Страницы прочитанной жизни

Время-деньги

 
Ищу я рынок времени и денег,
Чтоб выменять наивность за рубли.
Не прохиндей, не каверзный мошенник,
Мне ценен смех оставленной вдали,
 
 
В садах беспечной юности задорной,
Где пели вдохновенно соловьи.
Сейчас тружусь, усталый и покорный.
Обширный клан – смешные муравьи.
 
 
Хочу сменять нелёгкий опыт жизни
На тёплый свет открытых миру глаз,
На поцелуй, на взгляд без укоризны
И фейерверк ребяческих проказ.
 
 
Желаю сдать награды за бесценок,
Взамен вернуть стремление любить,
Царапины зелёночных коленок,
Завидную мальчишескую прыть.
 
 
На чаше лет пусть будет радость детства,
Другую я наполню до краёв
Валютой, облигациями. Средства
Не пожалею, лишь бы был здоров
 
 
Отец, меня ценивший беззаветно,
И мама стала б снова молода.
Их обожанье было безответно —
Теперь я полон горького стыда.
 
 
Расхожая тирада «деньги-время»
Мешает неврастенику уснуть —
Тельца златого тягомотно бремя,
Хочу иначе я пройти свой путь.
 

Солидный пробег

 
Прошли десятки пёстрых лет
Посильного служения,
Пора оставить яркий след,
Потратив накопления,
 
 
Сменить мальчишескую прыть
На тишину смирения,
Обиды старые зарыть
И вымолить прощение,
 
 
Остепенить безумный бег,
Притормозить движение,
Спокойно проводить ночлег
Без лишнего волнения,
 
 
Принять размеренный уклад —
От суеты спасение,
Найти в познаньях новых клад
В объятьях книгочтения.
 
 
Восход избавлен от утрат,
Радушны пробуждения.
Закат архивами богат,
Частят скачки давления.
 
 
Вначале важен твой наряд,
Квартиры украшение,
Потом – тепло дающий взгляд
И мудрое мышление.
 
 
Досадно скоротечен век —
Маячит завершение.
Солидный не скрутить пробег,
Не избежать забвения.
 

Хитрая приманка

Приманка

 
Приманка бедствий – наслажденья,
Был прав мудрейший Цицерон.
Любые наши похожденья
Готовы нанести урон
 
 
Материальный и душевный.
За всё платить – таков закон,
Но путь без радостей плачевный
Похож на пресный полусон.
 

Ростки желаний

 
Я поливал ростки желаний
Водою дерзновенных дум.
Был полон светлых начинаний
Пытливый юношеский ум.
 
 
Сменило благость мыслей – пиво,
Идеи – полных кружек звон.
Порою длился некрасиво
Хмельной, разгульный марафон.
 
 
Менялись дамы и коллеги.
Была пора игристых вин,
В чужих объятиях ночлеги,
Под утро рейды в магазин.
 
 
С годами буйство поутихло,
Распался сибаритов строй.
Не столь в стакане пена рыхла,
Забыто прозвище «плейбой».
 
 
Шалит натруженная печень,
Плодя плохой холестерин.
Век удовольствий скоротечен —
В крови иссяк адреналин.
 
 
Претит разнузданность загула,
Любимый друг теперь – диван,
От шкафа книжного до стула
Брожу, в прошедшем хулиган.
 
 
Читаю свежие романы,
Канал «Культура» вновь в чести.
Приходят мыслей караваны —
Пишу неделю взаперти.
 
 
Ростки возвышенных желаний,
Забыв про сорняки утрат,
Кропит из лейки оправданий
Водою опыта закат.
 

Сломанная деталь

 
В каркасе усталой души
Сломалась деталь «романтичность».
Я звёзд не считаю в тиши —
Солирует в чувствах практичность.
 
 
Не радует запах весны,
Привычно цветенье природы.
Довлеют вопросы цены,
Растут непомерно расходы.
 
 
Не время закат наблюдать —
Без чисел пустуют таблицы.
Сменили желанье летать
Гроссбуха сухие страницы.
 
 
Налоговый давит ярем,
Кружат, словно мухи, проблемы,
Семейный буксует тандем,
Мелки актуальные темы.
 
 
Всё больше полнеет живот,
Прискорбно скудеют стремленья.
Аврал переходит в цейтнот,
Иссяк аромат приключенья.
 
 
Давно не буянил кураж,
От диких страстей не штормило.
Интимный забыт абордаж,
Пропала брутальная сила.
 
