Смуглолицая сухощавая шатенка с грустными глазами подливала в расписную чашку зеленый чай и молча выслушивала сочиненную на ходу легенду.
– Выбил отпуск и махнул к морю, – распинался я без зазрения совести, сидя на веранде в плетеном кресле. – Задумал повидаться с бывшими сокурсниками. Многих не видел с выпускного. Володя тогда еще не был женат.
– Мы через год познакомились, – с печалью в голосе отозвалась вдова. – Он не любил про учебу рассказывать, потому я мало кого знаю. Разве что заочно по фотографиям. Черноух, правда, часто заезжал… но как вы дознались про Володю?
– Сообщение пришло на сайт. Анонимное. Я в Одессе был у наших…
– Какой еще сайт? Я только родственникам сообщила. Не хотела, чтобы народу понаехало.
– Черноух получается, тоже не знал?
– Я номера его не нашла. Витя обычно сам звонит.
– Скоро повидаюсь с Юнкером. Наведаюсь на могилу и прямиком в Крым.
– Ой, как стыдно! – всполошилась Ирина Ивановна. – Прибраться там не успела. По дому столько работы – квартиранты, огород. Володя, небось, обижается…
Уткнувшись в платок, она расплакалась.
Я же успел провести внутреннее заслушивание с подведением предварительных итогов:
«Кто же сообщил Пуртеву о смерти взводного? Не исключено, что сам маньяк. Похоже, он хорошо осведомлен о бывших олимпийцах. Может один из нас? Скоро узнаем. Вдова ничего подозрительного не приметила ни до, ни после случившегося. Иначе бы сказала. В любом случае наводящих вопросов задавать не надо. Хорошо, что не собралась ехать со мной на кладбище. Вдруг что-то заподозрит. Уточню, где могилка и откланяюсь. Чуйка подстегивает лететь сломя голову в Крым. Но сначала – кладбище. Предчувствую результат».
Лютик настроил бортовой навигатор и, запустив двигатель, нацелил бронемашину в сторону городского погоста.
Спустя полчаса я приобрел букетик полевых ромашек возле беленой арки на входе. Одновременно переговаривался по телефону с Молодязевым.
– Дела идут, контора пишет, – делился новостями Репа. – В горилку, которую всучили Доходу, была подмешана убойная доза клофелина. Эксперт заключил, что после испитого невозможно бодрствовать в течение шести-восьми часов. Панфилов выхлопотал подписку о невыезде, а Батон обязался укрыть сердешного под покровом святой обители для моральной реабилитации.
– Сыщики, небось, не в восторге? Показали в отчетах раскрытие, а теперь – облом! Выговоров нахватаются. Не грозятся Панфилова поколотить?
– Давыдыча в обиду не дам!
Изучив схему кладбища, Лютик вырулил на центральную аллею.
– За нами хвост, – предупредил, косясь в зеркало заднего вида. – В городе еще засек. Думал – глюки, но теперь убедился. Белая девятка с антенной на крыше. Похожа на ментовскую. Возле бабок с цветами паркуется.
– Наши действия, Иваныч? – прогудел Борила.
– Вида не подаем, типа не срисовали. Пусть проявятся. Только не вздумайте палить!
– Шо мы, дети малые?! Первыми не начнем. Будьте уверены!
Без особого труда отыскали могилу Вишенцева. Возле аккуратного холмика оказалось прибрано. К деревянному кресту с рукописной табличкой приставлен венок из выцветших бумажных цветов. У подножья – копеечная лампадка. Я пристроил рядом букетик и, присев, зажег свечу. Заодно осмотрелся.
Невдалеке возле ряда свежих могил прохаживался сутулый мужичок неясного возраста. В глаза бросилась нечесаная копна землистых волос, измятая рубаха с чужого плеча, затасканные шаровары и пляжные шлепанцы. Налицо – характерные признаки кладбищенского бомжа. Скорее всего, он дожидался, пока мы уйдем, рассчитывая чем-то поживиться.
«Отчего не потолковать с местным смотрящим?» – посетила шальная мыслишка.
Распрямившись, нацелил Борилу на объект и попросил по-тихому привести для собеседования. Спустя минуту братки с перекошенными физиями приволокли хныкающего бомжа, после чего я пожалел о спонтанном решении. В нос ударило страшное зловоние, от которого чуть не вывернуло наизнанку.
