Независимый

Брест

Любой корабль при входе в гавань Бреста проходил между несколькими природными препятствиями. Сначала его команде открывался (и сейчас открывается) мыс Сен-Матье – самая западная точка Франции. Затем перед командиром корабля, огибающего с юга этот холмистый берег, предстает узкий проход, ведущий к самому Бресту. Теперь уже кораблю приходится обходить мысок, выступающий на север, который и образует столь узкий и мелководный пролив, что капитан должен очень умело пользоваться бризом, чтобы не посадить свой корабль на мель. И после прохода этих опасных препятствий перед моряками наконец расстилается город, расположенный на северном побережье маленького залива.

Таким образом, читатель может судить, насколько эта бухта защищена от всех ветров в том числе и тем, что берега вокруг холмистые, и насколько вход в нее опасен. И Джордж Сэйлор выбрал это место, исходя из нескольких причин: это было во Франции, которая являлась врагом Англии – раз; этот залив идеально подходил для обучения команды – два. Здесь Сэйлор набрал недостающую часть команды – в итоге у него получилось порядка трехсот пятидесяти человек – и начал осуществление своих грандиозных планов. Для начала, он послал де Брильяра в Глазго, чтобы он посмотрел, как идет строительство и написал Джорджу отчет. Только получив ответ от Сэйлора, де Брильяр имел право на вернуться или не возвращаться (в зависимости от времени, которое будет им потрачено), в Брест. Затем Сэйлор отправился собирать всю команду, которая квартировалась в помещениях, найденных доверенным лицом Сэйлора, командиром линейного корабля первого ранга «Аквилон», Лувье де Сен-Луи.

Лувье де Сен-Луи родом происходил из центральных провинций Франции или даже из самого Парижа. Сэйлор этого точно не знал. Зато Джордж знал, что Лувье вырос в одно время с адмиралом графом де Грассом. Когда де Сен-Луи не без помощи де Грасса попал на «Аквилон», матросам он не понравился. Его вспыльчивый, резкий характер и постоянно отпускаемые остроты были больше в духе жителей Беарна и Пьемонта. Однако оказалось, что этот «сухопутный» человек чувствует море. Вскоре матросы изменили отношение к Лувье, не раз выводившему корабль из трудных ситуаций: многие моряки теперь были обязаны ему жизнью. Когда де Сен-Луи стал капитаном, матросы окончательно узнали его: за малейшее проявление «вредного» индивидуализма он нещадно карал, а за проявление «полезного и необходимого» также нещадно поощрял. Моряки учились различать эти понятия, введенные капитаном.

Монсеньер де Сен-Луи жил в отдельном одноэтажном доме в том районе Бреста, который примыкал к порту. Здесь была целая улица таких домов, в которых обитали дворяне, преимущественно – капитаны судов. Тем зимним утром 1780-го года стояла ясная погода. Множество людей на улице удивленно переглядывались и смотрели вслед удивительному человеку, проходившему мимо них.

Этим человеком, как, наверное, догадался читатель, был Джордж Сэйлор. Он привлекал внимание людей своей необычной внешностью. Французы видели человека с явно не французской наружностью, с двумя пистолетами на поясе, ружьем за спиной, саблей на боку, всего увешанного пороховницами и одетого в необычный для здешних людей наряд. Но Сэйлор не обращал на удивленных бюргеров внимания. Он искал нужный ему дом, или, вернее, забор, так как все жилища были обнесены разной высоты и цвета деревянными ограждениями, образовывавшими небольшой участок с уличной стороны дома и, гораздо больший, с дворовой. Наконец, Джордж нашел то, что искал в течение четверти часа на этой улице.

Сэйлор оказался перед полутораметровым белым деревянным забором, доски которого были заострены сверху. Калитка выделялась из ограждения только наличием ручки. Через три метра за калиткой уже было крыльцо, а по бокам от импровизированной дорожки росли цветы. Слева и справа от крыльца имелось два больших окна, а под треугольной крышей было еще одно, маленькое, чердачное. Кстати, дом был каменным, что в то время не очень ценилось. Стены снаружи покрывались штукатуркой и имели самый чистый белый цвет. Крыша из красной черепицы венчалась широкой каминной трубой, того же оттенка.

