– Думаю, он подбирается к трассам, чтобы уйти вглубь полуострова.
– Не обязательно. Мог заранее подыскать берлогу. Затаился и отсиживается. Ждет, пока менты угомонятся.
– Пучеглазый точно прошел спецподготовку. Вы тоже хороши! Бросили меня! Желаю быть полезным…
– Не фони без темы! Жди звонка. Конец связи.
Отложив телефон, услышал, как отворилась створка ворот. Обернулся и увидел в проеме озадаченного Борилу с понурым Лютиком.
Борис Николаевич прошествовал к террасе и пробасил:
– Беда, Иваныч! У босса выкрали дочку с внуком. Полчаса назад в Николаеве. Наши маякнули, а мне боязно звонить Вадиму Федоровичу. Что делать будем?
От известия перехватило дух. Сердце сжалось и зашлось болезненными проколами. Бездумно пялясь по сторонам, пытался рассуждать:
«Сейчас я для них бугор, предводитель и атаман. Ни в коем случае нельзя выказывать истеричную поспешность на фоне растерянности. Недопустимо распускать нюни и обреченно разводить руками. Пока не настигло озарение, полезно переключить их взбудораженное мышление на обыденный фактор».
– Три минуты на перекус, пока я отзвонюсь! – выпалил на одном дыхании. – Отказы не принимаются.
Лютик первым взошел на крыльцо и подсел к столу. Борила подернул плечами и пошкандыбал следом. Оба накинулись на бутерброды, поглядывая на предводителя.
Стараясь казаться спокойным и уравновешенным, новоявленный босс выудил из сумки, джинсы, летние туфли и пару носков. Накинул выглаженную рубаху и, поднявшись, деловито заходил по террасе, дожидаясь соединения с помощником. Паша вскоре отозвался:
– Знаете уже? Мы с Дашкой в дороге. Едем в Николаев.
– Я тоже, – обронил, сбросил вызов и воспрянул духом после спонтанно принятого решения. Одним махом удалось выбраться из логического тупика, не теряя времени и сил на длительные и порой бесполезные демагогические ковыряния в мозгах.
Спустя полминуты зателефонировал Черноух:
‒ Слыхал?! Мне Самчуков позвонил. Едешь к Бокалу?
– Конечно! На мерине с эскортом.
– Я так и понял. Пришлешь СМС с бортовым номером. Озадачу дежурного ГАИ, чтоб обеспечил вам зеленый коридор до Николаева. Держи меня в кусе … кстати, не успел поблагодарить … сам бы растяжку не засек …
– Я тоже. Ангел-хранитель надоумил. До встречи!
Из кухни вышла Маричка и протянула Бориле увесистый сверток.
– Покушать собрала в дорогу, – вымолвила чуть слышно. – Храни вас Бог.
□□□
За двадцать минут приемистый «мерс» домчал до поста ГАИ на Ангарском перевале. Щекастый старлей приветно помахал жезлом и демонстративно отвернулся.
Сбившись со счета, я пытался дозвониться до Бокальчука. Прослушав в очередной раз уведомление, что абонент находится вне зоны досягаемости – сунул мобилку в карман и уставился в окно.
Отнюдь не новый образец германского автопрома пролетал по симферопольской объездной дороге со скоростью гоночного болида, оставляя позади спальные районы. Вскоре показалась развязка с выездом на Красноперекопское шоссе, и в эту минуту мобильник Борилы разразился «золотыми куполами» Михаила Круга.
– Наконец-то, шеф! – прогудел охранник и замолк, выслушивая указания. Потом молча передал мне телефон.
– Привет, Кучер, – послышался близкий и, казалось, спокойный голос Бокальчука. – Ты ничего мне не должен, поэтому волен не приезжать. Сам разберусь! Тридцать лет обходились друг без друга и сейчас обойдемся. Наверное, пришла пора каждому ответить за свое…
– Согласен! Непременно приеду! Готов нести ответственность за принятое решение.
– Соскочил, – обронил Вадим и признался. – Честно говоря, не ждал другого ответа. Потому наказал Бориле отвезти тебя на конспиративную хату. Пока встречаться незачем. Побудешь в резерве вместе с Нюрой. Премного благодарен и до встречи!
