Перед отдельным кабинетом тусовалась небольшая группа людей со скорбными лицами и повадками агрессивно дрессированных животных. Было очевидно, что это хранители тела какой-то важной персоны. Они тусовались молча и разнонаправленно, перекрывая все доступы к кабинету, не вынимая руки из карманов. Развалившись на диване в обществе безликих продажных женщин, в кабинете находился хозяин клуба и, по соместительству, глава местного наркосиндиката, в третьий раз за год отмечающий свой день рождения. Он делал это всякий раз, когда смерть проходила мимо. Попытки смерти войти в его жизнь происходили часто, с удручающим однообразием.
Вся стена кабинета состояла из экранов, на которых мелькали кадры из зала клуба, похожие на шабаш.
Какие-то юркие личности мелькали между столиков, останавливаясь на время для короткого разговора, после чего часть гостей удалялась с ними и, возвращаясь через короткое время, с измененными до неузнаваемости чертами лица, погрузились в буйное веселье, включая танцы на столах с последующим раздеванием.
– Кто это? – спросил хозяин клуба, указав на один из экранов.
– Мы не знаем, – ответили хором продажные женщины, – она не из наших, не видели ее никогда.
– Понятно, что не из ваших, я это вижу и без микроскопа, – оборвал их хозяин и, припав к экрану, как к иконе, принялся разглядывать появившуюся на нем девушку, цокая капытами, и дергая головой, словно лошадь, отгоняющая слепней.
Она стояла ослепительно красивая, густые черные волосы развевались вокруг ее головы, губы ее были алыми, как маковое поле, а глаза бирюзовыми, как море по утрам. Она шла как королева, как будто она находилась не в каком-то наркоманском шалмане, а на балу в Букингемском дворце, и сияние исходило от нее, как от луны, бледно желтое, с серебристым отливом. И улыбалась она отстраненной улыбкой, и толпа расступалась перед ней, как перед ледоколом, и ростом она выше всех на голову.
Подойдя к кабинету хозяина клуба, она была остановленна громилами, но произнесла она нараспев своим грудным и смертельно опасным для всего живого голосом ритмичную фразу на незнакомом никому из живущих на Земле языке, и они застыли в движении, как механические куклы, у которых кончился завод.
И прошла она мимо них, не коснувшись ни одного, и зашла в кабинет.
– Кто ты?! – грозно спросил хозяин клуба, – почему вошла без спроса и как имя твое?
– Имя мое Лилит, – ответила она, – и я отвечу на все твои вопросы, и будешь ты доволен и счастлив, что нашла я тебя и вошла в твой дом, а пока удали своих рабынь, они нам будут мешать.
– Слышь, ты, овца безумная, – сказала одна из продажных женщин, – не говори того, о чем пожалеешь.
Ничего не ответила Лилит, как будто не слышала никого, зато хозяин клуба вдруг весь подобрался и не слова не говоря, вынул из-под дивана антикварную плеть времен Чингисхана и, прокричав несколько слов на уйгурском языке, принялся наносить, разящие, как молния удары, мгновенно очистив кабинет от скверны, оставшись с Лилит один на один.
Странный дурманящий аромат заполнил кабинет. Лилит начала нараспев произносить слова на мертвом языке, из ее ладоней протянулись тонкие светящиеся нити, прямо к голове хозяина клуба. Задрожав крупной дрожью, как бык на постбище, подвергшийся атаке мух, он упал на колени перед Лилит, застонав, словно раненное животное.
– Вспомни, как имя твое, – приказала Лилит.
Повторив этот вопрос три раза, получила ответ:
– Имя мое Самаель, что значит Яд Бога. И пребуду я всегда рядом с тобой Лилит, ты моя половина, сведенная воедино Левиафаном19, пока хочешь ты этого, и создадим мы орден Черной Луны в твою честь, и хочу я войти в тебя и любить тебя вечно, пока не падем мы оба в бездну!
– Знаю я все о тебе, – сказала Лилит, – и будешь ты любить меня до тех пор, пока не скажешь мне, что хочешь, но уже не можешь, и возрадуйся ты, потому что родился тысячи лет тому назад плод нашей любви по имени Каин!
