Евангелие от …
Как уже многие начали составлять
повествования о совершенно известных
между нами событиях, как передали нам
то бывшие с самого начала очевидцами и
служителями Слова, – то рассудилось и мне,
по тщательном исследовании всего сначала,
по порядку описать тебе, достопочтенный
Феофил, чтобы ты узнал твёрдое основание того
учения, в котором был поставлен.
Лук. 1:1-4.
Во всех изданиях Библии, а также и изданиях отдельно Нового Завета, последовательность Евангелий стандартная: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. Однако последовательность написания этих книг другая: Евангелие от Марка было написано самым первым, затем идёт Евангелие от Матфея, а уж потом от Луки и последним – от Иоанна. Но есть и другие мнения. Если ориентироваться на последние по времени авторитетные источники, то в них указывается, что первое Евангелие, Евангелие от Марка, было написано между 70 и 72 годами, то есть практически через сорок лет после распятия Иисуса. Следующим было Евангелие от Луки, а никак не от Матфея, появившееся приблизительно в 85 году, уже через 55 лет после того, как… Через пять лет от него, в 90 году, появилось Евангелие от Матфея, а самое позднее Евангелие, Евангелие от Иоанна, появилось только в 110 году, явно после смерти Иоанна. Что же такое может вспомниться через 40 лет, а то и больше, через 55 лет и более, даже через 80 лет? С этим можно только поспорить, просто документальных фактов, кроме самих евангелий, настолько мало, настолько они рассеяны и настолько утеряны, что можно согласиться с любыми датами написания этих Священных Книг. Единственно, пожалуй, что близко к действительности, это время написания Евангелия от Иоанна – близко к концу I века. Спор только о том, с какого конца ближе к рубежу этого указанного века. Но это по последним авторитетным источникам. Не могу сказать, что это было так. Больше, всё же, склоняюсь к сведениям из других, тоже авторитетных источников. Далее примерное время выхода в свет того или иного евангелия будет мной указано. Например, епископ Александр (Милеант) считает, что первым появилось Евангелие от Матфея, не позже 50-60 годов первого столетия. За ним, практически одновременно, но до событий, связанных с разрушением Иерусалима, то есть до 70 годов, евангелия от Марка и Луки. Самым последним было Евангелие от Иоанна. Епископ Александр считает, что оно появилось в 96 г.
Из этих отобранных авторов евангелий двое являются, как известно и как полагается, избранными Иисусом учениками от 12-ти: Матфей и Иоанн. Двое других, Марк и Лука, считаются также учениками Иисуса, но от 70-ти избранных, с лёгкой руки господина Луки, записавший в своём Евангелии, что Иисус набрал ещё 70 учеников, помимо ранее набранных 12-ти. А в своём труде Деяния Апостолов Лука привёл примерно такое же число имён, сотрудничавших с ним, которых церковь назвала тоже апостолами, как и первых избранных (об этих апостолах далее в этой книге будет дополнительная информация)…
Рассмотрим кратко сведения о создании канонических Евангелий в последовательности их появления в свет, а не в последовательности их расположения в Новом Завете.
Прежде, чем приступить к описанию появления евангелий, следует указать, на мой взгляд, на весьма интересное исследование Алексея Винникова в его произведении «Тайны Евангелия», опубликованном на сервере ПРОЗА.РУ (автор: Винников Алексей Николаевич). Он довольно доказательно определил, что автором, во всяком случае – первого евангелия, является известный историк Иосиф Флавий (род. в 37 – ум. после 100). Я не буду здесь приводить доводы Алексея Николаевича, об этом лучше почитать самостоятельно. Но доводы, на мой взгляд, следует принимать во внимание. Вероятно, что после прочтения произведения «Тайны Евангелия», следует прочитать и исторические труды Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война». Это дополнит те сведения, которые легли в основу доказательств А.Винникова. Но как такового, известного евангелия от Иосифа (Флавия) не существует.
Евангелие от Марка. Как полагают одни исследователи, оно было написано примерно в 65–66 гг. в Риме, то есть через 35–36 лет после казни Иисуса. Но, как полагают другие исследователи, написано оно было в 43 году, через 13 лет после распятия Иисуса, а примерно в 68 году умер его автор. Как полагают опять же, многое в этом Евангелии похоже на проповеди апостола Петра, поэтому Марка (Иоанна-Марка) и называют сподвижником Петра, его переводчиком. Некоторые из исследователей склонны считать, что это Евангелие возникло в Антиохии или в Александрии. Такое мнение основано на том, что Пётр отправил Марка в Александрию, где он стал впоследствии епископом и умер мученической смертью. Вполне возможно, что, будучи епископом, Марк занимался и писательской деятельностью.
