Ольга. Да я этого и ожидала, до последнего думала, вдруг не будете этого делать, но, что уж, опознавать, так опознавать.
Затемнение.
Действие 1. Сцена 6.
За столом капитан, Фёдор, Виктор и Тамара. Все в форме, кроме Тамары, она в гражданской одежде.
Фёдор. Докладываю! Коломийцева, напарница, опознала и Петрову, и её одежду. И серёжки тоже. Мы даже несколько подобных юбок и кофт представили, и туфли разные. Тамара тут нам помогла (кивнул головой в сторону Тамары), так что всё в порядке.
Капитан. Фёдор, я тут в протоколе прочитал, что Коломийцева сказала, что-то о старых знакомых Петровой?
Фёдор. Да, так и сказала, что, мол, старые знакомые, во множественном числе.
Капитан. Ну, это так говорится, во множественном, а может быть и в единственном. Но, принимаем, что кто-то, один или несколько, здесь из её знакомых есть. Так что их и искать нам надо. А начинать будем с её места жительства. Где она живёт, информация у тебя, Фёдор?
Фёдор раскрыл папку, нашёл листочек.
Фёдор. Да,.. вот,.. село Грачёво, улица Чапаева, дом 4, квартира 7. От нас сто сорок километров, кажется, железка через него проходит.
Тамара. Около ста сорока, я была в тех краях.
Капитан. Надо туда ехать, срочно. Думаю, этим займётся Виктор. А остальные здесь по всем общенародным местам с фотографиями. Не должно быть так, что человек тут находился, можно сказать трое суток, чтобы где-то не зафиксировался. Ведь она же здесь несколько раз появлялась! В первую очередь – в гостиницу. Там-то она точно была, номер взять хотела. Хоть и были уже там, но нелишне ещё раз. Может быть, и в этот, последний свой, заходила. По магазинам, в столовой, в ресторан, в кафе. Ну, сами знаете. Учить вас не надо. Старшим назначаю Фёдора. Всё, совещание закончено, все свободны, кроме Виктора. Ещё побеседую.
Все вышли. Капитан и Виктор остались. Капитан подошёл к Виктору, Виктор приподнялся.
Капитан. Сиди, сиди. У меня небольшой разговор перед твоей поездкой (кладёт руку на плечо Виктора). Слушай, Вить, ты только не обижайся, ладно?
Виктор. Да нет, товарищ капитан, не буду.
Капитан. Я вот про что хочу поговорить. Ты бы постригся, что ли. А то так оброс, что из-под фуражки высыпаются. Да и усы очень пушистые.
Виктор. Ленка говорит, что так очень хорошо, на Мулявина из «Песняров» похож.
Капитан. А ты что, и поёшь тоже?
Виктор. Нет, подпеваю только.
Капитан. А усы тебе надо было бы чуть поправить, под Пуаро, знаешь такого, читал Кристи-то? И будешь, как у Маяковского – я себя под Эркюля чищу, чтоб раскрыть преступлений тыщу.
Виктор. Знаю такого, товарищ капитан, только я не Пуаро, не похож, у него волос на голове меньше.
Капитан. Чем меньше – тем лучше. Представь, Виктор-Победитель, как говорится, «встречают по одёжке, а провожают…» , знаешь сам по чему провожают. Ты уверен, что тебя не будут провожать по одёжке? Ведь наверняка скажут, что был тут мент волосатый, усатый, даже скажут и не усатый, а с двойной «с», а то и назовут мусором, тоже уссатым. Так уж привыкли, хотя и мусор не от нас, а от Московского уголовного сыска…
Виктор покраснел.
…Так что тебе мой совет, приказывать я тебе тут не могу, а просто совет – привести голову в порядок. А Ленке своей понравься чем-нибудь другим. Тем более, что едешь ты на периферию, будем так считать, где к этому относятся не как здесь, построже и повольнее. Тебе же нужна будет там информация, а с твоим видом упрутся так, что и дорогу в гостиницу не покажут. А такого тебе наболтают, что и за год не разберёшься. Уяснил?
Виктор. Да, товарищ капитан, уяснил, иду в парикмахерскую.
Капитан. И ещё. Ты форму милицейскую не надевай, в поездку. В гражданской, чуть попроще что-нибудь подбери.
Виктор. И это соображу, товарищ капитан.
Капитан. Но ты сначала с Ленкой об этом поговори, а не являйся к ней с бухты-барахты обкорнованным булыжником, извини, конечно, за булыжник. И ещё одно.
Виктор. Слушаю, товарищ капитан!
