пять
Гарт приходил в себя, пока отвечал на вопросы. Психопомп аккуратным почерком укладывал его слова в строчки бланка. Левая рука лодочника покоилась на руле. Не глядя, он правил судно вперед.
Когда Гарт ответил на последний вопрос, психопомп вырвал бланк и протянул ему.
– Сложи там, где есть пунктирная линия, и оторви. Половинка с моей подписью – для тебя.
Скоро из темноты показался другой берег. Такой же пепельный узор, обесцвеченный малахит, из которого небрежная рука вырезала прямоугольные формы. Как только лодка достигла берега, Гарт поднялся и спрыгнул на причал. Повернулся, чтобы попрощаться с психопомпом, но тот опередил его.
– Удачи. Надеюсь, ты не разочаруешься.
Он вынул из глазниц монеты и спрятал куда-то в складки балахона.
– Ты знаешь, чего я жду?
– Я здесь давно работаю. Много чего видел. Так что да, знаю. Но интригу портить не буду. Ты и сам знаешь, что будет дальше.
– Возможно.
– Надеюсь, мы говорим об одном и том же.
Странное нагромождение углов и прямоугольников, вырезанных в грязно-пепельной материи. Гарт вглядывался в него, пока не нашел что-то похожее на проход в стене. Поднялся выше по неровным ступеням. Подошел к прямоугольнику, который выглядел похожим на дверь. Приложил руку. На ощупь камень казался одновременно маслянистым и покрытым пылью. Гарт постучал и по прямоугольнику пробежала рябь. Дверь открылась ему навстречу. В образовавшемся проеме (серый свет, серые стены, серые глаза) на него смотрел бледный и худой мужчина. В зубах у него был зажат уже надкушенный с другой стороны пончик. Он молча вынул пончик изо рта, прожевал и быстро приподнял подбородок.
Гарт протянул ему половину бланка. Мужчина просмотрел его, закатил глаза и отправил надкушенный пончик в рот. Взял бумагу, надорвал с одной стороны и вернул Гарту. Отступил вглубь прохода и мотнул головой.
Гарт шагнул через порог. Коридор был заполнен мертвенно-бледным светом, хотя в зоне видимости не было ни одного источника освещения. Кроме вывески «вход» над единственной дверью в самом конце прохода. Гарт обернулся к мужчине. Тот продолжал молча жевать пончик и всем своим видом показывал, что настроен делать только это. Гарт вздохнул и зашагал к двери.
Бесконечная череда комнат и проходов. Грязно-пепельная текстура стен, одинаковые серые двери. Немногочисленные люди, которых Гарт встречал, молчали и спешно уходили, когда он пытался с ними заговорить. Он вышел в большой зал, столь же серый и невзрачный. В нем бродило около сотни людей. Гарт предлагал им монеты в обмен на разговор. Они отворачивались. После нескольких попыток он убрал деньги в карман вместе с бланком. Складывая лист бумаги, он заметил на его обратной стороне карту с маршрутом. Осмотрелся и увидел дверь с номером 43. Такая же цифра была на одном из прямоугольников на карте.
Дальше. Пустая комната, потом другая, еще и еще, пока пунктирная линия не уперлась в квадрат с номером 0115809362477. Гарт остановился перед дверью, на которой темнело небольшое неровное пятно. След от вспотевших рук, стучавших в эту дверь. Вытерев ладонь от джинсы, Гарт несколько раз ударил костяшками пальцев по пятну. Услышал неразборчивый ответ, помедлил еще несколько секунд и открыл дверь.
На него внимательно смотрел немолодой мужчина, сидевший за письменным столом. Он был одет в аккуратный костюм: белая рубашка, черные нарукавники, жилет и брюки. Пиджак свисал со спинки кресла. На носу у мужчины сидели очки в тонкой оправе. Завершали образ клерка залысины, доходившие до небольших рожек.
– Так и будете молчать?
– Нет… Вот, – Гарт протянул ему бланк.
Клерк взял бумагу, посмотрел на нее поверх очков, потом и через них.
– Садитесь. Как вам путешествие? Дым все еще столбом? На реке сейчас, говорят, стоит штиль? Чувствуете себя хорошо? Выглядите неважно, будто мертвеца увидели. Ха-ха-ха. Могу предложить вам чай. Нет? Да? Подумаете? С сахаром или без? Просто сахара нет, за ним надо будет сначала отправить секретаршу.
Мужчина говорил ровным тоном, вопросы вылетали с неподражаемой скоростью. Так же быстро он пролистал огромную стопку папок перед собой, порой сверяясь с бланком. Остановился, выхватил одну и открыл.