Примерно со II в. христиане стали приписывать Евангелие от Марка Иоанну-Марку или Марку-Иоанну, участвовавшему в юношеском возрасте в миссионерской деятельности Павла и Варнавы. Что ж, вполне возможно. Тут уж христианам виднее, кому что приписывать. Вероятно, потому и было два имени, что Марк – это латинское имя Иоанн, которое, в свою очередь, является еврейским.
Что более всего отличает Евангелие от Марка от трёх других Евангелий, объединённых в Новом Завете? В первую очередь то, что Марк записывал устные пересказы первых христиан. Во-вторых, божественность Иисуса у Марка проявляется значительно меньше, чем, например, у Матфея и Луки, тем более – у Иоанна. У Марка часто звучит, что Иисус просит видевших Его чудеса не говорить об этом другим (см., например, 1:34,44; 3:12; 5:43; 7:36 и др.). То есть большее значение отдавалось не сверхъестественным чудесам, не божественности Иисуса, а Его миссионерской деятельности.
Марк был ещё, можно сказать, не совсем окрепшим юношей во время евангельских событий. Он вполне мог знать кого-то из окружения Иисуса, даже видеть их, встречаться с ними, беседовать. С апостолом Петром, позже, Марк был в дружеских отношениях, сам находясь ещё в молодом возрасте. Марк ведь написал своё Евангелие после смерти Петра, сам уже будучи в возрасте пятидесяти пяти лет, это если следовать одним предположениям. А если следовать другим предположениям, то Евангелие было написано ещё при жизни Петра. Поди-ка, разберись в этих разных временах, находящихся от нас теперь уж на очень большом расстоянии.
Если полагать, что Пётр рассказывал Марку о тех событиях, то рассказы эти, тоже надо полагать, носили, как это и бывает в человеческой практике, отрывочный характер, без особой последовательности во времени: «да, послушай, а ещё вот что случилось!» Марк так примерно и воспроизвёл эти рассказы: с пропусками, с перескоком с одного на другое, без связи событий между собой. Речи у Марка не такие образные и яркие как, например, у Матфея или у Луки. Литературной обработкой текста и его художественным редактированием Марк не занимался. Возможно, что и дара-то к этому у него не было. И хотя чудесам у Марка уделяется большое внимание, но, как пишет Э.Ренан [16]:
«…Чудотворство в его (Марка – С.Ч.) Евангелии имеет особый характер тяжёлого материализма по временам напоминающий бред магнетизёра… Иисус выходит не прекрасным моралистом, которого мы любим, но страшным волшебником. Чувства, вызываемые им вокруг себя, чувство ужаса; и люди, устрашённые его чудесами, приходят умолять его удалиться от их границ». (См., например, 5:17 – С.Ч.)
Да и сами действия Иисуса при, например, излечениях, не указывают на Его божественность, скорее наоборот, характеризуют какое-то колдовство языческого проявления, которое людям того времени было хорошо знакомо и даже и осязаемо. Вот примеры.
«Привели к Нему глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведши его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его; и воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: «еффафа», то есть «отверзись» (7:32,33).
«Приходит в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки, и спросил его, видит ли что?» (8:22,23).
Примерно такое же языческое лечение упоминается и в Евангелии от Иоанна (9:6,7). Технология такого лечения была показана выше. Но у Иоанна в этой главе идёт полностью речь только об этом исцелении, не просто стихи 6 и 7, а и всё остальное – об этом.
Грубовато, что и говорить. За такие дела церковь во время Средневековья, да и позже, в более близкое к нам время, не щадила живота. Не своего, конечно. Таких врачей сжигали на кострах, устраивая этим грешникам геенну огненную прямо не доходя до ада, на земле. Странные, надо сказать, действия Иисуса. Казалось бы, достаточно Ему, настоящему Богу, только подумать об исцелении, и всё должно было получиться, безо всяких плевков. Ан нет! Людям надо что-то покрепче, как в настоящей жизни, нужны прочные доказательства в виде знакомых конкретных физических действий.
