– Авто это на те деньги приобрёл, что надо отдать?
Анатолий покосился на отца, и дрогнувшим голосом ответил:
– Папа, ну кто мог подумать, что так всё обернётся?!
– Ладно, рули, чего уж теперь, действительно…
Они быстро преодолели пять остановок. Остановив машину в стороне от распахнутых ворот второго въезда, Анатолий повернулся к отцу в ожидании его приказов.
– Слушай сюда, Толя, – Родион Степанович достал из кармана лёгкой летней куртки сложенный вдвое лист бумаги, на которой была начерчена схема нужной им территории. – В принципе, это склад под открытым небом. Вот здесь, – старик ткнул карандашом в один из прямоугольников на схеме, – находится нужный нам штабель. Видишь, он расположен почти у самого забора. Так… наша задача: пробраться на территорию, дождаться, когда все уйдут по домам, а потом сделать дело. Технически это сделать не трудно, но могут возникнуть проблемы, Толя. И первая, и я думаю, основная – это вахтёр.
– А как мы проберёмся на территорию, пойдём прямо через ворота, благо они открыты? – спросил Анатолий.
– Нет, на ночь они запираются. Тут есть два варианта… Собственно, это не Монетный двор, куда нет доступа никому из посторонних, но всё же… Думаю, надо или проникнуть до закрытия ворот и спрятаться за штабелями, или ночью через вахту, ну в этом случае надо хитростью, … но ведь вахтёр может с нами даже не разговаривать, а просто не открыть, – озабоченно возразил сам себе Родион Степанович. – Чёрт, как было просто это сделать при советской власти, и как трудно сейчас, когда у предприятия появился хозяин! Раньше здесь был проходной двор!
– Давай тогда перед самым закрытием ворот попробуем, – предложил Анатолий.
– Я уже думал об этом… понимаешь, эти чёртовы камеры… Так… Сделаем так, – пришёл к решению старик…
– Батя! – перебил сын, – у меня идея! Помнишь, ты говорил, что можно заказать бракованные плиты?! Давай их купим, вывезем, и спокойно где-нибудь выпотрошим!
– Не перебивай старших! Думал я об этом. Во-первых, надо заказывать много машин, ты посмотри, какие они большие эти плиты, во-вторых, их надо где-то разгружать, в—третьих, все всё будут видеть, и не дай бог плита сломается в неподходящий момент, а она может, ибо уже повреждена. Сверху лежат четыре панели и куда мы их денем?! Нет, Толя, надо аккуратно добраться до своей панели, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Не забывай, что в ней ещё находится труп!
При упоминании мёртвого тела, замурованного в бетон, Анатолий побледнел и прикусил губу.
– Сделаем так, – продолжил свою мысль Родион Степанович, – ты нейтрализуешь вахтёра, а я потом прохожу на территорию и занимаюсь…
Анатолий опять не выдержал и перебил отца:
– Батя, ну как я его нейтрализую?! – нервно запричитал сын. – Нет, я не смогу!
Старик про себя длинно выругался, а вслух сказал:
– Не ори, идиот! Деньги тебе нужны?! Что ж ты палец о палец не можешь ударить!?
– Да как я его нейтрализую? – чуть не плача снова заныл Анатолий.
Родион Степанович открыл дверь машины, смачно сплюнул и сказал:
– Ты – баба, а не мужик! Как обманывать людей, так ты горазд, а как человека успокоить… в общем, ладно, я возьму вахтёра на себя. Тебе было бы сподручней, ты с ними примерно одного возраста, но что имеем, то имеем.
Родион Степанович не собирался как-то физически вырубать вахтёра, у него возник другой план.
– Тогда будем действовать немного длинно.
– Как это? – недоумённо спросил сын.
– Надо выяснить, что за человек будет дежурить в ту ночь. Собрать о нём сведенья, узнать его слабые стороны… уж это ты сможешь сделать?
– На это уйдёт много времени, – справедливо заметил Анатолий.
– Так подсуетись, сынок! – задушевно произнёс отец. – Без труда и рыбку проблематично выудить из пруда.
– Блин, это прямо шпионская операция, – Анатолий почесал затылок.
