Но в этот раз все прошло спокойно. Объект сам лег в томограф, продемонстрировав худое тело, похожее на насекомого. И через пять минут доктор-крючковатый нос объявил ключевую фразу:

– Объект проверен. Наличие и состояние донорского органа подтверждено. Обмен санкционирован.

Страхуемый сразу же вскочил с дивана, но его остановила тяжелая рука бойца охраны, легшая на плечо.

Господин Левин возмущенно промычал что-то вроде: «Что такое!», а Юрий прошел к металлическому столу и присел на деревянный стул. Он пробежал глазами первый лист стандартного протокола и обратился к страхуемому:

– Сохраняйте спокойствие, господин Левин. Осталось несколько формальностей.

Обычно все документы уже переведены в цифровой вид, но процедура обмена донора все еще требовала настоящей бумаги.

– А нельзя побыстрее? – уже смелее возмутился толстопуз.

Юрий ровным голосом ответил, не поднимая головы:

– Я постараюсь все сделать максимально быстро, господин Левин. Минуту терпения.

Кто-то из охранников принимающей группы хмыкнул.

Когда Юрий подписал первую страницу, он все-таки посмотрел на мужчину, которого они привезли для обмена на страхуемого. Тот как раз надел больничную просторную рубаху, сделавшую его похожим на приведение из детского мультика. Сходство дополняли глубокие тени под глазами и потухший взгляд, как и положено отошедшему в мир иной. Только это был не мультик.

До заполнения протокола Юрий не помнил имя объекта. В какой-то момент он мог его слышать или видеть, когда страховая группа забирала того из дома. Но зачем это ему? Лучше как раз наоборот. Видеть перед собой не человека, которого везут на убой, а просто «объект». Это как-то помогало абстрагироваться от происходящего.

Но теперь перед глазами будто повисла строчка: «Огарев Валерий Петрович».

Объект Огарев скользнул по нему отстраненным, пустым взглядом. Со своей семьей он попрощался еще дома, когда за ним приехали в исполнение его контракта, а больше прощаться ему было не с кем. На священниках для объектов тоже экономили.

Юрий перевернул последнюю страницу акта приема-передачи. Словно ударил молотком судьи, объявившим приговор.

Так работала страховка. Чтобы гарантировать человеку эвакуацию из больницы, куда он по какой-то причине попал, страховая компания привозила объект замены со схожей медицинской картой, который и становился донором вместо страхуемого.

Объект требовался для соблюдения юридических формальностей в связи с условно упущенной выгодой больницы, которая могла бы использовать пациента в качестве донора. В случае его смерти. А смерть пациента была вопросом техническим, раз уж попал в больницу.

И вот, если с пациентом чисто формально еще не все было ясно (теоретически он мог бы и не умереть), то с объектом уже не было никаких разночтений: его везли для забора органов.

Это были добровольцы, которых совсем жизнь прижала и у которых не осталось выбора. Вернее, единственный выбор – идти на замену донора или в распределитель. А распределитель – это место, куда забирали должников, неплательщиков по кредитам. Там они работали практически за еду, пока не отрабатывали долги. При ипотечных суммах это было практически пожизненное… При этом их семьи лишались и кормильцев, а имущество изымалось в счет уплаты долгов.

Поэтому, чтобы не попасть в распределитель, многие и подписывали контракт на замену донора. Правда, для этого требовались еще нормальные органы, которые кому-то могли понадобиться. Это был единственный шанс выживания для их семей. И подписывающих такие контракты в последнее время становилось все больше.

После подписи Юрий поднес запястье для заверки чипом. Снова посмотрел на Огарева… Ну вот, уже не назовешь объектом. Интересно, что тот выберет? У него почка. В принципе, может жить.

Хотя многие на его месте предпочитали усыпление и безболезненную смерть, чтобы не тратить потом на лечение и уход на ними заработанные для семьи деньги за органы.