Как бы то ни было, но Евангелие от Марка является более историческим, чем последующие его собратья. Например, списанное с него Евангелие от Матфея. Но Э.Ренан, как раз наоборот, считает первым историком рассматриваемых событий Луку. Но, вероятно, Э.Ренан имел в виду не само Евангелие от Луки, а его другой труд, Деяния Апостолов.
Символ евангелиста Марка – Лев. Подобные символы у всех евангелистов: у Луки – Телец, у Иоанна – Орёл, у Матфея – Ангел. Этими символами их наградили по воспоминаниям пророка Иезекииля, по описанию им божьей колесницы (см. 1 главу Книги Пророка Иезекииля). Там говорится о четырёх лицах, находящихся в конструкции колесницы: человеческое (Ангел), зверь (Лев), животное (Бык или Телец) и птица (Орёл). Вот каждой сестре по серьгам и раздали. Кому что пришлось.
Как следует из церковных мыслей, Марк умер практически сразу же, после написания Евангелия, 4 апреля 63 года.
Евангелие от Матфея. По объёму оно немногим уступает Евангелию от Луки, но значительно превосходит труд Марка. Очевидно, что при подготовке своего произведения Матфей пользовался уже известным Евангелием от Марка, хотя, вообще говоря, по легенде, Матфей не отходил от Иисуса ни на шаг, мог бы и сам всё изложить без всякого плагиата. Просто времени прошло с тех событий достаточно, а полагаться на свою память Матфей не решился. А о чём же он думал раньше? Как, впрочем, и Марк, да и Лука с Иоанном. Сразу бы и записали, путаницы меньше было бы. Особенно застрял с написанием Иоанн, самый любимый из учеников Иисуса.
Евсевий Кессарийский, например, считает, что Матфей написал своё Евангелие через 8 лет после Вознесения Иисуса. Однако другие исследователи, занимающиеся плотно этой наукой, полагают, что оно было написано в 70-х гг. в Палестине или Сирии, а может быть, и в области, граничащей с этими местами. Возникли и сомнения в том, что эту работу сделал непосредственно Матфей, поскольку по каким-то данным полагают, как я уже говорил выше, что это произведение написано в 90 году, поэтому и не зря считают эти вторые исследователи, которые учёные, что Матфей не писал этого Евангелия, потому что к этому времени его уже не было в живых.
Эти сомнения имеют весьма, на мой взгляд, прочное обоснование. Во-первых, с чего это, вдруг, Матфей причислил себя к ученикам Иисуса. Ведь у первого евангелиста, текстом которого пользовался Матфей, у Марка (2:14), нет никакого Матфея:
«Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он встав последовал за Ним».
У Матфея же (9:9) – совсем другое:
«Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним».
Во-вторых, Лука тоже пользовался евангелием Марка, поэтому об ученике Матфее он, естественно, ничего не знает, а потому и не пишет (5:27,28):
«После чего Иисус вышел, и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, оставив всё, встал и последовал за Ним».
Это тем более подтверждает то, что вторым евангелием было Евангелие от Луки. Других не было, с которых можно было бы что-то списывать либо чем ещё пользоваться. И только через пять лет после Луки появляется Матфей. Далее, в-третьих, в главе 10 (10:2) в перечислении учеников Матфей себя называет, но называет и Леввея, прозванного Фаддеем, а Алфеевым у него благополучно стал Иаков. Больше никто из евангелистов таких перечислений не сделал.
Но церковники очень легко обошли эту несуразицу, объясняя её тем, что у евреев было обычным иметь одновременно по нескольку имён. Так что вполне возможно, что в каком-то из евангелий мог быть сборщиком налогов и обычный для нас Ярослав Селивёрстович.
С другой стороны, практически достоверно известно, что Матфей пользовался при написании своего Евангелия трудом Марка. Если, как говорит Евсевий Кессарийский, Матфей написал Евангелие через 8 лет после Вознесения Иисуса, то уж никак не получится ему пользоваться Евангелием от Марка, написанного раньше других, но уже и значительно позже Вознесения.
Можно полагать, что ложное причисление себя, Матфея, писателя Евангелия, к ученикам Иисуса – проявилось как плата за этот труд. Но это моё предположение, основанное только на перечисленных выше обнаруженных нестыковках. Думаю, что появилась необходимость усилить божественный текст с описанием событий в жизни Иисуса показаниями непосредственного участника событий, их свидетеля. Конечно, писатель и стал участником этих событий, но уже невозможно было исправить произведение Марка (оно уже прочно разошлось по христианским кругам), поэтому и стали переименовывать подходящим образом призванного ученика и как-то криво это обосновывать, опираясь на то, что у евреев могло быть по нескольку имён.