– А ты как думал? Вахтёр на воротах – это главное препятствие! … Теперь смотри сюда, – Родион Степанович снова ткнул в схему: – вот здесь мы сложим плиты, которые лежат сверху нашей, их всего четыре. Мы аккуратно их переместим сюда, после чего доступ к нашей плите будет открыт. Ты, кстати, имеешь представление о работе стропальщика?
– Да чего там уметь? Подумаешь наука какая – подцепить груз!
– Со стороны оно так, но есть и нюансы, сынок. Если крюк не будет входить в ухо петли, что будешь делать? Я тебе не смогу помочь, ибо буду находиться в кабине крана.
– А что в таких случаях делают?
– Петли часто смещаются, или вообще бывает не выходят наружу при заливке формы, тогда надо аккуратно ломиком поддолбить там, чтобы крюк стропы вошёл в петлю. Справишься, сынок?
Анатолий пожал плечами: – Наверное.
– Я ещё раз тебе напоминаю, что не смогу сигать туда-сюда с крана, я уже не в том возрасте, Толик, поэтому тебе самому всё надо делать внизу. Усёк?
– Да-да, хорошо, папа.
Родион Степанович внимательно посмотрел на сына, пытаясь понять, проникся ли тот ответственностью. Вроде, проникся. Глаза внимательные, и даже можно сказать умные. Старик немного успокоился и закончил свой инструктаж: – Ты, главное, не суетись, Толя, я тебе сверху, если что, подскажу. Ну, пока всё. … Ладно, я сейчас сам узнаю, что за хрен будет сидеть на вахте в субботу.
– Почему именно в субботу? – спросил Анатолий.
– Потому что, именно в ночь с субботы на воскресенье лучше всего сделать дело.
Старик вышел из машины и направился в будку вахтёра. На этот раз дежурил смуглый тип лет двадцати пяти с весёлыми цыганскими глазами. Он радушно встретил старика, как будто знал его много лет.
– Вай, заходи, генацвале, сейчас чай пить будем. Отец, ты грузинский чай уважаешь?
Родион Степанович понял, что перед ним сидит жизнерадостный представитель грузинского народа.
– Гамарджоба, сынок, – поздоровался по-грузински старик, чем вызвал бурный восторг охранника.
Грузин вскочил со стула и стал суетиться вокруг тумбочки, на которой стояли стаканы и пузатый чайник. Родион Степанович воспользовался случаем и быстро огляделся. Вчера он не обратил внимание на стены помещения, но теперь заинтересованно оглядел их. Как он и предполагал, на одной из них старик увидел график дежурств. Пока жизнерадостный охранник наливал в стаканы чай, Родион Степанович увидел то, что нужно.
– Садись, дорогой, давай рассказывай зачем пришёл, пей чай и рассказывай, – по всему было видно, что вахтёру осточертело сидеть одному в тесной будке и пялиться в монитор, он был рад любому событию, которое хоть как-то разнообразит унылую вахту. Приход незнакомого старика разбавил однообразное течение смены.
– Сынок, тебя как звать? – спросил старик для того, чтобы расположить молодого человека к себе.
– Георгий, – ответил сын гор.
– Слушай, Георгий, я тут на графике увидел фамилию Кадетов, это не тот ли парень, с которым я раньше познакомился в Поти, он меня тогда здорово выручил, подарив мне спиннинг?
– Славка Кадетов? Да он рыбалкой никогда не интересовался! – воскликнул горячо охранник. – Его только машины интересуют! Вот если бы он тебе, отец, подарил что-нибудь из запчастей – я бы не удивился. И то, что-то дарить не в его привычке, так как он жаден до безобразия! Нет, батя, ты, наверное, не того имеешь ввиду.
– Жаль, а то я было подумал, что своего спасителя встретил, – вздохнул притворно Родион Степанович и отхлебнул из стакана вкусный чай. – Я чего зашёл, сынок, ты не подскажешь, работает ли на комбинате ещё Валентин Кузьмич Соколов, он был в моей бригаде когда-то, вот ищу его.
