200. Эврисфей приказывает похитить пояс Ипполиты
Домочадцы Эвисфея все, как один, говорят, что он всегда был очень чадолюбивым. У него было трое взрослых сыновей Перимед, Эврибий и Эврипид и самая младшая из всех детей дочь Адмета. Он как только мог баловал всех детей, пока они были маленькими. Однако, когда сыновья стали эфебами, Эврисфей призадумался, увидев, что они выросли высокомерными и надменными. Он продолжал их любить, но баловать перестал, а иногда даже не строго наказывал, когда кто-то из них это заслуживал.
В год, когда Геракл похитил кобылиц Диомеда, Адмете исполнилось 12 лет, и она стала жрицей Геры. Девочка была, как и братья, нормального роста, однако у тех были, унаследованные от родителя большущие мясистые уши, у нее же были нормальные ушки, и вообще она была очень красива, хотя девичьей прелести своей не осознавала еще.
Глядя всегда с обожанием на Адмету Эврисфей так часто со своим, беседовал сердцем:
– Почему люди любят своих детей сдержанно, меньше, чем родителей, братьев, сестер? – Все считают, что детей всегда можно завести новых, в отличие, например, от родителей или братьев. Я ж так не думаю. Даже сыновей, хоть часто они меня огорчают, я продолжаю сильно любить, хоть баловать их больше себе не позволяю. А вот ради моей горячо любимой Адметы я готов рассердить даже Геру.
Сфенелид никогда ни в чем не отказывал своей любимице, и когда она однажды заявила ему, что хочет получить Пояс Ипполиты, он тут же пообещал исполнить желание любимой дочки, хотя даже не знал еще, что это за пояс такой.
Царь, не откладывая, быстро разузнал у сведущих людей все о необычном поясе и тут же, не советуясь об этом с Герой в ежедневной молитве, послал гонцов за Гераклом, и когда тот на утро следующего дня явился, сказал ему следующее:
– Радуйся Геракл! Новое задание тебе будет не трудное. Я хочу, чтобы ты доставил мне пояс Ипполиты. Царица амазонок Ипполита носит этот златокованный Пояс, как знак верховной власти над всеми амазонками, проживающими на реке Фермодонте. Говорят, что этот пояс дарует обладателю военную удачу, но мне он необходим не для войны – моя дочь Адмета услышала о нем от кого-то и его пожелала иметь. Ты можешь этот пояс купить, я дам тебе деньги иль обменять, украсть или завоевать, дело твое, ты волен поступить как захочешь. Только дело это не откладывай, корабли для тебе уже снаряжают… Слава заслуженная твоя не пострадает, как бы ты не поступил, ведь амазонки – это чудовища такие же, как кентавры, с которыми ты бился на горе Фолоя…
Геракл, вытянув губы, смотрел на маленького Эврисфея и удивленно, и настороженно. В самом начале речи он, удивившись дружелюбному тону царя, про себя так подумал:
– Задание что-то слишком простое: чтобы купить иль выменять или даже отнять иль украсть у пусть даже очень воинственных женщин какой-то пояс не надо много ни ума, ни силы или труда. Здесь что-то не так. Опять что-то задумал ничтожный царек по приказу моей мстительной мачехи. Коварство какое-то очередное недоносок ушастый замыслил, иль Гера сама придумала такие хитрые козни, что их сразу не видно.
Царю же Геракл так ответил, с виду бодро и радостно:
– Я все исполню, как тебе хочется, царь. Можешь считать, что Пояс Ипполиты уже у тебя. Я отплыву в тот же день, как только корабль с палубой крепкой будет готов. Это будет уже девятый подвиг и останется только один, ведь всего 10 подвигов совершить на службе у тебя мне назначила аполлонова дева.
Только после того, как герой, Герой вечно гонимый, ушел, Эврисфей с жалобным криком схватился за редкие, как мышиные хвостики, пряди своих волос и горестно застонал:
– О боги! Что ж я наделал! Ведь Гера после того, как отвергла быка, которого по моему приказу доставил с Крита Геракл, мне строго сказала, чтобы впредь я всегда с ней советовался прежде, чем ее пасынка на новый подвиг послать. Ох, чувствую я, что Гера мне не простит такое самоуправство, тем более что Гераклу после возвращенья с Поясом останется всего 1 подвиг. Наверно, я погиб. И все же я не сожалею о том, что совершил. Ради любимой Адметы, солнышка моего, я все стерплю, но надо что-то срочно придумать, иначе девочка моя может остаться с Поясом, но без отца… Может быть, мне задержать на день иль два Геракла и посоветоваться с Герой?
