Крайний Эдем. Сказания ТерриТории

Глава вторая. Миа

Как только Неара, а затем и стражница ушли, Миа тяжело вздохнула. Безпокойства, которые доставляла Неара, добавляли на её голову седеющих волос, да и лета давали о себе знать. Стражу Храма она возглавляла ни много, ни мало, а уже двенадцать лет. Она была одной из тех немногих, кто помнил как здесь появилась Неара.

Маленькую малышку подарили Моо, главной жрице Храма, как реликвию, которая досталась военным трофеем после недавней войны с её народом. Грязная, заплаканная и напуганная девочка не сразу привлекла внимание Миа. Долгое время она её не встречала, но как только та освоилась и осмелела настолько, что стала доставлять хлопоты жрице, то сразу же подключили Миа с её охранницами.

Вот с этого момента Миа по долгу службы стала чаще встречаться с девочкой, и как следствие, у неё появилась к ней симпатия. Её высокий статус (начальница Стражи Храма, а позднее и тайной полиции) позволял безпрепятственно встречаться с Неарой и общаться с ней без боязни быть в чём-либо обвинённой. В Храме была строгая иерархия, а потому ни стражницы, ни послушницы, ни остальные служители не смели даже заикнуться при виде Миа и Неары.

Но всё же даже относительная неприкосновенность и такой статус в иерархии не давал ей полной свободы, так как работала она на Моо, жестокую и безсердечную старую жрицу, пользующуюся абсолютной властью здесь и в городе. По этой причине, начальнице Стражи приходилось вести двойную игру, следя за указами и правилами жрицы и, одновременно, нарушая их.

Чем ближе становилась ей Неара, тем меньше преданности жрице у неё оставалось. Общение с девочкой и её подругой по келье пробудило в ней материнские чувства, которые она давным-давно заглушила, поставив в приоритет служение Храму.

Прошлое Миа было туманным. Она не помнила своего детства. Помнила Храм Янгол, подобный Храму Муна-Ки, в котором множество синиянок и ниппонок, рождали детей. Миа будучи молодой родила троих детей, которых, как и у всех остальных, почти сразу же забрали. Несмотря на то, что так было со всеми, Миа тяжело переживала потерю. Материнский инстинкт не обманешь.

Такое обращение показалось девушке жестоким и она сбежала оттуда, по пути прихватив с собой нескольких подруг.

Обретя свободу, Миа узнала правду, о которой в Храме почему-то не говорили. Синьский народ был малочисленным и практически бездетным. И те женщины, которые имели репродуктивную способность, были фактически единственными матерями. Синьцы даже использовали ниппонских пленниц, которые были родственными и более плодородными.

Миа почувствовала себя виноватой и вернулась в Янгол, где хотела посвятить себя материнству, но жрица запретила ей, якобы под предлогом её осквернения внешним миром. И с этого момента, Миа стала подниматься по карьерной лестнице… стражницы. Жрица Янгола распознала в ней организаторские способности и редкую среди Синьцев смелость, которые были так необходимы в Храме.

В конце концов, Миа попала в Мунну, где в Храме Муна-Ки и провела последнее десятилетие поднявшись до начальницы охраны и тайной полиции.

В итоге всю невыраженную материнскую любовь она направила на пленную малышку и её соседку, живущую вместе с ней – Ниппонку Сианти.

Храм Муна-Ки пришёлся ей по душе ещё и по той причине, что здесь не просто рождали детей, здесь их растили и воспитывали. А это было то, чего она лишилась когда-то, потеряв своих деток.

Так получилось, что Миа стала преданно служить тем, кто когда-то отнял у ней детей! А своё чувство утраты она заглушила заботой о двух девочках. И это оказалось кстати!

Дети, выросшие в Храме, в полной изоляции от общества, становились послушными слугами Моо – жрицы и управительницы города Мунны, где находился огромный Храмовый комплекс Муна-Ки. Обучение в Храме было скудным и однообразным, создавая бедный и однобокий взгляд на жизнь у девушек. В основном, Моо использовала их, чтобы оказывать влияние на других важных людей, даря им служанок для работы и утех, а на деле своих верных шпионов.