Калитка, запертая на задвижку, конечно же не смутила Джорджа. Он перекинул через нее руку и отодвинул щеколду. Однако, несмотря на его обычную бесцеремонность, во входную дверь Сэйлор все же решил постучать. Тут же он услышал скрип половиц в доме. Кто-то подошел к двери и спросил голосом де Сен-Луи:

– Кто там?

– Джордж Сэйлор собственной персоной, мсье де Сен-Луи!

– Джордж Сэйлор… А, Сэйлор! Что ж вы?… Входите, дорогой сэр-монсеньер!

Дверь перед Сэйлором отворилась, прогремев двумя задвижками. Перед Джорджем предстал человек низкого, даже по тем временам, роста. Он был как раз вровень адмиралу де Грассу. Де Сен-Луи облачался в типичный голубой французский морской мундир, но более насыщенного цвета, нежели у Лафайетта. Носитель мундира не отличался ни плотностью, ни худощавостью: он был среднего сложения с достаточно округлым лицом, обрамленным черными волосами. Над карими глазами также четко выделялись темные, густые брови.

Пока они рассматривали друг друга, Джордж услышал несколько голосов, доносившихся из комнаты, расположенной напротив входа.

– Похоже, мсье Лувье не один дома. Я, наверное, не к месту, и я, видимо, вернусь к вам позже…

– Нет, нет, нет! Мистер Сэйлор, вы как раз очень кстати! Я вас не только не выгоню, но и проведу прямо сейчас в столовую-гостиную, где и познакомлю вас с двумя очень интересными людьми. Несомненно, вы будете благодарны мне за это! – де Сен-Луи повлек за собой Джорджа.

Однако, прежде чем приступить к описанию дальнейшего, мы должны составить читателю представление о жилище монсеньера Лувье де Сен-Луи. Дом этот имел три комнаты и одну чердачную. От входной двери коридор вел прямо, разделяясь в конце перегородкой: справа от нее была лестница на чердак, а слева – вход в гостиную. Примерно на половине длины коридора находились, напротив друг друга, двери в оставшиеся комнаты, окна которых, в отличие от окон гостиной, выходили на уличную сторону. Описание этих комнат нас не займет, так как двери в них были закрыты, а Сэйлор туда и не входил. Дверь в чердачную комнату также была заперта, зато проход в гостиную приветствовал дневным светом. На стенах коридора висело по три светильника с каждой стороны. Также, рядом с входной дверью стояла тумбочка, ничем, однако, не примечательная. Стены во всем доме были окрашены в бежевый цвет. Мебель и двери, однако же, контрастировали со стенами своими достаточно темными оттенками коричневого. Во всех комнатах были постелены ковры.

Джордж Сэйлор, увлекаемый мсье де Сен-Луи, очутился в гостиной. В центре достаточно обширной комнаты стоял тоже не маленький круглый стол, окруженный четырьмя стульями. В углу скучало кресло-качалка. Напротив стола, у стены, был камин, разделявший окна, выходившие во двор дома. В момент появления Джорджа в камине горели поленья: все-таки на улице стояла зима. Стол же был уставлен разнообразными яствами. И, хотя было утро, эти кушанья больше годились для обеда, нежели завтрака. В центре находилась бутылка вина, рядом с которой, на подносе, лежали фрукты (!). Также на столе присутствовала жареная птица, белый хлеб и некоторые другие блюда.

Двое сидели за трапезой.

Один из них был мужчина почтительного возраста, ростом не выше де Сен-Луи, телосложением и вообще многим на него похожий. Этот человек носил морской адмиральский мундир. «Несомненно, – подумал Сэйлор, – это адмирал граф де Грасс».

Вторым человеком была женщина. Ее возраст – не больше двадцати лет. Она носила длинное, до пола, белое платье с узкой талией, перетянутой корсетом. Светловолосая, с живыми глазами и вообще достаточно привлекательной внешностью, она, как и граф де Грасс, уставилась на Сэйлора, который, как мы уже говорили выше, представлял довольно интересное зрелище.

Некоторое время хранилось молчание, которое прервал де Сен-Луи:

– Монсеньер граф де Грасс, мадемуазель де Монморанси, это монсеньер Сэйлор.