Стараясь не дышать, проскрежетал сквозь зубы:
– Шаг назад и не ной! Ответишь на пару вопросов, получишь на опохмел. Уловил?
– Всегда готов! – оживился христарадник.
– Твоя территория? Видал, кто ходит на эту могилу?
Осведомитель расправил плечи и прокартавил с пионерским задором:
– Вдова захаживает. Плачет, на помин дает. Менты пару раз приезжали. Боле никого не замечал! Может братка кого видал? Мы на пару участок блюдем. С утра моя смена.
– Прям бригадный подряд! – не удержался от реплики Лютик и взмолился. – Бесполезняк! Завязывайте, Иваныч! Щас обрыгаюсь!
– В натуре! – вторил ему Борила. – Зенки вылазят!
– Отставить скулеж! – рявкнул, демонстрируя бомжу, кто главный. – Со сменщиком потолкуем и отвалим.
Тут же взбунтовался мозговой сектор моей категоричности:
«Чего вцепился в смердящего маргинала?! Пустышку тянешь! Вишню настигла наглая смерть – тут и думать нечего. Айда в Крым к Черноуху! Там хорошо – свежая самса, вино, хачапури…».
Глянув на кривые лица бодигардов понял, что они не врубаются в суть происходящего и порадовался:
«Хорошо хоть не донимают расспросами. Все одно не ответил бы – из-за вони и собственного недопонимания».
– Веди к братке! – наказал вслух.
Необычная процессия двинулась к бетонному забору, ограждавшему погост с тыльной стороны. Добралась до мусорных баков, стоявших на опушке леса, и погрузилась в заросли колкого кустарника. Кладбищенский завсегдатай застопорил ход, вытянул руку и указал на халабуду, сложенную из ящиков, шматов фанеры и полуистлевших венков.
Тотчас выяснилось, что исходящая от него вонища – всего лишь неприятный запах. Диковинный блиндаж был окутан таким несносным смрадом, что слезы брызнули из глаз, а легкие объявили бессрочную забастовку.
Провожатый опустился на четвереньки, занырнул по пояс внутрь и выволок за шиворот точную копию самого себя. Близнец не сопротивлялся, прибывая в хмельном угаре – лишь протяжным мычанием выказывал несогласие. Распластавшись посреди поляны, бездумно пялился на непрошеных гостей. Предпринял попытку подняться и просипел:
– Я тебя грохну, Ипполит!
– Не гони, Жека! Люди поспрошают и денег дадут.
Я рискнул подойти ближе и задал сменщику трафаретный вопрос:
– Куришь, Жека?
Он покашлял и закивал вместо ответа.
– Чем прикуриваешь? – я шел по следу, словно гончая, не ведая, какого зверя настигну.
Братка выудил из кармана засаленных джинсов целлофановый кулечек с курительным мотлохом – окурками, табаком, обрывками газет и спичками россыпью. Развернул и вытряхнул содержимое на землю.
– Угощайтесь, – сострил, но завидев окаменелые лица сопровождающих потупился. – Сам в жару не шибко дымлю…
Не веря глазам, я заметил среди мусора то, что надеялся отыскать.
– Сосредоточься, Жека! – прикрикнул, тыча носком туфли в красноголовую спичку. – Много у тебя таких?
– Вроде последняя.
– Коробок где?
– Размок. Тогда всю ночь лило. По утряни подобрал…
– Теперь напрягись и вспомни, где ты нашел коробок! – я тщательно выговаривал каждое слово, будто обращался к иностранцу.
– На 24-м участке, где мента погребли. Возле лампадки валялся.
– Когда это было?
– Вроде бы на следующий день после похорон.
– Опиши коробок. Какая наклейка?
– Чудной такой, фанерный. Наклейку не рассмотрел – в грязи была. Коробок выкинул, спички просушил. Сгодились…
– Сколько было спичек?
– Десяток. Может меньше. Одна поломанная…
Заготовленные вопросы мигом упразднились. Поставленная «Седьмым флотом» задача оказалась нежданно выполненной.
