СК – Ноль

Глава 3. Первая охота

Сильнейшее чувство идиотизма, не покидало меня, всё то время, что мы приближались к стае. Любопытно, но часть стаи спала лёжа, а часть стоя. Оказывается, я толком ничего не знал про этих созданий. Чувство совершаемого идиотизма сменилось страхом, что если мы их напугаем, как-то не так, они могут затоптать нас или по-другому проявить животную агрессию. Вдруг они нас покусают? С другой стороны мы вооружены и возможно даже опасны. Но они-то этого не знают.

Ночь уже была совсем звёздна и темна, когда мы вклинились в стаю. Выбирая себе объект для усмирения поменьше, чтобы проблем с ним было соответственно меньше. Помахав в воздухе рукой для привлечения внимания, я показал пальцем на нужный объект. Пиф кивнул и пошёл вперёд. Я полусидел, опустив колени на остывший песок и ждал, когда напарник по загону, скроется впереди. Мне предстояло, теперь его шугнуть. Может быть, у меня получится сделать это так, чтобы не проснулись остальные? Надо попробовать.

Мне вовсе не хотелось, чтобы эти создания в бегстве паники, растоптали нас тут своим массивными ногами. Я двигался ещё осторожнее, чем до этого. Чем ближе я подходил к своей выбранной жертве, тем больше нервничал, от осознания того, что мой кенгуру гораздо больших размеров, чем мне показалось издалека в темноте. Все мои представления о кенгуру, не шли ни в какое сравнение, с тем, что передо мной стояло. Оно было больше стандартной особи, что я видел на картинках и в видео, раза этак в два с половиной. Как интересно Пиф, подразумевал, что я его должен буду усмирить? Но поздно отказываться от него, Пиф уже ждёт и готов напугать именно его.

Здравый смысл оценки происходящего опять утонул в реалиях, как и вера в разумность напарника по загону. Я несколько раз внутри себя отказался от затеи что-либо делать, и так же несколько раз набирался новой решимости довести начатое до конца. Сначала мне пришла идея хлестнуть его, чем-нибудь по заднице, на типо прутика. Но у меня при себе не было ни кнута, ни какой другой хлёсткой веточки. Шлёпнуть ему по спине или заднице ладонью, мне тоже показалось сомнительной затеей. Вдруг со сна он меня лягнёт, да так, что я потом не сдюжу от удара. На ум пришла только одна шальная мысль.

Я достал увесистый револьвер и удерживая стволом в землю двумя руками, медленно взвёл курок. Так хорошо. Я обошёл кенгуру немного с боку, чтобы он меня не лягнул наверняка и поравнявшись с ним бок о бок, поднял ствол в небо. Руки у меня затряслись, но я увереннее сжал револьвер и нажал на спусковой крючок. Громыхнуло, после полной ночной тиши так, что уши слегка заложило.

Мой огромный кенгуру, открыв огромный чёрный глаз и посмотрев им на меня в долю секунды, подпрыгнул на месте вверх как ненормальный. Вся стая рванулась чуть левее, чем предполагалось, вместе с ними и моя крупная жертва. Чтобы не быть затоптанным другим, я побежал за ним. Он слишком быстро опережал меня в беге и прыжках, своими сильными ногами, но вдруг, перед ним выпрыгнул вверх Пиф, стреляя из револьвера вверх, трижды. Вся стая разделилась на две части, обегая его по обе стороны, а наш крупыш, встал как вкопанный.

Представляю, какой для обычного животного это посреди ночи шок. Как он только не умер от разрыва сердца. Я очень вовремя подбежал сзади к нему и набросился на его вытянутую вверх шею, руками и ногами. Согнув её до самой земли, я умудрился повалить его. Но не тут то было. Он постоянно пытался встать и сбросить меня. Орудуя как передними короткими лапами, так и своей могучей фигурой в целом.

Минут через десять, самых жутких горок и валяний по песку в обнимку с тёплым и мягким, кенгуру, я усомнился в словах Пифа, что они лучшие друзья человека. Особенно после такого. Теперь мне было просто страшно его отпустить. Вместо помощи, Пиф всё это время прыгал вокруг нас, смеялся и совсем не давал советов.