– Джордж Сэйлор к вашим услугам, господа и дамы! – Сэйлор переводил взгляд то на графа, то на де Монморанси.

– Так значит, вы и есть тот самый Джордж Сэйлор? – спросил, вставая и протягивая руку, граф де Грасс.

– Совершенно верно, мсье де Грасс! Рад познакомиться! – Сэйлор пожал руку адмирала.

– Мадемуазель Мари де Монморанси к вашим услугам! – другая рука уже ждала поцелуя Джорджа.

«Монморанси… Знаменитая беарнская фамилия… А недурна эта Монморанси!» – подумал Сэйлор в это время. Он сказал:

– Вы оказываете мне слишком большую честь, господа!

– Да что вы, мистер Сэйлор! – это заговорил де Сен-Луи. – Мы окажем еще большую и усадим вас за стол!

– Нет, нет, нет! Что вы? Я только задам мсье Лувье пару вопросов и удалюсь! Мсье де Сен-Луи, будьте добры…

– Монсеньер, мы просим вас остаться! Будьте добры, сделайте нам честь! – мадемуазель де Монморанси с улыбкой смотрела на Сэйлора.

«Неплохо было бы и сесть за стол…» – подумал Джордж.

– Ну, раз уж вы так просите… Пожалуй, мне придется доставить вам неудобства… – Сэйлор снял ружье, гремя пороховницами, нагнулся и аккуратно, как будто оно из фарфора или хрусталя, поставил его в угол.

– Вы ни за что не доставите нам неудобств, мистер Сэйлор! – де Монморанси снова посмотрела на Сэйлора.

Лувье де Сен-Луи указал Джорджу на место, напротив себя так, что граф де Грасс сидел слева от Сэйлора, а Мари – справа. Монсеньер де Сен-Луи принес Сэйлору прибор, но, когда он собирался поставить его на стол, мадемуазель де Монморанси взяла прибор у Лувье и сама передала его Джорджу.

Читатель, мы думаем, обратил внимание на то, что Сэйлор был окружен женским вниманием. Наверное, читатель подумал, что Джордж, который оценил мадемуазель де Монморанси по достоинству, целуя ей руку, опускался на колено? Нет, конечно, нет! Никогда! Джордж Сэйлор дал себе обещание никогда и ни перед кем не преклоняться.

Итак, Джордж сел завтракать в обществе капитана де Сен-Луи, адмирала де Грасса и, непонятно что здесь забывшей, Мари де Монморанси. Ему налили бургундского вина и это было ошибкой: Джордж терпеть не мог алкоголь. Несколько минут за столом все молча ели, не исключая и Сэйлора. Тишину нарушил Лувье:

– Так что, мсье Сэйлор, побывали вы там, где планировали? Я смотрю, вас долго не было, а кое-кто все же прибыл.

– Конечно я там был! Вы можете судить об этом по прибывшим людям. Теперь, как я понимаю, команда в полном составе?

– Я сделал все в точности! Все готово. Тренировочная площадка готова. Люди ждут.

– Спасибо, мсье де Сен-Луи, я вам премного благодарен, – Сэйлор пристально, как всегда, смотрел на Лувье. – Не желаете ли вы немедленно познакомить меня с моей командой?

– Конечно, но я должен сделать честь графу де Грассу и закончить с ним завтрак. Потом я весь к вашим услугам!

– В таком случае, я буду иметь честь покинуть вас сейчас, чтобы осмотреть тренировочную площадку. Приходите туда, монсеньер де Сен-Луи, как только закончите. До свидания, граф, и вы, мадемуазель! – с этими словами Джордж встал, взял свое ружье, гремя пороховницами, перекинул его через плечо, и направился к выходу.

