Свердловская обл, г. П … уральск…
По случаю бракосочетания, мне было предоставлено две недели отгулов; Наташа оформила отпуск на это же время, а Витюшка был освобождён от яслей. Мы были все вместе. Нашему счастью не было предела. Несколько дней мы прожили как в счастливом сне. Потом сели в поезд и поехали на Урал, ко мне домой.
Напуганная уральскими морозами, Наташа кинулась запасаться теплой одеждой – мне с трудом удалось её остановить. Единственное, что мы приобрели – это хорошие, плотной вязки спортивные костюмы и детские лыжи для Витюшки. И ещё – детские валеночки – «пимы», как я их назвал. Втихушку от меня, Наташа набрала шерстяных, домашней вязки, носков, по две пары на каждого. Крепления на детские лыжи, сделал сам, из старых офицерских портупей, подогнав их под валенки. Билетов я взял четыре, и всё купе было в нашем распоряжении. Поезд приходил днём, после обеда. Проснувшись после дневного сна, ещё спросонья, Витюшка не узнал меня в штатском, ни за что не хотел идти ко мне на руки, жался к матери. Кое – как проснулся, узнал – самому стало смешно.
Нужно было видеть лица моих родителей, когда втроём, с ребёнком на руках и с незнакомой женщиной, без предупреждения, предстал на пороге родительского дома. Ситуацию сгладила Наташа, улыбнулась.
– Короткова -Полянская, в девичестве Блейман, прошу любить и жаловать. После её улыбки, сердиться уже никто не мог…
Наш приезд я рассчитал так, что бы первые дни попали на выходные. На следующий день пришла сестра с мужем и двумя племянниками – младший был почти ровесником Витюшки, чуть старше, – они быстро нашли общий язык – в этот день, впервые за много лет, вся наша семья собралась вместе. Судя по оживлённому разговору на кухне и за столом, женщины тоже успешно «зацепились» языками. Меня это обрадовало, но не удивило – Наташа была очень общительным человеком… Свой «фитиль» я получил – за то, что ничего не написал, не предупредил о приезде. Витюшка быстро освоился, родители тоже приняли его, не хуже, чем родных внуков, особенно после того, когда они узнали от меня историю первой Наташиной семьи. День прошёл на славу – от небольшой напряжённости первых минут встречи, не осталось и следа…
Из немногих достопримечательностей нашего небольшого городка был обелиск на границе Европы и Азии, всего в нескольких километрах от нас. В день приезда, выйдя из душного вагона, Наташа поперхнулась морозным воздухом, но сегодня она с удовольствием вдыхала чистый, лесной воздух, не замечая, что на улице около двадцати мороза. Мороза – это сильно сказано, поскольку в тихую, безветренную погоду двадцать градусов даже не ощущается. Основную часть пути, до окраины города, мы проехали на автобусе. Километра полтора, как настоящие туристы, пошли на лыжах – Наташа впереди, за ней Витюшка, последним, замыкающим – я.
Тишина в лесу стояла что ни есть звенящая, только скрипели, покачиваясь, вековые сосны, сбрасывая на нас, с тридцатиметровой высоты своих вершин, миллиарды серебристых снежинок. Через каждые десять шагов Наташа останавливалась и оборачивалась, не потерялись ли мы, – ей всё время казалось, что мы идём уже очень долго по глухой, непроходимой тайге и давно заблудились…
… Заметённая снегом, вековая тайга начала её пугать ещё возле Перми, где поезд мчался между выраставшими из скал и уходящими прямо в небо, высоченными елями и соснами, по очень узкой, чуть шире самого вагона, просеке, прорубленной в скалах, в заснеженной, «дремучей» тайге. Наташе всё время казалось, что скоро эта узенькая просека закончится, рельсы и дорога заблудятся в этой заснеженной непроходимой чаще, среди вечных снегов. Поезд остановится, и они, вместе с сыном, останутся тут навсегда…
… На самом деле, мы шли по заметённой снегом едва заметной лыжне, по опушке леса, вдоль старой автомобильной дороги. Наташе и Витюшке нравилось сбивать лыжной палкой снежные шапки с верхушек молодых ёлочек и сосёнок, торчащих из метровых снежных сугробов по обе стороны от лыжни. Наташа делала это специально, обозначая ими, как вешками, обратную дорогу. Неяркое зимнее солнце за тонкой пеленой облаков, перекатывалось от одной сосновой вершины к другой, иногда исчезая, запутавшись в густых кронах таких же вековых елей и пихт. Наконец оно вырвалось на свободу, осветив своими лучами небольшой взгорок и стоящий на его вершине скромный обелиск, разделяющий две части света.