Выудив из портмоне сотенную купюру, помахал ею перед замутненными зенками братки. Вручил Ипполиту и наказал:
– Хавки купите! Не лакайте водяру в жару. Хотя…
Махнув рукой, удалился в тень и, созвонившись с Ивановым, доложился. Майор вздохнул и в шутку поплакался:
– Жаль-жаль. Не успел отличиться. Из-под носа умыкнули раскрытие.
– Участие зачтется. Девятка твоя?
– Ну…
– То-то и оно. Накажи, пусть заберут двух бомжей из халабуды на мусорке. Опроси самолично. Важно описать спичечный коробок. Зафиксировать время обнаружения и точное место. Материалы пока придержи – дам отмашку.
– Ох уж эта старая гвардия! Налетели, висяк раскопали, наружку рассекретили.
‒ Учись! Бомжей особо не прессуйте. Я обещал.
‒ Сексоты на погосте сгодятся. Вреда особого нет, а польза налицо.
– Ладно, погнали мы в Крым.
– Удачи! Не серчайте за слежку. Мне так спокойнее.
□□□
За сорок минут приемистый внедорожник домчал до выезда на Крымское шоссе. Проколесив полусотню километров по обновленной трассе, зарулил на АЗС для дозаправки. Экипаж также подзаправился в кафетерии.
Созвонившись с Молодязевым, я поведал о результатах командировки, а Борила доложился Бокальчуку. Завершив переговоры, наклонился ко мне через стол и зашептал:
– Шо это было, Иваныч?! Колитесь! Про погост, небось, заранее знали.
– Ты о чем?
– Про коробок со спичками. Про то, шо бомжей треба трясти. Крутяк! Я такое только в кино видал.
– Сам не врубился. Честно! Не ожидал, что пруха сразу в цвет попрет.
‒ Все одно высший пилотаж, ‒ уважительно хмыкнул Борис Николаевич и ткнул кулачищем Лютика в плечо. – Учись, дубина!
– Сам учись. Мое дело баранку крутить. Могу еще в табло изящно настучать.
Остаток пути до Армянска проехали молча, но каждые полчаса телефонировал Юнкер и уточнял местонахождение:
– Где вы?! Че так долго?! Я давно в Армянске. Околачиваюсь на заправке возле автовокзала.
□□□
Я узрел Черноуха, когда броневик вкатился на стоянку возле АЗС. Виктор Иванович проявил не меньшую бдительность – срисовал мою довольную мину в окне, заулыбался и потрусил навстречу.
«Такой же живчик, ‒ констатировал, выбираясь из салона. – Чуток обрюзг, седины прибавилось, но орел!».
Юнкер налетел, словно коршун и принялся тискать, причитая:
– Здорова! Исхудал совсем! Не беда, Ленка откормит. Погнали, что ли?!
– Только сумку заберу.
Распрощавшись с бодигардами, поспешил за Черноухом. Он замедлил шаг и ленинским жестом указал на стоявшую неподалеку новенькую «мазду» цвета вороньего крыла. Номерной знак, состоявший из одних восьмерок, несомненно, был получен в МРЭО по блату.
‒ Принимай аппарат! – презентовал полковник, теребя усы. – Нулевую взял из салона. Полгода уже объезжаю!
– Как же вечная тройка? Неужто изменил?
– На молодуху потянуло. Кстати тоже тройка. Жигуль благоверной отписал. По работе гоняет, на фазенду. Садись, давай! Телефон красный от Ленкиных звонков.
Умостившись рядом с водителем, отпустил комплимент:
–Молодец, Виктор Иванович! Устремлен в жизнелюбие!
‒ Как иначе? Не расслабляюсь потому, что не напрягаюсь, – отшутился в ответ, тронув легковушку с места.
Менее чем за полчаса мы домчали до Красноперекопска. Вырулив на Симферопольское шоссе, Юнкер притопил до максимума и с усмешкой подметил:
– На пару мы Слоника враз сыщем! Потом все вместе закатимся на Южный берег и гульнем не по-детски.
‒ Всенепременно. Только чую – до финала еще далеко.
‒ Обрадовал! Учти, жинка про Саню не в курсе. Про тебя соврал, что приехал подыскивать базу для отдыха сотрудников фирмы.
– Бесполезно. Лена мигом нас выведет на чистую воду.
– Все одно подыграй, будь так добр! Ментовка ей всю кровушку повыпила! Всякого натерпелась. Раньше не замечал, насколько сильно переживает или делал вид. Теперь вот стараюсь оберегать. Ты же знаешь – Ленка боец! Настоящая боевая подруга!