К слову сказать, что были времена когда Храм был чуть ли не главным поставщиком детей для правительственных чиновников, так как с рождаемостью было плохо и у богатых и властьимущих Синьцев. Это сейчас, те лучшие девочки, которых когда-то продала жрица, выросли и смогли дать потомство вне Храма. Хотя это несколько и подрывало авторитет жрицы, но до тех пор пока живы были её воспитанницы, она могла не безпокоиться за свою власть. Где бы ни оказались и сколько бы времени не прошло, преданные жрице девушки, безропотно выполняли все её просьбы и желания, одновременно, сохраняя в секрете многие аспекты жизни в Храме.

Миа же, рассказывала своим тайным «детям» намного больше того, что знали остальные. Вернее, она рассказывала только то малое, о чём она сама знала, ведь, фактически, и она выросла в полной изоляции. Но, прожив довольно длительную жизнь (по меркам Синьцев), она могла поделиться с ними главным – добрым отношением, заботой друг о друге и любовью. А когда девушки подросли, она стала учить их более серьёзным вещам, полагая, что это будет полезным для их дальнейшей жизни, к примеру, обращение с оружием или приготовление пищи. Что-то подсказывало ей, что будущее этих детей будет особым, нисколько не совпадающими с планами Жрицы.

Моо никогда никого не посвящала в свои планы, но Миа была уверена, что этих двух воспитанниц растят для замужества с высокими чиновниками. Это можно было предположить, исходя из того, что ни Сияющую, ни Ниппонку, в отличие от остальных, не приучали к труду и обслуживанию, а также сексуальному искусству. Скорее всего, Неару отдадут в жены какому-нибудь престарелому князю или чиновнику из Альянса, ведь она была высока, статна, красива и самое главное была не Синиянкой и не Ниппонкой, а Сияющей – из народа, живущего по Ту Сторону Света, родственному Альянскому населению.

К тому же, в Альянсе вся правящая верхушка состояла из самих Сияющих, а остальное население служило им. Если быть точнее, то когда-то давно Армия распалась на два государства, одним из которых и стал Альянс. Альянская пропаганда, которая ходила среди Синьцев, гласила, что Армейская держава развалилась из-за противоречий между богатым немногочисленным и основным населением. Со временем пропасть между бедными и богатыми стала настолько велика, что последние изгнали со своих земель, по их мнению, недостойных. А спустя лета, изгнанных организовали Сияющие, ушедшие от своего народа и стали подготавливать их к войне против богатых.

Но начальницу Стражи внешняя политика и её достоверность мало интересовали. Безпокоило её другое. В связи с резким увеличением естественной рождаемости и одновременно с падением рождаемости в Храме, а также с вполне ожидаемым снижением спроса на Храмовых девушек, стали происходить страшные вещи.

Жрица, считающаяся проводницей воли богини Муна-Ки, провозгласила лето Благосклонности, в которое заверила всех, что вернёт благорасположение Муна-Ки и всё станет как прежде. А для этого каждый месяц она стала приносить в жертву своих же воспитанниц!

Естественно, что всех подряд она не стала убивать. Для этого она отбирала худших среди всех. И самое чудовищное было приготовление к обряду жертвоприношения. Оно полностью совпадало с обрядом Прощания, который проводили тем, кто покидал стены Храма, выходя замуж или попадая в рабство (в зависимости от репродуктивной способности). Практически до самого конца, девушки не знали, что их ждёт.

С одной стороны Миа не о чем было безпокоиться, ведь Неара и Сианти были на особом положении в Храме, а значит на роль жертв они не годились. С другой стороны Неара плохо поддавалась обучению в плане покорности, а потому её трудно будет продать подороже. Кому нужна жена, которая с самого детства сама себе на уме и слушается лишь для того, чтобы от неё побыстрее отстали. Да и Сианти, которая многое в поведении переняла от Сияющей, да к тому же была ещё и Ниппонкой, вполне годилась в кандидаты на смерть. Самым гарантированным способом уйти от смерти оставалась лишь беременность. А это при полном отсутствии мужчин в Храме было проблематичным, да и случайная беременность сразу же вызовет вопросы у Жрицы.

Миа, за те лета, что общалась с девушками, так с ними сдружилась, что и мысли не могла допустить, что их вдруг не станет. Она ведь была для них фактически мамой, хорошо знала их и любила как своих собственных.