Стоять одной ногой в Европе, другой – в Азии, уже это одно производило впечатление. В соответствии с традицией мы обошли вокруг обелиска, положив к его подножию по горсточке конфет, задабривая таким образом, Медной горы Хозяйку. Не забыли и сами себя, перекусив припасёнными бутербродами и пирожками, отхлебнув из термоса по паре глотков горячего душистого чая. Несколько раз скатились с ближайшего пригорка. Отдохнув, тем же порядком тронулись в обратный путь…
На следующий день отправились в лыжный поход на реку Чусовую. С высокого берега ребятня скатывалась на замёрзшее русло, прыгая через естественные трамплины. Берег был достаточно крутым, и не каждый взрослый осмеливался спуститься с него, тем более прыгать через трамплин, рискуя сломанными лыжами, или, что ещё хуже, ногами или руками…
По совету родителей одолжили у соседей детские санки, и в поход мы пошли со смешанным «снаряжением» – я и Наташа на лыжах, Витюшка – восседал на санках. Было очевидно, что так ему нравилось больше. Место для катания мы выбрали самое пологое, без трамплинов. Даже в этом месте Наташа не сразу рискнула съехать вниз… Всё – таки отважилась. Улучшив момент, когда я отвернулся, она оттолкнулась палками, и, как настоящая спортсменка, пригнувшись, с палками под мышками, с полными страха глазами, съехала вниз… Витюшка уже катался сам. Сам забирался обратно на берег, сам садился в санки, и, отталкиваясь ногами, скатывался вниз. Не обошлось без падений, но, как настоящий мужчина, он даже не поморщился. Наташа, освоившись на пологом спуске, перешла на другое место, с трамплином. Один раз у неё даже получилось устоять на ногах после прыжка, но потом упала и больше не рисковала… На обратном пути срезал три сосновых веточки с шишками. Домой мы пришли усталые и голодные, но довольные и мокрые до нитки, несмотря на пятнадцатиградусный «мороз» … Но поход ей понравился. Витюшка тоже был в восторге.
Веточки, отогревшись в бутылке с водой, источали такой аромат, словно мы всё ещё находились в сосновом лесу, а ночью мы проснулись от непонятного громкого треска – это раскрывались сосновые шишки …
Р … кое…
В один из вечеров, уложив Витюшку в кроватку и прислушавшись, Наташа заявила, что кто-то звонит в мою дверь. Выйдя в коридор, увидел на пороге своей квартиры … Соню. Трудно было понять цель её приезда, и совершенно не понятно, как она меня здесь нашла, поэтому в первый момент я просто остолбенел. Мне совершенно не хотелось её видеть, тем более, не хотел оставаться с ней вдвоём… Как бы то ни было, но не позволить Соне войти и не познакомить её с Наташей, я не мог. Вероятно, в тот момент я принял единственное правильное решение. Самое лучшее, что я мог в ту минуту придумать, – пригласить Соню в Наташину квартиру. Наташа поддержала моё приглашение… В тот момент я добился своего. Ночевать я мог уйти к себе, не давая повода Наташе заподозрить меня в связи с Соней. Не ожидавшие такого поворота, обе женщины выглядели весьма удивлёнными, даже растерянными. Глядя на них, я думал, что сошёл с ума. Они были похожи, как родные сёстры – такая мысль уже не раз приходила мне в голову, но я считал, что это просто наваждение…
Что произошло дальше – не придумать ни в какой сказке… Гостья разделась, прошла в комнату, протянула Наташе руку, представилась.