И содинились они, как дикие звери, рыча и кусаясь, и продолжалось это пока не упал Самаель, обессиленный, на пол.
Тогда Лилит сказала ему:
– Теперь ты мой навеки. Послушай меня, Самаель, я знаю секрет нейролингвистического наркотика, созданного Нергалом около миллиона лет назад под названием Га Дида, что означает «Пиво для Мертвых»! Простое пиво с отваром из ниберийских трав, произрастающих на Земле, в месте известном мне, и заклинание на Языке Богов, повторенное три раза в насыщенной статическим электричеством комнате во время восхода Черной Луны, будет превращать рабов в агрессивных воинов, которые, не помня ничего, станут послушниками ордена Черной Луны, где ты Самаель, будешь Магистром, а я Богиней! И будут они убивать и грабить для нас, и станем мы богаты, как никто на земле. И они будут вновь и вновь приходить к нам и приводить своих друзей, и пить «Пиво для Мертвых», пока не умрут. И воцарится Зло на Земле, и мы будем править миром во имя Того, Кто благославил нас, и частями которого мы являемся. И имя тому целому, состоящему из нас, – Люцифер, сиречь Господин Другой Стороны! И будет война между нами и Великой Ложей Свободных Мусорщиков во главе с Великим Мастером ложи Гавриилом, и победим мы в ней, или хотя бы один из нас, потому что Зло неистребимо и заложенно в людях, переживших Великий Потоп, за исключением некоторых, ждущих прихода Творца всего Сущего и Сути Всего во Вселенной, а когда придет этот час не знает никто, даже сам Он, Господь Вседержатель, чье Имя неизвестно никому, даже мне и тебе!
Это историю, печальную, как сон, навеянный грустными духами ночи, бывшими утопленниками, и страшную, как жизнь рабов в каменаломнях майя, рассказал мне Серафим, перестав метаться по комнате, длинно и хитро изогнув шею и голову, словно стервятник при виде падали. Слова его, выливающиеся из рта нескончаемым потоком правдивой грязи, были подкрепленны целым ящиком фото-, видео– и аудиоматериалов с проставленными на них датами и не вызывали никаких сомнений. Последним аккордом, ввергшим меня в состояние, близкое к катотонии, Хари, Кришна, Хари Рама, были фотографии и другие документы, подтверждающие, что Лилит была беременна от Самаеля. Беременность ее длилась три дня и три ночи, что подтверждалось круглосуточной видеосъемкой. Утром четвертого дня как-то незаметно для аппаратуры и живых наблюдателей, ребенок исчез.
– И чтобы понимал ты все, мой беспамятный и безымянный друг, – сказал мне Серафим, прикинувшись Зигмундом Фрейдом, – что Самаель, будучи слабым, но упорным магом, обученным Лилит, знал, что она забеременила и родила. Но ни он, ни все адепты ордена Черной Луны, не смогли найти ребенка, в связи с чем Самаель впал в неконтролируемыю ярость, и пообещал убить каждого десятого в городе, включая Лилит, если ребенок не найдется.
– Кто вы? – спросил я Серафима. – Почему следите вы за ними, и зачем ты поведал мне весь этот ужас?
– Хорошо, – ответил Серафим, – я скажу тебе все, хотя и связан клятвой.
И застыв в углу комнаты в позе Козадоя, начал свой рассказ.
(Рассказ Серафима)
Много лет назад, еще при старой власти, когда страной управляло общество с ограниченной ответственностью, акционерами которого являлась группа вымирающих старейшин-аксакалов, была создана Великая Ложа Свободных Мусорщиков во главе с Великим Мастером ложи Михаилом, прошли массовое посвящение в Братья л, сотрудники различных подразделений и ведомств всех служб внешней и внутренней безопапности страны.
Ложа была создана с целью защиты граждан от внутренних и внешних врагов, появляющихся по необходимости, как грибы после дождя, а также для тайной борьбы с коррупцией, применявщейся, в основном, для смены чиновников и ротации кадров.