– Чего теперь?! – спросил я, держа сведёнными от перенапряжения руками и боясь его отпустить, лежа с ним на земле.

– Всё. Он твой. Видишь, смирился. Давай вставай. Ты справился. Надо только было не стрелять. Тут вообще лучше не стрелять. Забыл тебя предупредить.

– Это почему? Ты сам стрелял.

– За теми горами самое опасное племя, индейцев-каннибалов живёт. Они уже идут к нам. Так что вставай и будем уходить. Их слишком много числом, чтобы мы их смогли одолеть в темноте.

– Айиии! – донеслись первые окрики индейцев и топот множества копыт. – Аайиии!

Я поднялся, а вместе со мной поднялся кенгуру. Я по-прежнему его не отпускал, потому что боялся, что он убежит.

– Запрыгивай ему на спину. Да поживее.

– Может лучше ты? Я никогда не управлял таким видом транспорта. Я вообще на животных не привык ездить, к слову.

– Нет, он тебя знает, и будет слушать тебя. У нас нет времени. Залезай, если не хочешь объясняться с вождём каннибалов без языка, будучи привязанным к вертелу над углями.

– Убедительный аргумент, – я кое-как запрыгнул к нему на спину, по-прежнему вцепившись двумя руками в кожу его мягкой шеи.

– Поехали, – сказал Пиф, запрыгнув сзади, когда голоса и вой с улюлюканьем индейцев, стали слышны уже довольно близко.

– Поехали кенгуру. Пиф Он не хочет никуда идти.

– Не держись ты так за его шею, как клещ, для него это тормоз, – едва я ослабил хватку, как мой кенгуру резко пошёл вперёд и мы пошли прямо на бегущих к нам на лошадях индейцев. – Поворачивай! – прошумел Пиф мне на ухо.

– Как?!

– Тяни его за одно ухо на себя!

Потянув его за правое ухо, он стал описывать окружность. Я потянул сильнее и мы уже бежали в обратном направлении. Хорошо, что напуганному кенгуру не надо было объяснять, чтобы он бежал быстрее. Оры индейцев действовали на всех нас одинакого угнетающе. Хотя, пожалуй, наверно, кроме Пифа. Мимо нас полетели первые стрелы.

– Петляй, – сказал мне Пиф, доставая револьвер.

Я запетлял, и наш бег стал волнообразный. Пиф открыл первую стрельбу и без промахов уложил четырёх индейцев, что были ближе всего к нам. Трое просто свалились с лошадей, а один лег на неё во всю длинную. С двух сторон к нам подбегали теперь попарно самые смелые из них, намереваясь бросить в нас свои короткие копья.

– По моему сигналу, стреляй в них! Ты левша или правша?

– Правша!

– Тогда твой сектор справа!

Сигналом были выстрелы. Пиф уложил двоих, а я, сделав пяток выстрелов, только ранил одного в руку, отчего тот отстал, а я в процессе стрельбы, забыв об отдаче, чуть не потерял револьвер. Шестой выстрел я не успел произвести, Пиф уложил его сам и стал перезаряжаться. Я обернулся, индейцы почти отстали, но ещё продолжали стрелять в нас из луков. Благо не попали.

– Почему они отстают?

– Это не их территория.

– Здесь другое племя каннибалов?

– Да и нет. Племя другое. Но они не каннибалы.

Уже к обеду мы вернулись к поселению в одну улицу. На подъезде Пиф спрыгнул и размял ноги, я потянул на себя уши кенгуру и он остановился.

– Обходи этот дом и Паркуйся, с обратной стороны, рядом с моим кенгуру. Я договорился с хозяином на то чтобы оставить там его.

– Почему ты сразу не взял своего кенгуру? – спросил я, когда вернулся, Вместо этого мы шли пешком через земли индейцев, рискуя своими головами.

– Так бы ты не проникся духом свободы Гриф. Настоящий всадник, должен сначала пройти большое расстояние на своих двоих, чтобы понимать преимущество иметь верное животное под собой. Иначе, если бы мы туда приехали на моём кенгуру, ты мог залениться и не понять всю глубину важности поимки себе зверя. К тому же у меня самец, мало ли, как могла среагировать на него вся стая. У них свои законы.

– А у меня тоже самец?

