Реутово – 3. Июль 1967 г
К середине дня добрался до «дома». Выходной день – надлежит доложить дежурному. В дежурке, кроме дежурного и его помощника, командир полка и начальник штаба. Отступать было некуда – вошёл. Спросив разрешения, обратился к дежурному: – Товарищ капитан! Младший сержант Полянский прибыл из командировки в город Даугавпилс без замечаний. Разрешите пройти в роту?…
– Как съездили, сержант? – полковник перебил дежурного. – Успешно?
Зачислен?
– Сдал нормально все зачёты. Приказа о зачислении пока нет – не пришли документы из института. Когда будет приказ, пришлют вызов. Вам пакет, товарищ полковник. Приказано вручить лично. Разрешите?
Полковник взял в руки пакет, намереваясь его вскрыть, но передумал.
– Потом посмотрю, надеюсь, плохого ничего нет?
– Не могу знать – вручили перед самым отъездом. Разрешите идти?
– Идите.
Несмотря на выходной день, в роте царило большое оживление. Сначала я решил, что собираются на очередную службу, но все были в Х/Б, парадную форму никто не готовил. Пошёл докладывать старшине, но он отправил меня в канцелярию – докладывать командиру роты.
Кроме командира роты, в канцелярии находились все офицеры – командиры взводов и старшины-инструкторы. Пришёл начальник связи полка, майор Медведев. Получив разрешение, обратился к командиру роты.
– Товарищ старший лейтенант! Младший сержант Полянский прибыл из командировки без замечаний… Доложил о пакете для командира полка.
– Тебя там что, не кормили? – замполит повернул меня к зеркалу – одни скулы и нос торчали на почерневшем от загара лице, и мундир висит, как на вешалке.
– Кормили, хорошо кормили. Целыми днями строевой занимались.
– Экзамены сдавал? Собеседование прошёл?
– Всё нормально, собеседование прошёл, все экзамены сдал, получил благодарность генерала – начальника училища. Жду приказа о зачислении. Разрешите вопрос?… По какому случаю большой сбор?
– Завтра штабные учения с выездом.
– Разрешите участвовать? Может в последний раз?
– Наш взвод не едет, только 118-й и 125-й.
– С ним и поеду, надеюсь, лейтенант Захаров не будет возражать?
– Не буду. Иди собирайся, скажи Проценко – я приказал.
С огромным удовольствием переоделся и стал собираться. 118-й взвод – это мой бывший взвод, в котором я прослужил почти два года. Там остались трое моих друзей – моих одногодков, с которыми я смогу провести время. Туда я и направился.
– Ты где пропадал? Умотался неизвестно куда, никому ничего не сказал.
Исчез, тоже друг называется, ушёл в другой взвод и забыл старых друзей?
– Что вы, ребята. Я по вам очень соскучился. Куда я ездил и где был – пока военная тайна. Придёт время, – всё узнаете.
– Где так загорел? В Африке был?…
Наш трёп прервал лейтенант Захаров.
– Вот где ты спрятался. Его ищут по всему полку, а он тут болтается. Бегом в канцелярию, к командиру роты.
В канцелярии, все трое – Медведев, Данилов и Китаев сразу же взяли меня в оборот.
– Признавайся, что ты натворил там?
– Где там?
– В училище, куда ты ездил.
– Ничего не натворил. Что случилось?
– Позвонил дежурный из штаба – полковник требует нас к себе, на «ковёр». Сказал по поводу твоей поездки. Сиди в роте и никуда не отлучайся – вдруг понадобишься.
– На всякий случай «подмыться»?
– Не надо, если что, мы сами «ототрём»
– Товарищ полковник! Командир и замполит роты связи по Вашему приказанию прибыли! – майор Медведев, сделал шаг в сторону, пропуская офицеров. В кабинете уже находились начальник штаба, замполит полка и капитан, начальник строевой части.
– Проходите, садитесь … Вы в курсе? – дождавшись, когда офицеры расселись с левой стороны стола, полковник подал скреплённые с белым конвертом несколько листов бумаги.
Майор Медведев, по старшинству, принял бумаги, прочитал, передал другим офицерам.
– Никак нет. Доложил, что прибыл без замечаний, но без подробностей. Подробности отложили на потом, после окончания учений.
– Как вам это нравится?
– Такое не может не нравится, но ожидать от него таких достижений мы не только не могли, нам даже в голову такое не могло прийти. Мы ему младшего сержанта присвоили только по условию начальника училища.