С самого начала организация эта столкнулась с упорным противодействием всех вертикалей и горизонталей власти, время от времени перерастающее в открытое и всегда вооруженное сопротивление, приводящее к потерям личного состава, а иногда семей Братьев!
При новом Великом Мастере Великая Ложа Свободных Мусорщиков резко сократила количественный и качественный состав, принимая в братство только стойких профессионалов с отточенными до толщины бритвы чувством справедливости и ножами. Ложа ушла в глухое подполье и вместо открытой борьбы перешла к тщательно выверенным ударом из-за угла по заранее намеченным целям.
В результате серии спецопераций Ложе удалось выйти на сеть распространителей нейролингвистического наркотика «Пиво для Мертвых», осуществляемое под прикрытием общественной организации по защите мелких ночных животных, в частности грызунов, мафиозным кланом под названием Орден Черной Луны.
Деятельностью клана руководит Великий Магистр Ордена – маг и чародей Самаель, пользуюшейся популярностью в народе своми фокусами по превращению воды в водку, а его идейным вдохновителем и любовницей по совместительству, является, вижу вы уже догадались, ОМ АРА ВАЗА НАГИ20, так называемая Богиня Лилит!
Когда мы увидели ее у тебя в квартире, мы сначала ничего не поняли, потому что ты, как ты понимаешь, никто, и зовут тебя никак. Пробив тебя по всем имеющимся в мире базам и не найдя ничего, мы поняли, что в тебе есть нечто особенное, не связанное с нашей реальностью, и решили попробовать внедриться в Орден, используя твое влияние на Лилит.
Мы здорово прижали их, окружив пентограммой наблюдений. И когда Самаель и Лилит поняли, что Великая Ложа Свободных Мусорщиков почти подобралась к ближайшему углу, из-за которого можно будет произвести прицельный и разрушительный залп по Ордену Черной Луны, то впали они в глубокое раздумье и, посовещаясь меж собой, решили доверить проведение акций разедки и возможной защиты Лилит.
Сама же она, донельзя опъяненная успехами Ордена по привлечению новых клиентов, и пребывая в постоянной жажде смены сексуального партнера, сжигающей ее душу всю долгую и черную жизнь, приняла решение предпринять попытку соблазнить Великого Мастера Ложи Гавриила, чтобы попытаться опоить его «Пивом для Мертвых» и тем самым превратить в адепта Ордена.
Обладающая сверхественными способностями Лилит легко отыскала офис Великой Ложи Свободных Мусорщиков на вершине трубы мусоросжигающего завода!
(Так рассказал мне Серафим.)
Серафим вальсировал странным образом, пребывая все в той же позе Козодоя. Он вставил новый DVD-диск в плеер, и увидел я, как допущенная без страха и упрека в кабинет Гавриила Лилит, не поднимая глаз, протянула вперед ладони с молниями, исходящими из них, и начала нараспев читать заклинания на языке Богов, определенно надеясь на успех своего предприятия.
Когда подняла Лилит глаза свои, то увидела Гавриила, прикрытого щитом с эмблемой Великой Ложи Свободных Мусорщиков, целого и невредимого, никак не затронутого манипуляциями Лилит.
– Лилит, твоя красота соперничает с жизнью, но не действуют на меня твои чары, ибо предупрежден я, а значит вооружен!
– Хорошо, поняла я это, но возбуждаю ли я тебя как женщина? Потому что ты действуешь на меня, как ферамон, приводя в безумное волнение!
И сказал ей Гавриил, прекрасный как скульптура Микеланджело:
– Приди в мои объятия, и забудем мы на время наши распри, открыв двери для неистовой любви!
И соединились они в поцелуе, глубокого, как Мариинская впадина, страстно обменявшись жидкостями, опустилась Лилит на колени, и приникла она к чреслам его, как к роднику с благословленной влагой, и слегка прикрыв глаза, видел он, как ритмично колыхались ее черные волосы, а руки ее, обхватившие его бедра, судорожно сжимались, прижимая к лицу Лилит тело Гавриила. Никак не могла Лилит оторваться от живительного источника, но поднял ее Гавриил сильными руками своими, и, положив на спину, осторожно вошел в лоно ее своим Нефритовым Жезлом, как входят в узкую гавань корабли.