– Точно! Так Новохатов говаривал, – заулыбался, припомнив его теорию о том, что у сыщиков заместо жен – боевые подруги.
Черноух закивал и продолжил:
– Не скажу, что сразу врубился в суть наставлений начальника курса. С годами дошло, да и то благодаря непомерным потугам. Поначалу пытался пробудить в себе желание, бережно относиться к жене, детям, родственникам. Параллельно разбирался с тем, что есть бережность. Со временем желание переросло в необходимость, позже – в потребность.
– Аналогично. Правда, лично у меня горилка препятствовала процессу трансформации.
– Я что ль трезвенник?! К тому же привык отмалчиваться и обходить острые углы. Бывает, уеду на пару дней по службе, потом заявляюсь, как ни в чем не бывало. Ленка радуется, хи-хи да ха-ха! Обнималки с целовалками, а в глазах мольба – когда вы уже наиграетесь в казаков-разбойников?!
– Я вот на пенсии, а все не наигрался.
– У меня выслуги больше тридцати лет, а уволиться боязно. Ума не приложу, чем заняться на гражданке!
Черноух продолжал тянуть розыскную лямку. В департаменте автономии полковника уважали и ценили, оттого не торопились спровадить на заслуженный отдых.
Следует заметить, что профессионалов старой розыскной школы почти не осталось в рядах украинских правоохранителей. Зачастую начальники стараются не держать в подразделении офицеров с пенсионной выслугой. Из-за того, что некоторые, попросту отбывают время на работе, пользуясь особым статусом. Хотя встречаются индивидуумы, которые ишачат за пятерых и подают соответствующий пример молодому поколению. Виктор Иванович из числа таковых.
На мой взгляд, стереотипный образ блюстителя порядка в Украине чересчур обезображен. Милиционеров зачастую характеризуют словами – оборотни в пагонах, беспредельщики, хапуги, дебилы и тому подобное. Только думается, что этаких хватает на любом поприще.
Неужели на службу приходят одни лишь профаны, недоумки и рвачи? Отнюдь! Преобладающее большинство – здравомыслящие молодые люди, преисполненные желанием ускорить процесс эволюции в социуме. Чтобы законопослушание проявлялось на основе добросердечности и миролюбия.
Вопрос – кем становятся реформаторы с годами? Профессионалами, чинушами или злодеями в пагонах? Думаю, многое зависит от наставников и качества передаваемого опыта. Но в целом – от трансформации государственной системы.
Время в дороге пролетело незаметно.
Лена радушно встретила на пороге. Потискала и, не дав опомниться, усадила за стол. После ознакомления с богатым меню, стало понятно, что вечеря затянется и вряд ли удастся удержать себя в руках, дабы не перенасытиться.
В итоге так и вышло – засиделись далеко за полночь. Не могу с уверенностью сказать, что благоверная Юнкера раскусила нашу оперативную игру, но пару раз ощутил на себе сканирующий рентгеновский взор.
В целом застолье подействовало воодушевляюще и расслабляюще, поскольку с момента отъезда из дому довелось впервые и по-настоящему пригреться у домашнего очага.
□□□
Проснулся, когда у нормальных людей начался рабочий день. Прислушавшись, понял, что в квартире один. На кухонном столе обнаружил записку: «Ушли кто куда. Завтракай, жди звонка».
Вскоре зателефонировал Нюра. Посмеиваясь, рассказал о злоключениях сотоварищей на скутере. Потом обнадежил:
– Похоже, мы с Дашкой ухватили кончик ниточки, которая должна привести к организатору слежки. Потому остаемся в Одессе. С папой согласовал. План такой – пока ваши работают за нашими, наши будут тащить ихних. В нужный момент наши маякнут вашим и слиняют, а ваши ихних захомутают.
– В целом понятно. Короче, оставили меня без прикрытия.
‒ Не факт. В Крыму за вами присмотрят. Папа распорядился. Лица все те же. Борила с Лютиком мотнулись в Николаев и поменяли джип на черный мерин. Сейчас где-то на подъезде к Симферополю. Позвонят, как доберутся.
Известие прибавило оптимизма. Завершив переговоры с помощником – созвонился с Молодязевым.
