Дождь шестой
Игра шестая: еще одно имя
Поезд предупреждает вокзал о своем приближении тремя долгими гудками. Май и книжник начинают бежать заранее, чтобы набрать нужную скорость. Сначала их догоняет оглушающая волна звука, а потом первые вагоны. Перед вокзалом поезд чуть снижает скорость, но все равно едет быстро. Май хватается за поручень и запрыгивает на подножку вагона. Открывает двери и забирается внутрь. Быстро сбрасывает рюкзак и возвращается, чтобы помочь книжнику. Они тянут друг к другу руки, но расстояние между ними только увеличивается. Поезд вновь начинает набирать ход. Книжник делает рывок. Деревянная ладонь обхватывает предплечье Май. Она тянет на себя и затаскивает книжника в вагон.
Они лежат на укрытом соломой полу, пытаются отдышаться и привыкнуть к грохоту и качке. Первым поднимается книжник и закрывает двери. За стуком колес Май не слышит, как щелкает кнопка на фонарике, который никак не хочет загораться. Книжник обыскивает темные углы вагона и находит деревянный ящик. В нем лежат вещи, оставленные предыдущими пассажирами: лампа, наполовину пустая баночка керосина, спички, теплые одеяла, бутылка с мутноватой жидкостью и жестяная кружка.
Вагон неплохо оборудован для путешествий. Есть самодельный держатель для лампы, механизм для запирания дверей изнутри и даже грубо сколоченный столик. Пока книжник зажигает лампу и осматривает интерьер, Май открывает бутылку. В ноздри ей бьет запах спирта с тяжелыми нотами эфирных масел. Она спешно закупоривает и отставляет в сторону самогон.
Под одеялами тепло, только они странно пахнут. Кажутся пропитанными копотью от лампы и каким-то средством против насекомых. Попытка уснуть, выполненная на холодном полу, в раскачивающемся и грохочущем вагоне, заканчивается неудачей.
– Ты спишь?
Чтобы книжник услышал ее, Май приходится повысить голос. Хотя они лежат лицом друг к другу.
– Нет.
…
– Знаешь о чем я думаю?
– Даже не догадываюсь.
– О твоем имени.
– У меня его нет.
– Помню. Поэтому и думаю. Я могла бы дать тебе имя.
– Не уверен, что хочу.
– Почему? Что хорошего том, чтобы быть безымянным?
– Независимость. Что-то вроде этого.
– У меня есть имя и я свободна. Даже оставила то, что выбрал ты. Вопреки обстоятельствам.
– А мне может не понравиться твой вариант.
– Я придумаю другой.
– Хорошо. Не буду останавливать.
– Рано или поздно, я найду имя, которое тебе понравится.
– Наверняка.
Они решают достать бутылку из ящика. Каждый делает по глотку. Книжник долго кашляет, а Май и вовсе выплевывает самогон на пол, не в силах проглотить его. Алкоголь должен помочь им уснуть, поэтому они не сдаются и наливают еще чуть-чуть в жестяную кружку. Остальной объем заполняют водой. Каждый выпивает половину. В разбавленном виде обжигающую жидкость хотя бы получается проглотить. Они вновь заворачиваются в одеяла и дожидаются сна.
– Мильтон… Марк… Матфей? Мне кажется, что имя на «м» тебе подойдет.
– Почему? Я не говорю, что мне не нравится. Просто интересно.
– Наверное, это связано с тем, каким ты мне кажешься.
– Не понял.
– Ты из тех людей, кто может закончить разговор на любом месте.
– Ммм…
– Вот да, именно так. Тебе можно сказать что угодно и ты ответишь это свое «ммм». Говорить дальше становится неловко.
– Сейчас это не сработало, как видишь. Ты же не молчишь.
– В своем репертуаре… Какой-нибудь из этих вариантов тебе нравится?
– Нет.
– Я найду такое имя, которое тебе подойдет и ты не сможешь с этим спорить. Если не придумаю сейчас, то расскажу тебе, когда мы встретимся в следующий раз.
Когда поезд останавливается, им удается заснуть. Стоянка длится достаточно долго, чтобы Май и книжник начали видеть сны, но недостаточно, чтобы досмотреть первый акт. Они просыпаются с первым стуком колес. Пока поезд набирает скорость, книжник подходит к двери и высовывается наружу. Голова состава утопает в утреннем тумане. Вслед за книжником из проема выглядывает Май. Пустая степь однообразна, будто торопливо копирует саму себя, чтобы поспеть за движением поезда. Ветер наполняет вагон холодом, и книжник спешит закрыть дверь. Май возвращается к своему одеялу, закутывается в него. Прежде чем задремать, она спрашивает у книжника:
– Как понять, когда мне надо будет выходить?