После экспресс-переговоров время полетело с небывалой скоростью. Остались позади бескрайние крымские степи, Красноперекопск и Армянск, а вскоре разгоряченный седан понесся вдоль Северо-Крымского канала.
Черноух выполнил обещание – ни один гаишник не отважился выбросить жезл обнаглевшему «мерину», проносившемуся мимо постов и КПП со скоростью звука.
□□□
Долетев до Николаева, Лютик зарулил в район новостроек недалеко от побережья. Гостя сопроводили в меблированную трехкомнатную квартиру, расположенную на восьмом этаже шестнадцатиэтажной высотки. Из окон открывался замечательный вид на славный город корабелов с мачтами портовых кранов на горизонте.
– Мы в супермаркет за хавчиком, – уведомил Борис Николаевич. – Располагайтесь покудова.
Заперев дверь и осмотревшись, пришел к выводу:
«Квартиру явно подбирал человек, знающий толк в оперативной работе. Из окон, лоджий и кухонного балкона – отменный обзор на три стороны. Не контролируются подходы с тыла, но там высокий забор охраняемой стройплощадки. Подъехать к единственному парадному возможно со стороны фасада по проулку, который просматривается до пересечения с главной улицей. Выход на чердак и проход в подвал, по всей видимости – из того же единственного парадного. Балкон и лоджии не совмещены с соседскими. Получается, что попасть в квартиру возможно только через дверь, причем лестничная площадка и оба лифта видны, благодаря обзорному глазку и видеокамере. Ко всему – переговорное устройство и электрический замок на входе в парадное».
Добытчики вскоре возвратились, притащив в объемных баулах не менее центнера провизии.
– Ожидается длительная осада? – я с интересом наблюдал, как кухонный стол и все полезное пространство загромождается съестными припасами.
– Не помешает, – пропыхтел Лютик.
– Разберетесь, короче, – пробасил Борила. – Нам пора. Команда поступила.
Оставшись один, завалил провизией полки двухкамерного холодильника и кухонного шкафа. Попутно занялся расфасовкой информационных файлов, скопившихся в мозговом анализаторе после поспешного отъезда из Крыма. В «бортовом компьютере», словно в кульках из супермаркета, оказались сваленными вперемешку события, гипотезы, перспективы. Каждому файлу пора было подыскать надлежащее место, чтобы в нужный момент без труда воспользоваться данными. Некоторую информацию требовалось архивировать, а ошибочные версии и предположения отправить в мусорную корзину. В итоге получился меморандум:
«Маньяк опередил нас в Малореченском, разобрался со Слоником и грамотно ускользнул от погони. Даже поиздевался, оставив черную метку в джипе шерифа. Наряды милиции блокировали магистрали, а он воспользовался неприметным проулком, ведущим к разветвлению горных троп. Примечательно, что перекрыть лазейку через Каратау не догадались ни Юнкер, ни Роман. Я вообще о ней не знал, а пучеглазый скрупулезно учел и просчитал варианты. Либо он отменно ориентируется на местности, либо не ожидал, что сядем на хвост – потому отыграл импровизацию. Ретировался наобум по всем правилам разведдеятельности, положившись на инстинкт самосохранения. Если импровизировать без паники, то, как правило, выходит эффективнее, чем следовать намеченным пунктам плана. Благодаря спонтанной тактике, серийник возымел фору – всю ночь, не опасаясь погони, пробирался через горы к автодороге или населенному пункту. Например, в заранее приготовленную берлогу, где можно залечь и дождаться окончания отработки окрестностей по горячим следам … Стоп! Тупиковая версия! Как-то же он оказался утром в Николаеве и захватил родичей Бокальчука. Вполне возможно, что где-нибудь за перевалом он заранее спрятал запасную машину. Тогда это не просто легковушка, а как минимум гоночный модуль известного европейского бренда. Все равно не сходится! Преступления, связанные с похищением людей, тщательно планируются и, чаще всего, совершаются в группе. То есть у пучеглазого должны быть подельники. Кто они и сколько их? Тоже из бывших ментов? Мозги начинают плавиться! Может, не залазить в дебри, А мыслить проще? У кого-то элементарно сорвало крышу по невыясненной пока причине. Он возомнил себя чистильщиком или народным мстителем, а спичечные коробки прилагает для устрашения и ритуального окраса. Тогда как обезбашенный индивид смог настолько продуманно действовать? С помощью какого транспортного средства он перемещается с космической скоростью? Как же мне нужна сейчас помощь зала! Вот для чего умные люди придумали коллегии».