– Доход на воле! – выкрикнул Репа, вместо приветствия. – Его преосвященство встретил терпельца у врат тюряги и доставил в тихую обитель.
– Тогда вопросов нет. Я в Крыму у Юнкера.
– Слыхал. Слоник не нашелся?
– Ищем.
– Понятно. Звони, если что.
Сбросив вызов, присел охладиться перед вентилятором. Через пару минут Юнкер дал о себе знать:
– Позавтракал?
– Издеваешься?!
– Тогда собирайся. Джанкойские сыщики везут ко мне Татьяну.
– Жену Слоника?
– Так точно! Полную установку переслали рано утром. Выяснили, чем занимался Кухаренко на пенсии, с кем контактировал. Появилась прикидка, где может затихариться. Оказывается, его родная тетка владела домиком на Малой речке. В позапрошлом году прикупила квартиру в Алуште, а халупу отписала племяннику.
– Малая речка? Где это?
– Так местные называют поселок Малореченское. Недалеко от Алушты.
– Почему Татьяна умолчала о домике? Могла же предположить, куда подался муженек?
– Боязливые они оба! Засекретили наследство от завистников.
‒ Сыщики как раскопали?
‒ Зря, что ли хлеб едим! Разговорили куму. Оказалось, Татьяна не выдержала и похвастала про наследство.
– К тебе ее зачем везут? Колоть будешь что ли?
– Желаю выслушать рассказ от первого лица. Авось что-нибудь еще всплывет. Тебе тоже не навредит. Машина выехала. Через пару минут спускайся.
Собравшись, вышел из подъезда и перебежал в тень раскидистой липы. Несмотря на утренние часы, припекало по-крымски и парило, будто перед грозой.
Из-за угла вынырнул белый жигуль седьмой модели с милицейскими номерными знаками. Подрулив к парадному, немолодой водитель изучающе оглядел меня с головы до ног.
– Карета подана! – выкрикнул в открытое окно. – Черноух вас доходчиво обрисовал.
– Представляю этот словесный портрет, – проворчал, умащиваясь на раскаленном сидении. – Запускай кондиционер!
‒ Щас! Только поднапрягусь.
Около часа колесили по улицам и бульварам столицы автономии. Главным образом тянулись на второй передаче в бесконечных заторах. В итоге несносная жара и духота едва не довели командировочного до теплового удара. В момент, когда полуобморок перетекал в отключку, жигуленок подкатил к центральному входу главного управления МВД Крыма.
Помпезность здания сталинской постройки подчеркивалась высоким ступенчатым крыльцом с колоннадой, а трехметровая дубовая дверь безгласно напоминала входящему о силе власти.
Погрузившись в прохладу просторного холла, немного оживился и неспешно взошел по мраморной лестнице на второй этаж. Прошагал по пурпурной ковровой дорожке до конца коридора, где наткнулся на дверь с табличкой: «Замначальника управления уголовного розыска полковник Черноух В. И.».
Служебное обиталище Юнкера мало чем отличалось от иных стандартных кабинетов руководителей оперативных служб – длинный ряд стульев вдоль стены, большущий письменный стол с плоским монитором и коммутатором внутренней связи. Неподъемный сейф, встроенный шкаф, холодильник и скромный диванчик в углу. Возле окна – пара кресел и журнальный столик.
Переступив порог, потащился к холодильнику, подобно зомби. Юнкер глянул на посетителя, хохотнул и подначил:
– Отходняк или акклиматизация?
– И то и другое. Странно – почти не пил.
– Благородные крымские вина долго о себе напоминают. Доставай холодный боржомчик. Лучшее снадобье!
– Не откажусь. Хотя отдал бы предпочтение горячему чаю. Как-то в командировке бакинские сыщики научили утолять жажду.
– Нет проблем! – Черноух выбрался из-за стола и, отодвинув дверцу встроенного шкафа, продемонстрировал стоявший на полке электрочайник в окружении кофейных чашек и граненых стаканов в подстаканниках.
Дожидаясь гостью из Джанкоя, почаевничали, поговорили о деле. Виктор Иванович изредка поглядывал на часы и нетерпеливо шевелил усами.