 
Сейчас романтизм не в чести,
Висят паруса, словно тряпки.
Черствеет душа взаперти,
Ей пыльно, обидно и зябко.
 

В одиночестве

 
Уже семнадцать лет одиночества,
Никто не скажет, что этого мало.
Разные появлялись пророчества,
Но такого она не ожидала.
 
 
Давно в квартире живёт уныние,
Иссякло желание улыбаться.
Страшный пролом ниже ватерлинии —
И корабль счастья на дно погружаться
 
 
Стал сразу. Не заделать пробоину —
Любимый скончался скоропостижно.
Сочувствие набило оскомину,
Вдовий взор потух, застыл неподвижно.
 
 
Под слоем ила лежат стремления,
Не интересны далёкие страны.
Она тонет в пучине забвения,
В день рожденья звонят лишь стариканы.
 
 
Не греет ночью кровать семейная —
Поцелуи и объятия в прошлом.
Противница ханжества идейная
Теперь вязнет в телевиденье пошлом.
 
 
Прихорошиться нет мотивации —
Её посещает лишь соцработник.
Она порою сидит в прострации,
Ласкает бессмысленно подлокотник.
 
 
Мысль: почему по злому сценарию
Так неожиданно жизнь покатила?
Сжечь всю небесную канцелярию
Хочет, потратив последние силы.
 

Букет впечатлений

 
В моём букете впечатлений
Так много разного сплелось.
В нём есть солома поражений,
Засохших размышлений ость,
 
 
Пыл маков страстного влеченья,
Обид колючие шипы,
Вьюны холодного сомненья
И убеждённости дубы.
 
 
Есть орхидеи наслажденья,
Цепучие репьи плевков,
Весенней вишни восхищенье,
Кусты нестриженых стихов,
 
 
Серёжки бурного расцвета,
Стремлений дерзновенных пух,
Плоды солидного бюджета,
Очарованье медовух.
 
 
В нём – одуванчики мечтаний,
Влюблённости былой сирень,
Крапива горестных прощаний
И пивоваренный ячмень.
 
 
Пестрят ромашки вдохновенья
И маргаритки добрых слов…
Нет только прелости забвенья,
Гвоздик из траурных венков.
 

Твои ипостаси

 
Ты податлива, словно осина,
Ловко гнёшься под ветром проблем.
Каждый сведущий в жизни мужчина
Рад с тобою составить тандем.
 
 
Жарким летом – похожа на липу,
Источаешь хмельной аромат.
Я к тебе в вожделении липну
В окруженье фривольных цитат.
 
 
В час печали – плакучая ива,
Свесив руки, бесслёзно грустишь.
Накрывает волна негатива —
Погружаешься с книгою в тишь.
 
 
По весне ты – густая берёза.
Пригубив твой дурманящий сок,
Я пытаюсь, избегнув курьёза,
Приласкать каждый лист-волосок.
 
 
Ты в наряде зимою – рябина,
Ярко серьги алеют в ушах.
Не страшна никакая рутина,
Если пламя играет в очах.
 
 
Новогоднею стройною елью
Ты приходишь на праздник любой,
Поддаваясь шальному веселью,
Восхищаешь толпу красотой.
 
 
В споре – крепче могучего дуба —
К чёткой цели настырно идёшь.
Непреклонна, хитра, саблезуба.
Взгляд разящий – наточенный нож.
 
 
Ты – акация, пальма, алоэ,
Зелена в каждый пасмурный день.
Уйма планов, богато былое,
И в душе расцветает сирень!
 

Блудный сын

 
Я был дерзким Икаром полночных дорог,
Легендарных путей пилигримом.
Опостылел со слугами дивный чертог,
Быт замучил давлением мнимым.
 
 
Погрузившись тогда в андеграунд страстей,
Я сроднился с порочным и низким,
Был убогих левацких течений левей,
Увлекался ученьем троцкистским.
 
 
Утопал в пелене наркотических грёз,
Рвался с флагами на баррикады,
Думал мир переделать аморфный всерьёз,
Перекрасить успеха фасады.
 
 
Никуда не привёл меня дерзостный путь.
Я увяз в непотребной трясине.
В голове колыхалась похмельная муть,
Жизнь погрязла в бездарной рутине.
 
 
Обессилел возвышенных дум караван,
Серой массой идеи пылились.
Перестал извергаться прожектов вулкан,
Прогрессивные тезисы спились.
 
 
Я к родимым пенатам вернулся седой,
Недоверчивый, замкнутый, злобный,
Призрак бледный, растерянный, полуживой,
Ни творить, ни любить не способный.
 