Выйдя на улицу, Сэйлор отправился в отдаленный уголок порта. Там должна была быть обустроена тренировочная площадка. Через некоторое время, Джордж заметил, что мадемуазель де Монморанси следует за ним, не скрывая себя. Он решил узнать, что ей теперь нужно. Сэйлор свернул в переулок, Монморанси последовала в этот безлюдный проход за ним. В том месте, где переулок делал поворот, Джордж, пройдя еще пять – семь шагов, спрятался за непонятного назначения деревянным забором, который начинался от угла стоявшего тут же трехэтажного дома. Монморанси же шла видимо в полной уверенности, что Джордж идет впереди. Когда она проходила мимо затаившегося Сэйлора, он схватил ее за руку и притянул к себе. Мари уже хотела выхватить кинжал, висевший у нее на поясе, когда увидела, что перед ней сам объект преследования.

– Неплохое оружие ближнего боя! Да… Но вы идете за мной не для того, чтобы убить меня. А как раз для того, чтобы…

– …Подарить вам этот кинжал, который так приглянулся мсье Джорджу! – Монморанси закончила мысль Сэйлора.

– Как и вы сами, – с этими словами Сэйлор уже пристегивал стилет¹⁰ к поясу.

– С вашего позволения, я пойду за вами, но так, будто мы незнакомы.

– Хорошо, – и, без дальнейших разъяснений, Сэйлор отправился дальше. Мадемуазель де Монморанси последовала за ним.

…На тренировочной площадке Сэйлора и Монморанси ждал сюрприз. Им был какой-то горожанин с саблей наголо. Он явно ждал Сэйлора, размахивая оружием. Когда же он увидел, что за Джорджем идет Монморанси, его лицо озарилось злорадной улыбкой. Этот загадочный человек сам вышел навстречу Сэйлору:

– А вы, мсье, зря ведете за собой эту мадемуазель! Она будет стоить вам жизни!

Сэйлор не смутился ничуть, несмотря на эти слова и угрожающий взгляд незнакомца:

– Уж кто сегодня умрет, так это вы! Если вам жить надоело, продолжайте! – Джордж посмотрел на неизвестного так, что тот отшатнулся. При этом Сэйлор сбросил ружье, вынул и опустил на землю пистолеты.

– Я бросаю вам вызов! – менее уверенно сказал незнакомец.

– Великолепно! Вы сами выбрали смерть! – с этими словами Джордж вынул саблю из ножен.

Неизвестный бросился в бой. Сэйлор стоял, опустив саблю в сторону в развернутой руке. Незнакомец решил, что он первым же ударом убьет Джорджа, так как тот стоит, раскрывшись. Неизвестный замахнулся что есть силы, собираясь, видимо, разрубить ключицу Сэйлора и ребра до сердца, замахнулся, и тут же был остановлен железной рукой, в то время как другая рука вогнала саблю в самого неизвестного по самую рукоять. Через мгновение незнакомец упал.

– Вот, – говорил Сэйлор, обращаясь к Монморанси и указывая на убитого, – образец ответственного и честного человека. Хотите узнать его краткую историю? Он был одним из многих, кто любил и любит вас. Но вы не обращаете внимания на людей без происхождения, как он. Вот он и решил проявить себя перед вами. Вы не препятствовали дуэли, а он принял решение – я не в праве его отговаривать и насаждать ему свое мнение. Он ответил за свое решение. А вы не питайте, кстати, иллюзий по поводу моего происхождения! И знайте: я убил его не за вас, я убил его, за нанесенное мне оскорбление! Ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умирали!

– Но вы правильно сделали… – глядя в пространство, ответила Монморанси. – Он оскорблял мою честь…

– И я снова повторяю вам: не льстите себе, он оскорблял мою честь в первую очередь, а вашу – во вторую! А вот и мсье де Сен-Луи!

Действительно, в это время подъехал на коричневой лошади Лувье де Сен-Луи. Он спешился и знаком пригласил Джорджа следовать за ним. Сэйлор пошел рядом с Лувье, который вел лошадь под уздцы. Мари де Монморанси осталась стоять в растерянности…

…Менее чем через час три с половиной сотни матросов уже активно тренировались на обширной площадке. Каждый из них был знаком с морем, а теперь оттачивал свои навыки. Здесь было все, что нужно: небольшой корабль-мишень, пушки, в том числе на качелях, имитирующих палубу в шторм (такие Сэйлор видел у адмирала Ушакова), мачты с вантами, реями и парусами, мишени для упражнений в стрельбе из ружей и рукопашной драке. В числе тех, кто осмотрел и остался доволен площадкой, была мадемуазель де Монморанси.