– Не знаю, под хвост мы ему не заглядывали.

– А своему ты значит заглядывал?

– Нет, Гриф. Не заглядывал. Один раз я встал на привале и забыл привязать его за узды к дереву на ночь, так вот всё следующее утро, до обеда, я ждал, когда этот кабель набегается за местными самочками. Сезонное тогда у него обострение было. В этом нет ничего противоестественного. Он всё равно вернётся. Другое дело, что если время не ждёт и надо ехать, лучше заранее привязывать на ночь, в сезоны обострения. Это пару раз в год бывает, не чаще, в районе одной двух недель длится.

– Ладно, Пиф, средства передвижения это всё очень хорошо, но нам бы перекусить. Я уже сутки ничего не ел, как тебя встретил. У меня скоро голодный обморок случится.

– Тут очень странная пища.

– Мне всё равно. Я есть хочу.

– Ну ладно. Вот в том доме подают неплохие оладушки. Ты кстати, ешь оладушки?

– Подойдёт уже что угодно. Пошли скорее.

Мы зашли в очередной салун, больше похожий на старенькое кафе, с новыми столами и лавками. Заняли стол. К нам подошла девушка в длинном летнем платье.

– Чего желаете джентльмены?

– Оладушки, мне и моему другу, – сказал Пиф.

– Кофе с молоком желаете?

– Чёрный, – Пиф, вопросительно посмотрел на меня, я жестами ему показал, что кофе не буду. – Два кофе. Всё на этом, – Пиф сразу расплатился и девушка, дозаписав всё в блокнот и взяв деньги отлучилась.

– Я воды бы просто хотел. Зачем ты так быстро её отпустил.

– В этом нет необходимости. Здесь всё равно всё немного не такое, каким ты привык это знать. Вода здесь, кстати не очень. Сырой пить я бы не советовал.

– В смысле? Еда ненастоящая?

– Еда настоящая. Просто другая.

– Как это?

– Сейчас узнаешь.

Мы стали разминаться оладушками. Я испытал небольшой шок. Вкус постоянно варьировался. То был вкус обычных оладушек. То вкус свежего банана. То вдруг они походили на персик и чесночные гренки. Под конец, они стали вкуса шоколада и доедал я уже, что-то вроде несладкой репы. Скорее всего, это была редиска или редька. Я не понял. Потому что, запив всё это дело кофе, пришёл в некоторое странное состояние, будто мне дали попить кленового сиропа, присыпанного густо солью. Я чуть не подавился.

– Ну как местная кухня?

– Брутально, – откашлялся я. – А здесь ничего нет попить, помягче? Лимонад, например.

– А ты предстать, что у тебя вода, оно и станет вкуса воды. Я вот кофе пью и вкус у него соответствующий, между прочим. Арабика стопроцентная.

Я приник к белой чашке в форме слона, где хобот был ручкой и отпил вновь. Вместе загаданной воды, вкус был как у хорошего кофе. Я ещё раз попытался представить обычную воду, но выходили только какао и зелёный чай.

– Теперь ты подкрепился амиго? – спросил Пиф, собираясь уходить.

– Более чем ковбой. Я теперь надолго запомню этот странный завтрак и самые странные сутки за последние лет тридцать. А теперь ты можешь вернуться меня обратно? Здесь я себя чувствую не очень комфортно.

– Что, домой захотелось?

– Честно говоря, да.

– Без проблем, – Пиф поковырял зубочисткой во рту, положил её на стол, одел шляпу и встал. – Ну, пошли. Вернём тебя домой, амиго.

Мы вышли на своих кенгуру, когда начался сильный солнцепёк. Моему кенгуру было заметно легче и проще идти, с весом одного ездока и он шёл легко и непринуждённо, словно меня на нём не было вовсе. Наши вчерашние следы успело замести песком, но мы без труда двигались вдоль тёмным скал, а когда они закончились, ориентировались на тоже направление, но уже примерно и по солнцу.

Сквозь знойное марево, впереди стали различимы серовато зелёные цвета. Виднелся город, в котором я живу. Та его часть, из которой мы и пришли. Это было очень странно, возвращаться в него из этого места. Пиф молчал всю дорогу, пребывая на прямых участках в лёгкой дрёме. Наверно когда идёшь так верхом весь день, волей неволей вырабатывается привычка спать, не только в метро, самолёте и поезде, но и вот так, как совершенно естественное явление, на медленном ходу.