– Извини, отец, но я тут работаю всего полгода, да и по именам знаю только шоферов, которые привозят раствор. Это тебе надо обратиться в управление.
– Спасибо, парень. Ух и вкусный же чай у тебя! Вот ты знаешь, раньше во времена Союза грузинский чай не очень котировался, все гонялись больше за индийским и цейлонским.
Георгий, услышав такие отзывы о грузинском чае так и взвился:
– Вы просто не умеете его заваривать!! Грузинский чай – лучший в мире! Я тебе, отец, так скажу…
Но слушать горячего грузина, который поёт оду своему чаю, не входило в планы старика.
– Значит, этот Славка Кадетов разбирается в машинах? Послушай, а может он починить старую машину?
Георгий остановился на полуслове, его чёрные глаза обиженно посмотрели на собеседника:
– Слушай, при чём здесь этот Кадетов? Я тебе про Грузию рассказываю, а ты мне про какого-то дурака вопросы задаёшь!
Родион Степанович понял, что дальше расспрашивать грузина о сослуживце нет смысла, он может заподозрить что-нибудь, поэтому старик поспешил раскланяться.
– Извини, друг, я и правда, наверное, не так завариваю грузинский чай. Расскажи, как надо правильно это делать?
Охранник тут же улыбнулся, услышав просьбу старика, и быстро затараторил, захлёбываясь от возбуждения. Родион Степанович краем уха слушал грузина, думая о своих проблемах. Когда в монологе Георгия наступила пауза, он быстро поблагодарил за чай словоохотливого стажа, и выскочил из помещения. Усевшись в машину, старик сказал Анатолию:
– Того, кто будет дежурить в субботу, зовут Слава Кадетов, он не любит рыбалку, но любит машины, и ещё он очень жадный человек.
Сын удивлённо посмотрел на своего отца, и воскликнул: – Ну ты, батя, даёшь! Он что, тебе вот так всё и рассказал о своём сменщике?
– Во-первых, он не сменщик его, его меняет кто-то другой, я не запомнил, да это и не важно. Нам важен тип, который будет работать в ночь с субботы на воскресенье, а это и будет Кадетов. Жадный парень, который любит автомобили. Ты, Толя, лучше залезь в интернет и постарайся побольше узнать об этом типе, мне кажется, что можно найти его слабые стороны, вернее, они уже известны, но надо поконкретнее, чтобы наверняка на них сыграть. Вот тебе задание на сегодня… Как у тебя с Риммой?
Родион Степанович не лез в жизнь сына, мудро предполагая, что семейная жизнь человека – это запретная зона, куда посторонним вход воспрещён. Римма была последней пассией сына, с которой Анатолий прожил уже два года, но, как подозревал отец, в их отношениях не всё было гладко.
Анатолий развернул машину и только после этого манёвра ответил:
– Живём потихоньку, она, правда, иногда пытается меня перевоспитать, но это у неё плохо получается, папа.
– Иногда тебя надо встряхивать, Толя, а то тебя заносит… вот как с этим случаем.
Упрёк был справедлив, поэтому сын не нашёл, что ответить и только вздохнул. Они доехали до дома Родиона Степановича молча. Отец не хотел больше читать нотации взрослому разгильдяю, а сын молчал, не решаясь заговорить, чтобы не вызвать ответную гневную реакцию отца. Выходя из машины, Родион Степанович сказал:
– Сегодня вторник, в четверг я работаю, в пятницу отдыхаю после суточного дежурства, а в субботу мы идём на дело, сын. Ты давай не подведи, разузнай всё о Кадетове, потом мне позвонишь. Пока, и слушай иногда Римму – она, бывает, дело говорит.
4.
В среду Родион Степанович отдыхал, смотрел телевизор, ходил в магазин, чтобы купить продукты, в общем всё было как всегда, как если бы в ближайшую субботу ему не надо было идти на сомнительную операцию, которая неизвестно чем могла закончиться. Вечером старик собрал себе на суточную смену запас провизии, после чего лёг спать пораньше, чтобы хорошенько выспаться перед дежурством. Анатолий весь день не звонил, из чего Родион Степанович сделал вывод, что у него никаких новостей относительно охранника нет, или он опять не удосужился подойти к делу с полной ответственностью. Поворочавшись, он всё-таки уснул, послав мысленно сына с его проблемами подальше.