– Получив эти документы, я поднял его личное дело, – полковник взял со стола папку – ни одного взыскания, есть благодарности, письмо родителям, но, неужели, за три года службы не заслужил ни отличника Советской Армии, ни отличника службы ВВ?
– Значит, очередь не дошла, были лучшие, – Китаев пытался оправдаться.
– Это у Вас, замполит, до него очередь не дошла. Плохо знаете своих людей, их возможности – вступил в разговор замполит полка. Вы первые должны распознать человека и помочь ему раскрыть все его способности.
– Это и Вам упрёк, товарищ командир роты. Вы же перевели его к себе во взвод полгода назад – плохого солдата не взяли бы?
– Не взял бы, товарищ полковник, виноват.
– Значит, интересовались у лейтенанта Захарова о нём?
– Интересовался, товарищ полковник, так его и характеризовал командир взвода. Служит, как все. Ничем особо не выделяется, звёзд с неба не хватает, но замечаний к нему, действительно, особых не было.
– Что же хотели от человека, которого оторвали от студенческой скамьи? Много у нас в полку студентов? – полковник обратился к строевику. – Двое. Ещё один у Вас в приёмной сидит.
– Вот видите. Ему учиться надо, а не звёзды с неба хватать. Звёзды вам нужны на погоны, а ему отслужить и вернуться, продолжить учёбу. Дома и в институте, у него не спросят, были у него знаки солдатской доблести или нет, а Вы, замполит роты, завтра могли бы похвастаться тем, что был в роте солдат – студент из института – отличник боевой и политической. Я тоже виноват, что не обратил на это внимание, когда Вы его представляли, а чужой генерал обратил и задал, естественно, вопрос – почему так? Где он сейчас?
– В роте, товарищ полковник.
– Вызовите сюда, – полковник кивнул на дверь, – пока его ищут, давайте решать, что будем делать. В стороне мы остаться не можем – вызов может появиться в любое время. Думайте, – командир дивизии уже полностью в курсе дела, приказал организовать всё по полной программе – не каждый день нас благодарят чужие генералы, скорее, наоборот, чаще матерят.
– Всё хорошо, что хорошо кончается, – замполит полка сгладил ситуацию, – этот младший сержант достойно представил дивизию, не ударил в грязь лицом, в отличии от всех нас.
– За это комдив и приказал отметить по полной программе…
… – Разрешите? Товарищ полковник, младший сержант Полянский по Вашему приказанию прибыл! – Я стоял на пороге кабинета, абсолютно не понимая, зачем понадобился командиру полка.
– Расскажите, младший сержант, как ты так отличился?
– Ничем я не отличался. Проходил собеседование у начальника училища. Сдавал экзамены, зачёты, помогал командиру звена – делал всё, что нужно было, что было приказано, делал так, как учили, делал всё как умел. Больше ничего. Разрешите получить замечания?
– Нет никаких замечаний. Всё хорошо. Молодец! Скажи, где твои знаки солдатской доблести?
– Нету, не заслужил, наверное, или очередь не дошла.
– Всё понятно. Можете быть свободным.
– Разрешите идти? …
… – Значит так. Вам, капитан – срочно подготовить приказ от имени командира дивизии на благодарность, звание сержанта и ценный подарок. Задним числом, к прошедшему дню дивизии – на отличника СА и ВВ. Замполит не возражает?… Правильно. С комдивом и политотделом согласовано. Вам, товарищи старшие лейтенанты, – организуйте в подарок от всех нас курсантские погоны и офицерскую фуражку, соответствующую училищу. Не забудьте письмо с поздравлением. Всё. Все свободны.
Вернувшиеся через час офицеры, с весьма озабоченным видом прошли мимо меня, ничего не сказав. Задавать вопросы сам я не стал, не рискнул; подождал минут десять, предупредил дежурного по роте и ушёл со всеми в автопарк готовиться к завтрашнему выезду …
Выехали мы, едва за окнами забрезжил рассвет, и через два часа прибыли в район учений.