 
Не дождалась меня сердобольная мать,
Ослабел мой отец-работяга.
Не сумев ожидания их оправдать,
У порога скулил, как дворняга.
 

Женщины-тамагочи

 
Я женщин возвышать готов
С утра, в обед, в объятьях ночи.
Пускай они средь облаков
Парят в небесном хрустале.
На нашей будничной земле
Они пришельцы, тамагочи.
 
 
Признанье нужно им, уют.
Они приветствуют заботу.
Их ублажать – тяжёлый труд…
Коль близится упадок сил,
Свою игрушку накормил —
И пулей к другу, на работу!
 

Геотекстиль для души

 
Потребен мне геотекстиль для души —
Убрать раздражения бурные всходы,
Чтоб мог я спокойно работать в тиши,
Забыв про тревоги, заботы, расходы.
 
 
Задушит он жгучей обиды ростки,
Не даст им подняться и мучать ночами.
Придёт понимание, всё – пустяки,
Исчезнут пронзительной боли цунами.
 
 
Гордыня не сможет меня одолеть
И сделать напыщенной куклой тщеславной.
Не станут греховные страсти довлеть
Над линией жизни – спокойной и плавной.
 
 
Пробьются на волю побеги добра,
Тюльпаны любви – не репейника ревность.
Зачахнут плебейство, смурная хандра.
Цвести будет розовой сакуры верность.
 

Русофил

 
Я русский до самого мозга костей,
Влюблённый в родные просторы.
Мне нравятся звонко бегущий ручей,
Овраги, поля, косогоры.
 
 
Влекут меня запах нескошенных трав,
Пророчества вещей кукушки,
Дородная кряжистость сонных дубрав,
Мохнатая шляпка волнушки.
 
 
Чарует звучанием русский язык —
Красивый, лиричный, душевный.
Оттенками тонкими он многолик:
В сказаньях былинных – напевный,
 
 
Силён нецензурный он в метких словах,
А сколько глаголов движенья!
В родителях вижу его и в сынах,
И буду ценить, без сомненья.
 
 
Бывает любовь от дверей до дверей,
От первого крика до тризны.
Во мне есть индеец, татарин, еврей —
Пропитаны Русью их жизни.
 

Плата за талант

 
Быть одному – вот плата за яркий талант.
Он уникален в толпе безликих прохожих.
Тонны земли скрывают один бриллиант.
Мастер томится в массе сородичей схожих.
 
 
Мысли парят в далёких абстрактных мирах,
Тело на нашей планете мается в муках.
Он утопает в рифмах, красивых словах,
Муза – в пыли, соседских строительных звуках.
 

Карточная колода лет

 
Предо мною года – карт игральных колода,
В голове – ускользающих дней винегрет.
Окрутила меня шарлатанка-свобода,
Обещая оставить в истории след.
 
 
Мне судьба отвела роль пиковой семёрки —
Инфантильной, с мозгами, но не деловой.
Не в партере отнюдь – на дешёвой галёрке
Шли лета, наполняясь суровой нуждой.
 
 
Постепенно от книг меня жизнь отлучила,
Одарив маетой от зари до зари, —
Государству нужна была рабская сила.
Под кроватью грустили в пыли словари.
 
 
Путь к вершине продолжил крестовой десяткой,
Заработав начальный в поту капитал,
Соблазнять приходилось чиновников взяткой
И использовать к месту возникший скандал.
 
 
Проявил я в торговле большую смекалку,
Брал кредиты и ловко долги возвращал,
Став бубновым валетом, влюбился в рыбалку.
Раздражал на работе квартальный аврал.
 
 
В окруженье толпой запестрели шестёрки,
Всё готовые сделать за скромный оклад,
В рот смотрели на каждой вечерней планёрке,
Раболепно лизали мне руки и зад.
 
 
Интерес проявили прелестные дамы.
Потянулась доступных красавиц чреда.
Набегали волнами страстей мелодрамы.
Многочисленных пассий цвела чехарда.
 
 
Опостылели вскоре продажные связи.
Я червонным себя ощущал королём.
Сам из уличной грязи смог выбиться в князи
И не гнался, как раньше, за длинным рублём.
 
 
Неожиданно что-то внутри защемило.
Оказался в депрессии денежный туз.
В заточенье душа заунывно скулила
Без сердечных банальных, казалось бы, уз.
 