Долго качались они вверх и вниз, две лодки на волнах страсти, как вдруг, резко вскрикнув, Лилит перевернулась, и, оседлав Гавриила, понеслась вскачь, подгоняя его ударами пяток и маленькими шаровыми молниями. Распаленный до невозможности Гавриил, поставил Лилит в позу Ждущей Собаки, и глубоко и сильно вошел в нее сзади, медленно наращивая темп, понукаемый ритмичными стонами Лилит.
Крепко обхватив точенные груди Лилит ладонями, Гавриил с последним ударом изверг в Лилит свою жизненную силу, а она, изогнувшись, как лук, сделала тоже самое, закричав так громко, что стекла посыпались на пол. И смешались внутри тела Лилит, две жизненные силы, и считывая иформацию, с экранов, напичканного уникальной аппаратурой кабинетам Гавриила, я тотчас же понял, что Лилит опять беременна.
Качаясь, как еврей на молитве, голосом горьким, как слеза комсомолки, Серафим сообщил мне, что, несмотря на все усилия братьев Ложи, на четвертый день ребенок Гавриила пропал.
Плавно перейдя из позы Козодоя в позу Корня, Серафим сказал, голосом печальным, как у монашки в день исповеди:
– И кстати, будущий брат мой, Лилит опять беременна, на этот раз от тебя, и сегодня как раз первый день. Мы просветили Лилит переносным томографом, замаскированным под мусорный бачок у твоего подъезда, и знаем наверняка, что у тебя будет дочь.
В голове моей защелкали, как транзисторы миллиарды мыслей о бренности существования, и под их похоронный звон, я впал в кататоническое сосстояние, выйдя из которого оказался в своей квартире в конце монолога Серафима, который, вплотную приблизившись ко мне, с упоением вещал, как диктор программы «Время»:
– Если хочешь ты найти дочь свою живой, то должен отринуть сомнения свои и отправиться со мной, чтобы пройти ритуал посвящения в Братья Великой Ложи Свободных Мусорщиков, и тогда станешь ты одним из нас, и внедрившись в поганый Орден Черной Луны поможешь нам уличить злодея Самаеля, а мы найдем дочь твою в целости и сохранности, в чем клянусь тебе Словом Великого Архитектора и символом Ложи!
Закончил свои призывы и приняв позу Молчаливой Обезьяны, Серафим показал мне издалека золотую бляшку с перекрещенными метлой и лопатой, и надписью на латыни: «пришедший к нам с мусором, от лопаты и погибнет!».
Назначив мне встречу с Великим Мастером Ложи Гавриилом на территории мусоросжигающего завода на северной окраине города и протерев испачканный плевками пол, Серафим церемонно раскланялся и испарился в сумраке начавшегося вечера.
Ментально оглушенный услышанным и увиденным, я прилег на диван, где и уснул сном убитой лошади. Очнулся я быстро, как только услышал звук ключа в замке входной двери, и увидел Лилит, входящую в комнату.
– Где ты была так долго?
– Ты не хочешь этого знать!
– Я хочу знать о тебе все, даже то, что ты уже забыла.
– Я не могу рассказать тебе, боюсь, тебе это не понравится!
– Честно говоря, мне уже многое не нравится, более того я нахожусь в замешательстве!
– Не понимаю, о чем ты говоришь и почему ты так груб со мной?
– Не понимаешь? Я объясню тебе почему, после того как ты расскажешь мне о Самаеле, Гаврииле и ваших изчезнувших детях!
– Я так и знала, что Свободные мусорщики доберутся до тебя, и появиться между нами проблема!
Голос Лилит задрожал, как гитарная струна, в глазах появились слезы, и закрыв лицо руками, она отвернулась к окну, сгорбившись, похожая на птицу под дождем.
– Плач – это не ответ. Не получится у тебя уйти от разговора. Говори правду, потому что я многое знаю. И чего не знаю, постараюсь узнать, мир не без добрых людей! – сказал я голосом твердым, как железное дерево, имея решительный вид, к чему Лилит не привыкла, и поэтому выглядела слегка испуганной и растерянной.