Доктор что-то вколол объекту, и санитары посадили того на каталку. Повезли к выходу. Действие препарата было мгновенным, пальцы правой руки Огарева разжались, и на пол рядом с Юрием упал брелок. Он поднял, выпачкался в чем-то красном. Пригляделся: кровь. Огарев так зажал брелок в ладони, что повредил кожу своими длинными ногтями.

Юрий протер большим пальцем дешевый пластик и увидел фото. На него серьезно смотрели девочка и мальчик лет пяти-семи. Он распрямился, чтобы отдать брелок владельцу, но каталка уже была у двери. Правая рука Огарева безвольно висела; на полу осталась пара капель крови. Юрий вопросительно посмотрел на доктора и охрану, но доктор брезгливо, а охранник равнодушно отвернулись, и Юрий положил предмет на стол рядом с бланком.

Затем встал. Старший приемной группы сказал:

– Все формальности соблюдены. Господин Левин свободен.

Юрий дождался, пока Левин подхватил, спотыкаясь, свой рюкзак, подбежал к нему и молча показал взглядом на двинувшегося к выходу своего первого бойца. Они выстроились цепью и пошли к лифту в сопровождении приемной группы.

Из головы не выходили пустые глаза Огарева и детские глаза на фото.

…А были еще случаи, когда родители сдавали детей. Неофициально, конечно, но спрос рождал и предложение. На черном рынке было все.

Толстопуз прямо в коридоре достал из пакета с личными вещами телефон и начал звонить. Его писклявый голос эхом раздавался в пустом пространстве:

– Лапочка, я уже иду. Вы тут? Да, все замечательно. Конечно, сервис еще тот, но что с них взять, тут одни солдафоны. Одно название, что больница.

Юрий равнодушно смотрел на семенящие пятки идущего впереди страхуемого и снова мысленно возвращался к резюме такого спокойного Огарева. Его отец уже был в распределителе, мать болела дома, жена и двое детей. Самого его вот-вот тоже должны были забрать в распределитель. Для него этот контракт был шансом.

Ну, хотя бы не отдал на органы детей.

Дождь на улице прекратился, унеся с собой сонный шорох, но солнце уже село, так и не выглянув сегодня за весь день ни разу. Юрий вдохнул кажущийся свежим влажный воздух и снова подумал о предложении, на которое ему нужно дать ответ. Уже завтра утром…

Левин снова кому-то звонил:

– Как не было? А ты сказала, что у тебя VIP-статус?!

Они загрузились в микроавтобус и покатили к открывающимся воротам. На улице крупно белела в сумерках вывеска: «С 17 октября – выдача продуктов. 31 октября – Всеобщая внеплановая вакцинация». Блин, а у них ведь кончились талоны для Кирилла.

– Как они могут отказать в продуктах?! – надрывался Левин. – Я им напомню о правах! Мы им не скот! Что? Ну, дай денег! Как все разобрали?

Юрий поправил папку с бумажной версией протокола страхового обмена, который ему надо было сейчас сдать в конторе, и постарался не слушать этого крикливого петуха.

Микроавтобус выехал с территории больницы за бетонный трехметровый забор и сразу остановился: толстопуза уже ждали.

– Спасибо, что выбрали «ДонорСтрахКомпани», господин Левин, – поблагодарил клиента Юрий в соответствии с требованиями компании.

– Да катитесь, – пробормотал тот, выходя, и торопливо посеменил к припаркованной у тротуара машине, возле которой стояла молодая женщина: то ли жена, то ли дочь. Натуральная Барби с алым ртом и обесцвеченными волосами.

Юрий, не прощаясь и не обращая больше на толстопуза внимания, захлопнул дверцу:

– На сегодня все, бойцы. На базу.

Автобус тронулся, и парочка проплыла за окнами назад. Нет, вот поцелуй в губы – должно быть, жена.

Хотя извращенцев сегодня всяких хватало.

Дорога проходила мимо порта, и в гавани на рейде стояли рыболовецкие сейнеры, словно люди, заранее пришедший на раздачу продуктов.

Юрий набрал номер Ивана.

– Ты еще не ушел?

– На месте.