– Тебе есть что рассказать мне?
– О чем?
– О чем-нибудь.
– Главное ты уже знаешь. Сможешь найти воду, еду и грамотно распределить на несколько дней вперед. Научилась ориентироваться и считать время до заката.
– Я имела в виду не это.
– А что тогда?
– Что-нибудь о тебе. Ты будто бы знаешь обо мне все, а я о тебе ничего. Мне ведь нужно придумать тебе такое имя, чтобы оно подходило. Что стало с твоей рукой? Как ты вообще прививаешь деревья живым людям и откуда ты этому научился? Как ты познакомился с Гартом или монахом? Какие книги любишь? Зачем пошел со мной? Газировка с каким вкусом тебе нравится больше, с клубничным или вишневым?
– Я не знаю, что ответить… Мне кажется, что прошлое переоценено. Поэтому не спешу им делиться. После всего, что ты увидела в «Комнате», ты не согласна со мной?.. Кстати, еще одно важное правило – делиться. Нам нужно что-то оставить для тех, кто тоже будет ехать на этом поезде.
Май долго роется в сумке и достает набор сухих напитков, перетянутых резинкой. Привязывает их к бутылке самогона, чтобы намек был достаточно ясным. Книжник выкладывает в ящик набор ниток и иголок, которыми зашил одно из одеял.
Сквозь полуопущенные веки он видит, как Май открывает сумку и вытаскивает из нее одну за одной вещи, завернутые в ткань. Девушка раскладывает их на полу вагона в подготовленные ямки в соломе, чтобы она не укатились. Подсвечивая себе лампой, Май снимает ткань и рассматривает каждую вещь. Небольшой молоток, подаренный ей Гартом вместе с наручниками. Пара палочек, которыми она ела удон Сэй и Мурасаки. Флэшка в виде лисички, которую ей отдал Николаек. Последним сувениром стал огрызок карандаша, которым была написана записка для Николаека и Аниты. В ней Май и книжник просили прощения за то, что ушли так быстро, не простившись и не ответив на вопросы. Обещали, что в следующий раз они посмотрят архив Николаека и поблагодарят Аниту за гостеприимство.
Май долго трет глаза, прежде чем убрать сувениры обратно в сумку. Книжник отворачивается. Кажется, она ни разу не плакала перед ним. Может быть, хотела дать волю слезам, когда рассказывала о своих открытиях в «Комнате кошмаров». Или когда они договаривались о скором прощании: книжник вернется домой, а Май постарается уйти как можно дальше, чтобы увести за собой сезон дождей. Ей придется ехать на север дальше без него.
Он так и не увидел ее плачущей. Не увидит и сейчас. Может быть, в следующий раз.
Когда книжник просыпается, Май сидит у приоткрытой двери. Ее волосы трепещут на ветру, как черный огонь, который нельзя задуть. В узком проеме проносятся деревья, столбы, остатки домов и трансформаторные подстанции.
– Я думала над именем для тебя. Мартин? Мне кажется, в одной из книг, что я читала, так звали злодея.
– А я похож на злодея?
– Тебе виднее. Ну так что?
– Нет. Мне не нравится.
– Тогда Марат. Или Мишель. Маас? Эти имена не по душе мне.
– Поэтому ты их предлагаешь?
– Да.
– Тем более откажусь.
Она отворачивается.
– Кажется, эта игра мне наскучила.
– Я знал, что так будет.
– Может быть, я вернусь к ней потом. Если захочу.
Страшно
Ночь, но они не спят. Не помогают даже разбавленный алкоголь и уже согретые одеяла.
– Мне страшно, – говорит она. – Я боюсь уходить. Мне некуда вернуться, некому ждать меня. Опять одна, опять без дома. Еще страшнее остаться, потому что…
Пронзительный скрип обрывает ее слова. От головы поезда бежит гул. Приближается, становится громче и врезается. Вагон встает, наклоняется на бок и падает. Май и книжник опрокидываются вместе с ним. Скрипящая вопящая темнота закрывает им глаза и отвешивает один удар за другим. Они пытаются ухватиться за что-то, но тьма толкает их из стороны в сторону. Май кричит не столько от боли, сколько от страха. Книжник молчит, будто не может найти в себе крик. Так продолжается, пока темнота не устает и не отползает обратно в свой угол, оставив только потрепанное черное одеяло.