Припомнилось, как в нашем розыскном отделе помимо официальных коллегий частенько созывались так называемые окопные сходки. Особенно, когда возникала потребность услышать точку зрения каждого опера, проанализировать ошибки и наметить дальнейшие действия.
Костяк отдела собирался, как правило, вечерком и заседал под соответствующую закуску до глубокой ночи. Поверьте – толку было больше, чем от каждодневных утренних головомоек.
Неожиданный телефонный звонок положил край воспоминаниям.
– Въехали в Николаев, – уведомил Нюра. – Скоро нагрянем. Жрать охота.
– Понял! Начинаю строгать бутерброды.
Сбросив вызов, определился с кухонным инвентарем и принялся за колбасу и сыр.
Паша знал не только код замка на входной двери, но и располагал ключом от квартиры. Новобрачные завалились на явку, словно к себе домой – зримо уставшие и удрученные. Неуемный оптимизм смекалистого помощника угас, а не сходящая с лица улыбка едва примечалась. Бесспорно, Нюра психовал, сопереживая Вадиму. Судя по излишней жестикуляции и блуждающему взору, находился в состоянии длящегося стресса. Обычно в подобных ситуациях главенствует юношеский максимализм.
– Ерундой вы маетесь! – пробурчал помощник, примеряясь к очередному бутерброду. ‒ Без обид, конечно. Роете усердно, но не там! Какой-то умник поимел напыщенных сыщиков! Грамотно развел, а вы рады стараться – заглотили версию о серийном душегубе. На самом деле орудует банда. Думаю, что главный удар направлен на папин бизнес. Все остальное – отвлекающие маневры.
– Спорить не буду, – понимая его состояние, решил обойти полемику. – Может ты и прав. Мы отрабатываем разные версии. Кем бы ни оказался этот урод, но главная его задача на данном этапе – расколоть нашу команду. Надеется, что сорвемся с катушек и станем обвинять друг друга в некомпетентности.
– Дядя Сережа прав, – пришла на подмогу Даша, обнимая благоверного за шею. – На нервах задачка не решится. Может, поспишь? Вторую ночь на ногах.
– Успею. Но ты права – угомониться не помешает.
– Вот и ладненько, – поддержал помощника. – Даша дурного не присоветует. Да ты и сам адекватно мыслишь. Слыхал, наверное, что главенствующим фактором в борьбе с преступностью является холодная голова.
Наивно понадеявшись, что юноша не знаком с крылатыми высказываниями Феликса Дзержинского, я постыдно просчитался.
– Пролетарская беллетристика! Читал-с, – отмахнулся Нюра. – Штудировал с легкой папиной руки, чтобы хрень из головы выветрилась. Кое в чем могу согласиться с главным чекистом совка, но считаю, что цитирование устаревших аксиом с попыткой приложить суть к текущему моменту – чревато застреванием в прошлом.
– Один-ноль! Разделал под орех бывалого опера.
– В легкую! Теперь иное время и мозговые винчестеры у молодых помощнее ваших будут.
– Согласен, но унять нервишки все же полезно. Лучше предложи какой-нибудь реальный шаг.
Нюра потупился и пробурчал:
– Типа я знаю! Горячусь оттого, что сдрейфил из-за папы.
– Я что ль не вибрирую?! Расскажи о похищении.