Но, близилось их совершеннолетие! И в ближайшее время Моо должна была решить дальнейшую судьбу девушек. Надо было что-то предпринимать, пока не станет слишком поздно! Поэтому? Миа задалась целью выяснить планы Жрицы относительно девиц.

***

И ей это удалось… И не без помощи Неары!

Девочка росла, становясь взрослее и красивее, а город Мунна с каждым летом тускнел и больше приходил в упадок. Паломников становилось меньше, торговцы чаще стали миновать гард, а неудобное расположение грозило вообще разорить Храм. Праздники, ранее совершавшиеся по случаю рождения множества детей, ушли в прошлое. Муннитки не были склонны к ярким цветам, поэтому постоянно красили, наносили свои мрачно-депрессивные мозаичные изображения поверх старых, которые изображали чужую счастливую жизнь, что била ключом до того как здесь случилась какая-то беда.

Неара, тайно исследуя окрестные развалины, обнаружила много интересного. Среди полуразрушенных зданий, к которым ещё был доступ, она нашла тайные ходы, через которые периодически проходили странные люди – мужчины. Так как она в Храме редко видела мужчин (вернее только за пределами), то для неё все они были странными и даже страшными. Неара не понимала, как может на лице расти волос, да ещё и такой длинный.

Мужчины тайком ходили в те места, которые Неара старалась избегать. Там из каменных стен или статуй сочилась какая-то мутная жидкость, которая отвратительно пахла. Эти мужчины собирали её в сосуды и уносили с собой. Они приходили и уходили. Откуда, куда и зачем? Неара не знала, да и особого интереса узнать не было. Но как-то раз случайно обмолвилась про эти странные похождения при Миа, которая как оказалось была не в курсе.

Миа как начальница тайной полиции сразу же приказала выставить наблюдение. Она сразу сообразила, что без её ведома Жрица могла такое разрешить только в том случае, если не доверяла Миа или хотела скрыть от неё. А это означало лишь одно: скоро Миа заменят на более перспективную и покладистую стражницу, которая не будет совать нос не в свои дела и выгораживать нарушающих заведённые порядки. Соответственно это повлечёт за собой и другие изменения, которые коснутся и её подопечных.

Миа не стала медлить. Она сняла наблюдение и сама залегла в засаде, где намеревалась выяснить с кем входят в контакт мужчины. И, на удивление, сразу же узнала, кто им разрешил и кто прикрывает их проникновение в пределы Храма. Это была сама Моо!

Жрица встречалась с мужчинами на рассвете когда все ещё спали и обсуждала с ними какие-то дела, а затем они принимались за сбор своей дряни. Что это было Миа даже и подумать не могла, но, по всей видимости, ценность этой вязкой жидкости была высока.

Чтобы узнать по подробнее об этих людях, о их дряни и разговорах с Моо стражница решила рискнуть и приблизить свой пункт наблюдения. Последующие дни толком ничего не принесли. Моо мало разговаривала с мужчинами, обсуждая лишь финансовую сторону их нахождения здесь.

Но один раз ей удалось застать Жрицу за деловым разговором с каким-то богатым мужчиной по поводу замужества… Неары!

Глава третья. Сианти

Сианти, как ни странно, тоже выделялась на фоне остальных Муннитских девушек. Если про характер можно было сказать, что это общение и влияние Неары, то внешность никак не могла быть связана с Сияющей. Сианти была светлокожа, имела миловидное лицо и ростом превышала своих сверстников. Она была Ниппонкой – необычным народом, родственным Синьцам, но с другим характером и внешностью. Это обстоятельство и сблизило двух девушек разных народов, превратив их в неразлучных подруг.

Но сначала всё было совсем по другому. Сианти была подселена к Неаре как уши и глаза Моо. Она ежедневно отчитывалась перед жрицей о всех разговорах и личных делах Неары.