Одна жара неспешно сменилась другой. Более душной и отравленной городом. Небо стало тусклее. Шум машин, после суток проведённых в пустыне под открытым небом, оглушал. Я приметил магазин, из которого вышел, дорогу, где прошёл Пиф, тротуар, где он предложил отправиться мне с ним. Оглянулся. Та же самая зыбкая граница, но никто в упор не хочет её замечать.

– Ну как тебе возвращение?

– Признаться Пиф, не очень.

– Так пошли со мной дальше амиго. Раз тебе выпал такой шанс. К тому же, – Пиф посмотрел на красивых девушек прошедших мимо и зазывно им подмигнул, те засмеялись, но скорее одобряя его, чем смеясь над его внешним видом, верхом на кенгуру, в компании с таким же странным попутчиком, как я по местным меркам.

– К тому же что?

– К тому же здесь всё ненастоящее.

– Это чего именно на твой взгляд здесь не настоящее?

– Ну, я не говорю, что прям всё-всё. Я говорю, большая часть вещей тут обман.

– Ты гонишь?

– Да взять хотя бы твою подругу.

– А моя подруга-то здесь причём?

– Вот она, самое первое ненастоящее в твоей жизни событие. Только ты этого пока не осознаёшь. Потому что она тебе с одной стороны безразлична, а с другой, ты предпочитаешь иногда одиночеству, время проведения с ней.

– Ерунда. Наличие того мира, показал я назад, на его марево, ещё не говорит о том, что моя подруга фэйк.

– Убедись сам, – с серьёзным лицом, сложил руки на груди Пиф.

– Да не собираюсь я ничего тебе доказывать, если знаю сам.

– Знаешь что? – перебил меня Пиф и делал паузу. – Просто позвони ей. У тебя ведь есть телефон?

– Дома оставил.

– Из кафе позвони. Дома у тебя, кстати, тоже нет, – я улыбнулся на его высказывание, но ноги мои уже шли в направлении кафе, тогда как Пиф, остался присматривать за моим кенгуру.

Я набрал её номер по памяти, он был довольно простой, чтобы я его забыл. В ответ, мне пошли длинные гудки. Тогда я попросил у персонала сотовый, ссылаясь на возможные злоключения в семье и свою дырявую голову, раз не взял с собой телефон.

– Набранного вами номера, не существует, – ответил мне бот женским голосом.

Повторение звонка, не принесло результатов. В груди у меня закрались подозрения на счёт правдивости слов Пифа. Но кто он такой, чтобы знать это наверняка. Я твёрдо решил ехать домой. Выйдя, я чуть не поймал такси, вовремя опомнившись, что меня ждёт мой верный кенгуру.

– Куда это ты собрался амиго?

– Поехали к ней домой. Надо её проведать.

Через двадцать минут, не очень быстрого бега, со средней длинной подпрыгиваний, мы оказались, в её районе. Я намеренно не гнал своего кенгуру быстрее, чтобы он не испытывал болевых ощущений, от контакта лап с твёрдым асфальтом. Я не очень представляя как он себя вообще будет чувствовать в загазованном кругом воздухе, под пристальным вниманием большого количества людей. Мы не стали привязывать кенгуру к деревьям в её дворе, а поднялись на грузовом лифте, чтобы дворовые дети, не кормили сладостями и вредными чипсами наших сумчатых животин.

На лестничной клетке я спешился, позвонил в дверь и приметил, насколько та ветхая. Вроде бы покрытие лаковое было. Не могла так быстро полированная под породистое дерево входная дверь, так быстро износиться. Мне никто не открывал. Может, отошла. Я прислушался, прислоняясь ухом к двери. Тишина. Только редкие бряцающие звуки, будто кто вилками создаёт шум на кухне.

– Она, наверное, в беде, помоги мне выломать двери Пиф.

– Она же железная, это только кажется что она деревянная, по внешнему слою.

– Что же тогда делать?

– Отойди, я в замок выстрелю.

– В замок? – я скоро подумал о последствиях, но решил что если с Катей, что-то не так, то лучше поторопится. – Давай.