Капитан. Вить, ну ты нас прямо так за дураков и считаешь.
Виктор. Почему это так считаю? Ничего я не считаю.
Капитан. А вот в тот раз с перестройкой этой. Стишки какие-то про консенсус. Что же мы, не понимаем что ли, эту новую политику? Уж чего только не было! Больной параноик, кукурузник с его коммунизмом в нашем поколении, орденоносец-литератор, а потом этот,… «масло должно быть масляным»…
Виктор. Какое масло?
Капитан. Ну, «экономика должна быть экономной». Уж как им всем кричали ура! Что бы ни сказали. Вот и тут. Мы что, не соображаем, что… Словом, ты ещё и язык-то твой… думай, что говоришь, и кому… мы-то, свои, но и не надо нас записывать в непонимающих. Умнее всех казаться не надо, вместе одно дело делаем. Ты понимаешь меня?
Виктор. Понимаю, чего же тут не понять.
Капитан. Я это почему говорю? Тебе ведь в командировку ехать, в чужие люди, так что… с языком-то, того…
Виктор. Не беспокойтесь, товарищ капитан, не буду об этом там говорить.
Капитан. Вот, получается, ничего ты и не понял. Почему именно об этом, о другом – тоже. Я имею в виду, о политике. Не надо там умничать, политграмоту свою показывать. Своей работой занимайся, и так много придётся делать, у нас же совсем пустое сейчас место в этом деле. А у тебя сейчас, можно сказать, самое ответственное дело, с людьми говорить.
Виктор. Понял, товарищ капитан! О работе!
Капитан. Ну вот и добро, свободен. Бегом к Ленке, жаловаться, а завтра – в путь!
Виктор. Есть к Ленке! До свидания, товарищ капитан!
Затемнение.
Действие 1. Сцена 7.
Капитан за столом. Входит Виктор, в форме. Он пострижен, без усов.
Виктор. Разрешите, товарищ капитан?
Капитан. Да, входи.
Виктор. Мне подписать командировку только.
Капитан (удовлетворённо). Ну вот, теперь ты в полном порядке. Как Лена-то отнеслась? Вижу, что с пониманием.
Виктор (смущённо улыбнулся). Нормально, товарищ капитан. Сказала, что так лучше! …(В сторону) Знал бы ты, что Ленка мне сказала: «Ну, он у вас и козёл! Постригайся, конечно, куда ж деваться-то?»
Затемнение.
ДЕЙСТВИЕ 2.
Лица:
Виктор
Вера Тихоновна
Действие происходит в основном в комнате, в которой стол, четыре стула, застеленная кровать, сервант, у окна письменный однотумбовый стол, над ним полка с книгами. На серванте фотография молодых женщины, похожей на Веру Тихоновну, и мужчины, рядом – икона Богородицы.
Вера Тихоновна. Здравствуйте, Виктор Викторович! Проходите, пожалуйста.
Виктор. Здравствуйте, Вера Тихоновна. Спасибо, что не отказались побеседовать. А меня можно просто Виктором называть.
Вера Тихоновна. Вот вам тапочки, смотрите, годятся ли? Извините, что так бесцеремонно вас разуваю.
Виктор. Не надо извинений, так и следует, мы же не в коридоре будем беседовать, у меня очень много вопросов к вам.
Вера Тихоновна. Да, конечно, конечно, мы в комнату пройдём, за стол. Проходите, пожалуйста. Может быть, чаю хотите?
Виктор. Нет, спасибо, Вера Тихоновна!
Садятся за стол. Виктор кладёт свою папку с документами, достаёт ручку.
Виктор. Думаю, что-то и записывать буду.
Вера Тихоновна. Конечно¸ как нужно, так и делайте. И я слушаю вас…
Виктор. Меня интересует выпуск семьдесят четвёртого года, Вера Тихоновна. Ольга Васильевна сказала, что вы сможете мне помочь.
Вера Тихоновна. Кто-то отдельно или весь выпуск?
Виктор. Меня интересует Петрова Лариса, Сергеевна.
Вера Тихоновна. Так это не семьдесят четвёртый, а семьдесят пятый. Я ведь их всех очень хорошо знаю, я у них была классной, как они говорят, классным руководителем. Вот, учитель литературы, а до сих пор не знаю, как правильно сказать про себя – классный руководитель или классная руководительница. Скорее – первый вариант. У ребят-то просто – классная – и всё. Они часто и так говорили: наша классная – классная. Так вас именно Лариса интересует?