‒ Вначале девятого утра дочка Вадима Федоровича повезла сынишку к доктору. Какая-то важная прививка в полгода от роду. Ирина отменно водит, и терпеть не может присутствие охранников. Те стараются незаметно сопровождать ее белый ниссан. Сегодня тоже увязались следом, а на полдороги ихний джип тормознул гаишник. Промурыжил минут десять – проверил документы, аптечку, наличие огнетушителя. Естественно, они потеряли объект сопровождения. Помчались прямиком в поликлинику и выяснили, что Ира не приезжала. Подняли тревогу. Ниссан, как сквозь землю провалился. В разгар паники папа получил электронное письмо. Снова прислали медведя, но уже с пояснением. Под картинкой надпись: «За родных не волнуйся. Это рычаг, чтобы ты не дергался и готовился к ответу. Жди» Папа вздрючил начальника городской милиции, а тот поднял по тревоге гарнизон. Как-никак преступление в отношении депутата.
‒ С ментами понятно. Ты сам что предпринял?
– Мой гарнизон с утра землю роет. Одних нацелил на отработку домов и дворов по ходу движения ниссана. Вдруг отыщутся свидетели. Другие шерстят интернетовские чаты – может инфа какая проскочит. Остается ждать.
– Тогда располагайтесь. Места хватит.
– Сами лучше отдохните, – он хитро сощурился. ‒ Наслышаны о крымских гастролях! Зачетно выступили.
– Полный провал! Упустили злодея! Видишь, к чему привело?
– Это не он! – заартачился Паша. – Провернуть такое не под силу одиночке. Подумайте над моими словами. Орудует банда. Короче мы погнали – есть идея.
– Покумекаю, – пообещал, собирая со стола посуду. – Особо не геройствуй и держи меня в курсе.
Молодожены выпорхнули из квартиры, а я остался один-одинешенек. Не раздеваясь, развалился в зале на диване и мгновенно отключился.
Пробудился от настырного пиликанья купленного в Одессе мобильника. Ходики на стене уведомили, что перевалило за половину шестого вечера. Медленно возвращаясь к действительности, приложил трубку к уху.
– Ниссан нашли, – сообщил Нюра. – На территории заброшенного завода в припортовой зоне. Незапертый и пустой.
– Писем больше не было?
– Нет, насколько я знаю. До связи.
Отложив телефон, нацелился в ванную комнату, но не дошел, услышав разбитной мотивчик смартфона. Телефонировал Бокальчук:
– Машину нашли.
– Знаю. Паша звонил.
– Это еще не все. Из Киева прибыла бригада спецов. Толком не разобрался, кто такие. Перебрали на себя руководство.
– СБУ или прокурорские?
– Ни то, ни другое. Заправляет целый генерал, а из какой конторы ‒ без понятия. Конкретный мужик! Я ему выложил все для полноты картины – и про Одессу, и про Крым. Кстати, он тебя знает! Фамилия смешная – Брут. Услыхал, что ты здесь и восхотел немедля встретиться. Короче жди звонка.
Услышав знакомую фамилию – обрадовался и озадачился одновременно.
□□□
В середине девяностых годов прошлого тысячелетия Борис Никифорович Брут руководил нашим управлением без малого пять лет. Тогда он еще носил полковничьи погоны.
Вскоре после назначения подчиненные доведались, что кумир их нового патрона – русский царь Петр Великий. К тому же наблюдалось внешнее сходство: гренадерский рост и телосложение, начальственные замашки, решительно-наступательный принцип общения. Более всего Никифорыч гордился крестьянским происхождением и необычной, но знатной фамилией.
– В нашем роду одни хлеборобы и менты, ‒ не раз повторял он для ясности. – Посему прошу не связывать мою фамилию с римским патрицием Брутом, возглавившим заговор против Цезаря. Равно как с гоголевским Хомой – философом и семинаристом. Хотя не возражаю против возможного родства с последним. Не исключаю, что Николай Васильевич мог позаимствовать фамилию для Хомы у кого-то из наших пращуров. Бруты родом из полтавской глубинки.
Лично мне было интересно и поучительно служить с Брутом, хоть многие считали его властным и деспотичным человеком. Таковым воспринимали Никифорыча демагоги и пустомели. Вернее, таковым он и был для данной категории бездельников.
Времена диктовали жесткий стиль руководства. Развалился Союз, начался процесс образования независимых государств. У индивидуумов, привыкших к прозябанию в инертной многонациональной семье и шаганию стройными рядами в светлое будущее – случился шоковый припадок. Закостенелые мозги оплавились от закипания, а взращенная совком беспомощность трансформировалась в трусливую, но агрессивную истеричность.