Вполне возможно, что Матфей (будем считать, что Матфей – автор) писал Евангелие по памяти, что в то время считалось обычным делом. Тексты священных книг тогда просто заучивали наизусть. Было много людей, которые наизусть могли рассказать всё это толстенное Священное Писание. Но разницы, собственно, нет.
Кроме воспроизведённого по памяти (один к одному) Евангелия от Марка Матфей обволакивает своеобразный куцый текст Марка обширными добавлениями, особенно речей Иисуса, расширяет текст добавлениями придуманных уже позже легенд либо легенд, которые не использовал Марк, но которые ходили в народе в виде тоже устных преданий, а что-то добавил и от себя лично. Большую помощь в этом оказало Матфею «Евангелие евреев». Вставки из «Евангелия евреев» полностью помещены в разрыв текста Марка. Это очень заметно, например, в той части Евангелия от Матфея, которая определяется как «Нагорная проповедь». Кстати, «Евангелие евреев» настолько оказалось близким к Евангелию от Матфея, что его написание часто приписывали Матфею.
(Мне снова придётся сказать, что «Евангелия евреев» я подробно не читал, а говорю всё это со слов других, кто исследовал подробно эти литературные памятники, и которым, исследователям, я полностью доверяю.)
Или, например, в одной из глав Матфей сразу приводит подряд семь притч, сказанных Иисусом, не сходя с того самого места. По логике – ни к чему такой натиск на слабые умы слушателей, пусть даже и учеников. Вообще говоря, Матфей пользовался при подготовке Евангелия уже имевшимся в обиходе сборником притчей, не относящихся к Иисусу, но приписываемых Ему, которые он, Матфей, по своему усмотрению и своей внутренней логике и убеждениям, внедрил в текст Марка. Он прямо брал текст Марка и вставлял в него, где он считал нужным, свои добавления.
Да и с чудесами обошлось не очень гладко. Марк Марком, но и Матфей знал о чудесах, вообще говоря, тех же (обязательно должен был знать, поскольку сам присутствовал в том месте, где они совершались). Поэтому и появились в тексте повторы одних и тех же чудес: исцеление двух слепых; исцеление двух немых и бесноватых; кормление народа (5000 и 4000 человек – всё и отличие) и др.
Вполне возможно, что в данном случае возникло магическое число два, двойственность, бывшая тогда в ходу. А ведь эти вставки значительно прибавили число легенд, о которых Марк не упоминает вообще. Разве не важно для тёмного народа необычное рождение Иисуса с посещением Младенца волхвами, следовавшими за Вифлеемской звездой? А укрывательство Младенца-Иисуса в Египте от действий царя Ирода, приказом которого уничтожено большое число мальчиков (14000) в возрасте до двух лет (избиение младенцев – 2:16–18)? И как же это Марк пропустил такое чудо, как хождение по воде Петра, своего друга и соратника? Уж об этом-то Пётр точно рассказал бы Марку, примерно, хотя бы, так:
«Слышь, Ванюша (Марка, как полагают христиане, я уже об этом говорил, звали Иоанн-Марк – С.Ч.), а я ведь и по воде прошёлся. Было дело!.. Сидим мы, как бы так, в лодке, кто – спит, кто – нет. Я-то как раз не спал. Смотрю – мужик какой-то по воде прёт, прямо на нас. Во, чудо-то! Я всех бужу, а ну, ребята, говорю, хватайтесь-ка за вёсла, разбойник какой-то идёт. А тут, голос Иисуса, мол, Я это, чего вы испугались-то. Ну я, конечно, не верю. Как это, по воде-то? А Он мне и говорит, иди, мол, ко Мне. Я, с дуру-то, и пошёл. Да в воду и провалился, так, не совсем, по пояс только. Плаваю, как это… Сам понимаешь. А Он мне руку подал, я и подвсплыл».
А наделение Иисусом Петра особыми полномочиями в Царствии Небесном? Тоже похвастался бы об этом обладатель таких полномочий. Ну, разве что из скромности промолчал бы.
Но здесь следует сказать, что вряд ли Пётр допустил бы таких о нём вставок, если бы он в глаза видел это Евангелие его друга Марка. Написано оно, скорее всего, после смерти Петра.