Утром Родион Степанович проснулся с чувством вины – не гоже отсылать своего единственного сына так далеко, ибо в том, что твой отпрыск такой разгильдяй есть и твоя вина, вина отца, который в какой-то момент не уследил, не проконтролировал, не додал, не договорил, упустил что-то важное в воспитании ребёнка.
Приняв смену от молодившейся пенсионерки, Родион Степанович расписался в журнале, после чего вышел на крыльцо для того, чтобы выкурить первую сигарету. Этот ритуал повторялся из смены в смену, и старик не собирался его нарушать. Неслышно распахнулась дверь парадной и рядом промелькнула тень жильца из сто одиннадцатой квартиры. Родион Степанович вежливо раскланялся с мужчиной средних лет в дорогом костюме, потушил сигарету, и вернулся на свой пост, чтобы открыть шлагбаум. Смена ничем не отличалась от других дежурств, Родион Степанович механически здоровался с жильцами своего подъезда, автоматически жал на кнопку, открывая и закрывая шлагбаум, а сам думал совсем о другом. Он думал, что в субботу весь этот отлаженный годами распорядок жизни может прекратиться, и он на старости лет запросто может загреметь в тюрьму. Печальные мысли прервал возглас, доносившийся из телевизора. Корреспондент допрашивал молодую пару, задавая им, казалось, простые вопросы, но те почему-то не могли на них ответить. Сосредоточившись на сюжете, Родион Степанович чуть не сплюнул на пол от досады: на те вопросы, что задавал журналист, любой советский школьник ответил бы без запинки. Ну почему эти идиоты взяли от Запада всё плохое? Почему те, кто был у власти в девяностые слепо ввели стандарты образования на западный манер, не удосужившись сравнить советскую и чуждую системы образования? В некоторых странах пресловутого Запада давно поняли преимущество советской системы образования, там уже стали вводить нашу систему, а эти олухи наоборот стали подражать и брать всё плохое из враждебной среды. Да Запад спит и видит, как бы развалить Россию, как её сделать отсталой и нетехнологичной, так почему в правительстве слепо подражают их образу жизни, который в России не приемлем априори?
Родион Степанович слушал, как корреспондент задаёт вопрос очередной паре молодых людей. А вопрос был простой: кто такие Ленин и Маркс? … После того, как большинство парней и девчонок не смогли ответить на вопрос о Курской битве, старик выключил телевизор и с досадой матерно выругался. То, что несли с экрана молодые люди, его советское воспитание и образование не смогли больше выдержать!
День подходил к своему экватору, когда позвонил наконец-то Анатолий:
– Пап, я полазил в Интернете, но что-то новое об этом Кадетове не обнаружил. Залез на его страничку в «Одноклассники», так там в основном он рассуждает о каких-то движках, и ещё много с кем-то переписывается в «Инстаграме», но там, в основном, речь идёт о бабах.
– Ну ещё бы, – ответил Родион Степанович, – ладно, я уже кое-что придумал. Ты, Толик, завтра приезжай ко мне часов в семь вечера, мы посидим, всё обговорим…
– Хорошо, папа, я буду ровно в семь, – и сын отсоединился.
То, что этот Кадетов интересуется девочками – это нормально. Чем ещё интересоваться в молодости, как не женщинами?! Родион Степанович и сам бы сейчас был не прочь побаловаться с молодой девицей – ружьё, как ни странно, ещё стреляет, но он отдавал себе отчёт, что самим девицам он вряд ли будет интересен в таком возрасте. Старик вообще не понимал, как девушки могут проводить ночь с дедушками? Вот в парадной, что он обслуживает, есть такая пара: он – старый пердун, она – молодая симпатичная деваха, и как существует этот мезальянс? Родион Степанович не был таким наивным, чтобы не понимать, что девушкой движет простая алчность, лень-матушка, не желание работать. Эти девицы не понимают одного: молодость проходит быстро, и по-настоящему насладиться этим периодом жизни в полной мере они не могут. Конечно, они водят за нос своих богатых папиков, удовлетворяя похоть на стороне, но настоящего чувства любви таким образом им не испытать, а это чувство и есть самое главное в жизни человека. Есть, конечно, исключения, когда девушка по-настоящему любит пожилого человека, но это, скорее, исключение из правил.