Нагрянувшие перемены Никифорыч обозвал разгулом демократии и быстро втолковал проклюнувшимся вольнодумцам, что данное явление не распространяется на его юрисдикцию.
– Сколько солдата не целуй – последний жаркий поцелуй будет в задницу, – пояснял Брут персональное видение перестроечных явлений в социуме. ‒ Так говаривал Суворов и я с ним всецело солидарен. Посему понятия мент и демократия сочетаются в моем понимании, как балет и строевой смотр. Прошу зарубить себе на носу! Ибо непонятливых чина лишу и велю привселюдно кнутом драть!
□□□
Я добрался до умывальника и придал внешности благопристойный вид. Удовлетворившись, смекнул:
«Раз день сегодняшний завершится брифингом с генералом тайной канцелярии, то показываться ему на глаза с помятой и небритой физией чревато потерей давней обоюдной симпатии».
После чего повторил гастрономический финт с бутербродами и, перекусывая на дорожку, умостился перед телевизором. Хотелось отвлечься от дурных мыслей и узнать, что происходит в стране и мире.
О похищении родичей депутата не сообщалось ни в одном блоке местных новостей. Ничего удивительного в том не было. Функционировал режим секретности – чрезвычайно важный на первичных этапах оперативного реагирования в подобных обстоятельствах.
Когда в очередной раз запиликал смартфон, на экране появились цифры – 21.30.
– Приветствую, Серго! – услыхал знакомый раскатистый баритон. – Узнал?! Отож! Ничего, что кличу по старинке на грузинский манер?
– Даже приятно. Заждался вашего звонка.
– Значит, в курсе, что надобно встретиться? Давай прямо сейчас, пока тихо.
– Согласен.
– Карету не пришлю. До гостиницы «Ингул» сам доберешься. Понятно из-за чего?
– Знамо дело! Скоро буду.
– Все такой же, – хохотнув, подметил Брут. – Подгребай, тебя встретят. Откупориваю коньячок!
Спустя пять минут вышел из подъезда и отыскал на углу высотки табличку с адресом, дабы знать, куда возвращаться. Озираясь, прошагал проулком до перекрестка, повернул в сторону центра и прогулялся до остановки троллейбусов. Недолго постоял, неприметно оглядываясь, и двинулся к бровке с поднятой рукой.
Через минуту подрулила облезлая «копейка» туманного цвета. Немолодой бомбила согласился за умеренную плату отвезти приезжего на автовокзал.
Оказавшись в знакомой местности, первым делом убедился, что не притянул за собой наружку. Вошел через центральный вход в зал ожидания, поглазел на табло с расписанием и прошмыгнул через боковую дверь на платформы. Побродив меж автобусами, заприметил стоявшую невдалеке машину с шашечками такси на кабине. Подошел, сговорился с таксистом и через полчаса оказался возле гостиницы «Ингул».
Направился к освещенному крыльцу и едва не столкнулся с лысым атлетом в строгом костюме.
‒ Следуйте за мной, ‒ пробасил здоровяк усмехаясь. – Генерал ждет.
«Узнаю манеру Никифорыча, ‒ заключил, входя в вестибюль. – Шпионские спецэффекты, это его конек!».
Оперативник сопроводил к двери номера, расположенного в конце коридора на третьем этаже. Постучавшись, толкнул дверь и посторонился, пропуская внутрь.
– Внешне тоже не изменился! – провозгласил Брут, обняв визитера при пороге. – Рад видеть! Веришь?! Давно мечтаю переманить тебя в команду. Испытываю острую нехватку сыщиков старой школы. Проходи, Серго!
Широким жестом указал на журнальный столик перед диваном, уставленный ресторанными яствами. Кашлянул и поинтересовался:
– Надеюсь, не на диете?
– Стараюсь на ночь не переедать.
– Малеха закусим и все! – обязался Никифорыч, пододвигая к столику кресло. – Умащивайся на диване. Предлагаю усугубить по пять капель таврийского коньячку!
‒ Я ж не пью.
Генерал хлопнул себя ладонью по лбу.