Где-то и когда-то его рука находит ее руку. Со всем отчаянием, они пытаются вслед за ладонью найти друг друга и отыскивают. От горящего керосина вагон заполняется желтым светом. Цепляясь за одежду, находя друг друга все больше, они встают и падают обратно. Его нога подкашивается, горит от боли. Огонь начинает облизывать комки соломы на крыше вагона. Май забрасывает себе на плечо руку-ветвь и помогает книжнику подняться. От дыма уже становится трудно дышать. Они идут к сломанным дверям, шагают в пустую черноту и вываливаются из вагона на влажную от росы траву. Май помогает книжнику доковылять до того кусочка темноты, который кажется безопасным и возвращается к поезду.
Пока ее нет, он почти перестает чувствовать твердую почву под спиной. Та определенность, чувство координат, которые дает сырая горизонталь, размываются. Он почти падает в опрокинутую темноту неба, но ослепляющий свет заставляет его отвернуться и вновь почувствовать землю. Над ним нависает Май с фонариком в руках. Ее ладонь ощупывает его лицо, зарывается в волосы. Мокрые, слипшиеся от росы. Или. Мгновение они оба смотрят на покрытую кровью ладонь. Май быстро вытирает ее о джинсы.
– Нормально. Я в порядке. Помоги.
С помощью Май книжник садится, а потом и встает на ноги. Его глаза привыкают к свету фонарика и он видит как по лицу девушки стекают две тонкие струйки крови.
– Ерунда. Посмотрим, что с тобой, – она стирает кровь со лба и щек.
Луч фонарика направлен на штанину книжника, темную от крови.
– Не чувствую перелома, – говорит он, ощупывая ногу ниже колена. – Кажется, что-то застряло в голени. Нормально. Получится идти, если ты поможешь.
Первые шаги даются им с трудом. Они двигаются с разной скоростью, но быстро находят общий ритм. Один раз оборачиваются, чтобы посмотреть, как сошедший с рельсов поезд мерцает огнями. В вагонах расползаются пятна света и подбираются к двум цистернам в середине состава.
Май и книжник вступают в лабиринт леса, и поезд скрывается за первым же поворотом. Фонарик освещает только узкий проем среди деревьев. На ходу книжник снимает с плеча девушки сумки, которые она вынесла из вагона. Ищет фонарик и находит его с разбитой линзой, треснувшей лампочкой. Сломанный прибор улетает в темноту вместе с дождевиками, которые разрезали на лоскуты стеклянные осколки.
Фонарик начинает мерцать, и они спешно меняют батарейки. Несколько секунд полной темноты, пока закручивается крышка, потом щелчок. Луч света поднимается в небо, подсвечивает туман и первые падающие капли. Май и книжник продолжают идти. Лес стремительно наполняется шумом и влагой. Свет путается в деревьях, слабеет и тяжелеет под набирающим силу дождем. За минуту спутники вымокают до нитки.
Книжник старается не отставать от Май, хотя для каждого шага ему приходится собирать себя заново. В головах темнеет, то ли от усталости, то ли от ран. Свет вновь мерцает, а потом и вовсе гаснет. Пока Май трясет фонарик и ругается, книжник прислоняется к дереву и чуть не падает. Он пробует поймать дыхание, но у него не получается. Лампочка медленно моргает еще пару раз, психует чередой быстрых всполохов и гаснет насовсем. Все черты, линии и цвета тонут в чернилах ночи. Книжник нащупывает куртку Май и тянет на себя. Быстрыми касаниями они определяют друг друга в пространстве.
– Мне страшно, – говорит она.
– Мне тоже.
Май ощупывает ногой землю перед собой, делает шаг. Следом за ней книжник. Ослепшие, так они медленно пробираются вперед.
Вода заливает их лица. Книжник пытается вытереться о воротник, но влага тут же возвращается, попадает в уши и вот он уже не слышит ничего кроме гула. Надо попросить ее остановиться, чтобы прочистить уши, но… как ее зовут?
Как называют его? У него вообще было имя?
Темнота сливается с шумом воды, обволакивает, топит в себе, вымывает слова. Они идут, и их шаги становятся все более неуверенными. Его рука ослабляет хватку на ее плече, а она отстраняется от него. Их связь тает.
Кто они и что друг для друга значат? Что они делают?
Куда она его ведет?
Черный прибой омывает его тело, затапливает голову.
Отступая,
волны уносят с собой имена,
минуты и часы памяти,
обещания,
встречи и прощания,
признания,
обиды,
и надежды.