Царь беспокоился напрасно. Гера явилась, как только сон некрепкий и беспокойный опустился на редкие ресницы и веки дряблые царя, свернувшегося калачиком на краешке огромной царской кровати и подложившего, как ребенок, обе ладони под щеку.
Царица Олимпа, задрав высоко подбородок, начала говорить притворно строгим голосом:
– Знаю, царь, что ты опять без моего ведома отправил на подвиг Геракла. Что же мне с тобой делать прикажешь, царь Эврисфей? Как, по справедливости, поступить? Может, твой болтливый язык все же плоти лишить, чтоб он власть над голосом потерял? Кажется, я это сделать уже однажды хотела?
Царь от внезапного страха голоса своего и без Геры лишился. Он всем телом вжался в кровать, а голову спрятал под подушку.
Довольная произведенным впечатлением царица богов гнев притворный сменила на милость:
– Ладно, Эврисфей, не пугайся, на само деле я не сержусь. Ведь это я твоей маленькой дочке и моей юной жрице внушила просить тебя о Поясе варварской девы. Адмета тебе об этом ничего не сказала? Она, хоть еще девочка, но хорошая жрица, не то, что аргосская Ио. Впрочем, теперь это не важно – Геракл уже на корабле и готовится утром отплыть. Я явилась к тебе, чтоб объявить: Геракла нисколько не надо задерживать. Пусть плывет навстречу своей погибели. Ведь не думает он, что справиться с целым войском могучих воительниц, которым всегда помогает их отец – неистовый сокрушитель твердынь Эниалий будет намного труднее, чем перебить диких кентавров, которые даже упругого лука не знают. Амазонки же в битвах очень искусны, владеют любым оружием получше многих мужчин, особенно метко они пускают пернатые стрелы и метают дротики, и они очень отважны. Кроме того, я сама, покинув на время олимпийский престол, приму облик амазонки и буду разными речами возбуждать воительниц, не знающих к мужчинам пощады, на смертельный бой с ненавистным отродьем Алкмены.
После ухода Геры Эврисфей, наконец, обрел возможность говорить и сладостным сном по-настоящему насладиться. Снился ему упоительный сон, в котором его прекрасная дочь в поясе новом благодарно обнимает его, заглядывает в глаза и нежно целует.
201. Пояс, дарующий военную удачу
Амазонки – это очень воинственные женщины, научившиеся жить без мужей. С детства девочек они воспитывали, как мальчиков в Спарте. Поэтому, возмужав, девы-воительницы в любую погоду не носили хитонов, круглый год, пользуясь одним единственным гиматием, редко мылись и не умащивали тело, мало ели и часто голодали и, конечно, развивали силу и ловкость в обращении с конями и оружием, отдавая предпочтение луку и легкому дротику. Для воспроизведения потомства амазонки на короткое время вступали в связь с мужчинами из соседнего племени гаргареев. Родившихся мальчиков они иногда убивали, но чаще отсылали к отцам, девочек же оставляли у себя и воспитывали из них новых амазонок, с раннего детства обучая воинскому искусству.
Первые враждебные мужам амазонки, по древнему преданию, были дочерями бога неистовой войны, превращавшего воинов в бешеных кровавых убийц Ареса, от мало кому известной наяды Гармонии, которая родила их в долинах фригийской Акмонии.
Некоторые же, как Аполлоний Родосский, считают амазонок дочерями Ареса и его дочери Отреры.
Сначала воинственные девы жили по берегам реки Амазон, давшей им название «амазонки». Теперь эта река называется именем Танаиса – сына амазонки Лисиппы. В устье реки Термодонт жило племя во главе с Лисиппой, в нем женщины, наравне с мужчинами занимались военными делами и занимали выборные должности. Лисиппа, отличаясь изумительной храбростью и воинской доблестью, вскоре стала царицей. Набрав войско из одних женщин и обучив их военному искусству, она покорила некоторых соседей, а мужчинам предоставила сначала выполнять домашние женские работы, а затем – полное смирение, больше похожее на рабство.