Вакантная должность старшего телеграфиста, на которую меня определили, обязывала обеспечить работу антенного хозяйства. Учитывая условия учений, развернули направленный диполь между двумя соснами, на высоте около пятнадцати метров. Настроили радиостанцию, достаточно быстро установили двухстороннюю связь, открыли радиовахту. Всё шло своим чередом – менялись вахтенные радисты, обмениваясь учебными радиограммами. Свободные от вахты занимались каждый своим делом – кто прогуливался по лесу, лакомясь земляникой, кто просто дремал. Когда стемнело, развели небольшой костер, уселись возле него, судача обо всём и ни о чём, в основном, о доме, о предстоящем «дембеле»…
Внезапно, в полночь, связь пропала. Пропала полностью. Естественно, никто не спал. Офицера с нами не было и вся ответственность легла на старшего сержанта – начальника радиостанции. Восстановить связь – дело его чести. Следуя неписаному закону, искали причину у себя. Проверили работу передатчика – работает; проверили и заново провели настройку – не помогло. Проверили основной приёмник, включили запасной – переносной – безрезультатно. Сигнал на выходе передатчика есть, связи нет. Мы никого не слышим, – слышат ли нас – не знаем. Чуть рассвело, взял монтёрские «кошки», полез на сосны проверять целостность антенны: – цела и сигнал через неё проходит. Кажется, проверили всё – связи нет по-прежнему. Где ещё искать, что ещё делать, что проверять – не знаем…
В шесть часов утра, также внезапно, как прекратилась, связь полностью возобновилась. В чём была причина, так и не выяснили. Без всякого настроения, доработали до вечера. Получив условный сигнал, свернулись и поехали домой…
Днём следующего дня собрались на разбор «полётов». Всё гениальное – просто! Оказывается, в полночь должен был произойти переход с дневных частот на ночные. Факт остаётся фактом, но условный сигнал о переходе, мы прозевали. От «повешения» нас спасло то, что наш корреспондент, не получив от нас подтверждения, перешёл на ночную частоту. Это был формальный предлог нашего «спасения». Оказывается, наш начальник радиостанции знал, что такой переход должен произойти, знал и ночную частоту, но… Странно, но он тоже заканчивал третий год службы. Забыл? Вероятно… Свою порцию «фитилей» получил каждый, но учения для того существуют, чтобы учиться – на своих и чужих ошибках.
Лично я запомнил этот инцидент на всю жизнь, ибо он ещё раз подтверждал непреложную истину, что ошибку надо искать только у СЕБЯ, только в СЕБЕ…
Эти два дня никакой ясности в моё положение не принесли – чувства неопределённости и беспокойства не покидали меня. Не было никакой ясности и в причинах вызова офицеров и меня к командиру полка – вероятно, это было связано с содержанием переданного мной пакета, но о чём шла в нём речь, я естественно знать не мог.
Меня не беспокоил вопрос зачисления или отказа – вины за собой я никакой не чувствовал. Единственно, что меня волновало – судьба моих документов из института. Если их запросили по линии первого отдела, то почему их так долго нет? Фельдегерская связь работает оперативно и безупречно. Или кто-то темнит?…
… После разбора «полётов», все участники отправились в автопарк приводить в порядок станции после выезда…
Вернувшись из парка, обнаружили затеянную старшиной генеральную приборку. Командир роты сам принимал порядок в казарме. Наши соседи – спецвзвода, тоже наводили порядок. К вечеру вся наша казарма блестела как… новенькая.
Наутро взводные лично проверяли заправку кроватей и наш внешний вид. Всех заставили выбриться до синевы. Вечно грязных и мятых шоферов переодели в чистое х/б.
В полдень, бледный, как мел, дежурный объявил построение, побежал докладывать в канцелярию. Все ротные офицеры и сверхсрочники выстроились на своих местах во взводах.
– Равняйсь! Смирно! Равнение направо! – командир роты, чеканя шаг, шёл к открытой двери, где стояли командир полка, начштаба, замполит и начальник связи.
За два с половиной года службы в роте связи, я ни разу не видел, чтобы командир полка посещал нашу роту. Редко видели мы у себя и начальника штаба, хотя считались штабным подразделением. Обычно, все поздравления с днём радио, и с другими праздниками, от их имени, нам передавал начальник связи майор Медведев. – Товарищ полковник! Личный состав отдельной роты связи по Вашему приказанию построен… – Товарищи связисты, – после обоюдных приветствий, полковник обратился к замершему строю, – наш однополчанин и ваш товарищ, будучи в командировке, показал отличные знания в боевой и политической подготовке, достойно представил наш полк, всю дивизию, проявил незаурядные организаторские способности, за что получил благодарность командира части. Командованием и политотделом нашего полка получено благодарственное письмо от командования этой части за обучение и воспитание личного состава.