– Соня Рапопорт, – врач, жила и работала на Дальнем Востоке, сейчас в Москве.
– Как Вы сказали? – Если бы я не удержал Наташу за плечи, она, наверное, упала бы на пол.
– Соня… Рапопорт… – недоумённо повторила Соня, а в чём дело?
– Это Ваша девичья фамилия или…?
– Девичья. Я не замужем.
Наташа, бледная, как мел, еле стояла на ногах. Соня ничего не понимала, я тоже не мог понять, что случилось с Наташей. Немного придя в себя, Наташа принесла пачку документов, вытащила один из них.
– Мария Михайловна Рапопорт – это девичья фамилия моей мамы, – Наташа едва сдерживала слёзы. – Моего отца звали Андрей Михайлович, – теперь Соня дрожала, как осенний лист.
– Я помню, мама говорила, что у неё был брат Андрей, но они потеряли его след во время войны…
Дальнейший разбор «полётов» выяснил, что отец Сони и мать Наташи были родными братом и сестрой. Таким образом, Наташа и Соня оказались двоюродными сёстрами. Только этим можно было объяснить их портретное сходство … По- моему, они всю ночь сидели, обнимаясь и целуясь. Можно было понять двух женщин – они были единственными родственными душами на всём белом свете. Да ещё Витюшка.
Наташа рассказывала мне, что её мама, ещё лет пять после войны, писала письма в разные адреса, пытаясь узнать о судьбе брата. Однажды им пришло извещение из краевого военкомата, в котором сообщалось, что военного лётчика Андрея Михайловича Рапопорта нет в списках ни погибших, ни пропавших без вести. Может быть, он жив и занят на секретной работе, но сведений о нём Министерство обороны не даёт… Вероятно, отец Сони, полковник Андрей Рапопорт, тоже разыскивал своих родных, но он, быстрее всего, искал их в Белоруссии, а они в это время жили сначала в Казахстане, затем в Краснодарском крае… Сколько семей раскидала война по всему белу свету… И вот, эта случайная встреча… Утром выяснилась ещё одна подробность – до восьми лет Соня и её семья жила здесь, в Р … ском, где служил её отец, лётчик – испытатель, полковник Андрей Рапопорт, погибший при испытании самолёта. Здесь и похоронены её родители… Мистика – могилы полковника Рапопорта, его жены и капитана Короткова оказались совсем недалеко дрг от друга, практически рядом. Более того, полковник Рапопорт погиб в совершенно аналогичной ситуации, уводя падающий, горящий самолёт от города, – в такой же, в какой погиб капитан Коротков…
За эти несколько месяцев нашей совместной с Наташей и Витюшкой жизни, хорошо было заметно, как она похорошела, как просветлело её лицо, как заискрились лучиками смеха её глаза. И всё – таки, иногда глаза Наташи покрывались поволокой тоски и грусти. Видно, не давала ей покоя судьба её дочери, вероятно чуяло что-то её материнское сердце…
Возвращаясь со службы, обнаружил в почтовом ящике записку – без адреса, вероятно, для Наташи. Аккуратным, женским почерком, сообщалось, что интересующая её девочка, находится в местном детском доме, под её, Наташиной, девичьей фамилией. Вместо подписи: – «Простите!»
Я долго смотрел на эту записку, не зная, что с ней делать. Показать её Наташе? Однозначно – нервная истерика на всю ночь, или ещё хуже, помчится, на ночь глядя, искать этот детдом. Надо самому всё сначала узнать и проверить… Всё оказалось гораздо проще. В начале недели, Наташа объявила, что в субботу она работает – вместе с врачом – педиатром проводит диспансеризацию детей в детском доме.
– Возьми нас с собой, – как можно равнодушней попросил её.
– Зачем?