Сэйлор жил теперь у мсье де Сен-Луи. Часто он не приходил на ночь домой. В такие дни, точнее ночи, он сидел на площадке под открытым небом и выполнял какие-то сложные операции со стволом своего ружья. Иногда с ним оставалась Монморанси. Матросы тренировались каждый день. Джордж уже написал ответное письмо де Брильяру, чтобы тот ожидал в Глазго, где все шло как нельзя лучше: корабль строился, завершение ожидалось к концу года.

…Заканчивалось лето 1780-го года, и Сэйлор стал собираться в Глазго – принимать корабль. Мари де Монморанси теперь везде ходила с Джорджем. Он же имел теперь не ружье, а винтовку, с заряжанием с казны, два пистолета, с удлиненными стволами, стилет – подарок Монморанси и длинную широкую абордажную саблю. А еще Сэйлор получил команду настоящих профессионалов.

III. Castigo corpus meum¹¹

1780 год, Глазго.

Робер де Брильяр неплохо жил в Глазго. Всем понятно, что квартиры у него там не было. Знакомых тоже не имелось. Из этого следует, что Робер должен был обзавестись знакомыми. Таким образом мы должны доказать читателю, что де Брильяр умел обзаводиться знакомыми.

Итак, приехав в Глазго, де Брильяр, согласно указаниям Сэйлора, отправился в «Фоули Марине». Томас Фоули, конечно же, узнав, что Робер – посланец Сэйлора, принял его с распростертыми объятиями: он сразу же бросил все прочие дела и повел де Брильяра смотреть стапель. На строительстве все шло как нельзя лучше: Фоули торопился, но уверял Робера, что используются лучшие материалы, а работают лучшие специалисты. Томас пообещал окончание работ даже раньше установленного срока. Владелец верфи постоянно справлялся о здоровье Джорджа Сэйлора, но де Брильяр всякий раз уверял его в том, что тот абсолютно здоров. Однако, начальник «Фоули Марине» не напоил и не накормил Робера. И уж тем более, скупой и жадный Фоули не предложил посланцу Сэйлора никакой квартиры.

Таким образом, Робер де Брильяр был вынужден отправиться вечером на поиски квартиры. На выходе с территории верфи де Брильяра ждала его лошадь. Обычная, ничем не примечательная лошадь. Робер вскочил на коня, но этим все и кончилось: он не знал, куда ему направиться. Поэтому он решил продвигаться к центру города, посматривая по сторонам и, при удобном случае, расспросить понравившегося человека о возможности найти квартиру. Глазго был в то время типичным английским городом с недостаточно широкими улицами и достаточно грязными переулками. Этот город разительно отличался от того, что де Брильяр видел в Америке. Но не от удивления поглядывал Робер по сторонам, проезжая шагом по улицам Глазго: он опасался, что его здесь ищут и узнают, хотя его собственный внешний облик вроде бы достаточно изменился. В то же время де Брильяр хотел увидеть человека, с которым, по его мнению, можно было бы поговорить; увидеть среди пьяных шаек бездельничающих моряков, ободранных попрошаек и самодовольных торговцев. Однако же этот человек не заставил себя и Робера долго ждать, хоть и явился он в слегка необычном виде.

Робер остановился на одной из улиц, ближе к центру города. Он уже вроде как присмотрел человека, которого можно было бы, на его взгляд, разговорить, как вдруг его внимание привлекла карета, которая неслась, запряженная тройкой белых коней, прямо на де Брильяра. Да, да, именно неслась, неслась по центру оживленного города, заставляя людей шарахаться в стороны. Кучер, одетый достаточно богато, чтобы была видна его принадлежность к знатным господам, щедро оплачивающим его труд, то и дело погонял лошадей, хотя гнать быстрее было уже немыслимо. Сама карета была по тем временам достаточно богатой: с черным фоном ее окраски контрастировали сверкающие полоски золота, окаймлявшие двери и окна, золотые львы красовались на ее бортах.