День прошёл без каких-либо событий, жильцы дома ездили на работу, возвращались, консьерж делал своё незаметное дело, следя за порядком, готовый в любую минуту прийти людям на помощь, но в основном, его работа заключалась в открытии и закрытии проезда на при-дворовую территорию, да иногда он придерживал входную дверь парадной, когда жильцы тащили домой тяжёлые сумки к лифту. Наступившая ночь давала возможность старику вытянуться на диване, стоящем возле окна. Родион Степанович поворачивал к себе монитор, чтобы лёжа наблюдать за территорией, иногда он начинал дремать, иногда даже крепко засыпал, но в основном, бдительно следил за порядком. Диван давал возможность отдохнуть спине, ибо провести всю смену сидя было невозможно.
Утром, как всегда в пять часов, старик завтракал, после чего выходил выкурить первую сигарету. И в этот раз всё прошло, как обычно. Родион Степанович любил эти утренние часы, когда все ещё спали, и не мешали ему думать о разных вещах. На этот раз он задумался о смерти. Да, его за последнее время частенько стали посещать такие мысли, но от этого никуда не деться. Будучи убеждённым атеистом, старик понимал, что после смерти тела, его сознание тоже угаснет, и он не превратится в какую-нибудь другую ипостась. Нет, всё будет кончено, и вот от этих мыслей ему становилось жутко. Родион Степанович завидовал верующим, они-то не боялись смерти, думая, что их ждёт какое-то другое бытие, вернее, они даже представляли какое именно, но вот старик никак не мог представить себя ПОТОМ. Нет, он видел мысленно, как его тело лежит в холодном морге, но он-то чувствовать это уже не сможет, ибо сознание его умрёт вместе с телом. Ты мыслишь, когда в твоей голове течёт кровь по сосудам, и от этого твоё сознание работает, но, чёрт возьми, как оно будет работать, если отрубят, к примеру, голову? Как верующие думают, что их дух, их сознание, куда-то переместиться?! Во что и как?!
Родион Степанович посмотрел на небо. Почему так всё устроено? Почему отдельный индивид не может жить столько, сколько ему нужно? Он ещё раз посмотрел на небо, вспомнив о бесконечности. Зачем человек живёт? В чём смысл жизни? На первый взгляд, всё просто: для того, чтобы произвести потомство, чтобы не прерывалась цепочка, чтобы жили дети, а потом и дети детей, и так далее. Но вот как человек проживает свою жизнь, как качественно? Вот что важно! Но важно это для самого этого человека, а для других?…
Родион Степанович вспомнил, как один его товарищ рассказывал, что говорила перед смертью ему жена, умирающая от рака. Так вот она сожалела, что не сможет узнать, что будет дальше! То есть ей было ЛЮБОПЫТНО, как человечество будет развиваться после её смерти! Любопытство, жажда познания – вот что движет человечество! Ну и, конечно, человек стремится реализовать себя в какой-нибудь сфере деятельности. Особенно это удаётся сделать одарённым от природы людям, чем бы они не занимались. Ведь правильно говорят, что талантливый человек – талантлив во всём. Главное, найти себя в этой жизни, главное, заниматься тем, что тебе интересно.
Старик потянулся за сигаретой, но отдёрнул руку. Что-то он стал часто курить, а здоровье уже не то, организм и так подаёт недвусмысленные сигналы: надо бросать. Родион Степанович снова посмотрел на небо, потом сплюнул, и возвратился в свою каморку.
Сдав смену, он поехал домой, чтобы выспаться перед приходом сына. Мысли о предстоящей операции его в данный момент не беспокоили, сейчас, в первую очередь, надо хорошенько отдохнуть, чтобы голова хорошо работала. Попив чаю и перекусив бутербродами, Родион Степанович лёг в кровать, отключив предварительно телефон, чтобы никто его не побеспокоил.