– Да, я знала Самаеля и Гавриила, и несколько раз встречалась с ними. Но это было до того, как я встретила и полюбила тебя. Я ведь не говорила тебе никогда, что была монашкой!
– О чем ты? Я же сказал тебе, что располагаю полной информацией о ваших так называемых встречах, а также об их последствиях. И если не скажешь мне правды, я встречусь с ними сам, и все сделаю для того, чтобы либо подтвердить горькую правду, либо прибить участкового Серафима, как шелудивого пса, прямо на пороге его конуры!
– Не слушай Свободных Мусорщиков, они не друзья, но враги, и хотят только вовлечь тебя в свою Великую Ложу, чтобы ты работал на них! Что касается Самаеля и Гавриила… Хотя и неприятно мне вспоминать это, да, я родила от них детей и подкинула их в детский дом, потому что не любила я ни Самаеля, не Гавриила, а только тебя люблю, как никого и никогда в жизни!
– Послушай, зачем ты делаешь из меня дурака, я знаю, что дети исчезли. Но с кем ты говорила по телефону на шумерском, не с Самаелем ли?
– Да, я говорила с Самаелем, я забыла у него кое-какие вещи, очень давно, и хотела забрать их!
– Может быть, я поверю во все, что ты говоришь, или заставлю себя поверить, но только если ты ответишь мне на вопрос: беременна ли ты от меня и что будет с моей дочерью?
Черты лица Лилит исказились до неузнаваемости, она как будто стала выше и, протянув в мою сторону руки со скрюченными пальцами, начала гортанным голосом выкрикивать фразы на Языке Богов, которые я почему-то понимал. В основном, ее речь сводилась к различного рода проклятиям в адрес Свободных Мусорщиков, что касается слов, обращенных ко мне, то я должен был превратиться в помесь шакала с жабой.
Из ее ладоний вырвались голубовато-желтые молнии, и последнее, о чем я подумал, перед тем как оказаться в психушке в очередной раз, было то, что я на себе проверил раcхожее выражение, что от любви до ненависти один шаг.
– Ну, что? «Опять за свое?» – сказал доктор, отплясывая гопака перед небольшой группой практикантов, преимущественно девушек, выражающих свое вежливое недоумение частым пожатием плеч и глупыми улыбками.
– Вот посмотрите… Да-да, я обращаюся к вам будущие психиатры! Перед вами типичный случай шизофрении. В этом человеке живет как минимум четыре личности, а может и больше, кто же считает!
– Послушайте, доктор, все мои личности, в том числе и те, которые вы не посчитали, никак не могут найти в вас хотя бы одну хиленькую сущность, позволяющую отнести вас к человеку разумному, а не к говорящим обезьянам с профессиональными навыками хорошо дрессированного животного.
– Ну, не надо, не надо так кипятиться, друг мой, все в конце концов образуется, и мы склеим вас в одно целое, соответствующее нашему представлению о достойном и безопасном члене общества!
– Но я не хочу быть членом вашего несуществующего общества приматов, главным стремлением которого является ксенофобское невосприятие того, что выходит за рамки вашего представления о существующей только в вашей больной голове, мнимой реальности!
– Не советую вам быть таким агрессивным, друг мой, может, вы забыли о пробковой комнате? Так она все еще существует, и двери в нее всегда открыты для вас!
Девушки окружили меня плотным кольцом, и чистыми голосами запев: «Во поле рябина стояла» нанесли мне множество уколов запрятанными в рукавах халатов шприцами, заполненными до краев сильнодействующим психотропным препаратом. Затем, голося во все горло: «ОМ АХ ХУМ СО ХА»21, они побежали за доктором, передвигающемся на руках, сверкая грязными пятками.
Я широко раскинул руки и, сильно оттолкнувшись от земли ногами, полетел вверх и вправо, в сторону небольшого холма на окраине Эдема.