Некоторые рассказывают, что сами видели, как у мальчиков амазонки завели обычай калечить ноги и руки, чтобы сделать их непригодными к военной службе, а у маленьких девочек выжигали правую грудь, чтобы в пору телесной зрелости она не выдавалась и не мешала им натягивать тетиву при стрельбе из лука. Отличаясь вообще умом и военными талантами, царица Лисиппа основала огромный город при устье реки Термодонт, по имени Фемискира и к этому времени покорила всех соседей до самой реки Танаис.
Лисиппа, мужественно сражаясь в одной из битв, доблестно окончила свою жизнь, оставив после себя дочь по имени Ипполита, которая в доблести превзошла свою мать. Каждый день, обучая юниц военному делу, она установила богатые жертвоприношения Аресу и Артемиде Таврополе, которых амазонки чтили превыше всех других богов и богинь и основали их культ.
Согласно преданью старины глубокой, бог – мужегубитель Арес, с головы до ног кровью свежей всегда залитый, подарил Ипполите Пояс, который не только надежно защищал бедра, но и даровал его обладательнице военную удачу. На поясе этом было изображенье всего, что в бою драгоценную победу дарует: Сила и Мощь, Доблесть и Храбрость, Упорство и Хитрость, Быстрота и Решительность и, конечно, Военная Удача. Желанная Удача в бою была изображена в виде обнаженной зеленоглазой молодой женщины с небрежно распущенными пепельными волосами; она держит в опущенной левой руке лук, колчан со стрелами на привязи, надетой через плечо, а в поднятой правой руке – меч короткий, но острый, похожий на большой дрот. Эта женщина стоит на вращающемся щите в форме широкого полумесяца. Вращение щита указывало острыми концами полумесяца на изменчивую воинскую удачу. Тот, кто сегодня был победителем (с мечом в руке), завтра может стать побежденным (пронзенным мечом) и наоборот – поражение в почти закончившемся бою, благодаря Удаче, могло в самом конце обернуться блестящей победой. За спиной Военной Удачи были золотые крылья, как у богини Победы Ники, а на ногах были небольшие крылышки, напоминавшие амвросиальные подошвы Гермеса. Казалось, что вот-вот и щит-полумесяц своенравного военного счастья повернется, Удача в жарком бою высоко в небо взлетит, и будет гордо реять на собственных крыльях над полем сраженья, словно богиня Победы.
Ипполита знала, что военной удачей надо уметь быстро воспользоваться, не упустить удачный момент. Своим мечом Удача в бою безжалостно отсекает все упущенные возможности. Острый короткий меч – для людей поученье, чтобы помнили, что Удача в сражении часто находится на самом острие меча. Как только в бою наступит благоприятный момент, так тут же надо действовать быстро, решительно и смело, ибо счастливая возможность возникает и существует иногда лишь краткое мгновение, и, будучи упущенной, потом уже никогда не может быть осуществлена.
202. Геракл требует от амазонок отдать ему Пояс
Царица носила свой златокованный Пояс, как знак верховной власти над всеми амазонками. Некоторые говорят, что, отправившись войною в страну за рекой Танаис, она, благодаря своему Поясу, покорила все соседние племена вплоть до Родопских хребтов и передних стран Малой Азии. Возвратившись домой с богатой добычей, Ипполита построила великолепные храмы Аресу и Артемиде, а разумным управлением снискала себе величайшую любовь и уважение своих подданных.
Когда Геракл отправился за поясом Ипполиты, амазонки уже успели вернуться на реку Фермодонт, а в их трех главных городах правили Ипполита, Антиопа и Меланиппа. Ставший уже знаменитым герой взял в спутники пожелавших отправиться с ним славных юношей – своего возлюбленного племянника Иолая, Теламона из Эгины, Пелея из славного города Иолка, афинского героя Тесея и некоторых других желавших прославиться юных воинов. Среди всех особенно выделялся сын трезенской царевны Эфры, которая возлегла в одну беспокойную ночь с афинским царем Эгеем и повелителем влажных глубин Посейдоном. Прославленный истребитель разбойников и чудовищ Тесей всю жизнь старался походить на сильнейшего среди сильных героя Геракла.