Вечером Анатолий приехал без опозданий. Старик усадил его напротив себя на диван, а сам устроился в своём любимом кресле. Оглядев сына, Родион Степанович заметил, что Анатолий за последнее время сильно сдал. На лбу появились морщины, резче обозначились скулы, да и куда-то подевалась бравада, с которой шёл по жизни его отпрыск. Крякнув, старик непроизвольным жестом похлопал сына по руке, как бы ободряя его и говоря, что не всё ещё потеряно.
– Толя, давай подумаем, как устранить главное препятствие в виде охранника. Ты что-нибудь придумал по этому поводу?
Сын тоскливо посмотрел на отца, и Родион Степанович понял, что тот понятия не имеет, как справиться с этим Славой Кадетовым.
– Вижу, что ты плодотворно поработал над этим вопросом, – не удержался от сарказма старик. – Ладно, давай вместе кумекать… Итак, ты заходишь к нему в будку и завязываешь разговор о девочках, например, я же…
– Папа, ну как я с незнакомым человеком буду разговаривать о чём-то?! – воскликнул Анатолий, перебивая отца.
– Послушай, Толя, неужели ты никогда ни с кем не знакомился? Ну это же так просто, найти тему для разговора для двух почти молодых людей, даже если они видят друг друга первый раз в жизни! Будь понахальней, Толя, и всё у тебя получится! Ты же как-то проворачивал свои дела раньше? Ты же как-то разговаривал с незнакомцами, и умудрялся их обманывать! Тебе уже за сорок, Толя!
– Господи, папа, это совсем другое, и я действовал не один, да и обманом это не назовёшь, просто…
– Заткнись, Толик! Ты мне мозги не пудри! – рассердился старик. – Ты думаешь, что я не в курсе, как ты с приятелем обманул некоего Рахманова?
Анатолий опустил голову и стал с интересом рассматривать паркет, как бы признавая правоту отца. Родион Степанович успокоился, вспышка гнева прошла, да и ругаться сейчас не время – надо думать о деле.
– Так расскажи мне, как ты будешь вести беседу с этим Кадетовым и как ты заставишь его закрыть глаза на то, что мы будем делать? Помни, Толик, что лишние свидетели нам не нужны. Надо как-то отвлечь или вывести из строя этого парня, иначе ничего не получится.
– А если сделать его сообщником?! – выдвинул идею Анатолий. – Мы посулим ему деньги, и он даже поможет нам вместо того, чтобы мешать!
– Ерунда! – отмахнулся от предложения сына Родион Степанович. – Ещё один свидетель нам не нужен по нескольким причинам. Во-первых, надо делиться деньгами, которые мы достанем из сумки, а сколько там будет – я не знаю, и тебе может просто не хватить, чтобы рассчитаться со своими кредиторами. Во-вторых, мы обрекаем себя на зависимость от этого охранника. Он может нас шантажировать в последствии, а может и просто сдать полиции, когда увидит труп, замурованный в плите. Нам неизвестна его реакция, он может запаниковать и тогда вся наша затея полетит к чёрту. И ещё не забывай, что меня при таком раскладе могут арестовать, и даже потом посадить. Нет, Толя, никого нельзя посвящать в это дело! Я двадцать лет хранил эту тайну, и хранил её не для того, чтобы в последний момент какой-то придурок всё испортил.
Анатолий через большую паузу кивнул головой, соглашаясь с доводами отца, но его напугало не то, что его отца могут посадить, а то, что часть денег придётся отдать, а из-за этого может не хватить оставшихся, чтобы рассчитаться с людьми, которых он так нагло хотел обмануть. Родион Степанович наблюдал за сыном, видел, как у того происходит внутренняя борьба, но даже не подозревал об истинных причинах этой борьбы.
– Вижу, что так ты ничего и не придумал, Толя, – старик вздохнул. – Ладно, я сам справлюсь, я тут кое-что сообразил, – Родион Степанович поднялся с кресла и пошёл на кухню. Вернулся старик через минуту, держа в руке тёмный пузырёк с какой-то жидкостью.