– Младший сержант Полянский! Выйти из строя!.. За успехи в боевой и политической подготовке, отличные оценки и достойное представление нашей дивизии, приказом командира дивизии, Вам объявляется благодарность, досрочно присваивается очередное воинское звание – сержант. За добросовестную и безупречную службу в рядах нашей дивизии, Вы награждаетесь знаками «Отличник Советской Армии», «Отличник Службы внутренних войск» и ценным подарком – полковник вручил знаки и небольшую красную коробочку с подарком.
– Служу Советскому Союзу!
– Товарищи, – командир роты сделал едва заметный шаг. – Сержант Полянский успешно сдал квалификационные экзамены за первые два года обучения в Даугавпилсском высшем авиаинженерном училище. Телеграмма с подтверждением о зачислении уже получена. В самое ближайшее время курсант Полянский будет откомандирован к новому месту службы и учёбы.
Разрешите от всего личного состава нашей роты и полка, командования, себя лично поздравить нашего товарища с этим событием и вручить ещё один наш скромный подарок и памятное письмо, – Данилов вручил мне офицерскую фуражку с голубым околышком и голубыми курсантскими погонами с сержантскими нашивками. – В скором времени они тебе понадобятся. Носи с достоинством и честью. Пусть они принесут тебе успехи в дальнейшей службе и счастье в личной жизни.
Вечером, после отбоя, все «деды» собрались в классе – такая была традиция, когда кто-нибудь приобретал гражданскую одежду на «дембель», начиналась ночная примерка. На этот раз примерялись голубые курсантские погоны с сержантскими нашивками, офицерская фуражка и подарок комдива – «золотые» командирские часы с голубым циферблатом… Не осталась без внимания лежащая в чемодане морская форма. Заставили похвастаться и ей. Одев на себя тельняшку, матросскую форменку с брюками, и флотские ботинки, в завершение, как бывалый, лихой матрос, с фасоном, чуть набекрень, надел на голову бескозырку… Удивление можно было увидеть в глазах у многих, однако не могу сказать, что бы кто-то в тот момент мне завидовал. Часть ребят смотрели на меня с недоумением, большая часть, вообще, с сожалением. Им в голову не могло прийти, как можно было после почти трёх лет службы, за три месяца до демобилизации, самому, добровольно поставить себя в строй на всю жизнь… Как говорится, каждый думает в меру своей испорченности, или каждый дурак по – своему с ума сходит… – Теперь на погоны ещё по одной сержантской лычке пришивать надо… – Не сержантской, а старшинской. В этой форме я не сержант, а старшина. Понимаете, стар-ши-на! Ничего, что пока ещё только второй статьи – у меня ещё есть время, может быть стану главстаршиной… Какие мои годы? … Помните, как на первом году… Вьётся, вьётся… все три года впереди… – Надо же, ещё полгода назад ефрейтором бегал, а теперь уже старшина… … С «гордым» и «независимым» взглядом прошёл мимо ротного старшины… Классная комната вздрогнула от взрыва хохота двух десятков «дедов»…
Но я был не один такой и не первый. Мой товарищ, Олег Полуэктов оставался на сверхсрочную службу, а двумя годами раньше шофер из нашего экипажа, Седов уехал учиться во Львовское политическое училище, готовившее военных журналистов…
… Весь следующий день ушёл на решение «организационных» вопросов. После сдачи старшине автомата и противогаза, отдал ему свой военный билет для внесения вчерашних изменений в моей военной биографии. Сходил в последний раз на почту, отправил две посылки – одну, маленькую домой, со всяким накопившемся барахлом, другую в училище – с учебниками и фотопринадлежностями. Поблагодарил женщин, сотрудников почты, всё-таки они помогали мне почти год. Двое из них, удивились моему решению и, только одна, жена офицера, пожелала мне удачи и счастья, при этом в глазах её мелькнул оттенок тревоги и грусти – за моё будущее или за свою жизнь…
После обеда подписывал обходную, получал документы и деньги на дорогу. Написал письма домой и друзьям, не сообщая ничего о предстоящих изменениях, уверенный в том, что мой преемник перешлёт мою почту, – ему я оставил свой новый адрес. Только Толику Штанько, я написал всё, со всеми подробностями. Ещё прошлой осенью его забрали в другой полк – так я не тосковал, даже в первые дни срочной службы.
