в голове держали уйму информации о социальной группе и как только усовершенствовался язык – мы высвободили потенциал. На человека скорее оказывалось селективное давление⁶⁴ к физиологическим особенностям в пользу усвоения и использования языка, то есть эволюционный отбор в большей степени зависел от потенциала к новому навыку. Эту параллель легко отследить, усложняется язык и мы становимся крайне творческими обезьянами.

Совпадение? Не думаю.

Как эволюционировал мозг, как мы прошли ту точку невозврата? Некоторые данные говорят, что у неандертальца был больше мозг, он был физически сильней, почему тогда не он взял первенство? Был ли геноцид или была кооперация, ведь у нас есть общие гены с неандертальцами? Что было первым, язык или мышление?

Есть множество теорий и гипотез, каждая из которых опровергнута сотни раз. Научный мир не знает как оно было. Во избежание неправильных толкований, я лучше не буду пересказывать историю или преподносить всё ультимативно, что было так и никак иначе. Это одна из версий и она выглядит крайне логично. Почему?

Наш неокортекс крайне пластичен, язык хоть и был в новинку, но он легко «лег» на ряд областей. Общение перестало происходить в голове, его можно было облачить в слова и тратить меньше интеллектуальных возможностей. Мы высвободили отделы мозга, которые отвечают за ментализацию, создание образов, выявление связей. Если простыми словами: всё то, что вы относите к человеческому мышлению и разумному существованию, было заперто из необходимости активно продумывать социальные отношения внутри группы.

«По щелчку пальца что ль?» – подумаете вы.

70 тысяч лет назад – примерная отметка, просто с этого времени стали больше находить артефактов и доказательств⁶⁵. Творчество и какой-никакой язык существовали и раньше. Лучше данную тему можно понять через теорию МЕМов, строго научной она не является, мы будем ходить по тонкому льду. Этому понятию даже чёткого определения нет.

МЕМ – это информация, которую мы передаём другому человеку. Что он с ней будет делать? Что угодно – передавать дальше, изучать, просто запомнит, осмеёт, запретит или же будет восхвалять. Автор теории – Докинз и нет ничего странного, что он провёл параллель МЕМов с генами, и утверждал про своеобразную эволюцию МЕМов⁶⁶.

Правда это или нет? Эволюционируют ли МЕМЫ, пытаются ли они перенести себя всеми возможными способами? Однозначно вам никто не скажет, это уже стал более философский вопрос. С этой концепцией легко объяснить всё то, что стало с человеком до Научной революции. МЕМы послужили нам инструментами, это был опыт, который мы передавали из уст в уста, оставляли на камнях. Мы могли свободно обмениваться опытом и идеями. До Канта с Гегелем нам еще, конечно, далеко. Но это был большой прорыв для примата. Идеи стали инструментами, многие последователи теории называют их «вирусами», которые управляют нашими привычками.

Авторитетные МЕМисты заверяют, что в мозге идёт отбор нейронов ради идей, что мозг – это компьютер по переносу МЕМов. Я вам так информацию подавать не буду. 70 тысяч лет назад у нас появились интеллектуальные мощности, которые человек использовал не чтоб писать и читать книги, а чтобы выжить и продлить потомство. В этом деле хорошим подспорьем стали мифы, сказания, абстракции ради упрощения информации – вроде духов леса, каких-то языческих богов, со временем у людей появлялись правила жизни. Были ли они сумасбродные? Первые МЕМы были крайне прагматичны, люди пытались понять законы мира и это качественно изменило как нашу жизнь, так и со временем наше сознание.

Верно ли считать, что сам МЕМ участвует в каком-то отборе? МЕМ – это некое количество синаптических связей в мозге, они сохраняются только тогда, когда человек ими пользуется. Если человек услышал идею и не использовал её, то МЕМ «пропал». Логически неверно переносить жадность до работы нейрона и наделять этим свойством МЕМ.

Захватили ли мозг МЕМы? Идеи в мозге – это просто синаптические связи, они отличаются по сложности, они могут быть более и менее устойчивы. Нет ничего удивительного, что если МЕМ «работал» на благо первобытного общества, то его с большей вероятностью передавали в следующее поколение. А если идея была сумасбродной с самого начала, то пару соплеменников умерли и не продолжили подобный миф. Античный мир суров и отличался прагматичностью.

Повторюсь, с концепцией МЕМов легко объяснить когнитивную революцию:

– МЕМ не обладает понимаем, но в нём заложено умение.

– Удачный МЕМ способен пройти через века.

– Больше МЕМов = больше высвобождения интеллектуальных ресурсов.