Десять лет строили мы в заброшенном ангаре на космодроме корабль, названный Ковчегом, по переданным Энки чертежам. Мы действовали втайне от Нифилим, впрочем, большинство из них, включая детей от смешанных браков, не интересовались нашей жизнью, считая равными животным, не имеющих души, существущих ради одной цели: добычи золота.
Лилит родила первого ребенка, которого мы назвали Каин, и через два года второго, названного Авелем.
Шли годы, с помощью сложнейшей аппаратуры, созданной Ану, мы сняли генетические и ментальные матрицы каждого жителя Эдема под видом всеобщего медицинского осмотра в связи с возможной зпидемией ветрянной оспы. Все данные были тщательно внесены в Главный компьютер Ковчега, и мы завершали монтаж гиперпространственного двигателя, который должен был разогнать Ковчег до скорости света.
Подрасталии наши дети, и вдруг, внимательно поглядев на них, отвлекшись на несколько дней от работы, я обратил внимание, что они отличаются от людей ростом и поведением, сильно напоминая детей от смешанных браков Нифилим и наших женщин.
Боль пронзила мое сердце и затуманила разум. «Не может быть, это не правда!» – подумал я. Женщина, которую я любил больше жизни две тысячи лет, просто не могла так поступить со мной.
Этим же вечером я решил поговорить с Лилит, движимый чувством обостренной справедливости и болезненно-мазохистким желанием истины.
– Любовь моя, путеводная звезда всей моей долгой и трудной жизни, измучен я неопределенностью в уме и сердце и хочу получить ответ на вопрос, беспокоящий меня так сильно, что не могу я жить в неведении и кошмаре!
– Не понимаю, что хочешь спросить ты, и о чем скорбит твое сердце, Атрахаис, но если смогу успокоить я тебя своими ответами, то готова к ним!
– Скажи мне, Лилит, прямо и без прикрас, почему Каин и Авель, сыновья наши, так похожи на детей, которые родили наши женщины от Нифилим?
– Ошибаешься ты, супруг мой, похожи они на тебя!
– Зачем произносишь ты лишние и горькие слова, Лилит? Они выше меня на две головы, и кожа у них оттенка моренного дуба, как у Нифилим! Все говорят за спиной у меня, что дети эти рождены не от меня, а от кого-то из Нифилим!
– Если знаешь все ты, зачем задаешь мне вопросы, беспокоящие меня? Изгони меня из дома своего, чтобы нашла я себе пристанище, для дальнейшей жизни!
– Как быстро приняла решение ты, Лилит, и как легко ты хочешь уйти от меня!
– Я уже давно приняла решение это и просто ждала вопросов твоих!
– Но почему, Лилит, ты изменила мне? Ведь мы так любили друг друга, я на все был готов для тебя!
– Ты очень занят был своей работой, и пропустил момент, когда мы стали отдаляться друг от друга. Я пребывала в грусти и печали. И тогда пришел ко мне Левиафан и, приведя меня на собрание общества по изучению Добра и Зла. Поведал мне Самаель, который и прислал Левиафана, все правду о моем прошлом, настоящем и будущем! Отведав Яблоко Истины, поняла я свое истинное предназначение, что должна я творить Зло в битве с Добром во имя Господина Другой Стороны для сохранения равновесия во Вселенных и что не могу я жить с одним мужчиной, а будет множество их у меня. И первым из них стал Самаель и родила я от него Каина и Авеля!
Пришел я в ярость и, не помня себя, ударил Лилит и прокричал:
– Изгоняю я тебя из своего дома и из Эдема, и будешь ты жить за стеной в Ноде, забуду я имя твое навсегда, и все люди его забудут!
Громко и весело засмеялась Лилит, выходя из дома моего, сказав мне напоследок:
– Знаю я теперь все о твоей будущей жизни. Напишут книгу о тебе, где будут звать тебя Адам, а жену твою Евой. Переживешь ты Великий Потоп, спасая праведников. Но будет все не так, как задумал. Спасешь ты всех, и потомков грешников в том числе, и поймешь ты это потом, потому что не знаешь сейчас, как все случится! И заберу я первенца твоего Каина к Нифилим, и посвящу его Господину Другой Стороны, имя которому Люцифер. А ты будешь жить долго, забыв имя свое. И будешь ты меня искать везде, а когда найдешь, то вспомнишь, как зовут тебя. И тогда сойдешь с ума, убъешь навсегда свою любовь ко мне, после чего разлучится твоя душа с телом, и уйдешь ты в страну теней, оставшись один как перст, а я буду жить вечно!