Не очень-то у него ласковый голос. До сих пор дуется. Ну ничего, щас все решим.

– Через двадцать минут буду.

*****

Юрий откинулся в кресле на колесиках, спинкой уперев его во фронтальную часть стола Ивана и закинув ноги на второй стул перед собой. Сам Иван сидел напротив за вторым столом и что-то проверял между делом на экране ноутбука.

Ноги казались чугунными и устало ныли. Юрий потянулся рукой, взял со стола сзади иван-чай в граненом стакане, который Иван держал в своем кабинете специально для него, и мысленно улыбнулся.

Все опять, как раньше.

Хоть Юрий и опасался, примирение прошло естественно и без сцен. Иван недолго делал обиженный вид, пока готовил чай, но потом бросил это и принялся за то, что умел лучше всего: приводить аргументы. Но Юрий уже привык к другу с революционными наклонностями и просто дал ему выговориться. Хотя надо сказать, что тот умел пошатнуть любую уверенность.

Вот и сейчас, вроде бы Юрий уже все решил для себя, но снова не давал покоя какой-то червячок. Капитан сделал большой глоток, осушив стакан, и чуть повернулся, чтобы поставить его на стол.

В логове айтишника царил обычный хаос: всюду системные блоки без кожухов с выставленными напоказ внутренностями, принтеры, какие-то платы, кабели, диски и уже покрытые пылью мониторы. Но при этом здесь спокойно, как когда-то в детстве на одной из немногих оставшихся АТС, куда его пустила тетя, работающая там… Кругом были оголенные, будто без мяса, металлические скелеты стеллажей с пощелкивающими реле и помигивающими лампочками. Непонятные процессы, но их однообразность давала ощущение стабильности и надежности.

Иван щелкнул мышкой, прищурившись, что-то разглядывая на экране, и резюмировал:

– Как-то так.

Юрий посмотрел на вентилятор на потолке. Если отбросить вечные антиправительственные разглагольствования Ивана, то по существу важно было только одно:

– Ясно. Ты считаешь, что переход в отряд гвардии правопорядка моей семье ничего не гарантирует.

Иван хмыкнул:

– И даже тебе самому. Вами прикроются и бросят, не задумываясь. Вы расходный материал. Система агонизирует и готова на все, лишь бы продлить свое существование. Разрастающийся хаос будут топить в крови.

– А то ее сейчас мало! – Юрий снял ноги со стула и наклонился, опершись локтями о колени.

– В большой крови… – посмотрел на него серьезно Иван. – Я не знаю пока, что именно произойдет, но крови уже не избежать. И крови будет море, Юр. И тебе предстоит быть с теми, кто это море прольет. Никаких гарантий нет, потому что никто и ничего не может уже гарантировать. Ситуация вышла из-под контроля. Не сегодня-завтра что-то послужит толчком – и плотину прорвет.

Юрий секунду помедлил с упрямым ответом:

– Это если не будет решения. Они не могут этого не понимать. – Он хлопнул по коленям и добавил: – Так что надо просто переждать.

За окном послышалась музыка из одного из автобусов, переоборудованных для звукоусиления и циркулирующих по городу, якобы для того, чтобы отвлечь население от тягостных мыслей. Музыка расцвела и удалилась, заставив город ненадолго притихнуть.

Иван кивнул на окно:

– Пока это все их решения.

Юрий хмыкнул и с улыбкой взял стакан:

– А чем плохо? Хоть как-то разрядить атмосферу.

– Все эти развлечения, шоу, безмозглые телепередачи, только чтобы отвлечь и потянуть время. Но это скоро перестанет работать. Как ты не понимаешь? Все серьезно! Это пике, из которого уже не выйти! Будет бунт!

Юрий внимательно посмотрел на друга, но отмахнулся:

– Ты это сколько лет уже говоришь. – Он опять хлопнул по коленям. – Короче, решение я уже принял. И ты знаешь, что не ради себя.

Юрий должен был сказать это прямо, чтобы у Ивана не было иллюзий относительно попыток переубедить его. Пусть принимает или нет, но больше никаких недомолвок.