Да и ещё много чего важного, чего нет у Марка: про последствия Иудиного предательства, про семейные разборки Пилата с женой. А уж такое явление, как землетрясение во время смерти Иисуса на кресте и одновременное воскрешение некоторых святых (27:50–53):
«Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху до низу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие (но не все – С.Ч.) тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскресении Его (а до этого они в Царство Небесное прибыли, но до времени тела их полёживали в гробах – С.Ч.) вошли в святый град и явились многим».
Какие же страсти упустил Марк! Какие события заметил Матфей! Но, к сожалению, хотя и маловато было тогда святых, Матфей не назвал ни одного имени воскресшего святого и явившегося многим.
Собственно, указанное самоубийство Иуды Искариота было практически позаимствовано из Ветхого Завета. Не так уж, чтобы один к одному, но по смыслу – то же. Сын царя Давида, Авессалом, поднял мятеж против отца. К мятежнику присоединился советник Давида Ахитофел. Ахитофел представил Авессалому план боевых действий, который был отклонён. Разработчик плана опечалился, возвратился домой, в Гило, и повесился (2 Цар. 17:23). Похоже. Самоубийство за унижение.
И тридцать сребреников с полем горчешника Матфей «ввинтил» для Иуды из Книги пророка Захарии (11:12,13) совсем даже без всякой аналогии: просто тридцать сребреников там – тридцать сребреников здесь; поле горчешника там – поле горчешника здесь. Тут им и место. Можно сослаться на авторитет, можно сказать, что, вот, сбылось пророчество-то! Это очень легко, во время написания какого-либо текста определённого направления взять практически любой ранее написанный текст того же направления и в новом тексте привести хотя бы примерно подобный пример. Только так оно и сбудется, и никак иначе. Ведь при повальной неграмотности населения можно писать что только ни взбредёт в голову, но взятое из прежних неприкасаемых книг. Можно и такую отсебятину вставить, что завянут уши, но назвать это сбывшимся пророчеством. Кто же из зомбированных сможет этому возразить?
Да и стремление Ирода избавиться от Иисуса в Его малолетнем возрасте совпадает с биографией Моисея, которого тоже хотел убить царь того времени, но Моисей спасся за границей, как и Иисус, тоже за границей – в Египте. Кстати, про Ирода придумано всё, не было в те времена массового убийства младенцев, хотя Ирод сам по себе и не подарок был.
А почему бы и не «ввинтить», если он, Матфей, самого себя, без зазрения совести, сделал учеником Иисуса?
Матфею, конечно, пришлось изрядно потрудиться, чтобы сгладить некоторые корявости у Марка, даже грубости в отношении Иисуса и Его поступков и указаний. По Марку отношение к Иисусу формируется совсем не такое, как этого требовалось бы. Это просматривается и в эпизоде, когда Иисус даёт разъяснения, кто Ему мать и братья (см. Мат. 12:46–50, Мар. 3:31–35), и в эпизоде с разъяснениями о том, что оставивший всё ради Него получит более, чем имел (см. Мар. 10:29,30, Мат. 19:29).
Очень показательны в этом отношении поправки Матфея (см. гл. 5) к «блаженствам», произнесённые Иисусом ранее и, надо полагать, несколько в другом смысле. «Блаженны нищие», говорил ранее Иисус. «Блаженны нищие духом», говорит сейчас Матфей. «Блаженны алчущие», говорил ранее Иисус. «Блаженны алчущие правды», говорит сейчас Матфей. Согласитесь, что это не одно и то же: нищий – и нищий духом; алчущий – и алчущий правды.
И ещё, очень важное. Матфей первым заложил догмат о Троице, использованный им при указаниях Иисуса своим ученикам (28:19):
«Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…»
Марк такого не произносил в своём труде. Следовательно, не слышал Марк таких слов и от Петра. И Лука не слышал о таком соединении Трёх в Одном. Уж Лука-то такого не пропустил бы. Можно полагать, что не читал Лука Евангелия от Матфея, когда писал своё, что дополнительно говорит о том, что Матфей написал своё Евангелие позже Луки. Ну, вполне возможно, что и одновременно, где-то в начале 70-х годов. Дальше-то пошло всё вместе с Троицей, а вот в Евангелии – без этого у Луки и обошлось. Не слышал и Иоанн, находившийся рядом с Иисусом, да и не воспользовался при написании своего Евангелия уже имевшимся в обиходе Евангелием от Матфея.