Простые идеи закладывали нашим предкам умения, им не нужно было их понимать, самые удачные из них передавались детям. Чем больше и чем сложнее становились МЕМы, тем больше человек мог мыслить концептуально, у него уже высвободился для этого потенциал.

О, идей было много и разных.

Умозрительную параллель с эволюцией, и правда, можно провести. Неудачных МЕМов было больше, чем удачных. Почему?

Чего только стоит аграрная революция^{67 68}. Нам обычно её как подают? Вот был 10 000 лет назад охотник-собиратель и вдруг решил вести оседлый образ жизни! Вот он, первый из первых и основоположник. Если даже так не говорят, то это читается между строк и складывается ощущение, что у людей и выбора-то не было.

А между тем аграрная революция – это сделка с дьяволом. Идеи одомашнить скот и вывести культуры растений появлялись в разных племенах. Предполагаю, что в определённый момент «фермеры» не захотели и не смогли покинуть местность, а их племя двинулось дальше. Думаете на этом всё? Пришло другое племя и разорило плантацию.

Так было много и много раз на протяжении тысячелетий. Идею передавали из уст в уста прошлые соплеменники, у них сохранялись все «наработки». МЕМ был заразен, человек мог стать самостоятельным, жить в одном месте и иметь призрачную возможность завтрашнего обеда. Это всё взамен на скудность рациона, набеги других племён и зависимость от капризов природы. Чуть не забыл, на плантациях нужно было работать по 10-14 часов, в тот момент, когда их бывшие соплеменники беззаботно «шарятся» по лесу, ведь на охоту и собирательство они тратили 2-4 часа в день.

Мы совершили сделку с дьяволом, нам нужно было больше работать, мы зависели от природы, нам нужно было защищаться от внешнего мира. Если это такой плохой МЕМ, то почему он сохранился?

Аграрная революция – это в первую очередь революция культуры. Условия были плохие, но терпимые. Ваш предок обладал «наработками» прошлых поколений и решил вести оседлый образ жизни. Он был не один, так уж вышло и родились вы. Вы вообще ничего не знаете про то, как могло быть по-другому, работаете с детства от рассвета до заката и молитесь богу дождя. Место оказалось хорошее, от диких животных и набегов кочевников получалось отбиваться.

Сначала люди стали объединяться в общества естественным путём, на это есть выражение «в одной деревне все родственники». Предков тех фермеров, кто не объединялся в группы, мы не увидим сейчас. Предполагаю, что это был не единственный способ.

Мы консолидировались, создавали деревни, нас уже было сложно взять силой и отобрать урожай. До этого момента это было не повсеместно, это некий эксперимент. Повернётся ли у вас язык назвать это естественным отбором?

Мы стали зависеть от:

– Идей, чего-то абстрактного,

– Возможности их обработать.

Если второе – это естественный отбор, то первое – уже «искусственный».

О, а дальше было еще больше идей…

Наш мозг пластичен, рождаясь мы, и правда, похожи на чистый лист. Рождаясь в первобытной деревне, мы уже ничего не знали о кочевых племенах. Что видели вокруг, то и впитывали. Пройдёт пара поколений и в деревне мало кто будет искусно охотится. Дойдём до городов и не будем знать какие можно, а какие нельзя есть ягоды. Дойдём до наших времён и будем бояться пауков и других насекомых.

Вслед за МЕМистами следует сказать, что мы с рождения впитываем идеи. Они не всегда логичны, чего только стоят жертвоприношения ради урожая. Со временем у нас появились правила жизни, сначала боги, потом институты семьи, общество стало преображаться. МЕМы стали бороться с инстинктивными посылами человека, появились негласные сдерживающие факторы. Появилось то «надо», которое так часто говорили нам родители, которое хорошо описал Савельев…

Наша среда больше не подчиняется нам, мы всё больше и больше походим на шестерёнки в сложной системе. Мы не понимаем механизмы, частью которых являемся. Естественный отбор уже стал не такой уж и естественный, уже недостаточно обладать качествами, нужно обладать и идеей.

На этом этапе мы можем ошибиться.

Эта ошибка будет серьёзной и концептуальной.

Мы всё еще звери.

Мы заперты в клетке.

Мы в эволюционном тупике.

Ваша сущность «хочу» встречается с социальным «надо».

Кто победит?

Давайте разбираться…

Неравное противостояние

Говоря об эволюции – мы не сказали ни слова об инстинктах.

Тогда это было бы ненужным усложнением, ведь сейчас мы понимаем, что инстинкты – лишь следствие нашей системы внимания. Да и говорить о мотивах человека стоит только через понятие социума. Почему?

Мы же не верим Фрейду, что нами движет только удовольствие и боль? Наши мотивы более витиеваты. Подобные упрощения заставляют усомниться в самом знании, они интуитивно отвергаются.