Раздались четыре оглушающих весь подъезд выстрела. Я ожидал рикошета, но все пули легко прошли сквозь дверь и замок. Пиф сделал ещё пару выстрелов и перезарядился, разбрасывая звенящие гильзы по полу. Зверь поддалась, и я забежал внутрь, окончательно напуганные вороны, сорвались с открытых окон балкона вниз. На меня смотрели голые стены, словно вчера отсюда унесли всё, что могло напомнить о ней. Включая мебель и всю возможную утварь. Кроме залетающих сюда время от времени птиц, в полураскрытые окна, здесь больше никого не было.

Меня сильно передёрнуло от мысли, что я перепутал квартиру или подъезд, но выйдя, я убедился, что всё говорило об обратном. Тот же диван в подъезде, те же цветы на подоконниках. Те же настенные рисунки для детей. И всё же это совершенно невозможно. Прошли всего сутки. Куда она могла деться?

– Ну что я говорил Грифон Горынович. Нет твоей красы ненаглядной. А всё почему? А потому что настоящей она никогда не была. Стоило тебе выйти за ширму своих обычных представлений, как твой мир стал рушиться у тебя на глазах.

– Что за дела Пиф? Это твоя работа? Признавайся, куда она переехала. Зачем ты это всё устроил? Если это шутка, то мне не смешно.

– Да и я как видишь, не смеюсь. Забудь о ней. Сейчас на выстрелы народ набежит. Нам лучше бы уходить. Уверен, все твои соседи уже позвонили куда надо и куда не надо. Так что лучше сейчас уйдём, а потом ты меня в более комфортной обстановке, обо всём расспросишь сам.

Моё непонимание, сменившееся злостью, отчего-то ушло, так же быстро и как нашло на меня. Я даже заподозрил, отсутствие в этом истинных чувство сожаления, что моя подруга исчезла из моей жизни, вот таким незаурядным способом. В конце концов, если не можешь держать ситуацию в своих руках, то проще её отпустить, тогда возможно она сама встанет на своё место.

– Пожалуй ты в чём-то прав, – я запрыгнул на кенгуру. – Уходим.

– Куда ты собрался амиго? Там нас только и ждут. Нам наверх.

Глава 4. Пробуждение

Мы прыгали с крыши на крышу, обегая трубы и дымоходы. Где-то далеко внизу слышались ленивые звуки неторопливо поспевающих служебных машин, приехавших собирать показания на двух нарушителей подъездного порядка. А что они ещё сделают? Никто не убит, ни тел, ни крови, ни жертв. Гильзы на полу ещё ни о чём не говорят. Может это хулиганы баловались, а гильзы насыпали шутки ради. Дырки в двери конечно настоящие, но если там никто не живёт и квартира пустая, то и спроса ни с кого взять, не выйдет.

– Ты чего, ещё об этом думаешь? – как-то совсем неторопливо прыгал чуть впереди Пиф, держась одной рукой за кожу шеи своего самца-кенгуру.

– Немного. О последствиях.

– Со мной можешь о них не волноваться. Я же тебе уже говорил, что здесь всё не настоящее. Большая часть людей. Зданий, событий, еда особенно. В ней главная беда, кстати, для тех, кто настоящий человек. Да чего не коснись, всё здесь не настоящее. Когда ты примешь эту мысль на веру, относится ко всему, сразу станет легче. Сам это проходил.

– Что ты там проходил, – рассеянно сказал я, не придавая фразе даже вопросительного оттенка, потому что ещё не понимал, что происходит и оправлялся от мысли, что моей девушки и впрямь могло и не быть, вернее она могла и быть, но могла быть не совсем настоящей, как я думал.

– Да всё то, через что прошёл ты.

– В смысле?

– Ну, я тоже долго, привыкал, к очевидной, но не замечаемой ранее в упор фэйково-бумажно пластмассовой жизни, что нас окружает. А потом привык.

– Так ты не из этого мира сам?

– Из этого.

– А мы, в каком месте были?