Так Сианти шпионила за своей соседкой несколько лет, пока не сдружилась с ней настолько, что и мысли не допускала рассказать Моо что-нибудь, что могло бы навредить Неаре. Она сама призналась Сияющей, что ей приходится рассказывать обо всех событиях в их совместной жизни. Неара на это отреагировала спокойно, даже весело. Она похвалила свою подругу за это откровение и сказала, что уже давно подозревала её в этом. Ведь как ещё жрица могла бы узнать о некоторых тайных делах, о которых знать могли только двое: Миа и Сианти, а иногда только Сианти? Это ещё больше укрепило их дружбу! Теперь Сианти без зазрения совести плела жрица всё, что угодно, лишь бы к Неаре было меньше придирок. Жрица очень скоро раскусила ложь маленькой Ниппонки, но виду не подавала, желая поймать двух подружек на ещё более дерзких поступках. Казалось, что Моо только и ждала, что же Неара вытворит ещё?

Так получилось, что Сианти из шпионки, наоборот, превратилась в ценную разведчицу, выведывавшую для Сияющей нужную информацию. Ведь ей можно было безпрепятственно заходить в Хранилище, где собраны тысячи книг, свитков и табличек. Хотя читать девушек не учили, Сианти могла немного читать. Ей в этом помогала старая хранительница, которая рада была хоть кому-то передать свои знания.

Хранительницу считали сумасшедшей именно из-за того, что она много знала, а потому все боялись учиться читать. Максимум, что должны были знать Муннитские женщины, это числа и условные обозначения – иероглифы, которые применялись в быту. Из-за этого в Хранилище мало кто наведывался, кроме жрицы, да Сианти, которая бегала туда по просьбе Неары. Стражницы сначала подозрительно относились к ней, но потом плюнули на частые приходы девушки и внимания на неё не обращали. Главное, чтобы она ничего не вынесла оттуда.

Истории, которые хранительница рассказывала, были странны. Когда Неара слушала их в исполнении Сианти, то жалела, что не может лично их услышать, ибо в некоторые просто невозможно было поверить. В Храме и так постоянно полоскают мозги поклонением бездвижной шестирукой статуе Муна-Ки, а хранительница ещё и похлеще истории рассказывает. Но доверия почему-то к хранительнице было больше. Ведь большая часть хранимых книг и свитков были наследием, оставшимся после исчезновения здесь Сияющих.

Однажды, когда Сианти сидела в одном из закутков огромного Хранилища, к ней подошла хранительница и, сняв свою большую шапку, сказала:

– Сианти! Я долго живу и много знаю… Хоть ты и думаешь, что я сумасшедшая, но это не так! Вот смотри! – и она достала из шапки какую-то маленькую металлическую сетчатую шапочку.

Сианти посмотрела на шапочку, потом на хранительницу и снова на шапочку и, не удержавшись, засмеялась.

Хранительница засмеялась в ответ.

– Ну вот! Теперь я точно сумасшедшая…

– Нет-нет! – извиняюще заговорила Сианти. Она покраснела от стыда перед пожилой Синиянкой. – Простите меня! Вы вовсе не сумасшедшая! Я так не считаю! Странная да, но вы столько мне помогли… А эта шапочка! Такая же шапочка есть у Неары, она нашла её в развалинах. А для чего она?

– Это шапочка-оберег! Она мне помогает запоминать то, о чём почему-то забывают остальные. Она даже останавливает Наваждение…

– Наваждение?

– Да! Были времена на моём веку, когда на всех находило Наваждение, а я оставалась в рассудке!

– ??? – Сианти не знала что сказать. Она взяла в руки шапочку.

– Осторожней! Не испорти её… Она кажется такой хрупкой… Я уже стара и хочу отдать её тебе…

– Зачем она мне?

– Я бы тебе объяснила, но ты не поверишь… Просто надо её носить постоянно и тогда сразу же поймёшь для чего она…

– Хорошо! Я возьму… Благодарю! – Сианти встала, поклонилась хранительнице и уже собралась уходить, как остановилась. – Только, к сожалению, я не смогу её носить… – и протянула шапочку обратно.

– Почему же?

– Подошло моё время!

– Совершеннолетие?

– Да!

Хранительница поняла к чему клонит девушка. Она немного призадумалась и села, закрыв глаза.

– Как я могла забыть… – тихонько заговорила старая женщина, – сколько лет прошло… время… Что делать? Как помочь? … Проклятая жрица!

Сианти испуганно вжала плечи, боясь мгновенной кары за такие слова.

– Погоди-погоди! Вот ещё вещица! – она аккуратно достала из-под пояса плоскую табличку. – Покажи её Неаре… Только верни мне потом… Это единственная… А шапочку возьми… Она тебе точно пригодится!