Амфитрионова отрасль снарядила один чернобокий корабль с высокими изогнутыми носами и с попутным дыханием свежего ветра отплыла. В пути Геракл причалил к знаменитому своим особенным белым мрамором, острову Паросу, на котором жили сыновья могучего критского царя Миноса Эвримедонт, Хрис, Нефалион и Филолай. Здесь двое из числа вышедших на берег спутников Геракла погибли от рук сыновей Миноса.
Разгневанный Геракл одних тут же перебил, остальных же окружил и стал осаждать, пока они не прислали послов, смиренно предлагая, чтобы он вместо погибших спутников взял двоих из числа осажденных, кого только захочет. Тогда Геракл снял осаду, и взял с собой Алкея и Сфенела, внуков Миноса, сыновей Андрогея.
Приплыв к бурному Понту Эвксинскому, и проплыв по нему до устья реки Фермодонта, Геракл бросил в бухте якорь и разбил стан у города Фемискиры, столицы амазонок. Поскольку эллины считали амазонок чудовищами, Геракл был настроен по-боевому. Он понимал, что битва с толпой амазонок не будет бескровной, ведь дочери Ареса совсем не добры и не почитают законы. Поэтому он сразу решительно с речью недоброй обратился к высланным к нему навстречу для переговоров воинственным девам, сильно обеспокоенным прибытием крепкодушного героя, могучего участника многих насилий:
– Дочери грозного Ареса, мужегубительницы неистовые, как ваш ярый отец! Я говорю вам вполне откровенно, что прибыл сюда за поясом вашей правительницы Ипполиты, который не только бедра ей украшает, но и военную удачу дарует. Вы дружелюбно отдадите мне пояс царицы своей, не желая со мной воевать? Или, надеясь меня победить с помощью Удачи, что Пояс этот в сражении дарует, надменно откажете мне? Передайте требование мое царице. Если пояс добровольно она мне не отдаст, то знайте – насмерть будем сражаться и тогда посмотрим, кто победит – Сила моя необорная или ваша Удача в бою!
Царица амазонок не долго колебалась, думая, как ей поступить после того, как посланные ею девы вернулись. Ипполита, искусная в битвах, много слышала о подвигах знаменитого героя и втайне от всех даже мечтала зачать от него и родить могучую дочь, которой сможет передать свою царскую власть. Узнав, что Геракл прибыл к стенам ее родной Темискиры и хочет получить ее Пояс, Ипполита, не желая напрасного кровопролития, стала поспешно собираться к нему на встречу.
Чтобы подчеркнуть свою потрясающую красоту, царица амазонок кудри свои, всегда собранные на затылке в узел тугой, на этот раз вольно по обнаженным плечам распустила. Разрезав вверху эксомиду, обе упругих груди она совсем обнажила для того, чтобы показать, что у нее две груди, а не одна, как у большинства амазонок и обе невыразимо красивы.
Однако надеялась Ипполита больше не на свою женскую красоту, а на святую правду и справедливость.
203. Ипполита добровольно соглашается отдать Пояс
Царица воинственных амазонок хотела воззвать к чувству справедливости Геракла и уговорить его отказаться от ее Пояса, которым она владеет законно и потому к нему обратилась с такой речью крылатой:
– Радуйся Геракл, самый могучий между героев Эллады, всегда жаждущей справедливости, без которой невозможно жить честным людям на свете. Приветствую тебя на нашей земле, славной любящими сражения девами! Я, как и ты, рождена не от смертного мужа, Аре́с – мой родитель, бог олимпийский, в бою ненасытный и грозный. Это он подарил мне тот Пояс, за которым ты прибыл сюда издалека, и я им владею совершенно законно. Мне передали, что ты прибыл, чтобы ограбить меня и силой отобрать дорогой мне отцовский подарок? И в этом будет очередной твой подвиг, могучий герой, но где же справедливость, которая больше всего мила и героям, и бессмертным богам?! Поправ законы и Правду, будешь ты не герой, а разбойник-грабитель!
– Женщина, не сотрясай воздух пустыми словами!.. Зачем говоришь обо всем так подробно и бросаешь на ветер слова о милой всем справедливости?