Пропуск в вечность

 
Приласкать готов я нежными словами,
Оплести изяществом музыкальных фраз.
Знаю, обожаешь чуткими ушами —
Нужен для взаимности искренний рассказ.
 
 
Служат плетью в ссоре хлёсткие глаголы,
Отдаваясь в воздухе, словно свист бича.
Едких замечаний резкие уколы
Выдаю, озлобленный, часто сгоряча.
 
 
Осветить смогу я образ незабвенный.
Если станешь музою – пропуск в вечность твой.
Яркими стихами – пылкий, вдохновенный —
Занесу в историю облик дорогой.
 

На сексуальной диете

 
Я на жёсткой живу сексуальной диете.
Мне нельзя развращённых блондинок худых,
Не смотаться к доступной безнравственной Свете,
Отлучён от разнузданных игр половых.
 
 
На брюнеток смотреть можно только из дома,
Жалюзи и гардины на окнах прикрыв.
Исчезает желанье подобьем фантома,
Затухает беспомощно страсти порыв.
 
 
Не коснуться изящной шатенки мне нежно.
Безутешно скорблю, как кладбищенский грач.
Соблюдаю в постели режим я прилежно:
Наготове со скалкой жена – мой главврач.
 

Медведь

 
От меня все волшебного действия трепетно ждут.
Любовница грезит – я вскоре уйду от жены,
Расправлюсь достойно с нападками колкой вины,
Вместе с ней проложу обновлённый семейный маршрут.
 
 
Мои дети свозь зубы твердят, чтобы не приставал,
Запрятал в обшарпанный шкаф прописную мораль.
Сейчас интересен для них новый рэп-фестиваль.
Они время проводят за играми и у зеркал.
 
 
На работе хотят, чтобы больше платил я за труд, —
У всех подчинённых затраты растут день за днём.
Не каждый способен гоняться за длинным рублём.
Исстрадался душой в удушающем круге зануд.
 
 
Дома вещи разбросаны, в комнатах – пыль, кавардак, —
Супруга затеяла снова глобальный ремонт,
Меня хочет в битву втянуть, призывает на фронт.
Мне б укрыться в чулане, незримо залезть на чердак.
 
 
А соседям мешает строительство наше весь год.
Не нравится им перфоратора муторный звук.
Звонят ежедневно, твердят про назойливый стук,
Вожделеют, чтоб я их избавил от лишних хлопот.
 
 
Я – обложенный злобною сворой матёрый медведь.
Палят из двустволок претензий по мне каждый миг.
Смогу ли сбежать от безжалостной дроби интриг,
Или в тесной берлоге проблем мне дано постареть?
 

Словарь-однотомник

 
Я стою, наверное, два миллиарда —
Продаться готов за одиннадцать сотен.
Обычно учтив, молчалив, благороден —
В азарте искрю и шумлю, как петарда.
 
 
В семейной идиллии – мирная речка,
Текущая плавно средь мелей песчаных.
В моменты принятий решений спонтанных —
Повеса, не знающий слова «осечка».
 
 
Могу и стесняться, и ринуться к цели —
Во мне уживаются мачо и скромник.
Я словно удобный словарь-однотомник.
Возьми почитать меня ночью в постели.
 

Математика и поэзия

 
Поэзия – это математика слов.
Интегрирую фразы в красивые строки.
Из азбуки вырастают столбцы стихов,
Обильно льются лирические потоки.
 
 
Укрупняю рефрены во множество раз,
Тавтологии назойливой избегая.
Творения выставляются напоказ —
На месте значится каждая запятая.
 
 
Ироничные фразы свистят, словно кнут,
Аллегории яркие приумножая.
Небеса мне навстречу, надеюсь, пойдут,
Вдохновенье священное не обнуляя.
 

Послевкусие былого

 
Упрёки сносишь равнодушно —
Пропал воинственный запал.
Не разгоняет туч скандал.
Ты подозрительно послушна.
 
 
Глаза не мечут искры, споря.
Сквозит в движеньях ватных лень.
Улыбку заменила тень
С пятном неведомого горя.
 
 
Уходишь молча от ответов,
Задумчива, как никогда.
Укрылась мыслей чехарда
В туманной млечности секретов.
 
 
Откуда-то возникли тайны
И недосказанности дым.
Быт свёлся к сценам типовым,
Штрихи доверия случайны.
 
 
Забыты вежливые фразы:
«Спокойной ночи», «Добрый день».
Тебя преследует мигрень,
Окончены любви проказы.
 
 
Прохладой веет от общенья,
Покрыты инеем слова.
Ещё не лопнуло терпенье,
Но держится уже едва.
 