‒ Ах, да! Припоминаю, какой ты устроил фурор в управлении. Молоток, что держишься!
– Вы тоже не меняетесь.
– Жизнь такая! Ты же прочувствовал, каково оно на пенсии вписаться в бандитский беспредел! Я-то в этом дерьме по жизни копошусь – привыкший! Лично для меня, подобные командировки даже на руку. Извиняй за циничность!
‒ На правду грех обижаться.
‒ Вот и ладушки! Я приму во здравие всех присутствующих, а ты давай, на-сухую докладывай.
Ввиду отсутствия оснований не доверять однополчанину, я подробно изложил хронологию событий. Брут внимательно слушал, не перебивая. Лишь иногда кивал и пригубливал из пузатенькой стопки. Дождавшись финала, заключил:
– Прям сюжет для ужастика в стиле Хичкока. Бокальчук про ваш медвежий зверинец толковал и усмехался сквозь слезы. Я же подумал, что олигарх от переживаний трошки сбрендил.
– Не мудрено. Вадим привязан к семье, а этот гад лупит по больным местам.
– Вижу, Серго, что доверяешь старому служаке. Ценю! Знаю тебя, как облупленного и всецело полагаюсь. Ты из тех, кто не скурвится.
Он заглянул собеседнику в глаза, ожидая реакции, а я ответил тем же, использовав знаменитые брутовские штучки.
Выдержав драматургическую паузу, Никифорыч довольно хмыкнул и заговорил доверительным тоном:
– Я возглавляю секретную службу, подконтрольную наивысшему эшелону власти. Сам подбирал сотрудников и выводил за штат МВД, СБУ, военной разведки. Принцип соподчиненности тебе знать не обязательно. Скажу одно – полномочия такие, что самому страшно! Это я к тому, что после командировки планирую предложить тебе пост своего зама.
– Буду сопротивляться…
– Мне фиолетово! Сказал же – после командировки. Пока прошу зарубить на носу – сказанное и услышанное приравнивается к государственной тайне.
Я исправно кивал, ощущая, что после разговора проблем прибавится, а Никифорыч все подливал масла в огонь:
– Да будет тебе известно, что Бокальчук давно в поле нашего зрения. Всему виной огромные деньжищи, обширные связи и власть. Главные финансовые потоки его империи минуют государственную казну, и сей факт напрягает властный аппарат.
– Государево око не дремлет.
– На то оно и око. Когда мне сообщили о киднеппинге, я сходу выдвинул версию, связанную с конкуренцией и переделом зон влияния. Прибыл на место, а тут триллер с медведями и маньяками. Придется разбираться с этим цирком и вплотную опекать Бокальчука. Его коммерческая деятельность не противоречит интересам страны. Более того – главные проекты можно считать государственным заказом. Сие означает, что держава всячески поддерживает начинания Вадима Федоровича и обязалась его защищать. То бишь меня разорвут в клочья, если хоть один волос упадет с головы Бокальчука или членов его семьи. Вопросы есть?
– Конечно. Вы доложили наверх, что версия о переделе зон влияния не подтверждается?
Никифорыч хитро сощурился, доливая в стопку коньяк. Опрокинул залпом, довольно крякнул и, указав перстом в потолок переспросил:
– Интересуешься, как там отреагировали на серию? Никак! Считай, что Брут струхнул.
– Ой, ли?!
– Зря иронизируете, товарищ Кучер! – поднявшись, он заходил по комнате. – Ежели я им поведаю страшилку про медведей со спичками, то сходу окажусь в дурдоме. Представляешь меморандум подобного содержания?!
– Вы правы. На понимание в высоких кабинетах уповать не приходится.
Генерал остановился, развернулся на каблуках и смерил потенциального заместителя орлиным взором. Мигом припомнился эпизод из старого кинофильма, когда царю Петру сообщили о повальном воровстве среди бояр.
Но вскоре обмяк и подбоченившись, изложил позицию:
– Желаю заключить коммюнике. Впредь мы не будем оценивать интеллектуальные способности кого-либо, исходя из этических соображений. Мент – не критик, не политик, не цензор. Наше дело – изобличить злодея. Отловить его, нарыть информации, закрепить и проанализировать. Обосновать, если надо судебную перспективу и подкрепить юридическими выкладками. Все!!