Наконец, раздался стук в дверь. Белобрысый крепыш заглянул в кабинет, поздоровался и пропустил мимо себя невысокую коренастую блондинку с миловидным опечаленным лицом. Вошел следом, предложил ей присесть, после чего удалился.
– Здравствуйте, – еле слышно проговорила Татьяна, примостившись на крайнем стуле у стены. – Вы меня помните? Сразу хочу сообщить, что …
Порывисто всхлипнула и принялась перебирать содержимое сумочки. Достала платок и промокнула глаза.
– Помню только в общих чертах, – проворчал Черноух. – На вашей свадьбе виделись. Только давай на ты и мокроту в кабинете не разводи. Познакомься с Сергеем Ивановичем. Слыхала, небось, про Слона?
– Конечно. Саша часто вспоминает. Меня правда мало кто знает из ваших. Мы поженились, когда Кухаренко был уже капитаном. Он по жизни замкнутый и правильный на всю голову, но я хотела сказать, что …
– Это точно, – не дал я досказать, припомнив, как Слоник отлынивал от пьянок и похождений по злачным местам. – Влияло воспитание в семье школьных учителей.
– Мы его штундой дразнили, – дополнил Юнкер и спросил у Татьяны. – Саня давно уволился?
– Два года назад, как только выслуга подошла. Кум предложил неплохую должность в строительной фирме. Материально стали жить лучше. Сколько двоим надо? Дочка замужем, живет отдельно. Но я хотела сообщить …
На сей раз ее перебил хозяин кабинета:
– Ничего подозрительного не замечала в последнее время?
– Как же! С месяц назад Кухаренко заявился с работы злой, как мегера. Наорал на меня ни за что. Потом извинился, но с того дня переменился до неузнаваемости. Ходил, как в воду опущенный, ночами не спал. Слова из него не вытянешь.
– Не дозналась в чем дело?
Посетительница подернула плечами и залепетала со слезой в голосе:
– Ты ж его знаешь, Витя! Талдычит себе под нос – нормально, разберемся. Потом пропал на трое суток. В жизни такого не бывало! Я всех знакомых на уши поставила. Твердят в один голос – загулял, обожди пару дней. Представляете?! Кухаренко загулял!
– Трудно вообразить, – вставил я.
– Вот-вот! Потому и пошла в милицию. Сашкин дружок до сих пор служит.
– И с умом дружит, – зарифмовал Юнкер. – Догадался мне позвонить.
Татьяна лукаво усмехнулась и выпалила скороговоркой:
– Мог бы не звонить! Нашелся Кухаренко! Ага!
– Как так!! – взвился полковник. – Чего молчала?!
– Вы же слова не даете вставить! Позвонил сегодня ни свет, ни заря. Воркует, как ни в чем не бывало – Танюшка не волнуйся, я на море…
– Не могла мне сразу позвонить?! Зачем приехала?!
– Саша наказал по телефону ни с кем…
– Уверена, что именно он с тобой разговаривал?
– Что ж я мужниного голоса не признаю?! Негромко так говорит – приеду, расскажу, а ежели кто из наших спросит – скажешь, что грипп у меня. Только с глазу на глаз говори. По телефону ни-ни!
– Грипп, – плямкнул губами Виктор Иванович. – На море он значит. Как тебе фортель, Слон?
Закивал, состроив шибко задумчивую мину и поразмыслил:
«Кухаренко точно не в себе, коль сочинил этакую нелепую отмазку. Какой грипп летом в Крыму? Правдоподобнее было бы соврать про ангину или простуду».
– Зря сомневаетесь ей Богу, – тараторила благоверная Слоника. – Я Сашку как облупленного знаю. Сказал, хворает, значит так и есть. Морскими процедурами излечивается.
– В теткином домике, небось, – выложил козырь Черноух.
Татьяна выпучила глаза и заголосила, подскочив со стула:
– Как дознался?! Кухаренко не мог разболтать! Мы с ним договорились!
– Сама растрезвонила!
– Я?! Ой! Точно я. Бес попутал. Стыдно как! Отпустил бы меня домой, Виктор Иванович!
Юнкер пошевелил усами, вдавил кнопку на коммутаторе, а через минуту в кабинет ввалился белобрысый крепыш.