 
Не пожалев пережитого,
Растаешь ты в ночи тайком.
Со мной останется фантом
И послевкусие былого.
 

Низложение императора

 
Над обломками грозной империи
Продолжает кружить вороньё.
Перерезаны грубо артерии,
Наслаждается властью жульё.
 
 
Созерцаю остатки творения,
Что построил за множество лет.
Не имеет сегодня значения
Мной заслуженный авторитет.
 
 
Обратилось богатство руинами,
Непотребен холопам престиж.
Переполнена жизнь чертовщинами,
От былого величия – шиш.
 
 
Разворовано, брошено, пропито
То, что я возводил на века.
Не хватило советчика, опыта,
Власть монарха на деле хрупка.
 
 
Мир пленился худыми гиенами,
Коллективною жадностью их.
Я же сыт тошнотворными сценами,
Трон в грехах утопает людских.
 
 
Не сберёг автократ метрополию,
Казнокрадам достались плоды.
От депрессии до меланхолии
И обратно петляют следы.
 
 
Примирюсь и приму наказание.
Пусть мой труд обращается в прах,
Но свирепых шакалов стенания
Наяву я увижу, не в снах.
 

Мечты и наставления олигарха

 
Я желал стать известным актёром,
В драматической труппе играть,
Чтобы самым крутым режиссёрам
Меня в фильмах хотелось снимать.
 
 
После были мечты о футболе,
Оглушительном рëве трибун,
Фантастичном решающем голе,
Поднимающем криков тайфун.
 
 
Восхищенья хотелось фанатов,
Обожания пёстрой толпы,
Покровительства от меценатов,
Разухабистой яркой гульбы.
 
 
Годы шли незатейливо, пресно:
Колледж, курсы, диплом, институт.
Было имя моё неизвестно —
Средь научных полей шёл маршрут.
 
 
Позже снова ходить стал на матчи,
Но о сцене уже не мечтал.
Я – известный инвестор и вкладчик,
Сколотил неплохой капитал.
 
 
Прикупил стадион и команду,
Продюсирую модных актрис,
Дал свободу в финансах таланту —
Не кончается мой бенефис.
 
 
Баснословны теперь гонорары.
Я с высоких трибун выступал,
Написал пару книг, мемуары,
Пас в игре президенту раз дал.
 
 
Наставляю сынишку упорно:
«Лицезреть хочешь славы лучи —
Брось театры, мячи и проворно
Математику в школе учи!»
 

Лучший доктор

 
Мечтает увядшее, слабое тело
Об общем массаже от опытных рук,
Чтоб каждая мышца, взбодрившись, запела,
А корпус стал гибок, как стройный бамбук.
 
 
Желает загруженный мозг передышку,
Сменить будоражащих мыслей поток
На сонность нирваны, закрытую книжку,
Для всех одновременный полный молчок.
 
 
Душа устаёт от обид и метаний —
Ей трудно цвести на порочной земле.
Она пребывает в пучине страданий,
Подвержена грязной огульной хуле.
 
 
Мудрёно к порядку призвать элементы,
Когда в организме энергии ноль.
Но жизни добавит во все компоненты
Проверенный временем друг – алкоголь.
 
 
Вернёт телу – тонус, душе – безмятежность,
Остудит мозг-печку за пару часов…
Он знает, насколько опасна поспешность, —
Надёжнейший, лучший из всех докторов!
 

Иудеи

 
В России все немного иудеи.
Течёт по венам древних предков кровь.
Сформировав идею: «Мы – евреи», —
Не в око попадёшь, так точно в бровь.
 
 
Внимательно взгляните на иконы:
С них смотрят иудейские глаза.
Соблюдены известные каноны —
Так пишут православных образа.
 
 
Когда невежда грубо и цинично
Костит старинный набожный народ,
Он над собой куражится публично —
Мы все единый сионистский род.
 

Адепт пивного кружка

Милость к падшим

 
Не говорите о женщине плохо,
Пусть в мини-юбку одета она.
Жаждет вниманья любая дурёха,
Хоть неказиста и разведена.
 
 
Экстравагантна кричащая мода —
Рваные джинсы в фаворе сейчас,
И не мешает карга-непогода
Днём наносить боевой макияж.
 
 
Не обличайте развратницу грубо.
У красоты слишком короток век.
Милость для падших готовьте сугубо,
Должен делиться теплом человек.
 

