Ближе к вечеру подъехала огромных размеров самоходная машина, наподобие орбитальных «мусорщиков», только вместо двигателей у которой были большие резиновые колеса. Михалыч о чем-то переговорил с водителем и Алиане, к его нескрываемой радости, запустили внутрь где он, пробравшись в самый дальний конец устроился на груде сложенных вещей и мгновенно уснул.
Проснулся Алиане от того, что Митя его толкал в плечо с кривой усмешкой приговаривая:
– Эх тебя развезло, мне бы так с одной-то!
Алиане укорил себя за то, что заснул, а значит поставил под удар операцию. С другой стороны, он ясно почувствовал, что действие яда прошло и это его сильно обрадовало.
– Тебя как хоть зовут?
– Анатолий, – с готовностью выдал Алиане и тут же добавил, – Анатолий Ванович Мирков.
Митя снова ухмыльнулся:
– Что ж, Анатолий Ванович, на выход с вещами.
Алиане выбрался из машины, не забыв при этом поблагодарить водителя. На улице уже было достаточно темно. У колеса стояло несколько человек, которые поочередно затягиваясь и выпуская клубы дыма, что-то вяло обсуждали.
– Ладно, все, счастливо, – Михалыч подошел к Алиане с Митей и хлопнув первого по плечу произнес, – пошли, проводим тебя к старосте.
Тут Алиане понял, что настает момент истины. Он собрался с мыслями, выпрямил плечи и, закинув за спину контейнер, показал, что готов идти.
До дома старосты они шли не спеша. Разговоров не было. Все порядком устали и, как догадался Алиане, плюсом к усталости переживали последствия отравления.
Возле большого деревянного дома с высокой крышей они остановились.
– Ну давай Анатолий. Удачи тебе!
Алиане пожал руку Мите, потом Михалычу, поблагодарил их, как того требовали обычаи этих мест – от всего сердца. Подождав пока двое скроются за поворотом, он открыл калитку и вошел во двор старосты.
В принципе дело оставалось за малым. Только бы староста не отказался от беседы, а там слово за слово и Алиане не сомневался, что выведает у него все, что было нужно. С минуту он постоял на пороге прокручивая в голове будущий диалог и, наконец, уверенным размашистым движением постучал в массивную деревянную дверь.
Эти строки Алиане запомнил наизусть: «Учитель стоял перед целым классом учеников. В классе царил шум и беспорядок. Учитель не кричал и не успокаивал разбушевавшихся детей. Он спокойно взял со стола чашу с водой, налил ее в руку, а затем сжал кулак. Сквозь зажатые пальцы начала сочится вода и ученики завороженно уставились на эту картину. «Что вы видите? » – закричал во весь голос учитель. В ответ ему было молчание. «Что вы видите? » – снова повторил он, уже более спокойным голосом. И лишь один ученик встал и нарушил молчание: «Смерть» – сказал он. «Только ее? » – словно бы поняв, о чем говорит ученик спросил учитель и разжал ладонь. А на ладони …»
Дальше послание обрывалось. По всей видимости примитивное оборудование автора сообщения дало сбой и часть сообщения не пришла – растаяла где-то на просторах галактики. Вот потому-то и сидел Алиане в нескольких парсеках от родного дома на деревянном неудобном стуле. В жилище самого автора послания, с культурной миссией: узнать, чем заканчивается загадочная притча, что так поразила жителей Улья, в котором вода имела особо сакральное значение.
– Александр, понимаете … – И тут Алиане собрав все свои оставшиеся силы поведал о том, как радиосигнал, вероятнее всего отправленный им, отразился от космического тела и попал на спутник-ретранслятор, а тот передал сигнал в одну из исследовательских лабораторий. «Здесь, на Земле, в смысле здесь, у нас, я хотел сказать» – то и дело поправлял себя исследователь. В лаборатории они получили только часть послания и найти остальную послали его. А он собственно – журналист, который занимается поиском и интервьюированием интересных людей. И вот Александр, «да, да именно вы», та самая интересная личность. Закончил Алиане тем, что непременно должен узнать историю создания притчи, а также что наиболее важно – ее окончание.
Староста недоверчиво посмотрел на рассказчика, затем хмыкнул и по его дородному лицу расползлась улыбка, обнажая ряд неровных широких зубов.
– Вспомнил! Было дело! Погоди, чаю налью, ты будешь?
Алиане живо замотал головой, не хватало еще в самый ответственный момент опять хлебнуть какой-нибудь отравы.
– Зря, с лимончиком, – проговорил староста и плеснул себе в чашку мутную коричневатую жижу, затем из другой емкости долил горячей воды и вновь уселся в свое кресло. – Так вот, у меня отец в войну связистом был, от него в наследство досталась радиостанция «Север». Я к ней антенну приделал и усилитель поставил – думал сигнал в космос запущу. А тут жена разворчалась, мол захламил весь дом, сворачивай свою балалайку. Я решил послание отправлю и в сарай все это дело снесу. Но что именно отправить? А тут жена как-то возвращается с работы, а она у меня училкой работает в местной школе, вся расстроенная, мол дети не слушаются, спасу нету. Ну я ей говорю: «я тут притчу слышал», на самом-то деле я сам ее придумал – на ходу. Ну там не совсем как у тебя-то было, но похоже, я точно не помню, все-таки лет пять уже чай прошло. Ну и рассказал ей притчу эту. Я смеялся до слез, а она даже не улыбнулась. Стали спорить так, мол, и так, не смешно или смешно. В итоге плюнул я, говорю: «вот эту притчу в космос и отправлю, если и у инопланетяшек там, или еще кого, чувства юмора нет – нахрен тогда и тебя и всю эту вселенную».
Александр засмеялся и отпил из кружки.
– А тут ты! Видать зацепило. Правда концовка-то не дошла, жаль.
– Расскажете? – с осторожностью спросил Алиане, подозревая, что корабль «притчи века» медленно направляется к скоплению астероидов.
– Да запросто. Про то, что там что-то на ладони было – такого вообще не было. Он подошел к ученику, разжал ладонь и спрашивает: «Так что еще кроме смерти? ». Ученик молча смотрел на учителя. Все остальные в классе тоже поднялись со своих мест. В этот момент учитель со словами «а вот что» со всей дури заехал ученику по репе. Да так, что у того аж искры из глаз посыпались и полетел этот ученик в угол класса. Учитель вернулся к доске и сказал: «А теперь садитесь и заткнитесь, пока я вам всем лещей не надавал! ».
При словах «садитесь и заткнитесь» староста уже еле сдерживался, из глаз текли слезы, и окончив рассказ, он разразился таким громким раскатистым смехом, что казалось все это странное жилище ходило ходуном в такт сотрясающемуся хозяину. Он хохотал и сквозь слезы повторял: «лещей не надавал».