– А то, я три года назад нашёл. Шёл вот так по улице, смотрю пустыня в конце улицы. Ничего удивительного. Так много можно чего найти. Если знаешь где искать, что ищешь и вообще быть в достаточной мере пробуждённым, а не упоротым, как все. А не упоротым быть очень трудно, особенно после всего что даёт эта фэйковая иллюзия жизни, которой ты и сам, кстати, жил до вчерашнего дня. Только ты как-то лениво ей жил. Работал на дому. Друзей имел мало. На подруге так и не женился. Целей особых в жизни не достиг. Короче наш фрукт. Экзотический. Не принимающий, пропаганду информационного шлака.

– Ты меня совсем заморочить решил, давай погодим с этим а? Я до сих пор к кенгуру по собой привыкнуть не могу, а ты мне по весь факово-фэйковый мир решил рассказать за пять минут.

– Без проблем.

– Скажи лучше главное Пиф. Как отличить настоящее от не настоящего?

– О, друг. Тут нужна, особая черт характера – беспристрастность называется. Кроме как с опытом этот навык приобрести нельзя. Нужно просто смотреть на вещи, максимально непредвзято и объективно, так чтобы ум твой оставался в этот момент пустым и открытым. Вот тогда вещи и предстают перед тобой во всей истинной красе, незамутнённого рассудка.

– И что для этого нужно делать?

– Думаю ничего. Само должно придти. Главное почувствовать это пробуждение. В тридцать лет это уже довольно поздно, как в твоём случае. Но лучше поздно, чем никогда.

– Ладно, Пиф. Убедил. Особенно если взять за основу твоей теории, все последние события и этого кенгуру в частности. Но как же мои родители?

– А их у тебя и не было никогда.

– Это уже сущие глупости Пиф. В такое я не поверю. Я же знаю, что они у меня есть, причём вполне себе молодые. Не старенькие.

– Ну и пошли к ним, проверишь. Чего я тебе буду второй раз, очевидные вещи рассказывать. Лучше убедись сам воочию.

– Ты меня пугаешь Пиф. Как нам спуститься? Я не знаю что это за район кстати. Сверху непонятно, по крайней мере.

– Да не всё ли равно где мы. Вот здесь давай спустимся, подъезд открыт. Даже стрелять не придётся. Я тебя не пугаю. Скорее это ты сам себя пугаешь, тем как сильно ты себя раскрутил на голом месте.

Сориентировавшись на местности, мы попрыгали до моих родителей. Я представлял, каким Пиф будет выглядеть глупцом, когда я ему покажу их в полный рост, живыми и здоровыми. Впрочем, уже ощущая идиотом, немного себя в данный момент, раз решил доказывать ему эту непреложную истину и подвергая её заранее сомнению. Но как бы я себя не корил или не был уверен в обратном, подозрения всё равно закрадывались, причём глубоко, что он может оказаться и здесь прав. И что тогда?

Лучше заранее не загадывать. Если изменить ничего нельзя, то есть ли мы смысл тогда беспокоиться? А смысл беспокоиться определённо есть. Пиф волей не волей, втягивал меня, в какую-то свою безумную игру. Вот, я уже в полном обмундировании ковбоя, верхом на кенгуру, следую с ним к своим родителям. Доказать факт их существования, тогда как он намеревается раскрыть мне свои карты, убеждая меня в обратном. Трижды подумаешь, на кого из нас ставить десять к одному.

Первые странности начались с того, что охранник не хотел нас пускать через главные ворота заезда на стоянку. Оставить кенгуру на улице без присмотра, не было даже и мысли. Район хоть и приличный, но времена другие. Странности не в том, что он не хотел пускать животных в чертоги дома, а в том, что он не узнавал меня, хотя ранее мы здоровались, он должен был меня помнить.

Думаю всё дело в нетипичном наряде и моём спутнике. Он корчил рожи, когда мы говорили и вообще, вёл себя крайне не серьёзно. В итоге нам пришлось отступить, но не сдаться, а зайти с другой стороны в наступлении. Заметив с другой стороны дома, въезжающую в подземный гараж машину, Пиф рванул за ней. Я знал, что он хочет делать и поспешил догнать его. Мы успели вовремя, прежде чем ворота закрылись.

Зайдя в лифт, мы потеснили там женщину с ребёнком. Женщина не могла поверить, в то, что с ней в лифте стоят два кенгуру и два ковбоя на них верхом, зато её дочь откровенно радовалась и кормила кенгуру Пифа с руки остатком яблока, на что он снисходительно закрыл глаза. Они вышли на шестом этаже.