Иван хотел было что-то сказать, но потом с печальной, но непримиримой улыбкой вернулся к чтению чего-то на экране ноутбука.

Он действительно неугомонен со своими революционными идеями.

Однако мысли бродили и в голове Юрия. Странно, что власть не понимает, что происходит. А если понимает, то почему ничего не делает?

– Смотри. – Иван вдруг развернул ноут экраном к Юрию. Сетка из прямоугольников разных мировых телеканалов показывала стычки толпы с полицией, разбитые витрины, а внизу бежали какие-то графики.

Иван чуть ли не восторженно продолжил:

– Это во всех странах. Каждый день. И графики только растут. Так близко мы еще не приближались к пропасти. Так мы еще не кипели. Ты же сам видишь, что происходит на улицах. А они там, – он показал в окно, из которого была видна Башня, – настолько оторвались от реальности, что возомнили себя богами для всех остальных и продолжают жить как ни в чем не бывало, будто ничего не происходит. Мы для них стадо.

Юрий тоже посмотрел на освещенный прожекторами в ночном небе сияющий монолитный куб, словно в ореоле еле слышных отголосков музыки. Будто пароход на ночной реке с танцующими и веселящимися пассажирами, которые вроде и плывут вдоль пустынных берегов, но никак с ними не связаны, совершенно отделенные от всего окружающего угаром праздника…

Может, думают, что из-за пандемии щас все успокоится? В прошлый раз так и было. Да нет, наверняка у них есть план.

Иван отвернул монитор обратно и сказал:

– Я понимаю, что ты защищаешь семью, но порознь мы никто. Просто согнанное в одно место стадо. Именно потому беда коснется всех. Так же порознь, по очереди всех и раздавят.

Юрий не стал спорить или отметать слова Ивана, как он всегда делал раньше. Даже если Иван прав, что это меняет? Он посмотрел на друга и вдруг сказал неожиданно для себя самого:

– Ну вот послушать тебя… А какие варианты? Никому ведь ничего не надо! Впрягаться одному за всех? На всех все равно не хватит. Вчера снова был митинг за отставку правительства, на который вышло всего сто человек, когда ждали весь город. Но толпе раздали продпайки, и все возмущение рассосалось. А у меня – сегодня, между прочим, только пятнадцатое число месяца – уже талоны на продукты для Кирилла кончились…

Иван словно перебирал слова для ответа и не находил нужных.

В тишине кабинета в сердце опустевшего здания были слышны только шум вентиляторов системных блоков, да из-за окна пробивался шум неутихающего города.

Наконец Иван сказал:

– Мы уже давно знаем друг друга. Я знаю тебя. Тебя эта работа опустошит, а потом переломит хребет, внутренний стержень. Но, главное, это все равно ничего не изменит.

Телефон Юрия зазвонил. Он не сразу потянулся к нему, упрямо глядя на такого же упрямого Ивана.

Потом ответил:

– Алло.

– Капитан Ковригин?

Голос чуть грубоватый, явно не офисного клерка.

– Да, кто говорит?

– Это майор гвардии правопорядка Зурабов. Мы задержали вашу супругу Марину Ковригину за участие в несанкционированном марше, но она говорит, что вы состоите в отряде гвардии правопорядка… Это так?

Юрия обдало холодом. Какой еще марш?!

Он бросил взгляд на часы на стене: девятый час вечера. Какие еще марши в это время? Марина должна была час назад забрать из сада Кирилла и быть уже дома. Задержалась? И где Кирилл?

Юрий поднялся со стула:

– Товарищ майор, какой еще марш? Моя супруга должна была забрать нашего сына из детсада и возвращаться домой. Он с ней?

Зурабов секунду помолчал:

– Да, он тут. Вы не ответили на мой вопрос, капитан Ковригин. Я не нахожу вас в списках гвардии правопорядка. Кто ваш командир?

Юрий замялся. Соврать? Нет, пара вопросов – и все вскроется, и тогда будет только хуже. Нет, надо говорить правду. Ну, или почти правду.