– Не хотим скучать без тебя, и Витюшка познакомится с другими детьми.
– Пусть соберёт надоевшие игрушки и отдаст их ребятам…
Под благовидным предлогом, занялись очередной переборкой и ремонтом старых игрушек.
– Мы хотим пригласить тебя в детский сад, к другим ребятам, и ты подаришь эти игрушки своим новым друзьям, – Витюшка с удовольствием согласился… Игрушки, естественно, были мальчиковые, – для девочек выпросил ненужные игрушки у своих сослуживцев. Для меня нашёлся мужской медицинский халат, и, для пущей важности повесили на шею стетоскоп. Витюшку отвели в группу его сверстников – двух – трехлетних детей, вместе с ним принёс сумку с игрушками. Пока разбирались игрушки, искал глазами девочку, похожую на Витюшку или на Наташу… Есть, нашёл! Что-то «среднее» между Виктором и Наташей. Глаза! Наташины глаза я не спутаю ни с чем. Красавица!
– Как тебя зовут, девочка?
– Верочка. Витюшке она тоже приглянулась – он взял её за руку и вместе с ней убежал в группу Может, детское сердечко тоже что-то чувствует? Теперь предстояло показать её Наташе… Не успела девочка появиться в медкабинете, Наташу словно ударило током… Она прижала её к себе, и целовала, целовала, целовала… Слёзы заливали её лицо… Говорят, что новорожденные дети узнают свою мать по запаху… Девочке было уже почти три года… Неужели она запомнила запах своей родной мамы? Она вцепилась в Наташу, повисла у неё на шее и целовала, целовала, целовала…
Дата рождения в свидетельстве совпадает с её днём рождения. Имя и отчество тоже совпадают. Разобрались с фамилией девочки. Немудрено – в роддоме, женщины, коротая время, иногда делятся своими «историями»…
Разобрались с историей появления девочки в детдоме. Десять дней назад её привела женщина, оставила в коридоре и убежала, оставив свидетельство о рождении. Нянечка узнала эту женщину – бывшая прокурорша. Муж ушёл от неё, когда до него дошли слухи об истории с подменой ребёнка. Удостоверившись в справедливости этих слухов, он добился переделки свидетельства о рождении на девичью фамилию Наташи, пытаясь, таким образом, не «засветить» свою фамилию. Тем более, что умершая девочка по слухам была тоже не его ребёнком. После распада семьи, девочка бывшей прокурорше стала больше не нужна…
Мне с большим трудом удалось уговорить Наташу оставить Верочку в детдоме – Наташа хотела забрать девочку домой немедленно.
– Слава богу, нашлась. Оформим документы и заберём. Директрисы нет, без её разрешения тебя могут обвинить в краже ребёнка…
Буквально в первый рабочий день меня вызвали в «первый» отдел.
Незнакомый человек в гражданской одежде поинтересовался:
– Вы записку о ребенке в детдоме видели?
– Видел. Какое отношение Вы имеете к ней? Это Ваша записка? – Неважно. Девочка Вашей жены?… Что Вы собираетесь делать? – Удочерять. Это даже не подлежит обсуждению. Всё- таки с кем имею честь разговаривать?
– Это тоже неважно, но я могу помочь Вам быстро оформить документы на удочерение. Только при одном условии.
– Каком?
– Вы не будете искать и требовать наказания виновных, тем более, что инициаторы и исполнители уже наказаны – им запретили заниматься медицинской деятельностью. Согласны? – Слово офицера.
– Пишите заявление. Прямо здесь, сейчас… Какую фамилию дадите ребёнку?
– Она Короткова. – Эту фамилию ей не дадут, её даже мне не дали. Последняя фраза убедила меня в том, что со мной разговаривал прокурор или прокурорский работник.
– Почему? – Потому, что с этой фамилией, с этим же именем, отчеством, и датой рождения, выписано свидетельство о смерти другого ребёнка, и оно на руках у Вашей супруги.
– Его можно аннулировать?