Рука-ветвь почти соскальзывает с плеча девушки. Он поворачивается, чтобы отстраниться и убежать. Она готова оттолкнуть его, сбросить эту ношу. Конструкция их объятий почти ломается, когда они видят впереди что-то похожее на свет. Между темными силуэтами деревьев ощетинивается сияющее нечто. Блеск колет глаза, уже слишком привыкшие к темноте. Он идет к свечению, стирая воду с лица и щурясь. Девушка рядом с ним делает то же самое. Его рука остается на ее плече. Она по-прежнему обнимает и поддерживает его.
Им приходится обойти тонкое упавшее дерево и на мгновение они теряют из вида свет. Темнота вызывает приступ паники. На его запястье защелкивается браслет. Ее ладонь находит его, пальцы сплетаются, чуть звенит цепочка наручников. Скованные, они продолжают идти на свет. Остается последний ряд деревьев, через который, как сквозь тюремную решетку, сияние тянет к ним руки. Ослепшие, но уже от белизны, они вытягивают друг друга из ночного леса. Спотыкаются и падают в залитое светом ничто.
Отражение
Их глаза медленно привыкают к свету. На сплошной белизне, как на листе бумаги, проступает линия берега. Она очерчивает озеро, спрятанное в кольце деревьев. На листьях блестят капли и даже дождь подсвечен здесь молочным сиянием.
– М… Май?
Вопрос будто пытается проскользнуть мимо незамеченным. Девушка поворачивается и долго рассматривает человека, который его задал.
– Да. А ты…
Ее рука находит к кулон на шее и достает из него ключ. Щелкает замок наручников.
– Я так и не придумала тебе имя… Книжник. Тот, кто занимается книгами.
Он кивает, снимает вымокшую куртку и выкручивает ее. Протирает лицо. Девушка собирает и отжимает набухшие от влаги волосы.
– Еще немного и мы бы заблудились, – бормочет книжник.
– Нам повезло. Ты что-то вспоминаешь?
– По капле.
– Я тоже… Откуда этот свет?
Им приходится прикрыть глаза, чтобы посмотреть на залитое белизной озеро. Небо закрашено густой тушью и свету неоткуда упасть. Только вспышка молнии подсвечивает форму тяжелых облаков. Май подходит ближе к берегу, всматривается в источник света. В середине озера под ударами дождевых капель разбивается и собирается обратно отражение Луны.
Оставив кроссовки на берегу, девушка встает в воду. Ее ступни обволакивает тепло. Она делает несколько шагов в воде, отрывается от дна. Ее глаза понемногу привыкают к сиянию. Несмотря на рябь от дождя, в отражении можно разглядеть пятна лунных морей. Они складываются в силуэт человека, который плачет, уткнувшись лицом в колени. Май зачерпывает немного воды и поднимает руку. Из ладони по запястью и предплечью стекают светящиеся ручейки.
– Брось мне бутылку, пожалуйста!
Оставшийся на берегу книжник подползает к ее сумке. Находит пластиковую бутылку, в которой на самом дне осталось немного воды. Замахивается и бросает. Бутылка плюхается неподалеку от Май.
Девушка заплывает прямо в центр светящегося пятна, откручивает крышку и опускает горлышко в воду. Отражение Луны изгибается в воронку и стекает внутрь. Май проводит бутылкой по поверхности озера, собирая все до капли. Когда пластиковая емкость поднимается из воды, все сияние остается в ней. Синяя крышка ложится на горлышко. Из-за дрожи в руках Май роняет пару капель в пруд, пока закрывает бутылку. Они катятся по волнам, похожие на падающие звезды.
Книжник и Май неотрывно смотрят на бутылку, в которой переливается светящаяся жидкость, похожая на густой бело-серый крем. Через неровный пластик они видят расплющенные озера и изогнутые моря холода, изобилия, спокойствия, облаков, океанов, бурь и, разумеется, дождей.
Пока они разглядывают пойманный в бутылку свет, ливень кончается, а вместе с ним и ночь. На горизонте разрастается серое пятно и свет из бутылки уже не кажется таким удивительным. Книжник и Май обходят озеро, и устраиваются у широкого дуба, под ветвями которого есть сухое пятно. К полудню находят немного валежника и разводят костер. Потом скармливают огню влажные ветви, которые дают густой дым, но все же горят.
Они пытаются вытащить из голени книжника застрявшую в ней щепку. Мокрое дерево выскальзывает из пальцев и подаренные Гартом ножницы не могут ухватить его. Порывшись у себя в сумке, Май находит палочки для еды. Книжник старается не кричать, пока она, используя палочки как зажим, вытаскивает щепку.