Виктор. Значит, я просчитался. Я от пятьдесят восьмого года считал, получилось семьдесят четыре. Да, пожалуй, и весь выпуск, но больше, всё-таки, она, Лариса Петрова.
Вера Тихоновна. А почему именно Лариса? Она что-то натворила? Если вы из следственного отдела?
Виктор. Не она натворила, а с ней натворили. Я, ведь… (несколько смутился) …прямо даже не знаю, как это сказать…
Вера Тихоновна. Говорите, говорите, считаем, что вы меня уже и подготовили к чему-то плохому.
Виктор. Хуже некуда, Вера Тихоновна. Убийство я расследую, Ларису убили.
Вера Тихоновна грустно покачала головой.
Вера Тихоновна. Действительно, хуже некуда. А где же это произошло?
Виктор. У нас, в Курганово.
Вера Тихоновна. Что-то слышала о Курганово. Отсюда не близко. Это, по-моему, станция железнодорожная в сторону Москвы. Когда ездила, помнится, проезжали.
Виктор. Так и есть. Я, вот, от неё на поезде до Грачёво, а сюда автобусом. На четыре часа всего езды набралось.
Вера Тихоновна. И когда это случилось-то?
Виктор. Этим летом, в конце июня. Вот, до сих пор добирались до школы, в которой она училась, до вас, кто её знал. В Грачёво-то у Ларисы была комната в коммуналке, там я у соседей-то и узнал, что здесь она жила, школу закончила. И вот поэтому я и у вас. Прямо как узнал, сразу же сюда и прискакал. В школу, а потом – к вам. Ольга Васильевна, директор, так посоветовала.
Вера Тихоновна. Ну, что же, понятно, тогда прямо с Ларисы и начну. Лариса-то входила в классе в нашу «великолепную восьмёрку», как в фильме – «Великолепная семёрка», а тут – восьмёрка. Ещё их называли «пятьдесят-на-пятьдесят».
Виктор. Почему?
Вера Тихоновна. А их было поровну: четыре мальчика и четыре девочки, четыре пары, можно сказать. До самого выпуска. А вот в выпускной-то день случилось страшное, погиб Паша Царьков. Они к утру решили на речке искупаться, а у него сердце остановилось в воде.
Виктор. Я про этот случай и не знал. Да и откуда?
Вера Тихоновна. Я-то думала, что знаете, если про Ларису спрашиваете… (немного помолчав) …А Паша у нас был поэт. Хорошие. Детские такие, наивные, но мне нравились. Начал ещё в девятом классе, влюбился, наверно. Когда он мне своё первое принёс, покраснел неимоверно. Я уж говорю, что не стоит так волноваться, что это очень хорошо, что стихи пишешь. Я, мол, тоже писала, только некому было показать, хоть и очень бы хотелось. Он и успокоился немного. А потом мне приносил ещё. У меня собралась даже папочка, двадцать три его автографа.
Вера Тихоновна подходит к письменному столу открывает тумбочку.
Вот, не работаю уже давно, а стол письменный всё держу. У меня в нём вся моя жизнь, расстаться не могу. И не буду. Вот, все тут. Пашины автографы в стихах. А последнее, вот это, он написал прямо за несколько дней до гибели. Показал мне, я прочитала. Он говорит, что назвал его «Иван Купала», не знал, как лучше назвать. Но я возразила. Паша, говорю, у тебя же основное не про Купалу. Тут лучше дать название как в стихе прозвучало: «Долгая заря». Он так обрадовался, говорит, сейчас поправлю, как же это правильно. Ручку попросил, я говорю, нет ручки, только карандаш. Давайте, говорит, карандашом. Зачеркнул Ивана и сверху приписал «Долгая заря». Вот, смотрите. Хотите, я его вам прочту?
Виктор. Конечно, Вера Тихоновна, с удовольствием послушаю.
Вера Тихоновна (берёт листок, читает).
День проглочен канареечный,
Скинут платья жар,
Солнца диск, совсем копеечный,
Превратился в шар.
Светит горизонт-раскрой,
Солнце катит вниз,
Облаков кудрявых рой
На лучах повис.
Пригорюнился цветок,
Огоньком горя,
Тихо льётся на восток
Долгая заря.
Небо звёздами обклеено,
Гонит сумрак прочь.
Вечер, как-то неуверенно,
Переходит в ночь.
Которая совсем пропала,
Знать, наступил Иван Купала.
Я его только вот здесь поправила (показывает на листок) – говорю, что «как-то неуверенно» надо в запятые взять. Он тут же карандашом и поправил. Правда, как он хорошо ухватил это время, солнцестояния?