– Итак, молодой человек. Пришли забрать любимую из обители бестелесных, правильно понимаю?
– Правильно.
– Ясно-ясно. В бланке написано, что вы поэт. Люди вашей профессии частые гости у нас.
– Мне говорили об этом.
– Правда? Кто?
– Психопомп.
– Как вам его услуги? По шкале от одного до пяти, насколько вы оцениваете скорость переправы, вежливость персонала, состояние лодки, расположение причала?
Задавая вопросы, клерк не поднимал глаз от папки.
– Я не знаю. Это важно?
– Вовсе нет. Я не отвечаю за обратную связь. Просто хочу развлечь вас приятной беседой, пока изучаю документы. Итак… договор будет стандартный. Вы получаете вашу любимую назад. Выходите вместе с ней в мир живых через лабиринт. Не оборачиваетесь, пока не пересечете порог. Обязуетесь не разглашать информацию об увиденном здесь в течение двух лет. Также подтверждаете, что не связаны с какими-либо организациями, которые могут нанести вред нашей. Еще обязуетесь бережно относиться к полученной возлюбленной, жить с ней долго и счастливо. Письменные, устные и невербальные претензии не принимаются. Все понятно?
– Да.
Мужчина легким движением подхватил трубку телефона. Несколько раз прощелкал номеронабиратель. Гарт услышал приглушенные гудки, потом писклявое пронзительное «да». Клерк быстро проговорил череду цифр, посматривая в папку.
– Да… Да. Ага… Это не ко мне. Не знаю, спроси в отделе голосов. Да. Ага, ага, ветер. Давай сначала закончим с моим… Угу. Именно так. Правильно. В мой кабинет, – на минуту он отстранился от трубки и повернулся к Гарту. – Как на счет сахара?
– Нет, спасибо.
Мужчина сказал «да» в последний раз и положил трубку.
– Скоро ее приведут сюда. Чтобы скрасить ожидание, мы с вами закончим с бумагами. Прочитаете что-нибудь из вашего? Многие ваши коллеги читали мне, пока я заполнял бланки.
– Я все забыл.
– Тогда у вас есть отличный повод написать новое стихотворение. Старый сюжет в новом исполнении. Если что, мои бумага и ручка к вашим услугам.
Клерк убрал папку и пододвинул ближе пишущую машинку. Вставил бланк договора и начал печатать.
Гарт клевал носом под щелканье клавиш, пока не раздался стук в дверь. Он протер глаза, чтобы прогнать сонливость и повернулся. В дверном проходе стояла она. Кто-то чуть подтолкнул ее в спину и она переступила порог. Медленно, будто была погружена в воду.
Золото ее волос поблекло, заросло серой патиной. Вся она выглядела так, будто потеряла цвет. Гарт поднялся со стула, подошел ближе, остановился прямо перед ней. Ее взгляд остался замерзшим и немым. Пока где-то в груди у него рвались и плевались током провода, Гарт застыл, не в силах поднять руку и коснуться ее. Вдвоем они замерли как герои старой фотографии. Она медленно моргнула, взгляд начал таять. С ее лица стекли тонкие струйки пыли, пока губы складывались в улыбку.
– Здравствуй, – прошептала она.
– Здравствуй.
Его руки заключили ее в робкое объятие. Она подняла голову, посмотрела на Гарта. В радужках ее глаз ломался лед.
– Мы еще не закончили, молодой человек, – окликнул его клерк за столом.
Гарт нехотя отпустил любимую. Его рубашка и джинсы вымазались в серой пыли. Он взял девушку за руку, подвел к письменному столу и усадил на единственный свободный стул.
Клерк повторил вопросы, которые задавал психопомп. Когда пишущая машинка замолчала, он показал паре заполненные страницы. Гарт подтвердил, что все правильно. Поставил подпись на оригинале, а потом и на другом экземпляре, напечатанном через копировальную бумагу.
– Должно быть, вы хотите спросить, почему ваша девушка выглядит и ведет себя так. Поскольку она умерла и уже принадлежит этому миру, она понемногу начала распадаться в пыль. Обычное дело. С вами это тоже сейчас происходит. Просто вы не чувствуете. Любопытный факт: раковые клетки распадаются первыми. Иронично, да? Но ключевое слово здесь, «начала». Она восстановится, если получит должный уход. Разложение еще не достигло образа тела, поэтому выглядит она так же, как и до смерти. Может, какая-нибудь родинка пропала. Не больше. Физическая слабость и некоторые неприятные симптомы сохранятся, пока она не уйдет отсюда и еще пару недель после. Спрошу еще раз, вы подтверждаете, что ознакомлены с условиями договора и возможными последствиями?