– Бесспорно.
– Посему докладывать о маньяке наверх я не собираюсь. Пока! Пусть думают, что депутата прессуют из-за бабок. Когда появятся доказательства – тогда сообщу по инстанциям. Думаю, придется выходить на уровень генпрокуратуры, чтобы объединить дела.
– Уверен, так и будет. Пока нет гарантии, что одесские эпизоды связаны с происшествием в Крыму. О здешних событиях и говорить нечего. Но я бы выдвинул рабочую версию, дескать, конкуренты Бокальчука узнали каким-то образом о чистильщике и задумали наезд под шумок.
– Типа заделались подражателями?
– Почему нет? Конают под серийника, дабы направить нас по ложному следу.
– Надобно обмозговать, – пообещал Брут, подсаживаясь к столу. – Однако время позднее. Больше пить не буду. Вдруг ситуация изменится, а генерал уставший! Лучше лишний часок подремать.
– Думаю, до утра будет тихо. Пойду ловить такси.
– Тебя отвезут. Хвоста вроде не было. Извиняй, что не предлагаю остаться.
– Не хватало!
Никифорыч хохотнул и протянул руку.
– Бывай, Кучер! Я ж не то имел в виду. Можешь не соглашаться, но с этой минуты ты мой особо засекреченный заместитель. Пока внештатный. Мои бойцы не знают всех подробностей и будут отрабатывать первичную версию. Бокальчука я проинструктировал, чтоб особо не распространялся местным операм. В общем, будешь прикрывать депутата и вплотную заниматься маньяком. Или подражателями. Все! Более не задерживаю.
На конспиративную хату я воротился в начале четвертого.
Как ни странно – за вечер и полночи никто не вышел на связь, а это означало, что настораживающее затишье может прерваться в любую секунду.
Сумбурные мысли пчелиным роем атаковали извилины, оттого не получалось расслабиться и уснуть. Провалился только под утро, когда пробудившиеся птицы распелись за окнами.
Глава восьмая
ВАЖНЯК
Насилу разлепил веки и снова зажмурился. Солнечный свет заполонил комнату, а отблеск от стекла настенных часов слепил, словно лампа во время допроса с пристрастием.
Нащупал лежавший возле подушки смартфон, глянул на экран и поразился:
«Скоро девять, а новостей нет! Точно про меня забыли».
Аппарат в руке завибрировал и разразился душещипательными аккордами пятой симфонии Бетховена. Рингтон, не позволявший расхолаживаться я установил еще в Одессе на входящие звонки от Нюры.
Принял вызов и услышал взволнованный голос:
– Похититель прислал письмо. Предлагает обмен – дочку с внуком на Бокальчука. Ответ требует до двух часов дня. Папа не против, а менты уперлись.
– Ответ куда посылать? На электронный адрес? – поинтересовался, скатываясь с дивана.
– Как бы не так! На одноразовый телефонный номер. Если Бокальчук согласен – нужно отправить эсэмэску. Тогда придет письмо с указанием места и времени обмена.
‒ Какие мои действия?
‒ Я вам не начальник, но думаю, можете собираться.
– Метко мыслишь. До связи, – закончил разговор и протрусил в ванную, предрекая в уме:
«Сейчас позвонит Брут и сыграет тревогу. Завтракать неохота, а чашка кофе не помешает. Успеть бы!».
Опасения подтвердились спустя пару минут после завершения водных процедур. Благо вода в чайнике успела закипеть.
– Подъем, Серго! – протрубил Никифорыч. – Укротитель медведей отписался. Склоняет депутата к геройству.
‒ Знаю.
‒ Красава! Должности заместителя соответствуешь! Какие соображения на сей счет?
– Бокальчук согласен – значит надо меняться.
– Я против! – гаркнул Брут и заматерился. – Мудрецы …! Спешка на руку злодею …! Не успеем по правильному обложить. Надобно тянуть время … короче, автомобиль за тобой выехал. Жду в поместье олигарха. Перебазаришь с ним по душам. Пускай до вечера укротителя мурыжит.
– Не прокатит, – успел возразить, но услышал короткие гудки.