Сианти неуверенно взяла шапочку и табличку:

– Благодарю! – снова поклонилась и пошла в сторону выхода.

Сианти спрятала шапочку под широким поясом, а табличку взяла в руки и стала рассматривать. Эта чёрная табличка поразила её чрезвычайным художественным искусством и тонкостью исполнения. Сначала она удивлённо провела рукой по идеально ровной поверхности, а затем вздрогнула… от неожиданности: табличка вспыхнула ярким светом и начала мерцать разными символами. Через мгновение табличка превратилась в картинку, на которой было изображение девушки, похожей как две капли воды на Неару, только старше и одетой в полупрозрачное платье, украшенное драгоценными блестящими камнями.

Сианти сразу поняла для чего хранительница дала ей эту табличку. Неара должна увидеть её, но как это можно было сделать? На выходе из Хранилища стояли две стражницы, да по коридору ещё две. Риск показался Синьской девушке необычайно высоким, но желание показать своей подруге такую необычайную вещицу победило. Оглянувшись назад и, посмотрев на хранительницу, Сианти решительно затолкала табличку у себя за спиной под пояс. Переборов страх, она вышла из Хранилища и пошла в своё крыло, в котором находилась её комната.

Но… тайком пронести табличку не удалось… Одна из стражниц в коридоре, словно почуяла что-то… Она окликнула Сианти…

Девушка остановилась и замерла. Её сердце бешено заколотилось…

Сианти мгновенно представила, как её высекут на площади и оставят на ночь в качестве наказания. Она медленно стала поворачиваться.

Стражница приблизилась и громко закричала:

– Что это у тебя здесь? – она дёрнула краешек шапочки из-под пояса, от чего он чуть не развязался!

– Это моё! – испуганно пролепетала Сианти. – В Хранилище нет таких вещей!

– Ты! Поганая лгунья! – у стражницы от злобы аж перекосило лицо. – Хранительница! – позвала она.

На переполох сразу же приковыляла Хранительница и стала убеждать стражницу, чтобы та отпустила девушку. Но стражница не унималась.

– Эта штука! Откуда она? – кричала она, тряся шапочкой перед лицом хранительницы.

В самый разгар разборки подбежала Миа, которая отстранила стражницу, приказав ей встать на пост, а сама начала отчитывать Сианти:

– Сколько можно ходить в эту библиотеку? Ты что хочешь стать новой Хранительницей? … А ты иди-иди! – сказала она хранительнице.

Сианти хотела было начать оправдываться, но Миа не дала:

– Эту тряпку я отдам жрице, а ты больше не бери ничего с собою в хранилище!

Миа забрала шапочку у стражницы и, вернувшись к Сианти, стала поправлять на ней одежду, потуже затягивая пояс.

– Сколько можно вас учить, как правильно заправлять пояс… – громко говорила она, а сама в это время поправляла табличку, которая по неосторожности Сианти, а скорее из-за пылкой стражницы, стала хорошо видна. Напоследок она шепнула девушке:

– Осторожнее надо быть! И не ходи так, как будто ты что-то украла… Ты своим лицом себя выдаёшь! Быстрее… – и снова громко, – … марш в свою комнату!

Сианти растерянно кивнула и пулей помчалась дальше. Ей повезло, что Миа догадалась и правильно оценила ситуацию, в которой оказалась она. Стражница утихомирила своих подчинённых, которые чуть не подняли тревогу, затем, оглядевшись и убедившись, что никто ничего не заподозрил, вернулась к своим делам.

Сианти вбежала в комнату радостная и запыхавшаяся. Она мигом достала табличку и показала подруге.

– Где ты это достала? – Неара была в восторге от такой находки.

– Хранительница дала!

Неара повертела в руках эту чудесную табличку, пытаясь сообразить, почему изображение девушки то появляется, то исчезает. Сначала она выяснила, что картинка появляется, когда к ней прикоснёшься. Затем она заметила ещё одну особенность: если провести пальцем по поверхности таблички, то картинка меняется. Помимо девушки там оказалось ещё множество разных людей, в том числе и мужчин, запечатлённых в самых разных местах. Иногда вместо картинки появлялась надпись, выполненная в четверостишии. Неара нетерпеливо перевернула табличку и попросила подругу:

– Ну, пожалуйста, Си, прочти, что здесь написано…

Сианти, молча взяв табличку, внимательно рассмотрела надпись и сказала:

– Я не могу правильно прочесть, но, похоже… «Яркие боги ходят свет учения, огонь пылает в руках как змея, хлеб и вода лёгкое чудо, являются в печи, как благость светлая»!

