Истощён
Истощён,
Переохлаждён,
Руки онемели,
Губы посинели.
Режет холод
Сухожилия ножом.
Кровь застыла –
Тянется резиной.
Что ни шаг –
Сугроб
Злободневных,
Жизненных препятствий.
Мне б согреться
Где-нибудь в раю
От земных
Низменных страданий.
Вроде знаю:
Солнце есть –
Светит где-то там,
За облаками.
Ну а здесь
Снег лежит, хрустит,
Как песок во рту,
Скрежет лишь под сапогами.
Я давлю его
Из последних сил,
Острой болью
Сердце заставляя
Биться.
Кровь оно уже не гонит –
Я всем всё простил!
Осталось лишь с собой проститься.
Кожа дряхлеет…
Кожа дряхлеет.
Рука тяжелеет.
Голос грубеет.
Сердце немеет.
Со временем
само время
смысла уже не имеет,
только душа,
говорят, со временем
не стареет –
только портится
и черствеет
от бессмысленной,
ветреной жизни,
словно забытый,
брошенный
хлеб на столе.
Но это всё бред.
Мысли уносятся
в прошлую жизнь,
к воспоминаниям.
Память приносит
образы дней –
сыгранных,
переигранных,
перемотанных
кадров, сто раз
пересмотренных,
и тает что-то внутри
от горьких,
как желчь, слёз
от вины.
Всю жизнь
она правду несла,
но он боялся,
её остерегался,
прятал её
под грязным
белоснежным бельём.
И вот тебе на:
скоротал
свои глупые дни
до дрожащей головы
без неё – без души,
теперь уже нет сил,
чтобы сдерживать
её натиск изнутри!
И льётся,
выливается
из дряблого тела она,
оставляя поросшую
шипами и ядом
память без дна.
И сердце,
некогда здоровое,
стучит теперь
так больно!
Что мочи больше нет,
и ждёшь
в томимые минуты
свою смерть.
Душа
растворяется –
всё забывается,
и жизнь,
бессмысленно
прожитая,
навечно стирается,
если бы неправильно
прожитая жиз