– Только суд имеет право это сделать, но это займёт очень много времени – потребуется эксгумация, тысячи анализов и документов, и я не смогу ничем помочь. Нужно решение суда… Так какую фамилию дадите девочке?
– Мою!
– Через неделю сможете получить все документы. Девочку можете забрать хоть завтра…
Дома я застал Наташу всю в слезах.
– В чём дело?
– Директриса не отдала мне Верочку.
– Правильно. Веруську заберём завтра. Завтра она отдаст её без единого звука. Документы мы получим через неделю. Сегодня надо подготовить Витюшку. Наташа недоверчиво смотрела на меня. Подробно рассказал ей о встрече и разговоре с прокурором. Обескуражила её только проблема фамилии.
– Самое главное, что она будет с нами. Вырастет, дай бог, выйдет замуж, всё равно сменит фамилию…
За ужином, как бы невзначай, спрашиваем Витюшку.
– Как тебе понравилось в том детском садике? – Я буду туда ходить? – Нет, у тебя есть твой садик. – Жалко, я бы хотел туда ходить.
– Почему?
– Мне очень понравились ребята, особенно та девочка – Верочка.
– Может быть возьмём её к нам домой?
– Правда? Давай возьмём! А она пойдёт?
– Пойдёт. А ты драться с ней не будешь? Любить её будешь? Защищать её будешь?
– Кто же с девочками дерётся? И любить, и защищать буду.
– Ты должен будешь доказать ей это.
– Как?
– Не знаю. Для начала подарить ей свою самую любимую игрушку. Мне кажется, что Наташа не могла дождаться утра.
Я ещё вчера договорился на отгул, а ей на работу, правда со второй смены. Надо договориться в садике, чтобы они ходили в одну группу, надо купить ей новую одежду, новую кроватку – деревянная им обоим будет мала. Надо, надо… Но мне самому уже не терпелось… Витюшку решили взять с собой…
Домой возвращались уже вчетвером. Мы с Наташей по флангам, дети, взявшись за руки, в середине. Вчетвером зашли в садик. Заведующая, просмотрев все медицинские бумаги, поверила нам на слово. Вчетвером отправились в магазин за новой одеждой для Верочки… Праздничный обед, и Наташа убежала на работу. В качестве подарка Витюшка принёс своего любимого чёрного кота – действительно, не пожалел. Молодец!
Вечером начался «допрос». Усевшись на моих коленях, Верочка с любопытством рассматривала меня:
– Ты будешь моим новым папой?
– Да.
– Ты будешь меня любить?
– Я тебя и сейчас люблю. Разве можно такую красавицу не любить?
– И в детский дом не будешь маму заставлять меня отвести?
– Да ты что? Как ты могла такое придумать? Мы с мамой и Витюшкой тебя так долго искали.
– Витя тоже меня любит?
– Он же подарил тебе свою самую любимую игрушку. Тебе она понравилась?
– Очень.
– А Витюшка тебе понравился? – Витюшка, услышав, что про него говорят, прибежал собственной персоной. Моя левая коленка была его любимым местом времяпровождения, но сейчас она была занята. Смутившись только на секунду, он тут же устроился на правом.
– Конечно! Он настоящий друг!
– Он не только настоящий друг, он ещё самый настоящий твой брат.
– Я его очень, очень люблю!.. И тебя тоже очень, очень люблю!.. – С этими словами, они оба повисли у меня на шее, нисколько не смущаясь уже, весьма колючей, вечерней щетины… Как истинный джентльмен, он уступил сестре свою кроватку, сам перебрался в деревянную, перетащенную из моей однушки. Единственное, чего мы не предусмотрели – второго ночного горшка…Так, на всякий случай.
Счастливей человека, чем наша мама и моя любимая Наташа, не найти было на всём белом свете. Её счастье невозможно описать словами – это просто нужно видеть своими глазами. Всё свободное время, до последней минуты, она проводила с детьми. В первый же свободный день, она больше часа отмывала Верочку, словно желая смыть с неё всё её прошлое. Одела её во всё абсолютно новое – от трусиков до пальтишка и туфелек. Еле уговорил Наташу не выбрасывать старую одежду – отнести её в детский дом – там она очень нужна.
