У Лавра было десять детей: семь сыноваей и три дочки. Сыновьям Лавр построил отдельные каменные дома, а дочки жили при нём, пока незамужние. Сыновей в народе привыкли называть по таким именам: Понедельник, Вторник, Среда, Четверг, Пятница, Суббота и Воскресенье, а дочек звали тоже просто, чтобы не перепутать: Первая, Вторая и Третья. Сыновьям дали имена по дням недели позже, когда они выросли до юношеского возраста, а до этого у них были другие имена, про которые в народе почти все забыли. И потому дали имена по дням недели, что в каждый день недели собирались у очередного брата на гулянку, а сестёр они просто приглашали с ними повеселиться. Конечно, они не работали в поле и по хозяйству ничего не делали, когда им было с этим управиться, если гулянки заканчивались только к утру. Для всех работ у Лавра были слуги, которые принадлежали ему по праву собственности, то есть были рабами. Их было примерно тысяча человек, если не больше. Даже сам Лавр не знал, сколько их у него в хозяйстве.
Лавр очень боялся царя, знал его крутой нрав и вспыльчивость. Ведь недаром про воинственность царя ходили легенды. А больше он боялся, что сыновья его, на этих гулянках, могут что-то произнести такое про царя, хулу какую-нибудь, что будет и не сдобровать, не только им, но и самому Лавру. А опричник царя Кубыть и его соглядатаи в последнее время часто появлялись в их краях. Поэтому Лавр каждую неделю отправлял во дворец царя целый обоз с отборными продуктами. Дворец был далеко, так что только за неделю обоз и добирался до дворца. Но это обоз, а слухи, как известно, бегут быстрее, поперёд себя, особенно если они пойдут гулять про его молодое беспокойное и шумное семейство. Дойдут, а, глядишь, царь и смилостивится, узнав про обозы.
Только-только отправил Лавр в понедельник очередной обоз, как во вторник неожиданно налетела на его хозяйство царская дружина: сожгли и разрушили дом Лавра и дома его сыновей, всех убили, кроме Лавра и его жены, (Кубыть не решился убивать родственницу царя), перебили всех слуг Лавра, скотину частично перебили, а частично угнали. Словом, никого и ничего не осталось в семье и хозяйстве Лавра. Лавр подумал, что царь, всё-таки узнал про гулянки его сыновей, возможно, что и по слухам что-то наплели про их разговоры в сторону царя, о чём Лавр и не знал. И жестокая царская рука тут явно была видна, некому было больше такое сотворить. Ведь не будет же Кубыть сам, по своей инициативе, разорять верного царю слугу. Вот тут он и испугался за свою жизнь: ведь для чего-то оставили его, не убили, как всех. Ну, жену не убили – это понятно, всё-таки родственница она царю, хоть и дальняя, почти вода на киселе. Вероятно, готовили для него что-то особенное. Поэтому он не стал наговаривать на царя и осуждать его за такое дело, а снова стал хвалить царя за его добрые дела, за ум, прозорливость и милосердие. Просто ходил вокруг пепелища и могил своих детей и кричал во весь голос, какой добрый и хороший у нас царь, милостивейший из милостивейших и милостью погоняет.
Вот с такими не очень хорошими для себя вестями и пришёл к царю Кубыть в очередной раз. Кубыть хотел сначала соврать царю, что, мол, Лавр стал о царе говорить плохо. Но не решился, потому что за такое враньё дело могло не ограничиться простой потерей головы. Он знал царя так хорошо, что на обман не решился.
– Ну, а я что тебе говорил, неразумная твоя голова?! Потерял ты свою пустую голову, проспорил. Но я тебя прощаю, потому что ты очень хорошо исполнил мой приказ, совсем сделал нищим и несчастным Лавра. И потому прощаю, что я оказался прав. А Лавра я награжу за верность…
– Во-первых, благодарю тебя, Государь. Моя голова всегда в твоих руках. Но, во-вторых, про Лавра-то я бы сказал так: кубыть его жизни что-то грозило бы, не так бы он запел. А то хозяйство, да и дети, – дело наживное. Тебе с этим просто справиться. Ещё соберёт с твоей помощью, и ещё нарожают с женой. А вот себя-то потерять не захочет. Будет тому дело, не так и заговорит.
Царь призадумался: "Да, верно говорит этот ничтожный Кубыть. Личная жизнь дорогого стоит. По себе знаю".
– Ну, что ж, Кубыть, быть по-твоему! Даю тебе полномочия расправиться с жизнью Лавра, но чтобы он был жив, чтобы я потом с ним мог поговорить. А погубишь его, вот тогда уж пеняй на себя, головы тебе не сносить. Так что его жизнь или твоя голова. Они для меня равны. Ступай и исполняй, что тебе приказано!.
Снова налетела царская дружина во главе с Кубытем на то место, где раньше было богатое хозяйство Лавра. Сам Лавр с женой ютились в землянке, собрали всё, что смогли, на восьми родных пепелищах. Увидел Лавр дружину и понял, что это уже по его душу, что это за его жизнью прибыла его смерть.