– Товарищ майор, я только сегодня закончил оформление и завтра должен прибыть в расположение части в распоряжение полковника Агарова.

Юрий не стал смотреть на Ивана. Подошел к окну.

– Агарова? – Зурабов помолчал. – А разве он не в командировке?

– Никак нет, товарищ майор! Полковник Агаров со сводным полком вернулся с оперативного задания вчера вечером. С этим и была связана задержка моего прибытия в часть.

– Ладно, капитан. Передавайте полковнику Агарову привет от майора Зурабова.

– Есть передать… Товарищ майор, так что с моими женой и сыном?

– Их сопроводят до дома, капитан. Не волнуйтесь. Отбой!

– Отбой, – машинально ответил Юрий и взглянул на друга, который печально наблюдал за ним.

Вид у Ивана был понимающий и тихий. Он кивнул:

– Вот теперь ты действительно принял решение.

Юрий на секунду встретился взглядом с ним.

– Надеюсь, тебя все это и правда не коснется. – Иван отвернулся в монитор.

– Ладно. – Юрий огляделся, подобрал сумку и набросил ремень на плечо. – Пойду.

Иван поднял руку, не отрываясь от экрана. Руки они друг другу не пожали.

Юрий молча вышел и прикрыл дверь. Надо спешить домой.

Он широкими шагами пошел по пустому коридору «ДонорСтрахКомпани», где с завтрашнего дня уже не работал.

В груди скребло.

Ничего, все, что ни делается…

Как бы там ни было, но какие-то гарантии безопасности его семье это дает! И это главное. Это решает все. Им выпал шанс.

Может, теперь их ничего и не коснется, как все время говорит Марина…

*****

Большой плакат с надписью: «С 17 октября – выдача продуктов. 31 октября – Всеобщая внеплановая вакцинация» – бросал Юрию на лицо краешек тени. Солнце светило с утра, как будто тоже радовалось наметившимся переменам. Немного перекрывая музыку из громкоговорителей, люди на площади оживленно гудели, словно больший пчелиный рой, но в звуке не было тревоги, и Юрий и его бойцы гвардии правопорядка расслабленно стояли в оцеплении. Серега Нофрин, стоявший дальше и не попадавший в тень, щурился, запрокинув голову под теплые лучи, и каска надвинулась ему почти до бровей.

Юрий сдержал улыбку. Ни к чему им стоять в оцеплении и улыбаться. Пусть даже ситуация, накаляющаяся в последнее время, наконец разрядилась.

Он почесал шею под ремешком каски.

Особенно тяжело пришлось в первые дни после перехода в гвардию правопорядка, когда Юрий не раз вспоминал слова Ивана. Несмотря на объявленный карантин, народ лился на улицы все более широкими потоками, после разгона которых нередко приходилось отмывать щиты и форму от крови… И это действительно происходило по всему миру. Глубочайший экономический кризис, который связывали с ускоряющимся ростом населения, и регулярные эпидемии обескровили большинство стран и подняли волны народных бунтов по всей планете. Казалось, мир движется к пропасти, пока народный праведный гнев не погасили начавшиеся раздачи продуктов. Как и в других государствах, родное правительство наконец приняло меры и по противодействию эпидемии, все-таки добравшейся и сюда, и, главное, по поддержке населения. Кроме продуктов, обнадеживали конкретными планами по выходу из финансового кризиса. Со дня на день обещали начать выдавать пособия.

Совсем рядом, за зданием театра, сверкала на солнце Башня, словно ракета на стартовой площадке, нацеленная блистающим шпилем в холодное октябрьское небо. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – все-таки улыбаясь, пропел про себя Юрий и перевел взгляд на огромный экран со стороны возведенной сцены. Показывали танцы молодых мужчин и женщин, разодетых в русские национальные костюмы, слышалась веселая музыка. По периметру площади стояли столы и навесы, возле которых расслабленно общались друг с другом люди в белых халатах. Все ждали обращения лидера к нации и начала всеобщей вакцинации.