Виктор. Да, мне понравилось, очень.
Вера Тихоновна. Так вот, Паша-то дружил с Галиной Наумкиной. Может быть, к ней и были его стихи? Не знаю. Не это, а остальные. Но, может быть, и с кем другим дружил. Я уж не помню. Они ведь вместе всегда, группой, восьмёркой. Но это можно узнать и поточнее, если это так необходимо. Здесь из их великолепной восьмёрки живут Воробьёвы, Степан и Ирина. Это единственная пара, которая и сложилась у них в семью. Из всех их. Ирина раньше была Петрачёвой. Она сейчас работает в бухгалтерии, курсы закончила. А Степан после армии на ней и женился, она его дождалась. Мишка у них родился, такой хороший мальчишка! Степан дальше не стал учиться, пошёл в совхоз слесарить. Руки у него золотые. Всё может сделать. Вот, смотрите, …(поводит рукой вокруг) …это всё он и сделал, года три назад, когда я ремонт затеяла. Ирина тоже помогала, конечно. Нет мужчины-то в квартире. Я была замужем, в сорок первом поженились, и в том же году, под Вязьмой он и погиб. Его так же звали, как и вас. Я ездила туда в ноябре восьмидесятого, в Вязьму, на братскую могилу, её как раз только построили на кладбище. Узнала из газеты, что построили. Как раз каникулы были, вот я и поехала. Пришла к Ольге Васильевне, говорю, мужа собираюсь навестить, в Вязьму хочу съездить, на кладбище. Если опоздаю, вдруг, вы уж меня подмените. Она посмотрела на меня и заплакала. Очень она у нас на это слабенькая. Да и я тоже, с ней вместе. Она и говорит, поезжайте, не беспокойтесь, сколько надо, столько и побудьте там. Заменим, какой разговор. Я поехала. Но там лежат другие, уже которые освобождали Вязьму. Но всё равно, легче стало. Надо было раньше туда поехать, но как-то всё не получалось. А тут газета подтолкнула. Вот так… Вот он, мой Виктор …(показывает на фотографию)… – это мы с ним после загса сфотографировались.
Виктор посмотрел на фото, на икону Богородицы.
Вера Тихоновна. Это так, икона-то, от одиночества. Правда, жаловаться мне и ни к чему, мне много пишут, звонят, в гости приходят. В бога-то я не верю, не сподобилась. Это икона моей мамы, её благословление.
Виктор. И в церковь не ходите?
Вера Тихоновна. А её нет, церкви-то. Её в моём детстве ещё закрыли. Под склад или амбар. Но не было в ней вентиляции, поэтому зерно там не стали хранить, только какой-то инвентарь. А потом и совсем сломали. Красивая была… (вздыхает, немного молчит и продолжает) … Так вот, Степан мне сказал, что ему только на расходы на ремонт, на материал, а остальное – его дело. Только обои, говорит, выбирайте сами. А какие там в это время обои? Всё в магазинах пусто. Я уж говорю, Степан, я тебе доверяю и этот выбор. Так он и купил, видите, какие красивые! Уж куда ему пришлось за ними ездить – ума не приложу. Всю сантехнику перебрал, что-то и заменил. Да, кажется, и денег-то своих они добавили. Я уж было заикнулась, но они прямо руками-ногами. Но, как говорят, магарыч я им устроила праздничный. Напекла пирогов, гуся в деревне достала, у бывшей соседки, в Подлипках. Я же до этой квартиры там и жила в своём доме.
Виктор. Значит, у вас дом в деревне есть, участок?
Вера Тихоновна. Что вы, Виктор! Какой дом? Когда эту квартиру давали, то сказали, что дом надо сломать.
Виктор. Как это так, сломать?..
Вера Тихоновна. Такие вот порядки странные были, да, по-моему, и до сих пор так.
Виктор. Зачем же ломать-то? Ведь это хорошо, что и квартира, и участок с домом.