– Здесь находится зелье, которое я развёл, взяв из аптечки жены несколько таблеток снотворного, – пояснил он сыну, ставя пузырёк на журнальный столик. – Я зайду к охраннику в будку, мы поговорим, и через полчаса тот будет спать глубоким сном.
– А если он не согласится выпить это? – Анатолий опасливо ткнул пальцем в пузырёк.
– Выпьет! – уверенно ответил Родион Степанович. – Водку выпьет, а если откажется от водки, то уж от чая, наверное, не откажется.
Анатолий пожал плечами:
– Я надеюсь на тебя, папа. А вдруг он от этого того… – он сделал неопределённый жест.
– Не помрёт, – ответил отец, поняв, куда клонит Анатолий.
Они ещё час обсуждали детали предстоящей акции, после чего Родион Степанович выдворил сына, наказав завтра приехать ровно в одиннадцать часов вечера.
До двух часов ночи ворочался старик, пытаясь заснуть, потом встал, прошёл на кухню и выпил пару таблеток снотворного, после чего проспал аж девять часов кряду. Проснулся с тяжёлой головой, но с ясными мыслями. До вечера старик смотрел телевизор, читал книгу, питался, но делал всё это автоматически, ибо все его мысли были сосредоточены на предстоящей операции.
Анатолий приехал ровно в одиннадцать, но Родион Степанович не спешил выходить из дома, он усадил сына за стол, налил ему чай, после чего спросил:
– Не боишься, сынок?
– Да чего бояться, батя, мы же вместе пойдём! – наигранно бодро ответил Анатолий.
– Ну-ну, ты лучше попей чаю, остынь немного, а то я вижу, что ты нервничаешь, – сказал Родион Степанович, заметив лёгкую дрожь в руках Анатолия. – Это тебе не воровать через компьютер, когда ты не видишь своего оппонента, здесь надо самому провернуть дело так сказать в натуре.
Только через полчаса они вышли из дома, когда старик убедился, что сын успокоился. До комбината они доехали молча, и только когда машина остановилась в сотне метров от нужных ворот, Родион Степанович сказал:
– Итак, Толя, мы начинаем. Ты пока сиди и жди. Когда я выйду из ворот и подам знак, ты подгонишь машину поближе, и присоединишься ко мне. Понял?
– Я помню, пап, – ответил Анатолий, и старик заметил дрожь в голосе сына.
– Ну-ну, – сказал Родион Степанович, открыл дверцу автомобиля и, подхватив заранее приготовленный пакет, вышел в тёплую летнюю ночь.
5.
Старик вошёл в будку охранников и наткнулся на вопросительный взгляд водянистых газ молодого человека. Глубоко посаженные неприятные очи Кадетова с интересом изучали вошедшего, а их обладатель, лениво развалившийся на кресле-вертушке, молчал, не делая попыток начать разговор. Родион Степанович, в свою очередь, изучал того, кого в скором времени надо будет вывести из строя, то есть на время обезвредить. Парень ему активно не понравился, не понравился сначала из-за взгляда этих отталкивающих глаз, а потом и из-за того, что в позе их хозяина прямо-таки сквозила этакая пренебрежительность, граничащая с хамоватым вызовом. Во всяком случае, такое впечатление производил Вячеслав Кадетов на первый взгляд. Но старик не собирался с ним крестить детей, поэтому через силу улыбнулся и произнёс:
– Чёрт возьми, а где Виктор Ильич, ведь, кажется, его смена?
– Кто вы и зачем пришли, а также, кто такой этот Виктор Ильич? – задал сразу несколько вопросов Кадетов, но у Родиона Степановича был уже готовый ответ, поэтому он, не задумываясь выпалил:
– Как кто? Сегодня смена Виктора Ильича, я точно знаю!
– Послушай, дед, ты, наверное, не туда попал. Это домостроительный комбинат, может, тебе надо ЖБИ, так он следующий по этой улице, – охранник пока вёл себя сдержанно.
Родион Степанович хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:
– Чёрт, я не был в этом районе почти год, прости, парень, запамятовал, наверно!