Хотя не совсем всеобщей. Некоторых вакцинировали еще вчера. Например, его Марину вызвали заранее в поликлинику, и он тогда еще напрягся по этому поводу и пошел вместе с ней, но все прошло быстро и спокойно. После прививки вручили продуктовый набор и отпустили. Правда, предупредили, что после вакцины могут быть осложнения и болевые ощущения и что если будет невмоготу, надо будет вернуться за медикаментами.

Наконец музыка стихла, и отдельные реплики на секунду повисли в воздухе. Затем все стихло окончательно, и люди устремили свои взоры на экран. Из затемнения появилось уверенное лицо Лидера. Он внимательно оглядел, казалось, каждого и начал со слов приветствия.

– Здравствуйте, граждане! Я рад вас приветствовать в этот важный для всех нас день, когда мы, наконец, после долго блуждания во тьме и хаосе нашли друг друга и стали плечом к плечу. Сегодня, когда финансовый кризис все сильнее сжимает свои тиски, многое приходится переосмыслить нам всем. Чтобы в буквальном смысле выжить, нужны кардинальные изменения, и сегодня мы к ним готовы. Те первичные меры поддержки, которые мы развернули в последние дни, только прелюдия к целому комплексу мер, разработанных нами. И они помогут наконец побороть нищету, а кое-где и голод. Ситуация усугубляется, как вы все знаете, дошедшей и до нас пандемией, которую мы никак не можем игнорировать и которая является самым первым вызовом, на который нам предстоит ответить. Весь мир под ударом болезни, которая только усугубляет разразившийся кризис. Наш единственный шанс в объединении перед лицом всеобщей опасности и решительном и организованном противостоянии. Вместе мы победим!

Все громче и оживленнее реагирующая толпа закричала и заглушила следующие слова Лидера, но Лидер продолжил, и все стихло.

– Именно поэтому все мы собрались сегодня по всей стране вместе с другими государствами на всеобщую вакцинацию, благодаря которой весь мир победит пандемию, и продолжим наш путь к восстановлению всеобщего благополучия. Я хочу еще раз выразить благодарность нашим медикам, сделавшим возможным мировой прорыв и приведший к созданию этой уникальной вакцины, которая без преувеличения спасет мир!

И снова еще громче понеслось над площадью: «Ура!», еще дольше неутихающее и, казалось, передающееся вибрацией по асфальту в берцы и пятки.

Громкость звука вдруг увеличилась, и последние слова лидера перекрыли всеобщие овации:

– Так давайте преодолеем вместе эту беду и закатаем рукава для наведения порядка в нашей стране! А сейчас я прошу всех без спешки и суеты пройти к пунктам вакцинации. Мы все предусмотрели, вакцины хватит на всех! Не беспокойтесь и соблюдайте порядок! Еще раз поздравляю вас всех и всего вам доброго!

Экран медленно потух, и заиграл гимн, легко перекрыв отдельные крики. Люди уже начали медленно теснить ближние к столам ряды.

Первые счастливчики суетливо подставляли плечи для укола и сразу после приложения и закрепления пластырями ваты, смоченной спиртом, забирали свои продуктовые наборы и поспешно отходили, опасливо прижимая средних размеров пакеты к груди. На лицах радость перемежалась с подозрительностью по отношению к окружающим, многие даже не трудились опустить закатанные для прививки рукава.

Совсем рядом возле одного из столов через общий шум пробились крики, и Юрий двинулся вдоль оцепления, держа наготове дубинку.

Там стоял дед в джинсах и серой куртке и тянул к себе пакет с продуктами, который у него пыталась отобрать щуплая молодая девушка в белом халате, самоотверженно объясняющая:

– Проднаборы выдаются только после вакцинации!

Раскрасневшиеся щеки делали девушку похожей на матрешку.

– А я не хочу вашей вакцинации, что мне теперь, есть не положено? Президент сказал: «Продукты всем!».

У дедули обнаружились заросшие седой щетиной щеки, живые, хоть и слегка выцветшие голубые глаза и желтые зубы заядлого курильщика.