Де Брильяр удивленно смотрел на этот, несущийся на него экипаж, продолжая стоять посреди дороги. Но если сам француз не поддавался инстинкту самосохранения, то его конь поддался. В едва ли не самый последний момент лошадь шарахнулась в сторону так, что всадник от неожиданности еле удержался в седле. В следующий миг экипаж пронесся мимо так быстро, что никто не успел бы увидеть его пассажира или пассажиров. Никто, но не Робер. На секунду перед ним мелькнуло женское лицо. В дальнейшем де Брильяр руководствовался в своих действиях внутренним голосом, который подсказывал ему, что он должен проследовать за этой женщиной. И Робер, не скрываясь, погнал коня за проехавшей каретой.

Экипаж, а за ним и де Брильяр постоянно сворачивал с улицы в улицу, будто кучер хотел, чтобы француз отстал. Но Робер не отставал. Как результат погони, де Брильяр увидел двухэтажный дом на окраине города, у которого уже ненавистный Роберу экипаж остановился, и кучер (!) вывел молодую черноволосую женщину из кареты. Де Брильяр наблюдал за этим из-за угла. Каково же было его удивление, когда кучер погнал лошадей дальше, только высадив неизвестную. Но все же, Робер де Брильяр не был Джорджем Сэйлором, чтобы находить странности сплошь и рядом: он решил, что кучер его не заметил, в то время как Сэйлор увидел бы в этой ситуации хитрость, ловушку.

Итак, Робер направился к дому. Он не знал твердо своих намерений, он поддавался какому-то влечению, что и отличало его от Сэйлора, всегда руководствовавшегося только своим умом и здравым смыслом, хотя имевшего и некую долю авантюризма, в то время как у де Брильяра этого авантюризма было хоть отбавляй. Дом, к которому теперь направлялся француз, представлял собой двухэтажное коричневое здание с восемью окнами (довольно большими) на фасаде (по четыре на каждом этаже). Широкая терраса переходила на втором этаже в балкон, обильно украшенный резьбой по дереву, и как бы служила ему опорой. На террасе стояло два стула, по бокам от входной двери. Серый деревянный забор ограничивал участок, в центре которого и находился вышеописанный дом.

При приближении к забору, де Брильяра встретил лай собаки, скрывавшейся в конуре, одну из стен которой заменял забор. Однако Робер уже отворял калитку, ничуть не напуганный этим лаем, и, делая шаг внутрь участка, увидел, что навстречу ему из дома уже идет та женщина, что сидела в карете. Она была примерно одного с ним возраста и чуть ниже ростом. Длинные черные волосы окаймляли ее открытое и прямое лицо, в противоположность хитрой улыбке Монморанси. Одетая как и подобало богатым дамам того времени, она подошла к калитке, у которой стоял де Брильяр, и успокоила собаку:

– Тише, Мартин, тише! Вот так… А теперь: чем я могу служить вам, сэр? – этот вопрос был направлен к Роберу.

– Извините мне мою наглость, но я просто ищу квартиру. Я приехал издалека по важному делу, но здесь я узнал, что мне больше негде жить в Глазго: мой старый знакомый скончался. Но теперь я могу идти дальше!

– Никуда вы идти не можете! Даже не думайте об этом! – такой оборот событий был неожиданным, но желанным для француза.

– Но мис…

– …сис Брайан…

– Миссис Брайан, но ведь я доставлю вашей семье страшные неудобства своим присутствием в этом доме. Тем более, что мое пребывание в Глазго затягивается до конца года. Я никак не могу остаться у вас!

– Как вас зовут?

– Робер де Брильяр.

– Так вот, Робер, вы не доставите неудобств одинокой женщине, муж которой недавно уехал в Индию и не скоро вернется. Кроме того, при вашем большом желании, вы сможете помочь нам вести хозяйство в этом доме.

– В таком случае мне придется принять великую честь служить вам! – сказал де Брильяр, двусмысленно глядя на миссис Брайан.

– Конечно. Следуйте за мной.