– Она была близка к тому, чтобы начать понимать, что вообще с ней происходит. Но предпочла просто не верить собственным глазам и искать оправдания.

– Это потому что ей ребёнка растить ещё.

– Да нет, не прикрывай её девочкой. Это здесь не причём.

– А вот и наш этаж.

– Тринадцатый.

– Да, пошли. Квартира номер 139.

Ещё на подходе в коридор, я стал замечать не совсем типичные вещи. Полы всего коридора, были наполнены мелким сором. Словно в спешке, все жильцы покидали свой этаж, унося на руках все свои вещи и в той же спешке роняя их. Из конца коридора, где находилась квартира моих родителей, доносился шум.

– Мы не вовремя. Застанем их, – из слегка приоткрытой двери доносились шум возни, суеты и топот множества ног.

– Кого это их? – спросил я, заметив как на бедре Пифа, уже лежит рука с зажатым в ней кольтом и взведённым курком.

Вдруг дверь пошатнулась, из неё вытянулись огромные, угольно серые, хитиновые члены. Пиф показал мне свободной рукой, чтобы я посторонился к стенке. Сглотнув я сделал, как он сказал. Из двери, едва в неё протискиваясь вышло это. Жуком или зверем назвать это было нельзя. Жирное уродливое тельце, на огромных, четырёх метровых, с четырьмя изгибами хитиновых лапах, стукало твёрдыми и острыми, как портные иглы конечностями по полу. На ней был ворох бумаг, канцелярских принадлежностей, посуды и небольшой торшер. Её или его морда, всё время что-то пищала, потому что наваленные сверху вещи сыпались, на пол. Так на моих глазах разбилась половина блюдец, любимого маминого сервиза.

Тварь прошла мимо нас, разбежалась и ловко сиганула в раскрытое окно, в конце коридора. Куда она там скрылась с тринадцатого этажа, можно было только несмело догадываться. Я уставился на Пифа, немо требуя немедленных объяснений.

– Это стиратели Гриф. Они не опасны. Они тут подчистят всё и уйдут. Я не рассчитывал, что мы их застанем.

Выхватив револьвер, я спрыгнул с кенгуру и вбежал в квартиру, раскрывая дверь с хлопком. На меня неслись сразу два лапастых стирателя, нагруженных последними мелочами из пустой квартиры. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, как они улизнули из квартиры с остатками вещей, как последние воришки. Обойдя все комнаты, я ожидал найти самое страшное, что только может быть. Однако вместо этого, на полу лежали только две плоские фотографии моих родителей в полный рост, из ламинированного пластика. Они улыбались с фотографий и выглядели довольно счастливыми. Сзади тихо подошёл Пиф.

– Ну вот. Такие они на самом деле. Всё равно, что их нет, правда? – на голос Пифа, из кладовой, словно донёсся скрежет.

– Последний стиратель? – разозлился я, взводя курок.

– Теперь не уверен. Лучше нам уходить. Это может быть пожиратель.

– Давай я поквитаюсь с ним, за моих фальшивых родителей.

– Он здесь не причём. С цепной собакой квитаться нет смысла. Лучше найти её хозяина.

Двери кладовой стали дрожать, а потом осыпаться в мелкую муку. Что-то прогрызало их изнутри со скоростью бензопилы, превращая в труху и деревянную пыль. То что на нас зыркнуло шестью глазками, когда двери кладовой были полностью выпилены, ввергло меня в настоящий ужас и я уже не контролируя себя, на нервах выпалил в его ужасающие жвала весь барабан. Нечто заверещало и стало высовывать свои хитиновые конечности, чтобы вылезти. Я рванул вон из квартиры. Пиф открыв стрельбу, выходя спиной.

– Вызывай лифт! – заорал он мне. – Мы его разозлили!