Матрешка настаивала:

– У меня инструкции: проднабор только тем, кто получил вакцину!

– Уколи себе лишний раз! – не сдавался дед.

– Это же для вашего блага, дедушка! Как вы не понимаете? Это же вас защитит!

– Так чего вам бояться, если вы все такие защищенные будете? Это мне надо бояться!

– Так за вас переживаем!

– Тогда отдай продукты!

– В чем дело? – с напускной строгостью спросил Юрий.

Медичка с видимым облегчением повернулась:

– Да вот товарищ отказывается от всеобщей вакцинации.

Дед отважно поднял подбородок, так как указательный палец он мог только оттопырить от сжимаемого пакета:

– У меня конституционное право!

Юрий нахмурился, надеясь урезонить воинствующего старца. Забирать его в участок не хотелось.

– Вы чего хулиганите, гражданин? Вам сказали: сначала вакцинация, потом продпаек!

Дедуля начал загнанно оглядываться и с отчаянием выкрикнул:

– Да подавитесь вы своими харчами! – Пакет он так и не выпускал.

Неужели не успокоится? Такой день солнечный… Эх.

Юрий предпринял последнюю попытку:

– Гражданин, если вы отказываетесь от всеобщей вакцинации, мы будем вынуждены оформить протокол.

– Если догоните, соколы!

И дед неожиданно вырвал пакет у расслабившейся матрешки и с невероятной для своих лет скоростью рванул в толпу.

Юрий, сдерживая смех, побежал следом, специально понемногу отставая. Хоть бы смог затеряться в толпе.

Тут кто-то из молодых, да ретивых гвардейцев налетел на старца, повалил и заломал руки.

– Пусти, окаянный! – завопил дедуля. – Что ж ты делаешь! Я и так уже помирать собрался!

Молодой сержант невинным ангелом поднялся вместе с помятым дедом и доложил Юрию, бдительно наблюдая за задержанным:

– Пресечена попытка побега нарушителя!

Юрий вздохнул. Теперь как минимум от штрафа деду не уйти.

– Ну оформляй, раз пресечена, – ответил Юрий и развернулся.

Раздвигая плечами народ, он почему-то вспомнил про Ивана. Интересно, он сегодня тут или прививается по месту жительства?

Оглушительная музыка из десятков колонок давила на барабанные перепонки, а над всей какофонией нависала уходящая в небо стена Башни. Теперь она была гораздо ближе не только географически…

Юрий, напрягшись, передал огромную, битком набитую сумку водителю пазика Лехе, который виновато заглядывал ему в глаза, протягивая из автобуса руки. Он даже что-то хотел сказать, но Юрий отошел, чтобы уступить место следующему за ним Коле Горину с другой сумкой, которую тот тащил двумя руками.

Вытирая пот и поправляя марлевую маску, Юрий двинулся обратно к подъезду за остатками вещей. Кто бы мог подумать, что они обрастут таким количеством скраба в своей однокомнатной квартире. Даже не верилось, что все это помещалось на тридцати квадратах.

Но сумки казались в десять раз тяжелее от того, что ему полчаса назад рассказал Леха. Который теперь все норовил еще раз извиниться и сказать, что он не знал, что Юрий не в курсе.

Оказывается, общага, в которой Юрию дали комнату, была не так давно отжата адвокатами МВД у бывших теперь жильцов. Многим из них было некуда идти, и их просто выгоняли на улицу. Но как будто этого мало, чтобы омрачить радость от переезда, так добрый Алексей участливо поинтересовался, как же жить в комнате, где человек повесился…

Пожилому учителю было некуда податься, с работы его тоже уволили, родственников не осталось, и он закончил свой жизненный путь на крюке от люстры.

Юрий только прорычал Алексею: «Если скажешь Марине, пришибу!» – и пошел носить вещи. Менять что-то уже поздно. А здесь оставаться небезопасно.