Робера ввели в просторный дом. Входная дверь его открывалась сразу в большой зал. В центре зала стоял огромный овальный стол, окруженный шестью стульями. В двух углах помещения, прилежащих к внешней стене, стояли кресла, а два других угла пустовали. Прямо против входа находилась широкая, больше подходящая для дворцов, лестница во второй этаж. Вся мебель была изготовлена из дорогих пород дерева и вырезана искусными мастерами. Пол покрывал огромный ковер. На всех стенах были обои, которые прерывались дверьми в две другие комнаты, находящимися напротив друг друга в боковых стенах. Сейчас эти двери были наглухо закрыты. Во втором этаже, подняться на который можно было по двум лестницам, находившимся по бокам от первой – широкой, и являвшимися ее продолжением, все было расположено совсем иначе. Коридор, примыкавший к внешней стене с ее большими окнами, образовывал как бы галерею, а входы в еще две комнаты, окна которых выходили во двор, находились по бокам от лестницы. Выход же на вышеупомянутый нами балкон располагался прямо против лестницы. На стенах коридора висело две картины.

Когда Робер де Брильяр входил в этот великолепный, роскошный дом, он еще не знал, что связывает с его обитателем жизнь…

…Начало декабря 1780-го года. Акватория порта Глазго. У стапелей верфи «Фоули Марине» стоял, уже спущенный на воду, корабль. Пятидесятиметровый фрегат, тридцать две пушки которого находились на гондеке¹², двенадцать на опердеке, две смотрели прямо по носу, а две – прямо по корме. Корабль был выкрашен в стандартную черно-белую расцветку. Его мачты несли по четыре яруса парусов. Три кливера¹³, пять стакселей¹⁴, и трисель¹⁵ на бизани дополняли парусное вооружение. При необходимости, можно было установить лисели¹⁶ на марсели¹⁷ и брамсели¹⁸. Под бушпритом¹⁹ также имелся блинд²⁰. Сам корпус корабля был произведение искусства. Корма, выполненная в богатой золотой отделке, ярко сияла на солнце. Вообще гладкие и обтекаемые формы корпуса фрегата, на корме которого не было названия, сами говорили за его скорость.

Корабль стоял, пока, у пристани. Томас Фоули уже нагрузил его всем необходимым. Сэйлору оставалось только все тщательно проверить. Это он поручил Роберу де Брильяру и штурману Роберту Борку. Конечно, они работали не одни. Три с половиной сотни матросов занимались все чем-то важным: закрепляли снасти, орудия, подтаскивали ядра и порох на гондек – могло статься, что боевое крещение фрегата случится и сегодня. Джордж Сэйлор в это время стоял на берегу, как всегда заложив руки за спину, в своей обычной одежде и при полном вооружении. Он разговаривал с Томасом Фоули:

– Я смотрю, вы хорошо сработали, Томас!

Фоули в этот день был при параде. Это выражалось в том, что свою обычную чудаковатую одежду он почистил и постирал. Он ответил, обиженно:

– Этот корабль – лучший в мире. Ему нет равных в быстроходности среди фрегатов и линейных, а может и корветов. Любой торговый корабль проиграет в гонке с ним – я за это отвечаю. Лучшие мастера строили его из лучшего дерева, которое есть не только в Англии, но и в мире, – декларировал владелец «Фоули Марине» своим, не самым приятным, голосом. – Да вы будете в восторге от этого корабля! Тем более такой хороший, великолепный моряк, как вы, найдет ему достойное применение!

– Вы можете в этом не сомневаться, мистер Фоули!

– Да уж… Тем более этот контракт меня – я надеюсь на вашу честность – озолотит?

«Этот человек постоянно думает только о деньгах», – подумал Сэйлор, усмехаясь, но вслух он сказал:

– Ну мы же с вами честные люди, мы заключили договор, мы выполняем условия. Так ведь, мистер Фоули?

– Конечно, я и утверждаю то же самое! Ведь вы, мистер Сэйлор, лучший человек из всех, кого я встречал! – при каждой похвале Джорджу Фоули кланялся.

– Сэр Томас предпочитает золото или ассигнации?

– Конечно, предпочтительней золото. Но если мистер Сэйлор…

– Нет, нет, нет! Я все продумал правильно. Эй, штурман! Принесите груз!

Меньше чем через минуту Роберт Борк появился и положил к ногам Сэйлора и Фоули внушительных размеров мешок:

– Вот он!