– Да.
– Последняя подпись, пожалуйста, вот здесь. Обратите внимание, что в этом пункте отмечены дополнительные требования, в соответствии с которыми вам нужно проходить через лабиринт к выходу. Последствия их нарушения отмечены звездочкой. Вы можете найти их вот здесь, внизу страницы. Заметьте, не самый мелкий шрифт. Я прошу вас тщательно соблюдать все указанные условия.
– Обязательно.
Клерк забрал копию и отдал оригинал договора.
– Все. Вам в третью дверь слева.
Гарт убрал бумаги в карман. Потянул любимую за руку, но она не сдвинулась.
– Она очень слаба. Вам стоит понести ее.
Он присел на корточки, спиной к ней. Нашел ее руки и забросил себе на плечи. Аромат ее духов пробивался через горький запах пыли. Гарт дождался, пока она оплетет его шею руками, и выпрямился. Она прижалась ближе, обхватила его ногами.
– Все хорошо. Все закончилось, – сказал он и открыл дверь.
шесть
Небольшая доза желтоватого порошка растворяется в пробирке, которая висит над горелкой. Май выключает огонь, помешивает жидкость кончиком иглы. Когда раствор немного остывает, она набирает его в шприц.
Гарт стирает пот с лица Миртл и еще раз просит ее смотреть только на него. Поэтому она даже не замечает Май, которая замерла рядом со шприцем в руке и бормочет заученную накануне инструкцию.
– Закатать рукав, затянуть жгут на плечевой мышце. Пару раз хлопнуть чуть ниже локтя. Вена должна немного выступать. Ввести иглу, не глубоко, но и не совсем под кожу. Она должна пройти вдоль течения. Потом…
Пока книжник подготавливает дерево и инструменты для продолжения операции, Май делает контроль. В грязно-бурую жидкость толкается густая бордовая капля. Май ослабляет жгут и нажимает на поршень. Раствор исчезает в вене.
Рука девушки чуть дрожит, когда игла выныривает из белой кожи. Точка укола набухает темным озером. Закрыв глаза, Миртл ждет, когда боль сбежит, а натянутые струны в теле расслабятся. Ждет, когда сможет наконец поверить, что все будет хорошо, пока Гарт твердит ей именно это.
семь
Спустя четыреста, еще четыре десятка и четыре поворотов налево они подошли к лестнице, которая казалась бесконечной. За все время блужданий по лабиринту возлюбленная Гарта молчала. А сейчас он вряд ли смог бы ее услышать из-за пронзительного ветра, который усиливался с каждым шагом вверх по лестнице. Воздушный поток бросал в лицо пыль, бил в глаза и гудел в ушах. Сложно было бы расслышать даже собственные мысли.
Все это место сопротивлялось тому, чтобы Гарт и его любимая выбрались из обители бестелесных. Для каждого шага Гарту приходилось заново набираться сил. Груз за спиной, скользкие ступени и ветер, который вырастал в ураган, все они толкали его вниз. После очередного шага Гарт нашел ее руки, перекрещенные у него на груди, чтобы напомнить себе, ради чего он идет дальше.
Наконец бывший поэт услышал, как к реву ветра присоединился второй голос, гул дождя, а потом почувствовал на лице быстрые холодные уколы. Выход был совсем близко, ветер проносил через него капли дождя. Маленькие ручейки воды стекали по лестнице.
На последних десяти ступенях к голосам ветра и ливня присоединился еще один. Похожий на крик, он нарастал, вплетался в остальные звуки, поглощал их и становился все громче. Гарт поставил ногу на предпоследнюю ступень и поскользнулся. Ветер ударил в лицо, груз за плечами потянул назад. Еще немного и падение стало бы необратимым.
Пальцы Гарта впились в неровные влажные стены. Ломая ногти, бывший поэт удержался и сделал еще один шаг. Последняя ступень. Ветер и дождь онемели, остался только крик за спиной. Ухватившись за наружную сторону врат, Гарт вытянул себя и любимую из черной бездны. Сделал еще шаг и почти оглох от крика за спиной. У того, кто не обернется на такой крик, нет ни сердца, ни души. Гарт обернулся.
Тяжелые каменные врата захлопнулись быстрее, чем опускаются веки. Сразу же оборвался ветер. Прошло мгновение тишины, а потом раздался вопль. Руки на шее и плечах Гарта будто пытались задушить его.