С неба срывался мелкий дождь, типичный для поздней осени, но это никак не влияло на толпу в человек двадцать, собравшуюся возле небольшого супермаркета на углу их дома. Они кричали и время от времени оглушительно барабанили в металлические опущенные жалюзи входа. Магазин был закрыт вот уже третий день. Кто-то пинал сетку забора, поверх которого щетинилась колючая проволока, но столбы пока держались.

В заледеневшей с ночи луже застыла давно заляпанная грязью и разорванная пополам афиша о концерте какого-то на хер никому не нужного рэпера. Пир во время чумы так и не состоялся. Как и говорил Иван, развлечения уже не работали. Прежде людям нужно хлеба, а потом уже зрелищ.

И все-таки оставлять дом, в котором он жил с детства, было грустно, да и с Иваном теперь больше не будет повода пересечься.

– Много там еще? – крикнул Леха Юрию, выразительно кивая и пуча глаза над маской в противоположную сторону от магазина. Юрий обернулся и увидел еще человек пятьдесят, направляющихся к меньшей толпе, кто-то даже в масках. Это были уже не такие разношерстые и разновозрастные, а почти все молодые, с недобро горящими глазами. У многих под плащами что-то топорщилось.

Проходя мимо пустых качелей на детской площадке, кто-то звонко приложился битой к металлической стойке, другие стали футболить остатки деревянного щита, на котором еще угадывалось уже намозолившее глаз объявление о сборе для вакцинации и раздаче продуктов. Раздаче, которую прекратили на следующий день после вакцинации…

Пора уезжать. Дальше толпа начнет громить магазин, как это уже происходит во многих районах города, и лучше не попадать под руку ни беснующейся толпе, ни ОМОНу, который по-любому на подходе.

Юрий кивнул и успокаивающе ответил:

– Пара ходок осталась.

Серега Нофрин, вышедший из подъезда с сумкой на плече, с осуждающим выражением посмотрел в сторону магазина и что-то пробурчал себе под нос. Юрий только разобрал: «Ну что творят?»

Юрий уже хотел перейти на бег, но чуть не столкнулся на выходе из подъезда с Иваном. Тот был без маски.

Юрий протянул руку:

– О, привет!

Иван чуть сощурился после сумрака лестничной клетки и посмотрел на Юрия с каким-то недоверием. Потом пожал руку. Хохол на его большой голове все так же упрямо торчал, и Юрий невольно улыбнулся.

– Здоров, – ответил Иван и посмотрел на автобус. – Переезжаете?

– Да вот. Появилось место в общежитии МВД рядом с частью, пока ждем квартиру. А тут у нас, сам видишь, неспокойно. – Юрий кивнул на собравшихся, которых уже стало под сотню, облепивших ощетинившееся закрытыми окнами и дверьми здание. – А ты че без маски?

– Блин, так и не открылись? – с досадой сказал Иван, проигнорировав вопрос Юрия. Он, видимо, направлялся за продуктами. – Представляешь, уже два дня ни один магазин во всей округе не работает. Уже реально жрать нечего…

Юрий даже моргнул и помассировал немеющие пальцы рук – еще один обещанный побочный эффект. Он и не думал, что все так запущено.

Еще неделю назад на площади в день всеобщей вакцинации казалось, что вот они, перемены к лучшему. Но уже на следующий день пункты выдачи продуктов закрылись, а полки продуктовых магазинов начали стремительно пустеть уже окончательно. Не осталось ничего: ни консервов, ни кетчупов, ни круп, ни макарон. И вот три дня назад магазины стали закрываться. По телевизору объявили, что из-за пандемии нарушены поставки, что контейнеры в пути, что это необходимые меры по борьбе с распространением болезни.

Ну, хотя бы никто пока не заражался…

Дождь усилился и уже ощутимо лил за шиворот. Юрий поежился и предложил:

– Слушай, поехали с нами. Как раз время обеда. И разгрузить заодно поможешь.

Предлагать такое было неудобно, но Иван тем не менее заметно колебался.

– Не, мне надо кое-что закончить. – Иван, кажется, собрался возвращаться домой.