Геракл вначале своей короткой речи еще не знал, что ответит царице амазонок, которая так хитроумно решила сыграть на безудержном стремлении всех людей к справедливости. Он начал тихонько бровями вращать, совсем как родитель, пытаясь найти достойный ответ царице амазонок, оказавшейся такой хитроумной:
– Конечно, Ипполите можно ответить откровенно и просто: кто сильней в этом мире, с тем и правда… но тогда каждый сможет обвинить меня в несправедливости. И Молва это разнесет по всей Ойкумене и навредит моей страданьями и кровью заработанной славе.
От напряжения Гераклу стало даже жарко, и он, скинув львиную шкуру, остался в одной набедренной повязке и тут же, сверкнув из-под приподнявшихся бровей голубыми глазами, ответ дал такой:
– Война, царица, – твое ремесло уже не в первом поколенье, она тебе мила и сладка. Начиная самые ужасные войны, вы, амазонки, никогда не вспоминаете про справедливость. Вы всегда рветесь к кровавой войне, и Пояс Арея, вам удачу дарует на ней, и потому я хочу лишить тебя этого ценного дара. И сама Дике, беспорочная матерь законов, не скажет, что это будет не справедливо! Это все равно, что корову бодливую рогов лишить!
Ипполита, между тем, лишь краем уха слушала то, что отвечал ей Геракл после того, как освободился от львиной одежды. Она, не скрывая восхищения, забыв о своем Поясе, любовалась мощными мышцами героя, упруго перекатавшимися под гладкой кожей, как у молодого льва, только, что достигшего зрелости.
Ипполите было чем любоваться: могучая шея, по ширине не уступающая голове, переходила через покатые трапеции в мощные плечи. На выпуклой широченной груди огромными плитами лежали грудные мышцы, под которыми виднелась рельефная броня брюшных мышц, которые были такими толстыми, что вместо сужения в талии нависали выступами над мощными выпуклыми бедрами. Самое узкое место фигуры Геракла приходилось на верхнюю часть бедер, где они переходят в талию.
Сын Зевса и Алкмены не только заметил, но и понял восхищенно – похотливый взгляд Ипполиты, красноречивее слов говоривший, как она любуется его мощным, красивым телом. Отпрыск Кронида тут же ответил ей еще более откровенным взглядом. Ипполита своей яркой красотой напомнила ему необыкновенную зрелую красавицу на развилке, когда он делал трудный жизненный выбор. Тогда он выбрал Арету – Доблесть и Добродетель, теперь же он выбирает порочное Наслаждение, как приятное дополнение к чудесному Поясу.
Царица амазонок, большая почитательница Каллоны, плененная мощной красотой тела Геракла, восторженно с ним возлегла, чтобы сочетаться ложем блаженным и лаской любовной. Алчущие губы всегда жаждущего новой неизведанной любви героя смешались со сладострастными губами изголодавшейся по мужскому телу царицы воинственных дев, слившись в сладостном поцелуе. Словно змеиные сплелись в жарких объятиях тела их гибкие и сильные, какие бывают только у молодых…
В груди доблестного сына Кронида ярко пылает любовная страсть, и не гаснет пожар, и в сердце волнуется пламя. С ним Ипполита вдвоем, томимая знойным стремленьем к победе в сраженье Пафийки, тоже в жгучем пылает огне. Всю ночь на пышных пурпурных покрывалах кипела беспощадная кипридина битва могучего героя и царственной амазонки; время для них словно застыло, когда души их в поднебесье на крыльях парили. Лишь к утру осенил неутомимых любовников веки амвросический сон благодатный, слетев с ярких эфирных созвездий, он тихо на мягких крыльях в предрассветную тьму соскользнул, рассекая беззвучно еще сумрачный воздух.
Не бывает бесплодным ложе могучих героев, и на следующее утро Ипполита, почувствовав новый груз в своем чреве, со счастливой улыбкой возвратилась в свой дом, сказав на прощание голосом нежности полным:
– Богоподобный Геракл! Большая отрада мне встретить такого героя могучего! Чувствую, что не напрасно эту дивную ночь я с тобой провела. В борозду женскую брошено семя мужское, и буду я матерью твой дочери, которая вырастит красивой и сильной, как ты… А Пояс мой… он уже даровал мне удачу в сраженье, что этой восхитительной ночью мы на ложе с тобой провели и потому мне больше не нужен, его сама я тебе вечером принесу. Ведь ты мне дочь оставляешь на память, я же тебе – всего лишь свой Пояс.