– Яркие боги?

– Да! Похожая надпись есть и на алтаре Муна-Ки!

– И что же это получается?

– Что Муна-Ка, ты и эти люди, чем-то связаны между собою!

– Эти люди – это мой народ, а вот Муна-Ка как может относиться к нему? Эта трёхглазая, шестирукая, уродливая до безобразия богиня ну никак не может быть связана с моим народом. Я как вспомню девушек, которые кричали, когда их резали и поливали их кровью Муна-Ку… – Неару аж передёрнуло от отвращения, – то сразу же тошнить начинает!

– Может твой народ тоже поклонялся ей?

– Ты думаешь, что мой народ был таким же жестоким и тоже убивал ни в чём не повинных девушек?

Неара гневно посмотрела на подругу отчего та смутилась, но не побоялась спросить:

– Мы же наверняка не можем знать… Ведь за что-то тебя ненавидят?

– Не за что меня ненавидеть! – гневный тон Неары сменился обидой. – Если я высокая и широкоглазая, это ничего не значит… Да и ни на одной картинке я не видела ни Муна-Ки, ни в этой табличке, ни в дальнем крыле… Эта Муна-Ка вообще непонятна откуда взялась… Лучше бы её не было…

Сианти, слушая крамольные речи Неары, инстинктивно втянула плечи и зашикала на свою подругу:

– Ти-хо-тихо, а то Муна-Ка может услышать!

Неара чуть не взорвалась от этой постоянной глупой присказки, которой всегда сопровождались все наказания от жрицы.

– Си…

Но она слишком любила Сианти, а потому не позволила себе нагрубить ей, вместо этого она дала табличку и сказала:

– Читай дальше…

Сианти взяла табличку и сразу же замешкала:

– А вот здесь под картинкой вообще непонятная надпись… Она на непонятном языке, буквы из палочек, смешные такие….!

Неара взглянула на палочки-руны, которые сопровождали некоторые картинки, только написаны более изящным шрифтом. И… как будто вспомнила, как они читаются.

В её голове возникли давно забытые воспоминания: «Мама, Неара и Софи сидят на золотистом песке. В воздухе стоит какая-то необычайная свежесть, которая при каждом дуновении ветра, словно усиливается. Шум прибоя накатывает с каждой волной, будоража воображение и рисуя новые воспоминания. Мама, взяв веточку, рисует руны и мягко поучительно разсказывает об образах, которые несут они. Ни Неара, ни Софи не слушают её, они заняты весёлыми картинками, которые рисуют на песке и показывают друг другу. Звонкий смех пронзает всё пространство, но мама не обращает внимания на их шалости, продолжая чертить символы». Краем глаза Неара заметила ещё чьё-то присутствие, кого-то знакомого и Родного, образ которого ассоциировался с чем-то запретным. Когда она попыталась повернуть голову в его сторону, образ этого человека остался в тени, а потому ей не удалось разглядеть, кто это был.

Тогда Неара сосредоточилась на буквах-рунах, которые легко начали всплывать в памяти, как-будто она тогда не отвлекалась, а внимательно сидела и слушала маму. Но, как бы то ни было, ей всё же удалось прочитать надпись под изображением.

«Эл-Гард, Ависта, Тара». Это были, по-видимому, имена людей изображённых на табличке. Неара поразилась своим воспоминаниям и таким, внезапно открывшимся, даром чтения палочек-рун. Сианти еле-еле растолкала застывшую подругу и вырвала из её рук табличку:

– Что, что случилось?

– Я читала!

– Как? Ты же не умеешь читать?

– Я как будто раньше их учила, когда была маленькой и вспомнила их!

– Но, как такое возможно?

– Не знаю, но буквы сами мне напомнили о том времени, когда я их могла знать.

– Это что? Магия?

– Не знаю, может быть!

– Давай я унесу обратно!

– Постой…!

Сианти в страхе схватила табличку и убежала.