Где-то гнёт деревья ураган…
Где-то гнёт деревья ураган,
Где-то поедает берега цунами,
И спираль вращается стремглав
Над беспомощными головами.
Корабли бегут, несутся вдаль,
Прячась от преследования тайфуна,
И ничто их не спасёт от злобных глаз:
Ни моря кипящие, ни раскалённая суша.
Где-то звонкая тишь да неровная гладь,
Где-то знойная и холодная скука
Облепила белыми мухами глаза,
И не видно внутреннего природного спора.
Там, среди извилистых троп, уходящих в древние горы,
На границе между небом и землёй,
Над никому неведомой зарёй
Лестница раскинулась в бесконечные просторы.
Там мысль не рождала чьих-то фраз.
Там не касалось тело вселенского взора.
Душа там повстречала свой образ
И увидела на земле бурю.
Гнилой остаток ушедших дней…
Гнилой остаток ушедших дней,
Он плесневеет от осадок.
И не очистить память от зарослей,
Они останутся в черте оградок.
Уйдут века, уснут года,
Исчезнет в эрах история,
И прорастут через лета
Сказания о богах в мифологиях.
Тут наполняет чью-то жизнь
Смысл предначертанной истории:
Уйдёт – кто вниз, а кто-то ввысь;
А кому-то он не виден в этой утопии.
Тогда к чему вся эта блажь,
К чему весь этот кукольный спектакль,
К чему заветный будущий мираж,
Когда мы все уйдем и нас никто не остановит.
Минуты грусти и счастья держатся за нас,
Они отсчитывают время от зачатья.
Мир осязаемый прекрасный без прикрас –
Самообман, а может, это минутка откровения.
Любви глоток и чувств, обласканных и нежных…
Любви глоток и чувств, обласканных и нежных,
Не каждому дано испробовать в навязанном миру –
Не хватит правил и поступков выполнения прилежных…
Свою любовь ты повстречай в своём осознанном бреду.
Гроза бесшумно надвигается…
Гроза бесшумно надвигается,
Пугая в небе спящем синеву,
И утро неосторожно обжигается,
Бокал туч алых в беспамятстве глотнув.
От света воздух разрежается –
Звенит заря в яблочном саду,
И ветер с полей ввысь поднимается,
Срывая с неба весеннюю слезу.
Несмело – пока стихия возмущается –
Заняв на поле битвы темную сторону,
Лучами красно око изо всех сил извергается,
Освещая на пути чёрную гюрзу.
Остатки тёмной ночи иссякаются,
Отдав их солнцу поутру,
Но молния в спящие яблони вонзается,
Пытаясь райский сад предать костру.
Горит земля в огне страдания,
В блаженном предсмертном для себя бреду,
И солнце затухает, как в древних преданиях,
Унося с собой тысячелетний приют.
Так жизнь рождается, продолжается
В смертельном, неравном для неё бою.
И бьется о скалы она – пытается
Остаться в этой буре на плаву.
Но всё когда-нибудь кончается –
Гроза рассеется среди чьих-то душ,
А райский сад над пеплом снова закачается –
Потянется беззащитными руками, к новому солнцу.
Осталось немного…
Осталось немного…
Осталось чуть-чуть…
Оставлю под небом
Одинокую грусть.
Смахну напоследок
Сухую слезу,
Что выветрилась ветром
В холодном лесу.
И тянется к небу,
И плачет – душа!
От горя, от счастья?
Всё смешалось в годах.
Остался последний
Единственный шаг,
Осталось открыть мне
Дверь, за которой вся явь.
И сон прекратится –
Уйдёт дым в туман.
Там будет мне сниться,
Как я жил средь землян.
Давным-давно, когда всё только начиналось…
Давным-давно, когда всё только начиналось –
То время спрятано, о нём не знает человек –
Рождалось в муках, зарождалось
То чувство искреннее – много лет.
Оно сквозь раны смрадные сочилось
И кровью капало на влажный от слёз след,
На части душу от досады разрывало
И от бессилия понять: где правда, а где нет.
На грязных улицах его теряли
В гниющей зловонной чешуе,
Но каплями алыми поколению оно доставалось,
Пыталось повлиять на белый свет.
С приходом эпохи новой –
Менялся мир. С прогрессом появился Интернет.
Но в сознании людей осознание так и не образовалось,
Так и остался всенародный бред.
То чувство в каплях сохранилось,
Оно, мерцая в пыл