После ухода Татьяны замначальника управления розыска сделал пару телефонных звонков. Распорядился в срочном порядке произвести адресную установку в Малореченском, предупредил неизвестного собеседника о скором приезде и попросил не впадать в фанатизм. Черкнул пару строк в блокноте и, подняв глаза скомандовал:
– Че сидим?! Погнали на море!
– Прямо щас?!
– А чем мы хуже Слоника?! Координаты домишка на Малой речке ведомы тамошнему шерифу. Но для начала зазывает к себе малеха перекусить. Заодно наметим план действий. В горы поедем на вечной тройке. Молодую японку желаю поберечь!
Около часа добирались до гаражного кооператива, где в кирпичном боксе сберегался неубиваемый жигуленок Юнкера.
Бывалый водитель проверил уровень масла и долил в бак полканистры бензина. Произвел рокировку машинами и пригласил устраиваться в не шибко удобном, но видавшем виды пассажирском кресле.
Запустив движок, стартанул с места, а спустя полчаса припарковался возле своего подъезда. Покрутил ус и поторопил:
– Пять минут на сборы! И плавки не забудь как тогда!
Глава шестая
СЛОНИК
Просторы нашей неньки Украины изобилуют живописными ландшафтами. Видимо-невидимо исторических и природных памятников, заповедников, артефактов древнего зодчества.
Среди рукотворных достопримечательностей современности выделяется уникальный и единственный в своем роде экспонат.
Бесспорно, автомобильные дороги Европы отличаются от наших – высоким качеством и надежностью. О долговечности и говорить не приходится. Но только в украинском Крыму по горному шоссе, соединившему Симферополь с Ялтой, проложен наидлиннейший троллейбусный маршрут. Данный феномен занесен в Книгу рекордов Гиннеса не только вследствие протяженности (без малого 100 километров), но и как старейший троллейбусный маршрут на планете.
От себя могу добавить немаловажный аргумент о сказочной нереальности окрестных пейзажей.
Долинный ландшафт изменяется сразу за околицами столицы автономии. Дорога плавно поднимается в горы, пронзая добротным полотном лесные массивы, чередующиеся с ухоженными полями, виноградниками и причудливыми скальными нагромождениями.
За окнами троллейбуса затеивается фантасмагория с игрушечными домишками, хаотично разбросанными по склонам сопок. Их замысловатые фасады, утопающие в зелени садов демонстрируют путешественникам разнообразие архитектурных предпочтений. Помимо жилищ усердные землевладельцы расписали свои наделы в неповторимой манере и палитре красок не хуже признанных мастеров импрессии. Лоскуты домовладений как нельзя лучше запечатлелись на первозданном холсте под названием «Горный Крым».
Неубиваемая «тройка» приемисто одолевала долгие подъемы и крутые спуски. Юнкер выжимал из жигуленка все лошадиные силы, нахваливая при этом новую японскую «тройку». Спохватившись, повинился:
– Извиняй, труженица! Ты ж не ревнуешь, правда?! Движок недавно перебрал, ходовую обновил.
Я усмехнулся, любуясь склонами гор, и заговорил о деле:
– Не дает мне покоя скверная догадка. Почти уверен, что кто-то из своих откопал топор войны.
– Прям, войны! И каков мотив?
– Кабы знать! Доминанта по любому должна присутствовать. Хоть он и маньяк, но как-то мотивирует свои действия. За что-то же ему нужно было ухватиться, даже если крыша улетела напрочь.
– Думаю, затаил злобу и выкормил громадную жабу. Интересно, с какого времени все началось, и по какой причине. Доминанта могла засесть в мозгу с курсантских годов, а могла – гораздо позже. Теперь произошел толчок, после которого болячка особо воспалилась. Предполагаю, что искомый субъект знает всех нас персонально.
– Или тот, кто направляет действия серийника.
– Допустимо. Кстати этот кто-то мог учиться в нашем взводе.
– Не обязательно. Ты же помнишь, как на втором курсе всех перетасовали. Новохатов выполнил наказ замполита расколоть курсантские группировки. Слоника, Костюченко и еще двоих перевели в другой взвод.
Юнкер помолчал, разглаживая усы, и выдвинул версию:
– Предлагаю плясать от коробков. Это явный намек на Олимпиаду-80. Либо что-то случилось в Москве, либо накануне поездки.
– Если так, то злоба и зависть копились у него годами. Может из-за того, что у кого-то жизнь сложилась, а у него – нет.