Вера Тихоновна. Тоже не понимаю. Там у меня огород был, пятнадцать соток. Что-ничто, а с него имелось. Я уж весь-то его не обрабатывала, соседям отдавала, это у которых я гуся потом на магарыч взяла. У них хозяйство большое, четверо детей, мал-мала, а огород такой же, пятнадцать. Вот я с третьей его части себя обеспечивала, полностью, что мне на одну надо было. А на остальном – они хозяйничали. Но Фёдор, сосед-то, во всём мне помогал: вспахать, проборонить, прополоть, урожай убрать, что тяжело, картошку, например. Я уж думала и не переезжать. Но одной тяжело, особенно зимой. До школы, правда, не далеко, километра два, но там колодец далеко от моего дома, да и дровами печь топить. Так и переехала в эту квартиру, вот с этой маминой иконой, всё не так одиноко, посмотрю на них, …(показывает в сторону фотографии и иконы) …и в компании сразу. А дом сломали. Я уж хотела, чтобы соседям его можно было использовать, но сказали, что комиссия будет проверять, сломан ли дом, тогда и ключи дадут. Вот такие, прямо не советские порядки.
Виктор. Хоть это и не совсем хорошо с моей стороны, но эти порядки совсем даже не советские, прямо какие-то драконовские. Кто ж такое придумал?
Вера Тихоновна. Администрация совхоза, кто же ещё. Местным постановлением.
Виктор. Чушь какая-то!… (возмущённо, потом продолжает)… Да, Вера Тихоновна, а можно мне познакомиться со Степаном и Ириной?
Вера Тихоновна. Обязательно надо, я и сама хотела вам их навязать для беседы, раз уж так дело-то повернулось. У них дома есть телефон, можно будет договориться о встрече. И от меня привет передадите.
Виктор. Ой, извините, я совсем и забыл, вам большой привет от директора, Ольги Васильевны.
Вера Тихоновна. Спасибо! Она меня не забывает, хотя я с ней и не так долго работала. Мне даже и директорствовать немного пришлось, года два, пока замена не пришла. Не моя это работа, не гожусь я для такой. Школа – ведь не только учебные дела, тут и хозяйствовать надо. Вы, Виктор, запишите их телефон, я его наизусть помню: 36144. Только звонить надо вечером, сейчас они на работе.
Виктор. Да я сейчас еду в Грачёво, там в гостинице остановился, вечером позвоню, договорюсь. И ещё дел у меня на сегодня много. Со всем этим надо разобраться.
Вера Тихоновна. Это я у вас много времени отняла, своими рассказами и жалобами. Извините уж, старую.
Виктор. Что вы, Вера Тихоновна, вы мне такую информацию дали, что я просто и не надеялся уже. Да ещё и Степана с Ириной порекомендовали. Так что у меня всё будет из первых рук, из которых ваши – самые первые.
Вера Тихоновна. Надеюсь, что Степан и Ирина вам помогут, они хорошо относились к Ларисе, да её и все любили, заводилу их компании, да и всего класса. Они живут в таком же, городского типа, только микрорайон у них «Западный», а я в «Восточном».
Виктор подошёл к двери, переобулся.
Виктор. До свидания, Вера Тихоновна. Очень рад был с вами познакомиться. Спасибо за помощь.
Вера Тихоновна Желаю удачи! Может быть, ещё и встретимся. До свидания!
Затемнение.
ДЕЙСТВИЕ 3.
Лица:
Виктор
Степан
Ирина
Квартира Воробьёвых. Коридор с телефоном, вешалка, тумбочка для обуви, маленькая кухня, справа от входа в кухню – холодильник. Большая комната, дверь ещё в одну комнату. В большой комнате стол с четырьмя стульями, платяной шкаф, ширма, за ширмой – кроватка.
Звонок в дверь.
Степан. Ирина, я открою, это, наверно, по вчерашнему звонку. Как раз полодиннадцатого.
Открывает дверь.
Степан. Вы Виктор?
Виктор. Да, это я вчера вам звонил. О встрече.
Степан. Проходите, пожалуйста.
Виктор. Здравствуйте, вы Степан, да?
Степан. Добрый день, Виктор, проходите, пожалуйста. Мы с Ириной как раз чаем занялись, прошу с нами.
Виктор. Спасибо, с удовольствием, за столом и поговорим.
Степан. Ирина, у нас гость за столом! Чашку ему, пожалуйста! Виктор, вот вам тапочки, подойдут, думаю.
Виктор. Спасибо, как раз по ноге! По ногам!
Оба проходят на кухню.
Степан. Проходите вот сюда. Мы с Ирой чай в кухне пьём. Пожалуйста, проходите, садитесь спиной к окну, а мы уж на свету, чтобы как на допросе.
Виктор. Что вы! Какой допрос за чаем? Да и вообще я не допрашивать приехал. Просто побеседовать о ваших давних знакомых.
Ирина. О ком же, если не секрет?
Виктор. Раз уж с этим пришёл, то какие тут могут быть секреты, у меня от вас? Наоборот, все эти секреты – у вас. Выдадите – буду рад.