На это есть причины, человеческое поведение немного сложней.

Другая крайность – думать, что вам их «подкинули».

Мы – светочи разума, экий благородный дикарь. Где-то там на фоне иногда возникают инстинктивные посылы, нам лишь нужно их замечать и дело в шляпе. Эта теория нам нравится, эта мысль нас возвышает над всем земным, эта идея основанная на вере и не более.

Рептилии, насколько известно, не имеют сознания, чувственных переживаний. Мы уже прониклись тем, что когда-то эти существа были чудом устройства мозга и в частности системы внимания. У рептилии 2 тумблера, мы их обозначили интерес, жажда – страх. Информация поступает, собирается в нечто похожее на таламус, обрабатывается и выносится вердикт к действию. Что бы не сделала рептилия – разумным в широком смысле это не назвать, это просто реакция на внешний мир.

Через 300 миллионов лет к приставке «рефлекторно-» от рептилий добавилось нечто новое от млекопитающих, а именно «-инстинктивная» система внимания. Этот апдейт появился не сам по себе, когда преимущество есть у всех – его нет ни у кого, новая настройка мозга – это мера приспособления.

Рефлекторно-инстинктивная система внимания интересна тем, что в голове уже появился интеллектуальный объект, животные уже стали думать сложно о вещах. Себя они не воспринимают, они делают из себя центр мира. Поясним…

Не воспринимая себя от слова совсем млекопитающее фокусируется на объекте с целью утолить свой интерес, жажду. Вся фокусировка, создание модели объекта имеет незамысловатую цель – утоление инстинкта. Вокруг существа крутится солнце, вся галактика существует только ради него, ему лишь нужно найти инструмент, чтоб завладеть чем-либо. Я возможно «перебарщиваю», конечно же млекопитающее не мыслит сложными категориями. Если рептилия нам дала систему внимания, определила фокус, то млекопитающее направило его в сторону утоления своей жажды.

Савельев, повторюсь, назвал эту жажду односложно – «Хочу», а лимбику назвал «Капризным ребёнком». Эти метафоры понятны только тогда, когда мы знаем механизм.

«А что сказать про инстинкты? Их же вон сколько видов!» – справедливо можете заметить вы.

Сказать, что всем движет секс – возникнут вопросы, передача гена – вы не поверите, власть – возникнет противоречие, любопытство – запутает вовсе. Инстинкты лимбической системы разделили от непонимания первопричины, теперь эта идея уже засела у вас в голове.

Желание – это эволюционное средство заставить существо регулярно достигать определённой цели. Инстинкты у нас появились как результат эволюционного соперничества. Уже от рептилий у нас был инстинкт размножения, любопытства, у млекопитающего он просто гипертрофирован.

Мы еще поговорим о желаниях более научно, про мезолимбический путь, про полосатое тело может быть скажем, про дофамин и другие гормоны. Нам нужно идти от простого к сложному, другой путь не даст понимания. Если мы сейчас будем говорить о привычках, что этот слой сделал их возможными, что существуют механизмы, то мы уйдём от темы.

Лимбика – это Хочу в эту же секунду!

Млекопитающее не обладает навыком планирования.

Всё должно крутиться вокруг существа, эгоцентризм в действии.

Это вам подарок от эволюции, мы от него не избавимся.

Какое слово в детстве вы слышали чаще других?

Не «Надо» ли это?

У каждого из нас жёсткие рамки, которым мы должны следовать. Это нас не удивляет. На фоне этого всю историю человечества появляются «дети цветов»⁶⁹, маргиналы, анархисты, другие представители контркультур. Складывается ощущение, что каждого из нас культура ставит перед фактом, что мы не можем найти себя, что мы идём вразрез со своими истинными желаниями.

Что за истинные желания? Никто не видел их?

Мы – социальные животные. Мы создали культуру и культура нами управляет? Вполне возможно. Но не в нашей природе этого желать? Мы не создаём вымышленную модель, идеального человека, мы смотрим на вполне реальных представителей нашего рода.

Мы любим абстрагироваться от фактов, а ведь мы сами создали культуру. Я не про то «мракобесие», которое иногда проявляется в XXI веке. Гипотезы о том, что прилетели пришельцы и создали нашу цивилизацию сумасбродны, это можно лишь посмотреть на экране кинотеатра, вроде фильма «Вечные» от Мarvel. Наши предки сами стали объединяться в группы, деревни и города не только по потребности в защите, но и по потребности в утолении инстинкта. Также и мозг менялся, мы говорили о том, что отделы связанные с социализацией увеличились. Наши предки уже были довольно социально адаптивными, мы этот «инстинкт» преувеличили стократно. Социализация – это не просто модное слово, это инстинкт, мы жаждем быть в группе, мы негативно воспринимаем отторжение, большинство наших мыслей связаны с социумом. Мы взяли оливковую ветвь эволюции только благодаря этому инстинкту, мы не лучшие изобретатели, мы не обладаем смертоносным оружием, мы находим решение только в кооперации.

