Миновав асфальтную дорогу, свернул на едва заметную тропинку Сергей, освещая путь фонарём, стал пробираться сквозь труднопроходимые заросли из старых вишнёвых кустов и разросшегося дикого шиповника. Когда-то здесь были частные жилые дома, но уже с четверть века жители покинули эти места в виду их постоянной затопляемости. Жилища и приусадебные участки были брошены на произвол судьбы и, к настоящему моменту лишь полуразрушенные остовы печных труб, торчащие кое-где из кустарника, да не засыпанные погреба говорили о некогда здесь протекавшей жизни.
Достигнув края воды, Сергей установил на ветке дерева включенный фонарь и, распаковав лодку, расстелил её на земле. Необычный звук резиновых клапанов при накачивании разбудил и заставил откликнуться лягушку. Вскоре ей неохотно вторила другая, но через полминуты обе замолчали, и ночная природа вновь погрузилась в тишину.
Положив в лодку вещи, Сергей вывел её между затопленными деревьями на достаточную глубину, залез в своё резиновое судно и не спеша погрёб на противоположный берег в сторону парка.
Первая рамка была установлена возле наполовину затопленной лодочной станции. Когда-то, в советские времена здесь выдавались напрокат лодки и катамараны, но с крушением страны лодочную станцию разрушив и разграбив, обрекли на вечное забвение. Сергей с болью на сердце смотрел на эти умирающие следы ушедшей эпохи. Закурив сигарету, он привязал верёвку рамки к ивовым кустам, произраставшим в изобилии возле бывшего причала, и поплыл дальше. В самом парке Сергей решил рамки не ставить, поэтому лодку направил к темнеющим вдали садам.
Сергей наслаждался своим путешествием. Полная луна, немного поднявшись над горизонтом, озарила местность мягким серебристым светом. С запада подул слабый ветерок, и водная гладь покрылась мелкой рябью с тысячами призрачно мерцающих бликов. Где-то неподалёку справа появился огонёк. Это, наверное, кто-то из жителей посёлка на крыше собственного дома развёл костёр, чтобы заварить чай или разогреть ужин. Немого поодаль кто-то заунывно тянул пьяным голосом грустную песню полную горечи и скорби.
Медленно проплывая мимо всего этого, Сергей подумал, почему же ему в голову не приходила такая идея раньше. Ведь что может быть прекраснее плавать вот так в полнолунную ночь, по просторной глади предавшись мечтам и раздумьям.
Минут через тридцать посёлок остался позади, а озеро плавно закругляло в правую сторону. Тут на повороте Сергей и решил поставить вторую рамку. Привязав конец верёвки к собранным в пучок сухим камышам, он осторожно погрузил снасть в воду.
Как упоминалось ранее, Сергей не был заядлым рыбаком и, отправившись в это ночное плавание, преследовал одну единственную цель – погулять, побыть наедине с природой и самим собой. Но постепенно его захватил настоящий азарт рыбака.
Оставалась последняя рамка. Сергей, размышляя, где бы её установить, уже собрался поплыть обратно и найти для неё место где-нибудь поближе к дому, но вскоре передумал, посмотрев на торчащие из воды крыши огородных домиков, в сотне метрах от себя.
«А действительно, почему бы не поставить рамку в садах?» – подумал он, – «Там в некоторых местах есть глубокие овраги, где вполне может водиться карась».
Минут через пять Сергей уже поплыл к ближайшим садовым деревьям. С опаской миновав один земельный участок, Сергей понял, что лучше выплыть на огородную улицу, иначе запросто можно задеть скрывающийся под водой забор с торчащими досками или прутьями, а так же острый куст или любой металлический предмет. А продырявить лодку Сергею не хотелось, хотя она и состояла из двух отдельных независимых камер, повредив одну, было бы весьма проблематично добраться до суши на другой. Тщательно проверяя веслом впереди себя воду, Сергей очень медленно продвигался вперёд.
Вдруг, боковым зрением он уловил слева от себя какое-то незначительное движение. Лёгкий ветерок, дувший с полчаса назад уже стих, и потому исключалась всякая возможность возникновения какого-либо движения в это время и уж тем более в этом месте. Вероятнее всего, это была птица, проснувшаяся от приближения к ней лодки, а возможно тень от проплывавшего по небу облака. Но Сергей стал пристально всматриваться в темноту.
В пятнадцати метрах от него, на плоской крыше веранды садового домика луна высвечивала очертания какой-то неясной фигуры. Чем больше Сергей вглядывался, тем тревожней становилось него на душе. Освещаемый лунным светом силуэт явно не принадлежал к неодушевлённому предмету. Напротив, в очертаниях фигуры угадывалось что-то живое, дикое, и бесконечно враждебное. Сергей словно загипнотизированный смотрел на нечёткие очертания, и в его душу заползал первобытный ужас. Мозговые процессы протекали с предательской медлительностью. Наконец, собравшись с духом, он включил фонарь и направил луч в сторону смутной фигуры. То, что предстало его взору, сложно описать словами. Там, в пятнадцати шагах от лодки на плоской крыше, что едва выступала над водой, сидело ужасного вида существо. В его позе, в его пропорциях определённо угадывались человеческие очертания, оно сидело на корточках, вцепившись всеми четырьмя конечностями в край крыши. Пальцы передних, не то рук, не то лап, обладавших исполинской силой, на что указывали ярко выраженные жгуты мускулов, и задних, или нижних, конечностей, широко расставленных в стороны, оканчивались мощными загнутыми когтями. Невиданная жуткая тварь была покрыта гладкой, тёмно зелёной кожей, абсолютно лишённой волосяного покрова, и лишь уродливая, вытянутая назад голова имела на затылке мягкие не длинные отростки. Особенно приковывали внимание глаза на безносой морде чудовища. Огромные, матовые, словно крупные стёкла светозащитных очков, немного выпуклые и совершенно неподвижные, они казалось, отсвечивали или испускали собственный зеленоватый фосфорицирующий свет.