Я уже был верхом на кенгуру и яростно тыкал кнопку лифта. Едва Пиф перезарядился и запрыгнул на своего прыгуна, нечто по имени пожиратель, вылезло в коридор, волоча за собой, своё безмерно длинное серое пузо, в котором читались даже некоторые знакомые предметы. Например, из его бока гротескно выпирала часть пианино и ножка. Как он его заточил, не прожёвывая было сущей загадкой. Но то, что оно следовало за нами, утробно рыкая и приводя в движения свои жуткие жвала, заставило меня пропотеть раз девять подряд. Пиф вновь расстрелял по ней свой барабан. На этот раз пули улеглись ей в морду, одна даже лишила тварь глаза.

– Лифт не едет! – сказал я, под вой пожирателя, от принесённых ранений новыми пулями.

– На лестницу амиго! – почти панически заорал Пиф, вышибая силами прыгуна две двери. – За мной Гриф!

Мы перепрыгивали все лестничные пролёты за раз. Для кенгуру это не было проблемой, благо ещё позволяли высокие потолки не сломать себе шею. Пожиратель, цепляясь восьмёркой длиннейших цепких членов, волоча быстро своё непомерное пузо, вместившее всё имущество квартиры, сползал за нами, чтобы отведать нашей плоти. Вместе с шумом и клацаньем жвал, его пузо прыгая на ступенях, издавало приглушенные звуки расстроенного пианино. Это сильно действовало на нервы. Так что я даже был рад грохоту выстрелов Пифа, лишающих его глаз и заставляющими его не бежать так быстро. Попутно выстрелы Пифа, заглушали его антимузыкальную поступь.

Мы оказались на улице. На нас выбежал охранник. Мы обогнули его, а потом когда спрятались в зелени, услышали, как он затих и быстро был сточен проголодавшимся чудовищем. Осмотрев на редкость, пустую округу, чудовище доволочилось до края тротуара и соскочило в канал. Раздался грандиозный плюх. До нас долетела часть брызг и больше мы его не слышали. Пиф шумно и с облегчением выдохнул, убирая свой револьвер. От охранника на тротуаре, осталась только чёрная фуражка.

– Да ты побледнел не в шутку, Грифон Горынович. Убери револьвер. Не надо его сжимать так сильно.

– Что это такое было?

– Я же говорю пожиратель. Расправляется со всем, что есть. Наводит финишную приборку. Работает как большой пылесос, когда пропадает необходимость создавать иллюзию жизни людей в каком-нибудь из секторов ячеек. Ну, ты всё сам наглядно видел, на примере своих родителей.

– И чем эти стиратели отличаются от пожирателя? – с омерзением вспомнил я тех созданий, покидающих первыми квартиру.

– Стиратели выносят всю важную мелочь, а пожиратель работает с крупняком.

– Тоже самое произошло с моей девушкой?

– Поправка, бывшей, несуществующей девушкой. Да. Только в её случае, мы пришли позднее.

– Что произошло с моей личностью? А как же мои остальные родственники и другие друзья?

– Здесь всё проще. Им достаточно было подчистить ближний круг родных и близких. У остальных просто будет стёрта память. Половине даже стирать ничего не придётся, на утро они сами всё забудут.

– А кому это, «им»?

– Да их по-разному называют. Но в основном они у нас здесь шифруются под Службу Контроля. Может быть, видел когда-нибудь логотип «СК». Так вот все кто её носит это её элементы. Для простоты и удобства оперируется это понятие применимое для общей структуры, которая пытается править бал.

– Это ты мне про спецслужбу рассказываешь. А как всё на самом деле.

– А как всё на самом деле, ты узнаешь сам. Всему своё время.

– А разве они не ведут охоту, на таких отщепенцев как ты? По-моему это должно входить в их первостепенные обязанности.

– Входит. Но это если часто высовываться, привлечёшь внимание. А если действовать так же осторожно как я, то всё обходится.

– Расскажи об этой организации подробнее Пиф.

– Смотри Грифон. Вся эта структура, работает в рамках, условной, аля не существующей на деле конторы, под общим названием СК. Если ты о ней что-то и слышал, то это всё вранье, порой намеренно распространяемое в «узких» кругах, для широкого охвата особо упорото интересующихся этой темой. Причём густой слой вранья, чтобы никто и никогда не докопался до правды. Та её часть, что занимается стиранием, тебе уже знакома. Но туда входят и обычные люди. Такие как мы с тобой.

– Тебя сложно назвать человеком, тем более обычным.