Вечером, после ужина, со старыми друзьями из 118-го взвода, пошли в солдатскую чайную. Невелико меню в солдатской чайной – молоко, чай, газировка, бутерброды с колбасой и сыром, булочки с маслом… Важно другое – посидеть в компании друзей, вспомнить начало совместной службы, посмеяться над курьёзами первых месяцев службы, подумать и помечтать о будущем, пожелать друг другу удачи. Кто знает, может, и не увидимся больше никогда – посмотреть друг другу в глаза. В общем, провели последний вечер. Субботним утром вся рота отправилась в автопарк. Пошёл вместе со всеми. По сути дела, я уже был там никому не нужен, и мне самому там делать было нечего, но и сидеть одному в казарме тоже не хотелось, всё-таки щемило сердце, да и на людях веселее, и время проходит быстрее.
Между обедом и ужином, накупив всякой вкуснятины в той же чайной, всем «телефонным» взводом, вместе с командиром роты, старшим лейтенантом Даниловым, устроились в аккумуляторной. Совсем недавно, он был нашим командиром взвода. Почти у каждого из нас были свои заведования, свои рабочие места. Телефонисты – те целыми днями на «линии», – контролировать нас практически невозможно – он доверял нам, мы старались его не подводить. Он специально пришёл в выходной день – ещё накануне предупредил, чтобы я без него не уезжал.
Как бы там ни было, но расставаться со всеми ними было очень жаль – ребята были очень хорошими, дружелюбными; всегда приходили друг другу на помощь Одного только мы недолюбливали – сержанта Асланова – числился он инструктором шоферов. Родом из Чечни, у него всегда был колючий, недобрый взгляд, и держался он всегда особняком – ни с кем не общался и не дружил. Особенно он не взлюбил одного из наших шоферов, Алиева из Дагестана. Примерно также он относился ко мне, хотя мы с ним почти не пересекались.
Посидели, посмеялись над «молодыми», по сути, над самими собой, когда были такими же неумехами… Собственно, каждый и смеялся над самим собой. Смеяться над другими непринято. Даже безобидно…
В первую очередь здесь ценится дружба и взаимовыручка.
В казарме, как в деревне, ты у всех на виду, такой, какой ты есть. Здесь ничего не утаишь, ни плохого, ни хорошего… Стоило мне немного «зевнуть» и уже весь взвод знал о моей фотографии в морской форме. Естественно, на прощальном вечере посыпались расспросы… Темнить не имело смысла, пришлось повторить примерку. Реакция была примерно такой же, как и при первой примерке среди «дедов». Расстроился только командир роты.
– Мы же от чистого сердца подарили тебе офицерскую фуражку и курсантские погоны, а выходит, что они тебе не пригодятся. Жаль.
– Разве подарок от этого потерял свою ценность? Как бы то ни было, он навсегда останется хорошей памятью о нашем РРиТТ взводе, о нашей роте связи и о нашем четвёртом МСП… Даже, если не придётся их носить…
На прощание, оставил всему взводу свой транзисторный приёмник «Сокол» – пусть вечерами слушают музыку и не поминают «лихом»…
Так закончилась моя служба в ОМСДОНе…
Вечером, выходя из казармы, на крыльце нас перехватил дежурный по полку, комбат – 2, майор Измалков. Он знал меня. Я постоянно обеспечивал ему связь на всех служебных мероприятиях.
– Куда ты собрался на ночь глядя? В отпуск – поздно. На «дембель» – рано.
– Учиться отбывает, в военное училище, – Данилов опередил меня.
– В радиотехническое? – поинтересовался майор.
– Нет, в авиационное, инженерное.
Майор изумлённо посмотрел на нас обоих, задумался. – Это за тебя замполит полка два часа мылил шеи всем ротным политрукам? Мало работаем с личным составом, не знаем, что от них можно ожидать и так далее… Китаев доложился тебе?
– Китаева там не было, но мы с ним своё получили ещё раньше… По полной программе – от полковника и от замполита. В определённой степени они правы – потенциальных нарушителей мы знаем и держим их под контролем; отличников, которых мы в большинстве случаев сами же и придумываем ставим в пример при каждом удобном случае. До остальных – сил и времени не хватает.
– Я своему тоже не раз говорил – надо меньше политграмоту им в голову вдалбливать и больше с людьми разговаривать… Вы на автобус?
– Провожу его до ворот, дальше он сам – не маленький.
– Нет, так дело не пойдёт … Сержант, вызови сюда дежурную машину. На какой вокзал? На Рижский?…
– Поедешь на Рижский вокзал. Подождёшь старшего лейтенанта и домой. На КПП я сейчас позвоню. Проводи его до вокзала, посадишь в поезд, тогда возвращайся. Из дома мне позвонишь.
– Есть проводить до вокзала.