– Меня обманули?
восемь
Миртл больше не кричит, только стонет. Она не дергается, даже когда книжник делает надрез на правой культе. Когда приходит пора заправлять корни в открытую рану, Миртл будто не замечает того, что с ней происходит. Она бормочет признания в любви и дает комментарии собственным галлюцинациям. Только белые слезы продолжают стекать по ее лицу.
Когда операция заканчивается, Гарт и Миртл остаются наедине. Он держит ее руку, чтобы контролировать ее падение в сон. Май шатаясь выходит из операционной. Сначала медленно, потом быстрее, пока не срывается на бег. Она распахивает дверь в туалет. Спазм ломает ее пополам, а потом выворачивает. Книжник встает рядом, мягко похлопывает по плечу, держит волосы, чтобы они не испачкались. Май сплевывает, поднимает голову и смотрит на пучок травы, растущий из участка стены, с которого отвалилась кафельная плитка. Девушку скручивает еще один спазм.
Когда рвота заканчивается, книжник подхватывает Май за локоть и ведет в арендованный кабинет. Она выпивает стакан воды и долгое время рассматривает его дно. Приближает стеклянный сосуд ко рту и говорит в него, как в телефонную трубку.
– Я все сделала правильно?
– Ты молодец. Очень помогла, спасибо. Все хорошо. Все закончилось.
девять
Ее кожа как падающий снег, а волосы как ночной ветер. Глаза черные и тоскливые как предрассветное небо без звезд. Бесцветные обноски вместо одежды, рваные, истрепанные, неживые и потемневшие от крови. Когда Гарт обернулся, ее ноги отсекло дверью.
– Колия… из рода Мелан. Меня зовут Колия Мелан… Прошу у тебя прощения. Ты стал жертвой обмана.
Пыль или грим собрались на ней мокрыми комками. В космосе волос растут два небольших спиральных рога. Демон.
Под проливным дождем, пока Гарт перевязывал ее ноги, она рассказала, что его обманули.
– Мертвых нет в наших чертогах. Их больше нет нигде, куда ты мог бы ступить. Мне пришлось сыграть роль твоей любимой, чтобы сбежать из этой темницы, обители распада. Мы готовы пойти на любой обман, любую подлость, лишь бы совершить побег. Только этот обман узаконен.
Гарт затянул жгуты на обеих культях. Сквозь ткань перевязки продолжала сочиться темная кровь.
– Я пойму, если ты решишь оставить меня здесь на погибель, но, пожалуйста, не делай этого. Мне нет прощения, но я прошу именно о нем. Святая тьма, как больно…
Он молчал. Колия продолжала говорить, пока из ее руки не выскользнула пустая бутылка штейнхегера. Опьянение немного помогло затупить боль. Демонесса выпала из себя, когда Гарт поднял ее и отнес к машине, которую предусмотрительно оставил здесь, у Аверно. Уложил на заднее сиденье и пристегнул ремнями. На короткий миг ей удалось упасть обратно, когда она услышала заводящийся мотор.
– Куда ты везешь меня?
– Домой. Сначала в больницу, а потом… домой.
десять
Миртл спит тревожно, но крепко. Она не просыпается ни днем, ни вечером. Дежурный врач прогоняет всех из больницы и обещает, что присмотрит за прооперированной. Перед сном Гарт приводит гостей на кухню и наливает большой стакан штейнхегера себе и Май. Книжник отказывается. Гарт выпивает свой залпом. Девушка пьет короткими глотками, хмурясь и фыркая. Смягчает каждый долькой мандарина. Через полчаса она клюет носом и ее укладывают спать.
Гарт молчалив и старается не смотреть в глаза. В тишине книжник наблюдает, как отставной поэт выпивает второй стакан. Задает ему вопросы, на которые не получит ответа. Спрашивает у Гарта, злится ли он и обижается на него? За то, что заставил ее – хотя книжник не заставлял – пройти через это. Злится ли он, что предложенная надежда выглядела именно так? И готов ли к тому, что операция могла пройти успешно?
Бывший поэт молча поднимается из-за стола и начинает открывать все шкафчики на кухне. Долго роется в них, пока не находит жестяную банку из-под кофе. Открывает ее и вытаскивает смятую пачку сигарет. Молча выкуривает одну сигарету, а потом еще одну.
– Иди спать, – говорит Гарт, когда часы бьют полночь.
Книжник уходит, забирается на выделенный ему диван и проваливается в сон без сновидений.