Немножко, с вашего разрешения, читатель, отвлекусь акцентированием внимания на Троицу. У В.Я.Тучкова («Русская книга людей» в разделе «Розановый сад») есть такая миниатюра:
«Рабочий класс, папиросы «Беломор» и «Жигулёвское» пиво. Когда уйдёт в небытие хотя бы один из этих трёх неразрывных элементов, то и остальные тут же отомрут».
Троица также прочно объединена элементами «Отец», «Сын», «Святой Дух», составляя неделимое Единое. И если, как и у В.Тучкова, хотя бы один из этих трёх неразрывных элементов изъять, то и остальным будет нечего делать. Кстати, Л.Н.Толстой говорил, что Троица – это многобожие, язычество, Бог – Один-Единственный, с чем церковь, понятно, не была согласна.
Евангелие от Луки. Это Евангелие было написано самим Лукой, когда он жил в Антиохийской общине. С первых строк оно разительно отличается от первых двух Евангелий. Оно написано в виде письма к какому-то Феофилу, которого так никто никогда и не узнал, что это был за человек. Да и был ли? Произошло это примерно в 80-е гг., во всяком случае – не раньше 70 г., уже после создания Евангелия от Марка, которое и составляет основу труда Луки, а также и Евангелия от Матфея, которого Лука при написании своего и в глаза, скорее всего, не видел. Некоторые считают, что Евангелие от Луки было написано в 62-63 годах. Да и «не скорее всего не видел», а точно не видел, поскольку он наверняка бы обратил своё внимание на «божественное» обращение Матфея в ученика Иисуса. Может быть, что и слышал о нём, но не смог достать почитать. А знал бы, то, конечно, почитал бы непосредственного свидетеля тех событий. Затруднения в этом можно объяснить, возможно, и тем, как указано выше, что Матфей и Лука практически одновременно писали свои благовествования, имея тот и другой подсказку в виде Евангелия от Марка. А всё остальное зависело от таланта каждого, что хорошо усматривается по их произведениям.
То, что Лука пользовался Евангелием Марка, следует из аналогии многих мест того и другого Евангелий. Кроме того, Лука расширил своё Евангелие, написав Деяния Апостолов. Собственно, Деяния являются логическим продолжением его Евангелия. В том и другом произведениях прослеживаются темы посланий апостола Павла, с которым сотрудничал Лука.
Лука более примирим к язычникам, к другим еретикам. В связи с этим и появляются соответствующие притчи нравственного характера о блудном сыне, о потерянной драхме, о добром самарянине и др. Лука проповедовал устами Иисуса прощение кающимся грешникам, а совсем даже не наказания за грех. Здесь же и приводится обращение одного из разбойников-убийц на Голгофе (23:39–43):
«Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
(Здесь очень хочется немножко прерваться. «Ныне же будешь со мною в раю» никак не вяжется с современным состоянием дел. А всё в том, что Сам Иисус до рая добирался долго, от Воскресения до Вознесения, сорок дней и ночей. А что тогда говорить о каком-то разбойнике? Раньше иголки нитка не пролезет. Вот об этом.)
Лука принял на себя смелость другим образом обустроить казнь Иисуса и разбойников, он в литературном и художественном направлении сделал казнь богаче по содержанию и смыслу. Ведь Марк только и упомянул, что Иисуса распяли вместе с разбойниками, причислив тем самым Его к разбойникам. А Матфей говорит (27:44), что оба разбойника издевались над Иисусом. Да и Сам Иисус молится (кому?) заступничеством за Своих палачей, которые «не ведают, что творят». Как увидим дальше, такие же слова говорили в последующем многие из избранных святых, побиваемых за приверженность к христианству. Тоже довольно смелый шаг Луки. «Не ведают, что творят». Но ведь Иисус такого не говорил при проповедях народу и при наущениях. Наоборот, были угрозы, а не прощения. Он ведь и Сам мог простить, не прося об этом своего Отца. Правильно называют Евангелие от Луки Евангелием прощения или всепрощения. Что же касается разбойников, распятых вместе с Иисусом, то Иоанн, например, вообще ничего не говорит о переговорах между казнёнными. Он просто сказал, что слева и справа от Иисуса распяты были и два разбойника.