– Так и там нет уже давно старых охранников, – сообразил Кадетов, – ты, дед, опоздал года на три, на ЖБИ тоже работают ребята из нашей фирмы. Старпёров давно уже выгнали, – недипломатично ответил охранник с неприятными глазами.
Родион Степанович старательно почесал затылок и сказал:
– Вот незадача, а я хотел к Ильичу обратиться с просьбой. Понимаешь, парень, у меня есть ретро-автомобиль, и я хочу привести его в порядок, чтобы продать потом, а то деньги срочно надо. Ильич занимался этим делом, он восстанавливал машины, но вот теперь где его найти? Вот незадача! – старик снова с досадой почесал затылок.
– А что у тебя за машина, дед? – поинтересовался Вячеслав. – Наверное, какой-нибудь «Запорожец»?
– Ха! Понимал бы ты что-нибудь в машинах! – воскликнул возмущённо Родион Степанович. – Сын давно привёз из Америки эту… как её … «Кадиллак»! Знаешь, такой годов пятидесятых, у него ещё задние крылья, как у самолёта?
Старик увидел, как у Кадетова вытянулось лицо, он впился глазами в нежданного посетителя, сглотнул и спросил:
– Ты это, дед, постой, ты точно знаешь, что твоя старая развалина не «Запорожец», а этот «Кадиллак»?
Не давая усомниться в своих словах, Родион Степанович стал развивать свою легенду:
– Дык, это я ж такую видел в журнале заграничном, да и в документах написано, я сам читал.
– А чего сын не занимается машиной? – спросил возбуждённо Вячеслав.
– Так он за границей сгинул! Поехал и пропал! Ни ответа, ни привета, уже, почитай, года два будет, а машина та так и стоит. Вот я и решил, что пора мне её продать, а то на одну пенсию не проживёшь!
– Чего ты, дед, в дверях стоишь? Давай, проходи, садись… Так, а что там с машиной не в порядке? Я кое-что понимаю в автомобилях, может, смогу помочь.
– Значит, Виктора Ильича мне не довелось встретить… жаль… жаль, что я не знаю его адреса и телефона – всё как-то недосуг было спросить. Мы же с ним только здоровались, а так, чтобы дружбу водить…
– Да чёрт с ним с твоим Виктором, папаша! Ты мне лучше скажи за сколько ты хочешь продать своё старьё? Что там надо ремонтировать?
Родион Степанович пожевал губами, сделал важное лицо и сказал:
– Не заводится, зараза, да крыло чуть помято, а так машина красивая. Мы с сыном, пока он не сгинул, катались на ней раза два. Мягко идёт по сравнению с современными, – с видом знатока ответил старик.
– Какой год выпуска говоришь?
– В паспорте её написано, что тысяча девятьсот пятьдесят пятого.
– Так за сколько ты хочешь её продать, дед?! – наседал охранник, и его водянистые глаза даже чуть потемнели от возбуждения.
– Парень, тебя как звать? – спросил Родион Степанович.
– Слава, – ответил Кадетов и в свою очередь спросил: – А вас?
– Родион Степанович… так вот, Слава, я в этих делах не очень понимаю, но, думаю, что запасные детали к старой машине трудно будет найти, поэтому… долларов за триста-четыреста продам. А как ты думал? Это же всё-таки машина, а не велосипед! Вот только подлатать её надо маленько, поэтому я и пришёл к Виктору Ильичу, а он уже того… Слушай, а не помер ли он, не знаешь?
– Не знаю, батя, но ты мне лучше скажи… можно посмотреть на твоё авто, я ведь тоже соображаю в этом.
Родион Степанович понял, что клиент созрел, что он явно своим рассказом заинтересовал охранника. Пора было приступать к активным действиям, в которых мог помочь выдуманный стариком Виктор Ильич.
– Слава, я вот хотел выпить за встречу с Виктором, но раз его нет, то не выпьешь ли ты со мной, а то у меня в глотке пересохло.
Кадетов вздохнул, посмотрел на монитор и ответил:
– Вообще-то, нам на посту не положено, но если только чуть-чуть, чтобы к утру выветрилось. У нас с этим строго, Родион Степанович! Работу терять из-за каких-то ста грамм совсем неохота.