– Ага! Чему завидовать, глядя на Дохода?
– Принимается. Тогда предположим, что субъект просил у наших помощи, а те отказали. Вспомнились старые обиды и в итоге крышу снесло. Мог же он предложить Костюченко провернуть по старой дружбе какую-нибудь аферу? Получил отказ и решил избавиться от свидетеля.
– Доход тут причем? – не сдавался полковник. – Каким боком притулить к твоей версии Вишенцева? Почему коробки одинаковые? Как присовокупить письмо, которое Бокалу прислали?
– Уговорил. Утверждается твоя версия про жабу. В Москву тогда не все поехали, а из оставшихся кто-то мог обзавидоваться до заворота мозгов.
Юнкер с ухмылкой подметил:
– То-то и оно! Меня забраковали в числе первых. Ростом не вышел.
□□□
Отбор на олимпиаду производился заблаговременно, тщательно и довольно жестко. Целый год курсанты зубрили специальные правовые дисциплины, обучались распознавать иностранную речь, заучивали чуть ли не весь английский разговорник. Просматривали учебные фильмы о тактических приемах спецслужб разных стран и действиях полиции во время массовых мероприятий. Накануне командировки сдали специальные экзамены, а на строевом смотре продемонстрировали внешний вид.
Из МВД Союза поступила разнарядка с описанием эталона внешности курсанта-олимпийца. Акценты ставились на комплекции, прическе и допустимом росте – не ниже 170 сантиметров. В итоге два десятка претендентов не прошли отбор по внешнему виду. К ним прибавился десяток, так называемых штрафников, а в сумме получился комендантский взвод. После отъезда отобранного контингента в Москву – нестандартные и разгильдяи занялись ремонтом помещений и караульной службой.
□□□
– Меня забраковали, Миху-Малыша, Сашку Егорова, – загибал пальцы Черноух. – Это только наш взвод. Миху из-за роста не взяли, как и меня. У Егорова жена готовилась рожать. Насколько я знаю – никто из нас троих особо не порывался ехать. Миха тогда сох по молдаванке с Лузановки, Егоров самолично еле выпросился, а я просто прыгал от счастья, оттого что не еду. Ленку отправили в Одессу на практику, так мы все лето провалялись на пляже.
– Пока достойные ложились костьми, отстаивая честь великой державы.
– Ты серьезно?!
– Иронизирую.
– Про достойных или державу?
– Проехали. Чего привязался?
Тем временем жигуленок вскарабкался к наивысшей точке Ангарского перевала. Юнкер подрулил к застекленной будке поста ГАИ и посигналил. Из-за угла выскочил щекастый старлей и, козырнув, поклонился водительской дверце.
‒ Здравия желаю, товарищ полковник! – доложился, косясь по сторонам. – За время моего дежурства …
– Кончай официоз, Петро! – скривился Черноух. – Я ж не с проверкой. Едем к шерифу в Лучистое, оттуда в Малореченское. Короче, не расслабляйтесь. Могу сыграть тревогу.
– Завсегда готовы! А вы через Алушту поедете иль напрямик?
– По серпантину.
□□□
С некоторых пор дорога по серпантину стала известной и памятной. Лет десять назад я здорово опростоволосился, возжелав проехаться напрямик, дабы сэкономить горючее.
Тогда на Ангарском перевале мою видавшую виды 31-ю «Волгу» тормознул сердобольный гаишник. Доведавшись, что коллега нацелился отдохнуть с женой в Рыбачьем – присоветовал лазейку по серпантину через Лучистое:
– Километров пятнадцать срежете, и в Алушту заезжать не придется.
– Дорога хоть нормальная? – поинтересовалась Оля.
– Превосходная! – козырнул на прощанье лейтенант.
Свернув на «превосходный» тракт, стало понятно, что в ближайшие полчаса придется выслушать от благоверной немало интересного о себе.
Кое-где и кое-как асфальтированный проселок петлял высоко в горах по отрогам, выматывая нервы бесконечными закрытыми поворотами, крутыми подъемами и спусками. Слева – отвесная скала, справа – бездонная пропасть, а вдалеке – сверкающая гладь моря.
До ближайшего населенного пункта пришлось ползти со скоростью черепахи позади ревущего и разящего соляркой самосвала, доверху груженного щебенкой.