Эта версия Луки о разбойниках такая красивая и поучительная для верующих, что она оказалось единственным фрагментом Евангелия от Луки, которое вошло в Двенадцать Евангелий, в двенадцать фрагментов из четырёх Евангелий, которые читаются в Великий Четверг. Пять из Двенадцати Евангелий взяты у Иоанна, четыре – у Матфея и два – у Марка. Луку осчастливили всего одним указанным фрагментом. С другой стороны, если Лука списал часть происходящего про суд и казнь у Марка, то чего уж повторяться, что Марк, что Лука – оба не свидетели.
Лука, в отличие от Марка и Матфея, конечно, талантливый драматург. Без сомнения, что многое из написанного им придумано им же. Как будто бы рассказ о том же, но он литературно и художественно так обработан, что простая констатация факта, данная Марком, превращается у Луки в театральное действие, вызывает большие переживания, даёт больший простор мыслям. Ведь это целая пьеса для постановки – описание рождения Иоанна Крестителя, рождения Иисуса, об этих совместных и связанных между собой событиях, о встрече матерей Иоанна Крестителя и Иисуса. Больше ни у кого таких событий не описано, да и нигде больше. Всё это довольно красивые фантазии Луки.
Умер Лука в свои 84 года в Ахаии, так пишется в его житии по церковному уложению. Умер мученически.
Евангелие от Иоанна. Надо сказать, Евангелие любимого ученика Иисуса, появилось значительно позднее, чем Евангелия от Матфея, Луки и Марка, только в конце I века. Оно существенно отличается по содержанию от других подобных книг Нового Завета. Просто появилась необходимость в исправлении и дополнении священных текстов, что, впрочем, происходило тогда постоянно не только с Ветхим и Новым Заветами, но и со священными книгами других религиозных направлений. Появилась необходимость и в утверждении цели появления Посланника Бога. Можно сказать, что Евангелие от Иоанна явилось укреплением фундамента несколько пошатнувшегося к концу I в. здания христианства, что заметно стало ощущаться в начале первой половины II в. В нём нет того, словом сказать, несущественного в учении Христа, что называется притчами. Хочется притч – почитай Матфея, Марка и Луку. В нём, Евангелии от Иоанна, очень мало говорится о чудесах, сотворённым Иисусом. Это не столь важно не только для Иоанна, а и для любого здравого смысла. Важнее другое: Кто Он? Для чего Он был? То есть, акцент в Евангелии от Иоанна сделан на божественность Иисуса Христа, что было необходимо в период распространения христианства, появления различных направлений в этой религии. Сам Иоанн (20:31) так об этом и говорит:
«Сие написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его».
Обратите внимание, что у Иоанна Иисус не крестился Иоанном Предтечей, поскольку, вероятно, Иоанн полагал, что Иисусу нет необходимости креститься. И другое. В отличие от трёх других Евангелий Иисус у Иоанна не искушался дьяволом в пустыне. Тоже, вероятно, это ни к чему Сыну Бога.
Написал-то это Евангелие в конце I в не сам Иоанн, а другой человек, спустя почти тридцать лет (возможно, что и несколько поменьше), но после смерти Иоанна. При этом пришлось сделать фальсификацию. Прежде чем обнародовать новое Евангелие выпустили в свет так называемое Соборное Послание от Иоанна и Откровение (67 г.), для того, чтобы показать слог письма этого человека. Придерживаются и такого мнения, что человек (Иоанн), находившийся постоянно рядом с Иисусом, да и являвшийся Его весьма близким родственником, вряд ли стал бы прославлять Иисуса как Бога, как вечное Слово. В связи с этим считают, что Евангелие от Иоанна написал один из его учеников в начале II в., а возможно, что и в конце I в. За такое предположение говорит и то, что в Евангелии от Иоанна ни слова не говорится о смерти Матери Иисуса, Марии Богородицы. А это очень странно, поскольку Иоанн, как утверждают все христианские направления, присутствовал при Её уходе из земной жизни. Это во-первых. А во-вторых, Иоанн очень близкий родственник Богородицы, поскольку мать Иоанна, Саломия, является дочерью Иосифа, мужа Богородицы, от его первого брака. То есть Саломия приходится Марии-Богородице приёмной дочерью. Если бы это Евангелие писал сам Иоанн, то вряд ли бы он пропустил информацию о своей Родственнице, тем более – Матери его Учителя, Иисуса. А значит, что Евангелие писали ученики Иоанна (или кто-то из его учеников), которые, естественно, о Марии ничего не записали.