Живо оделся и чуть ли не залпом выпил кофе. Когда же направился к выходу – снова запиликал телефон.
– Привет, Серго! – Вадим говорил спокойным саркастическим тоном. – Думал, не прознаю, что вы с генералом замыслили? Будешь меня переубеждать? Не забыл, что бесполезно?!
– Может все же потянуть время?
– Исключено! Ты бы тянул, если бы твоих … – он осекся, чертыхнулся и выпалил. – Прости, прости! Я весь на нервах! Приедешь, поговорим.
□□□
Во время учебы Вадим частенько разрешал оргвопросы, прибегая к спорным и порой непопулярным методам. Не зря замполит школы удерживал его вторым человеком в секретариате парторганизации аж до защиты диплома.
Не припомню, чтобы Бокал хотя бы раз пошел на попятную или поменял точку зрения. Даже если остальные были не на его стороне.
Однажды после очередной жаркой дискуссии и попытки урезонить упрямца – он неожиданно смягчился:
– Ценю усилия друга и уважаю точку зрения. Только это ничего не изменит. Такова моя натура! Не имею права себя же предавать.
– Даже если решение неверно?
– Будет повод признать неправоту. Слыхал, что на ошибках учатся? Не дает маху тот, кто ничего не делает!
– Только бы не было поздно…
– Значит, так ты обо мне думаешь?! – снова вспылил Вадим. – Друг называется! Чтоб ты знал, я всегда шевелю извилинами перед тем, как решиться. Просчитываю варианты. У меня голова не только, чтобы ею жевать и папаху носить!
После разговора, который едва не закончился ссорой, я долго размышлял:
«Поспешил-таки с оценочным суждением. Потому не учел, насколько ревностно Бокал относится к личной ответственности. Держит марку, дабы не подмочить репутацию. Правду говорят, что полезно хоть иногда взглянуть на мир глазами другого человека. Не важно – друга иль недруга. У каждого имеется свой уникальный жизненный опыт. Немалая его часть – опыт ошибок, часть которых уже не выправить, и фатальных ударов судьбы, оставляющих на сердце незаживающие рубцы. Малая толика – неприметный опыт побед и радостей».
Будучи курсантами, мы частенько устраивали философско-демагогические диспуты. Мозговые баталии поощрялись преподавателями и случались, как правило, в казарме после отбоя. Особым толчком послужил коллективный просмотр сериала «Место встречи изменить нельзя». Накануне всесоюзной премьеры съемочная группа Одесской киностудии подарила школе копию фильма, пробудив впоследствии у большинства курсантов тягу к словопрениям.
Зарождаясь в углу казармы, волна дискуссии захватывала ближние двухъярусные койки и стремительно прокатывалась по всему помещению. Приспешники полемики перемещались к очагу диспута, а желающие поспать требовали тишины и покоя, угрожая пожаловаться дежурному или прибегнуть к рукоприкладству. Дискутирующие отвечали по-одесски – дескать, соснуть можно и на пляже. Когда же накал страстей достигал апогея – являлся дежурный преподаватель и пытался утихомирить спорщиков. Зачастую, правда, оказывался втянутым в ночной диспут…
□□□
На выходе из подъезда, привычно осмотрелся. Не приметив ничего подозрительного, прогулялся до угла высотки. Через пару минут в проулке показался серый «фольксваген», на котором меня подвозили после ночных переговоров с Брутом.
Поздоровавшись с водителем, умостился позади и тут же ощутил внутри давящую тяжесть, отозвавшуюся беспричинной тревогой. Вероятно, повлияла череда трагических событий, идущих с нарастанием и по неясному вектору без надежды на скорую развязку. Мне же не терпелось поскорее во всем разобраться и с чувством выполненного долга встретить с утреннего поезда жену, поваляться рядышком под пляжным зонтом, понырять с волнореза, прогуляться вечерком по Приморскому бульвару.
Ноющая хандра улетучилась, как только въехали в поместье Бокальчука. Встречающих не наблюдалось, потому я взошел на крыльцо без приглашения и заглянул в гостиную, где на кожаном диване развалился Брут. Выражение начальствующего лица не предвещало ничего доброго.