Женское тело

 
Женское тело – роскошное поле,
Полный отборных плодов огород.
Губы накрашены – и поневоле
Алой клубникою грезится рот.
 
 
Груди желательно – спелые дыни,
Две виноградинки в самом соку,
Вкус поцелуев – елейность малины,
Нежность улыбки подобна цветку.
 
 
Сочные яблоки – это ланиты.
Лакомый персик – пониже спины.
Если кудряшки игриво завиты,
Будут дары наслажденьем полны.
 
 
Женское тело – шикарные грядки.
Если ты – мачо, брутальный плейбой, —
Брось подработки, диеты, зарядки,
Перепаши это поле весной!
 

Седой жеребец

 
Исполнен сил мужских,
Я – жеребец, не мерин.
Пусть пыл мой поутих,
Сдаваться не намерен.
Назло седым годам
Устрою тарарам.
 
 
Изведал вкус утех
В живом калейдоскопе.
Припомнив сладкий грех,
Готов в лихом галопе
Тряхнуть я стариной…
На кукле надувной.
 

Важные вещи

 
С возрастом ясно, что книги нужны,
Или захватят сознанье квитанции.
Образы в ярких романах даны,
А не оплата работы подстанции.
 
 
Необходим долгожителям спорт,
Чтоб подавлять настроенье диванное.
С ним интересней лечебный курорт,
Меньше зависимость телеэкранная.
 
 
Важен с годами становится брак:
Жизнь, подчинённая чёткой инструкции…
Каждый супруг, если он не тюфяк,
Осознаёт естество проституции.
 

Конец эпохи

 
Цвела эпоха наслаждений
Без ханжеских ограничений.
Менялись страстные подруги,
Не захватили в плен недуги.
 
 
Агаты глаз блестели ярко.
Куражилась судьба-бунтарка,
Капризы исполняя чётко.
Мешалась дерзко с пивом водка.
 
 
Промчались годы быстротечно —
Жизнь скаредна, не столь сердечна.
Свернулся член хвостом арбуза,
Солидней попы в профиль пузо.
 

Памяти теплохода «Валерий Брюсов»

 
Видавший много теплоход
Давал немыслимый доход.
В нём цвёл отель почасовой,
Народ резвился разбитной.
Забиты были номера
С утра до позднего утра.
Признаюсь, посещал не раз
Вертеп я этот. Без прикрас,
Был полон страсти озорной.
Я куролесил, молодой,
Пел в караоке, танцевал,
Курил, изрядно выпивал
С подругами хмельных времён.
В альковных ласках утончён,
В глубь наслаждения нырял,
Эмоций поднимая шквал.
Нон-стоп работал ресторан.
Заядлый, опытный гурман,
Порой снимал я целый зал —
Партнёрш искусно ублажал.
Теперь очищена река —
Давно не стало бардака.
Пошёл трёхпалубный на лом.
Который год грущу о нём,
Свободных ветреных годах,
Блаженных, сладостных грехах.
 

Без дрожжей

 
Без дрожжей скучны забавы,
Без игры печален быт.
От солей хрустят суставы,
Но обычай не забыт.
 
 
Стол дубовый мы накроем
Разносолами, хмельным
И пойдём нетвёрдым строем
К развлеченьям половым.
 

Секс в униформе

 
Секс в униформе
Развратен, призывен,
В сладостном шторме
Порой агрессивен.
 
 
Две-три недели
Прошли без интима?
Больше в постели
Игрушек и грима!
 

Мечты подростка

 
Были недавно пелёнки, роддом,
Соски, бутылки, молочные смеси.
Ныне мне стыдно ходить нагишом.
Страхов прибавилось, низменной спеси.
 
 
Жизнь быстрокрылою птицей летит —
Зубы молочные все поменялись.
Лучше гораздо теперь аппетит.
Воспоминания детства остались.
 
 
Зреют желанья, друг друга тесня.
Я в предвкушенье, взволнованный, гордый,
Жду, когда сменится член у меня,
Вырастет взрослый – стоячий и твёрдый.
 

В понедельник

 
Крутит работа цинично мне яйца
Мрачной расплатою за выходные.
После обеда желанье – смотаться,
К чёрту инструкции все должностные!
 
 
В муторном транспорте ехать противно —
Так угнетает толпа пассажиров.
Смотрится город в окно депрессивно,
Дико тошнит от обилья дебилов.
 
 
Встреча с семьёй в будни небезопасна —
Шаг до развода, два до заточенья.
Грубость пылает в глазах ярко-красно.
Друг-собутыльник дарует спасенье.