Выйдя из себя настолько, что перестал отличать землю от неба, через некоторое время я обнаружил, что стою в центре комнаты с пробковыми стенами и потолком в городской психиатрической больнице.
– Родной вы мой, где же были вы целую вечность, сведя с ума от беспокойства весь медперсонал? – завопил доктор, появившись в дверном проеме пробковой комнаты абсолютно голым и утыканным иголками, словно еж. – Прошу вас, не обращайте внимания на мой вид, я в данный момент изучаю влияние воздествия сеанса иглотерапии, сделанного мне, на больных, проходящих мимо! Что-то вы грустны, друг мой! – сменил он тему. – Давайте-ка споем! – продолжил доктор и, вытянув меня за руку из комнаты, запел: «Эх, яблочко куда ты котишься?» – пошел в присядку, роняя иголки и размахивая генеталиями направо и налево.
Картина эта возымела сильное дествие на больных. Они, мыча и толкаясь, рассматривали генеталии доктора, и, подбирая иголки, кололи ими подбежавших санитаров, погнавших стадо больных по стойлам.
Воспользовавшись суматохой, я перемахнул через забор, использовав в качестве трамплина широкую спину одного из санитаров, и влетел головой в открытый щит высоковольтной подстанции, расположенный прямо у больницы. Моментально превратившись в поток юрких элементарных частиц, я по проводам попал в линейный ускоритель городского институка физики высоких энергий, где в магнитном поле перешел световой барьер, и был со свистом выброшен наружу возле готового к отлету Ковчега, стоящего в ангаре на космодроме близ Эдема.
Возле Ковчега меня ждал Ной, взволнованный и рассерженный моим долгим отсутствием.
– Где ты был, Артахаис? До отлета три часа!
– Потом расскажу! Как обстановка?
– Ковчег готов к вылету, матрицы всех людей, а также метисов, которые принес Энки, – в Главном компьютере корабля. Животные помещены в грузовые трюмы. Взлетное топливо загруженно, внепространственный двигатель готов к работе. Нифелим взлетают один за одним, а Нибиру видна на горизонте невооруженным взглядом!
– Всех загрузил, абсолютно всех?
– Абсолютно всех, так сказал Энки! За исключением матриц Каина и его семьи, и части метисов и их семей. Их взяли с собой Нифилим. Лилит никто не может найти, но Энки сказал, что у Самаеля есть ее матрица! Левиафан сообщил Энки, что через 3600 лет Нифилим прилетят опять и воссоздадут всех, чьи матрицы они взяли с собой.
– Очень жаль, что грешники переживут Великий Потоп, но, видимо, на то есть промысел Божий, хотя и рвет мне эта новость сердце на части и разум мой горит, потому что не могу я принять это!
– О чем говоришь ты, Атрахаис, ты пугаешь меня! Не кощунствуй в такой момент, ибо накажет тебя за это Господь и нашлет проклятие на тебя!
– Не говори мне ничего Ной, ибо верую я в Единого Бога, и если пошлет мне проклятие Господь, то приму я его с достоинством, но не буду ползать на коленях и молить о пощаде, как ты, Ной, потому что не сделал я ничего злого или неправедного, но всегда восхвалял имя Его и жил во имя Его, а если позовет Он меня к себе, то я уйду, в чем есть, и тогда предстану перед Ним, только Он мне судья и никто больше!
С этими словами покинул я ангар и вышел на площадь перед ним. Красновато-черный шар Нибиру был вдвое меньше Луны, но светил ярче ее. Непрерывно тряслась земля под ногами, а на севере и западе извергались вулканы, и даже отсюда за многие десятки километров видны были потоки лавы, заливающие Атлантиду.
Лава стекала в океан, и клубы ядовитых паров разносило ветром по всему острову.