Надо – это именно инстинкт, а не моральное обязательство.

Ничего высоконравственного в инстинктах нет и искать не стоит.

Наши желания родом из тяжёлых времён, мы – наследники лучших. Мало сказать, что мы хотим влиться в социум и понимать свою роль. В каждом человеке есть нечто, что Ницше назвал «Воля к власти». Модно критиковать Ницше, Пинкер в своей книге высказался: «Не путайте пессимизм с глубокомыслием: проблемы неизбежны, но они разрешимы, и видеть в любом откате симптом социального недуга – дешевая уловка с целью набрать авторитета. И наконец, к черту Ницше!», критикуя одну из главных идей мыслителя. Не принимают же идею «Воли к власти» по нескольким причинам: Во-первых, это вредная личностная установка, которая может лишь усилить худшие качества в человеке; Во-вторых, обычное невежество и леность в сопоставлении фактов.

Неравное противостояние…

Хочу Х Надо.

1. Лимбика воспринимает всё, как ресурс к утолению инстинкта. Желания млекопитающего внутри нас эгоцентричны, у человека же они зачастую проявляются в потребности к восхищению. Не понятно? Мы не хотим много половых партнёров – мы хотим, чтобы об этом узнали. Мы не хотим машину в 20 раз дороже вашей – мы хотим, чтобы вас обсуждали. Мы не хотим 5 раз в неделю тренироваться – мы хотим, чтоб вам оборачивались вслед. Все желания лимбической системы с формальной логикой не дружат, а зачастую и противоречат друг другу.

2. К счастью, мы не млекопитающие. Хотя, смотря на некоторых людей, в этом можно и усомниться. Примат внутри нас желает примкнуть к группе, выполнять роль и при любой возможности занять место повыше. Мы сейчас не говорим о психологических ограничениях отдельных людей и не рассуждаем в разряде примеров, нами всеми движет «Воля к власти». Не всегда этот инстинкт легко заметить, мы его скрываем тщательней других.

3. А вот что не найдёшь – это совершенно новый инстинкт неокортекса. Совершенный аутсайдер, вещь которая непонятна никому и вы из-за неё взяли эту книгу. В поведении человека не всегда читаются инстинкты, ведь два предыдущих пункта не объясняют всего многообразия мыслей внутри вашей головы. Об этом любят говорить, как о высших функциях, Павлов ради объяснения этого выделил среди людей «Мыслителей». Не случайно же мы разобрали теорию МЕМов и то, что наш мозг высвободил потенциал, что в нашей голове поселились идеи. Мы можем получать удовольствие от абстрактных идей, от изучения чего-либо, это в новинку для биологического вида. А как это называется, когда ты получаешь удовольствие, когда подкрепляется поведение? Если мы будем говорить о конкретике – это привычка или если обобщая – это инстинкт.

Наш аутсайдер, чёрная лошадка не является чем-то возвышенным априори. Любой мотив человека должен хоть минимально подкрепляться гормонально, не говоря уже о том, что гормоны – это лучший нейромедиатор, который помогает образовывать и укреплять синаптические связи. То, что мы там себе придумываем, всегда имеет инстинктивный посыл от Хочу или Надо.

Сейчас человек реже поддаётся чисто инстинктивному влиянию, такому как чрезмерное потребление пищи, как быстрый секс, как ловить восхищённый взгляд, как доминирование только ради статуса. Мы уже давно научились сопоставлять факты, строить модели, планировать свои действия.

Вы строите в голове некоторую модель и предполагаете, что через час, день, год, 20 лет она принесёт свои дивиденды. Это называют – отсроченная доминантность, когда вы при своих решениях предполагаете последующую выгоду. Зачастую это просто ощущение некоего «улучшения», зачастую с формальной логикой ваши мысли будут расходиться, зачастую вы будете удивляться своей глупости.

Сама модель от этого инстинктом не стала, инстинктом является способность получать подкрепление, мы это более подробно разберём дальше в главе и продолжим разговор во второй части книги.

Внутри вас борются человеческие и «несильно» мотивы. На первый взгляд противостояние неравное. Это ничего не говорит о вас, вы не стали кем-то другим просто потому, что узнали пару фактов о природе человека.

Наши желания подкрепляются, создаются модели и шаблоны поведения.