– Спасибо, Роберт! – штурман удалился, а Джордж наклонился и стал развязывать мешок, – Здесь все. Двести процентов стоимости. Помнится, договор был именно таким, – говорил Сэйлор, поднимая раскрытый мешок.

Фоули выхватил из рук Сэйлора суму, поставил ее на землю, точнее, на настил пристани, встал перед ней на колени (!) и стал разглядывать содержимое, вынимая золотые монеты горстями, пробуя их наощупь и на нюх. Сэйлор смотрел на все это с усмешкой, качая головой. Томас Фоули же ничего не видел и не слышал, он не поблагодарил Сэйлора за соблюдение условий договора – он просто копался в золоте с улыбкой на лице и широко раскрытыми глазами.

Джордж не стал выставлять охрану у входа на верфь «Фоули Марине», так как это, по его мнению, только привлекло бы внимание людей и властей. И вот теперь Сэйлор увидел результат своих действий – к сходням подошла женщина, закутанная в плащ. Джордж, находившийся в двух шагах от нее, преградил ей дорогу:

– Кто вы?

– Меня зовут Элизабет Брайан, – ответила женщина, пряча лицо.

– Что вы здесь делаете?

– Я не обязана отвечать на ваши вопросы! Кто вы вообще такой? – говорила миссис Брайан с возмущением.

– Здесь задаю вопросы только я! Спросите у любого из этих людей, – говорил Сэйлор, указывая на корабль, – и они вам ответят, кто здесь главный! Итак, зачем вы пришли?

– Я пришла к одному человеку…

– У человека есть имя? – задавая этот вопрос, Джордж уже догадывался, о ком идет речь.

– Я не могу вам его сказать…

– Тогда вы отсюда не выйдете, – совершенно спокойно ответил Сэйлор.

– Хорошо… Его зовут… Робер де Брильяр, – сказала миссис Брайан, сдаваясь.

– Великолепно! Даете слово не бежать?

– Даю.

– Отлично! Я полагаюсь на ваше слово. Ожидайте! – и Сэйлор быстро взошел на корабль.

На борту он приказал отыскать Робера и передать ему приказ подняться на марс-площадку грот-мачты²¹ немедленно по получении приказа. Сам Сэйлор сейчас же поднялся на вышеупомянутую площадку и взял на прицел винтовки миссис Брайан, которая послушно стояла внизу. Через пару минут к Сэйлору присоединился де Брильяр.

– Ну что, Робер! Миссис Брайан ожидает тебя.

– Я не знаю никакой миссис Брайан, сэр, – ответил де Брильяр, смотря на Сэйлора.

– Неужто! А как ты тогда объяснишь, что она знает тебя, и что она стоит здесь у сходни? Вон она! – Джордж продолжал держать ее на прицеле.

– Значит, она следила за мной! Я ничего ей не говорил! Это точно. Что я должен ей сказать? – Робер в растерянности смотрел на Сэйлора.

– Ты взрослый человек, де Брильяр, и ты спрашиваешь у меня, что сказать женщине?! – Джордж возмущенно смотрел на помощника. – Как впутался, так и выпутывайся! Но помни, что она либо уйдет отсюда немой, как рыба, либо вообще не уйдет! И еще: ты сначала моряк, а потом все остальное!

– Я все понял, – и де Брильяр стал спускаться вниз.

Сэйлор спустился вслед за ним. Робер подошел к Элизабет Брайан и стал говорить с ней о чем-то, а Джордж наблюдал, облокотившись на фальшборт²². Через пару минут де Брильяр закончил свой диалог и утвердительно кивнул головой Сэйлору. Джордж спустился к Роберу, когда миссис Брайан ушла:

– Ну?

– Она ничего не скажет. Я уверен.

– Посмотрим. Можешь идти. Я вижу, мистер Фоули закончил подсчет денег.

В это время к Сэйлору действительно подходил Фоули, неся с собой мешок с золотом:

– Все верно! Вы самый честный из всех, кого я встречал! А теперь разрешите мне удалиться, сэр. У меня что-то голова кружится.

– Хорошо, мистер Томас, идите! – сказал Сэйлор с усмешкой на лице…

…В вечерних сумерках фрегат без названия выходил из порта Глазго…