Сильнейшая гроза сотрясала атмосферу громом и молниями, воздух был насыщен электричеством, сплошной стеной шел проливной дождь. Планетолеты Нифилим действительно стартовали один за одним с интервалом в минуту, увозя золото, добытое нами на Земле.
Вернувшись в ангар, я спросил Ноя:
– Где ждут своей гибели люди и метисы, оставленные нами и Нифилим умирать в страшных мучениях?
– Они молятся в Храме, ожидая своей участи! Но ведь знают они, что возродятся вновь, и вера в это укрепила их дух! Атрахаис, пойдем на борт Ковчега. До вылета двадцать минут!
– Жестокое сердце имеешь ты, Ной, и вера твоя тверда как гранит. Легко жить тебе согласно предначертанному Закону и не имеешь ты сомнений, тогда как я недостоин спасения, ибо сомневаюсь я в правильности выбранного пути, и не способен понять, за что страдает безвинно народ мой!
Мы с Ноем, трясущимся от страха после моих греховных слов, взошли на борт Ковчега, и, заняв кресла пилотов, стали готовиться к взлету.
Компьютер начал десятисекундный отсчет и при команде: «старт!» я нажал на клавишу стартовых двигателей Ковчега, мы встали на огненный столб и медленно разгоняясь, пошли вверх в грозовое небо.
На экранах камер внешнего обзора мы видели все: как взорвались вулканы и лопнула пополам Атлантида, как поднявшееся цунами затопило цветущий остров, который ушел на дно океана вместе с миллионами наших сограждан.
Выйдя на орбиту, мы пошли по направлению к Луне, и на десятые сутки полета включили внепространственный двигатель, мгновенно набрав скорость, близкую к скорости света, понеслись в космическом пространстве.
Через десять лет полета, облетев альфу созвездие Центавра, мы начали торможение и совершив разворот, вновь включили внепространственный двигатель и полетели обратно к Земле.
По нашим расчетам, на Земле прошло четыреста тридцать пять тысяч лет, и, подлетая к ней мы смогли видеть, что на поверхности планеты все спокойно и в атмосфере отсутствуют ураганы. Место посадки Ковчега было выбранно заранее на севере материка, который впоследствии назовут Африкой, на берегу моря, которое назовут Средиземным.
Мы с трудом посадили Ковчег на большое плоское плато, окруженное сосновым лесом, и спали двое суток после утомительного приземления.
Несмотря на полную автоматизацию процесса и помощь Главного компьютера Ковчега, десятилетия ушли у нас с Ноем на работу в генетической лаборатории по воссозданию людей. Еще десять лет мы строили Город и его ифраструктуру, и только потом, следуя заветам Энки, уничтожили Ковчег и все техническое оборудование, используя плазменные пушки.
Прошло 3600 лет. Люди расселились по всему материку, создавая царства, забыв все, что было, оставив остатки знаний в Легендах о Ковчеге. Опять прилетели Нифилими, и вновь они жили среди нас. Мы многого добились с их помощью, создали суд присяжных, двухпалатную систему парламента, состоящую из избираемых депутатов, гражданские советы. В медицине мы использовали фитотерапию, хорошо знали анатомию и химию, фармацевтику, астрономию и многие разделы современной математики. Другие Нифилим приземлились на новые материки Земли, создавая там людей, и вскоре вся планета была заселена. Так началась история человеческой цивилизации, и только мы с Ноем знали, что было, есть и будет.
Это знание угнетало меня. В один из дней мой мозг не выдержал, и я забыл все, даже имя свое, и стал вечным скитальцем в пространстве и во времени, смиренно ожидающим своего ухода к Нему.
В один из жарких летних дней, когда в полете умирают мухи цеце, солнце с такой силой ударило мне в голову, что, перейдя загаженную верблюжью тропу, я оказался в переулке с непроизносимым названием, неподалеку от станции метро «Кропоткинская», на третье утро беременности Лилит. По сведениям, полученным от участкового Серафима, где-то рядом находилось штаб-квартира общества по защите мелких ночных животных, которая, по словам Серафима, служила ширмой для ордена Черной Луны.