Раствором марганцовки Май промывает рану книжника, а потом забинтовывает ее. Тряпкой, вымоченной в том же растворе, она прижигает глубокую царапину у себя над левой бровью. Снимает куртку, а потом и джинсы, чтобы обработать другие раны.
Чтобы не смущать ее, книжник обходит дуб и разводит за ним свой небольшой костер. Они раздеваются, спрятанные друг от друга широким стволом дерева. Развешивают одежду на нижних ветвях дерева. Отгоняя назойливых комаров, они пересказывают друг другу события из их совместного путешествия, вспоминают имена и детали.
– И теперь мы нашли Луну… Никак не могу поверить. А ты?
Май долго не слышит ответа с другой стороны. Оттягивая еще влажную футболку к коленям, она заглядывает за ствол дерева. Книжник спит, прислонившись к дубу. Девушка возвращается к своему костру. Защелкивает браслет наручников на выступающем из земли корне и сама не замечает, как засыпает.
Звонок
Местные почти никогда не бывают в этом лесу. Густой и непролазный, в нем не на кого охотиться и нечего собирать. В ближайшей роще можно найти ежевику и пару щедрых грибных полян. А в соседнем лесу, у границы которого ютится небольшое поселение, есть не только ягоды, но еще желуди и орехи. Поэтому девочка, которая первой заметила, как Май и книжник появляются из леса, так удивилась. В эту чащу никто не ходит и, следовательно, из нее никто не выходит.
Взрослые впервые разрешили ей помогать в подготовке праздника. Поэтому она спешит принести старшему брату стопку сложенных гирлянд. На одном из участков тропы есть особенно противное место, где всегда скользко после дождя. Юная помощница знает об этом, но слишком увлечена своим заданием. Она поскальзывается и падает. Гирлянды разлетаются в разные стороны. Теперь ей придется подобрать убедительную ложь, чтобы объяснить, почему они испачканы грязью. Поднимая влажную от воды гирлянду, девочка замечает две приближающиеся фигуры. В таких случаях мама учила ее быть осторожной. С людьми, которые кажутся хорошими, девочка могла заговорить сама, но не подходя близко. Если же они не выглядели хорошими, следовало сначала позвать взрослых.
Она впервые заметила чужаков раньше других и теперь ей было чем похвастаться. А зачем хвастаться тому, кто не будет завидовать? Брат точно будет. Поднимая брызги грязи босыми ногами, она бежит к нему. Ее старший брат устанавливает навес над площадкой для общего костра. Другие работники ставят в ряд столы и стулья, подготавливают и собирают еду, репетируют танцы и песни. Детям доверили самое важное – украшения.
– Там! Там! Там! – девочка подпрыгивает после каждого «там», пока брат спускается со стремянки, чтобы взять гирлянды.
– Ну и что там? Опять лиса? Енот? Или еще раз «открыла» куст облепихи?
– Люди! Я видела чужих людей. Думаю, они непонятные, не буду подходить. Из темного леса! Бежала сюда со всех сил, чтобы рассказать тебе! Ну?
Ее брат берет стопку гирлянд под мышку, вынимает из нагрудного кармана гвоздь, а из заднего – молоток.
– Из темного леса люди не ходят, не выдумывай. Опять что-то напутала.
Легкими ударами он вбивает кончик гвоздя в дерево и вешает одну из гирлянд.
– Нет, не напутала! – удар пяткой в землю. – Смотри! Туда! Видишь?
Сначала до Май доносится звук, которого она не слышала раньше. Будто щебечет механическая птица. Потом ей расскажут, что так звучит велосипедный звонок.
Несколько людей спешат к путникам, вышедшим из леса. Двое едут на велосипедах и привлекают к себе внимание трелью звонков. Они машут и кричат, чтобы Май и книжник свернули налево. Пробираясь через высокую траву, они не заметили неподалеку широкую и ровную тропу. На остатках сил, да и то взятых взаймы, они доходят до протоптанного пути и садятся на нем.
От усталости темнеет в глазах и звенит в ушах. Кто-то протягивает Май бутылку с водой и о чем-то спрашивает ее. Она не слышит своих ответов. В это время на земле разворачивают брезентовые носилки. Двое мужчин укладывают книжника на них. Пробуют положить Май на другие носилки, но она отказывается. Даже не позволяет забрать у себя рюкзак.
Пока их ведут к деревне, девушка задает своим спасителям только один вопрос.
– Как называется то, на чем вы приехали?
– Велосипед, – отвечают они.
Май несколько раз повторяет это слово и улыбается.