Но убивать его не стали, надели на него колодки и оттащили на главную площадь того места, где проживал Лавр. Народу приказали не общаться с наказанным, пищу и воду не давать, только что разрешит сам Кубыть. Мучается Лавр в колодках на жаре, смерти себе призывает. Но никак не хулит царя, хотя и знает, что это всё по его приказу. Не видит за собой никакой вины, поскольку сам никогда против царя не сказал ни одного плохого слова. Хотя мысли его были о царе и другие. Не понимает, чем он так смог насолить царю. Ведь мысли-то его царь уж никак не мог узнать.
Только твот жене его всё это не нравилось. Поэтому она и говорит ему в одно из разрешённых свиданий:
– Ты бы, садовая твоя голова, подумал бы, да и похулил царя за его мерзости, что он с нами сделал. А ты славишь его, как дурак сладкий кулак.
– Что ты несёшь, неразумная женщина? – Отвечает ей Лавр. – Что ж, мы будем хвалить его только за хорошее, а за плохое кто будет его хвалить? Ведь он – царь, что хочет, то и делает. Это его право. А я буду на это право нападать? Кто ж я буду после этого?
– Вот так и будешь таким дурачком! А ты должен поругать его за его злодеяния. Да, он тебя казнит за это, но ты хоть умрёшь человеком! – Сказала в ответ его жена.
Недалеко от тех мест жили три очень хороших друга Лавра. Не такие богатые, конечно, как Лавр, но и не бедные, как остальной народ. Понятно, и уважаемые в народе тоже, поскольку их избирали примерно на те же места и должности в Советах и Думах, что и Лавра. Услышали они такие плохие вести про Лавра и решили его навестить и поговорить с ним. Пришли, а их не пускают, не разрешено Кубытем, а значит – царём. Но они упросили побеседовать с другом издалека. Кубыть подумал, что ничего плохого в этом не будет и разрешил. Тем более, что чувствовал, что опять он проиграл царю, если это дело так и оставить. А тут, глядишь, друзья-то Лавра и помогут, вдруг, получится что-то изменить в пользу головы Кубытя. Предварительно он это и обговорил с пришедшими друзьями Лавра.
Вот друзья наперебой стали уговаривать Лавра открыться царю в своём грехе против него. Не может же быть такого, чтобы ты не согрешил хоть когда. А Лавр такого дела, кроме только своих крамольных мыслей о царе, за собой не знает. От этого страдания его ещё больше. Скажи он об этом, то наказание может быть ещё больше. Ведь известно, что за преступное дело меньше получаешь, чем за преступные мысли.
Прошла ещё одна полная неделя в колодках, а Лавр всё хвалит царя, всё называет его милосердным и всемилостивым, не слушает он советов своих друзей.
С такими вестями и поскакал Кубыть к царю. Не сдаётся, говорит, Лавр, так и говорит, как и прежде. Секи мне голову. Царь так и сделал. Хоть, говорит, жизнь ты ему сохранил, но я выиграл наше прежнее пари. Так что извини, не могу я тебе оставить голову. Стыдно перед народом будет. А сам после казни поехал к Лавру, посмотреть на такое чудо.
Приезжает тайно, встал за углом дома, у которого в колодках Лавр, и слышит, что говорят Лавру его друзья, и что отвечает им на это Лавр. Царь выскочил из-за угла и закричал на эту группу друзей Лавра:
– Ах, вы мерзкие твари, что вы такое говорите моему верному слуге? На что вы его толкаете?! Эй, стража, заковать их в колодки, а верного моего слугу освободите, я назначаю его самым главным моим слугой в государстве. А этих подстрекателей держите в колодках до тех пор, пока они не выплатят мне дань, которую я им назначу за их вероломство.
И стал Лавр самым главным царским слугой. Намного главнее прежнего Кубытя. Жить его семья стала уже в столице, под царским боком. Снова появилось у него хозяйство, вдвое больше прежнего (это царь распорядился отобрать для него у других народов), и слуг стало у него вдвое больше прежнего (царь специально затеял войну между двумя народами, чтобы набрать пленных в подарок Лавру). Но детей у Лавра вдвое прежнего не стало, снова родились у него только семь сыновей и три дочки. Сыновей Лавр назвал как и прежних, убитых царскими воинами Кубытя, а дочкам дал несколько другие имена: Долдонушка Первая, Долдонушка Вторая и Долдонушка Третья. Царю это очень понравилось. И снова построил Лавр сыновьям семь каменных домов, снова подросшие сыновья стали собираться каждый день в другом доме по очереди, и снова в народе их стали называть Понедельник, Вторник, Среда, Четверг, Пятница, Суббота и Воскресенье, по дням их приёма гостей. И снова Лавр слал подарки на царский стол, но и не забывал сам лично приходить в конце каждой недели рассказать о своих сыновьях, о том, как они все любят царя, какие хорошие слова говорят о нём. И о том, какой народ завистник, может от зависти наговорить многое плохое о его семье и о его сыновьях. Лавр даже составил список возможных завистников и потихоньку сам наговаривал царю об этих людях такое, что они потом незаметно исчезали из этих мест, а многие исчезали и из жизни.
Долго жил Лавр. Переженились его сыновья, дочки вышли замуж, нарожали все ему много внуков, внуки переженились, правнуков нарожали, а Лавр всё не умирал, всё составлял списки неблагодарных людей, уже за внуков и правнуков беспокоился.
И царь за это всё умножал богатство Лаврового потомства. Как и положено – до седьмого колена.