Серая вуаль
Когда в венах гаснут героиновые искры, Миртл видит не столько сон, сколько воспоминание о том, что случилось когда-то давно. Гарт за рулем автомобиля гонит сквозь ночь, пока она на заднем сиденье пытается не сойти с ума от боли в отсеченных ногах. Она не видит его лица, только покрасневшие глаза иногда мелькают в зеркале заднего вида.
Миртл спит и не знает, что среди ночи Гарт вернулся к ней в больницу. Завернутый в одеяло, которое сам принес, он спит у ее кровати и, может быть, тоже видит этот сон. Вымученный тревогой, он не просыпается, когда Миртл начинает говорить, повторяя фразы из сна-воспоминания.
Колия упрекает Гарта в том, что он невнимательно прочитал договор. Рассказывает, что мир мертвых – один большой обман, ведь никаких мертвых в нем нет. Демоны придумали все это, чтобы сбежать из подземной тюрьмы, в которой их заточила неведомая сила. Изобрели надежду, вообразили спасение и написали инструкции как вернуться за теми, кого нельзя вернуть.
– Мы не любим друг друга. В наших серых чертогах никто никого не любит. Мы все хотим сбежать, лишь бы не проводить вечность в этой пыльной могиле.
Гарт отвечает ей рассеянными фразами: да, это было глупо; стоило читать внимательнее, ведь наверняка там были намеки; кто вообще надеется, что мертвых можно вернуть?
Колия из рода Мелан спрашивает, что он собирается с ней делать? Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Гарт говорит, что не будет делать ничего. Он доставит ее в больницу, где ей помогут. Не станет рассказывать о том, кто она. Что-нибудь соврет про рога и чернильные глаза. Она сможет начать новую жизнь, если захочет.
– Новую жизнь? Боюсь, для такого более нет времени и места. Новому некуда и некогда наступить. Все закончилось для новых жизней, начинаний с начала, чистых листов, нулей и так далее. Мои… отсутствующие ноги терзает ужасная боль. Более нет ничего, что могло бы ослабить муки?
В автоаптечке есть обезболивающие, способные справиться разве что с мигренью. Колия запивает горсть таблеток глотком воды. Закурив сигарету, Гарт говорит, что они могут выбрать для нее новое имя. Колия из рода Мелан звучит слишком потусторонне.
Гарт продолжает говорить, пока у нее начинает кружиться голова. Предлагает имя Миртл, другой вариант слова «мирт». Потому что есть светлая ирония в том, чтобы назвать демона благовонием. Демонесса приподнимается на локте и ее тошнит под сиденье липовым соком. В полупрозрачной жидкости, смешанной с содержимым желудка, плавают белые цветы и разжеванные таблетки. Колия вытирает рот рукавом. Хочет стереть рвоту с пола и тянет на себя одеяло, которым укрыты ее отрезанные ноги. Ее бедра обнажаются и демонесса видит, что они оплетены плотным клубком ветвей, перепутанных и выгнутых в причудливые формы. Ходить на таких невозможно. Распухшие, похожие на жадную пасть насекомого, корни растут на глазах и пробираются все выше. Новый позыв тошноты. Колия чувствует, как по пищеводу поднимается обжигающий комок с приторным запахом липового чая и просыпается.
Тошнота отступает и Миртл с опаской касается бинтов, под которыми прячутся ее колени. Она отбрасывает в сторону одеяло и рассматривает новые ноги. Странные, смешные. Пока еще слишком короткие, покрытые мягкой корой. Совсем непохожие на ноги, которые были у нее когда-то. От каждой липы тянется трубка к капельнице с глюкозой.
Миртл слышит тяжелый вздох и поворачивается на бок. Наклоняется и видит спящего Гарта. До этого момента все произошедшее могло показаться странным сном, от которого можно проснуться. Сейчас Миртл сдерживает слезы. Ее жизнь, ее судьба теперь вся в этих смешных маленьких липах, ставших для нее ногами. Ничто не будет как раньше, от сна не проснуться. Все произошло раз и навсегда.
В эту минуту Миртл будто стареет. Печаль серой вуалью опускается на ее лицо и стирает грим молодости. Прорезает морщины в коже и наполняет тенями глазницы. Миртл смотрит на Гарта и не узнает его. Рассматривает незнакомый потолок, неприветливые стены палаты. Все чужое. Как и ноги из деревьев, которые никогда ей не принадлежали.
Пальцы, которые до этого цеплялись и хватались за край, разжимаются. Серая вуаль взметается и трепещет. Колия из рода Мелан падает в свою жизнь. Без надежды и веры в возвращение. Вуаль опускается обратно, стекая по лицу и плечам.