– Ты же сама видела, в чём были одеты дети.
Верочка очень быстро освоилась в нашей семье. Вскоре исчезла некая неуверенность, даже настороженность, в её поведении. Всё чаще слышался её звонкий заливистый смех… Как все дети, она могла быстро расшалиться вместе с Витюшкой, но также быстро и успокоиться. Как большинство девочек, она была аккуратней брата. Все её игрушки и вещи были разложены и расставлены по своим местам, чего не скажешь о Витюшке. Она была послушней его, и уже скоро пыталась «воспитывать» его за непослушание, хотя такое случалось крайне редко.
Постепенно он перенял эти черты её характера, и уже не разбрасывал свои игрушки по всей квартире, даже одеваться стал быстрее и опрятней. Зато в старшей ясельной группе, затем в садике, он строго стоял на страже «безопасности» своей любимой сестрёнки Верочки – стоило кому-то только приблизиться к ней, Витюшка сразу же оказывался возле неё – на всякий случай, хотя Верочка сама могла и умела дать сдачи любому обидчику.
Вполне естественно, Наташа поделилась радостью со своей двоюродной сестрой, благо телефон с московским номером достался мне по наследству. Они много перезванивались и до этого, и не раз мы получали приглашение приехать в гости.
У меня встреча с Соней восторга не вызывала, к тому же, редко совпадающие выходные мы предпочитали проводить вместе. Но отказать Наташе похвастаться дочерью перед единственной родственницей я не мог. В ближайший совпавший выходной решили совместить приятное с полезным – съездить с детьми в зоопарк и заехать в гости.
Поездка прошла достаточно удачно. Посещение зоопарка ребятам понравилась, но устали они оба смертельно, поэтому к Соне пришлось добираться на такси. Ребята поели, выспались, отдохнули, наперебой делились впечатлениями с тётей Соней и дедушкой Сашей. Он уже генерал – полковник… Александру Ивановичу «внуки» понравились – он с удовольствием возился с ними. Нам было предложено остаться ночевать, но мы наотрез отказались – Наташе и мне нужно было утром на работу.
Генерал вызвал дежурную машину, и домой мы добирались с полным комфортом. Особенно радовались ребята – до этого им не доводилось столь долго кататься на машине.
Озадачило несколько пониженное настроение Наташи – посчитал, что это от усталости, но дело оказалось совсем в другом.
– Это она к тебе тогда приезжала, – весьма прохладным тоном подвела итог сегодняшней поездки Наташа.
– Естественно, ко мне. С тобой она была ещё не знакома, – парировал её «глубокомысленный» вывод.
– На ночь глядя, она не случайно, и не просто так приехала, – Наташа пыталась навести меня на «нужную» мысль.
– Это она тебе сегодня сказала?
– Нет, это я ещё тогда поняла.
– Поэтому я не пригласил её в свою квартиру и не остался с ней вдвоём, – как бы то ни было, я не собирался раскрывать истинную причину своей размолвки с Соней.
– Она просто опоздала, иначе ты не поступил бы так.
– Конечно, я бы не пустил её в квартиру и оставил ночевать на улице, – с иронией произнёс я и, чтобы закончить разговор, добавил – Кто опоздал, тот не успел…, а кто успел, тому досталось то…, что досталось. Наташа поняла смысл сказанного и счастливо засмеялась…
… В середине лета, по вине двигателистов, образовалось десятидневное окно в проведении испытаний. «Щедрое» руководство разрешило использовать отгулы и отпуска – у кого, что было и кто, что хотел. Наташе тоже удалось договориться на работе, и мы, уже вчетвером, погрузились в поезд и отправились в краткосрочный отпуск – к родителям, на Урал – познакомить их с Верочкой, и Верочку с бабушкой и дедом.
Лететь самолётом, как и зимой, Наташа отказалась категорически.