Эхо твоих мыслей

Глава 10

Я думала, что прогулка будет пешей, но оказалось, что мы поедем на лошадях. Я немало удивилась, ведь когда мы осматривали замок, я не заметила конюшни. Мой смущенный взгляд сказал Лирину многое.

– Если вы не умеете ездить на лошадях, сейчас самое время научиться, – тут же парировал Лирин. – К слову, это фризская лошадь. Это единственная порода, которая переносит дрен.

Передо мной стояли два черных, как ночь, крупных, массивных, высоконогих, но при этом очень элегантных коня.

– Это Зорин и Мергул, – Лирин похлопал коня, на которого кивнул первым. – Я возьму себе Зорина. Мергул более терпелив, поэтому вы поедете на нем.

По моей коже побежали мурашки. Осознание того, что я вживую увижу Риса, не давало мне покоя. Его игривый настрой, после моих слов о том, что он живет в Аркадии, чуть придал мне уверенности, но у меня, тем не менее, от нервного напряжения дрожали ноги.

Лирин подошел ко мне и помог мне забраться на Мергула. Я вцепилась в поводья. Вслед за ногами, начали дрожать и мои руки.

– Кстати, забыл упомянуть о том, что это не просто фризские кони. Это смесь с аркадийской фейской. Они быстрее и выносливее, чем породы, выведенные людьми, в два, а то и в три раза. Только на таких нам и имеет смысл путешествовать.

– Я не видела при замке конюшню, – неуверенно ответила я.

– Король скрыл ее особыми чарами. Только некоторым из нас позволено брать оттуда лошадей.

– Раз я ее не видела, значит мне не позволено, так? – мой голос прозвучал необычно высоко.

– Нет, позволено. Но будущие королевы обычно не седлают лошадей сами. Вам нужно лишь попросить об этом меня, и все будет сделано. В любое время, – улыбнулся Лирин.

Я позволила себе улыбнуться ему в ответ. Мергул шел медленно, и я быстро переключилась на разглядывание весенней зелени. Здесь она была какой-то не такой. Будто бы с легким сероватым налетом на листьях. Местами они были рваными, словно их разъела ржавчина.

– А что с этим лесом? – спросила я, смахнув непрошеную слезинку.

– Мы забираем у этой земли силу. Все живое вокруг – вот цена жизней дрен. Мы мертвы, и делаем окружающее нас пространство подобным нам, – побледнев, сдавленно ответил Лирин.

На некоторое время между нами воцарилось молчание. Мы ехали довольно близко к друг другу. Ехать в таком темпе показалось мне не слишком сложным, и даже приятным занятием. Мергул оказался на редкость покладистым. Когда мы отъехали на достаточное расстояние от замка, Лирин вдруг произнёс, переходя на ты:

– У Дариса недавно умерла сестра. Ты могла бы быть с ним… Помягче?

– Конечно. Но прошу тебя, Лирин, скажи, как звали его сестру? – задала встречный вопрос я.

– Неридия, – хрипло произнёс он, и его голос наполнился скорбью.

– А ее… тоже убил Черная Лошадь? То есть, получается, все дрен могут умереть лишь от его руки?

– Нет. Хоть фейри и называют бессмертными, а дрен, к тому же, ещё и воскрешенными, нас можно убить большим количеством способов. Рябиновые стрелы, крылья панфиры…

– Что же тогда произошло с Неридией?

– Проклятие. Дарис – исследователь. И недавно он выяснил, что силу Черной Лошади можно подавить. Он поил животных, которые были под контролем короля, настойкой дуба. Да, это была ещё та задача, учитывая, в каком гипногогическом состоянии они находились. Но он с ней справился. Той самой проклятой настойкой дуба, которая, кстати, тоже убивает. Но не всех фейри, а только нас, дрен. Поэтому мы ее и называем «Проклятием дуба». Дарис был в лесу, когда Неридия пришла в его хижину. Он, на свою беду, оставил настойку в кружке для чая на столе. Дарис никогда не был осмотрительным. Он невероятно сосредоточен на животных, особенно когда работает, но во всем остальном – Дарис ужасно рассеянный. Ему не хватает женской заботы. Но у дрен нет истинных пар, в отличие от обычных фейри. Как ты понимаешь, у нас не может быть детей. Неридия с дороги разом осушила полкружки. Когда Дарис вернулся, уже было поздно. Он винит себя в случившемся.

В моей голове проносились тысячи мыслей. Так вот что имел в виду Рис, когда говорил о проклятии? Может быть, он не хочет, чтобы мы встречались в реальности, потому что он – дрен, а я нет? И это значило бы, что у нас нет будущего?

Я накренилась набок и чуть не соскользнула с Мергула, но успела вовремя взять себя в руки и выправить положение. Это отрезвило меня. Встречаться? Будущее? Рис находится в моих мыслях чуть больше трех дней, а я уже мечтаю о нем. Он мне сказал-то, наверное, не больше ста слов. Я толком ничего о нем не знаю. Почему у меня возникают эти мысли?

По спине катился холодный пот. С непривычки езда на лошади давалась моим мышцам тяжело.

Лес внезапно расступился, освобождая пространство для небольшого озера. То, что Лирин назвал «хижиной», оказалось небольшим деревянным домиком на берегу озера.

Лирин расправил плечи.

– Приехали! – он бодро соскочил с Зорина, а потом помог мне спуститься с Мергула.

Я невольно обратила внимание на то, что он не стал привязывать лошадей.

Мы подошли к домику, и Лирин громко застучал в дверь.

– Дарис! Ты здесь? Открывай давай, собака ты деревенская!

Мой взгляд молнией прошелся по Лирину. Разве не он просил меня пять минут назад быть «помягче» со своим другом, который недавно потерял сестру?

Дверь скрипнула, и из нее высунулась голова Дариса. Его волосы не были черными, как у других дрен. А сам он казался крупнее любого из них.

Дарис глухо засмеялся:

– Никак ко мне пожаловал королевский кошара?!– и только потом перевел на меня взгляд.

– Волосы, как у дрен, а глаза и кожа – нет, – констатировал он.

– Глаза и кожа как у дрен, а волосы – нет, – не осталась в долгу я, и он вновь рассмеялся.

Лирин строго посмотрел на меня. Я наградила его таким же взглядом. Не он ли назвал Дариса деревенской собакой?

Интересно, в какую игру собрался играть Рис? Он даже взглядом не выдал Лирину того, что «знает» меня, как бы громко не звучало это слово сейчас. Что ж, раз так, то я поддержу его игру.

– К слову, она – твоя будущая королева, так что поклонись.

Дарис мгновенно красиво согнулся в поклоне. Причем настоящем, элегантным поклоне, со всем почтением. В этом поклоне не было ни капли шутовства. Я почему-то думала, что мои щеки вспыхнут, словно два наливных яблочка, но этого не произошло. Чувства, которые я испытала, когда увидела Дариса, оказались не такими, как я себе их представляла. И это сбило меня с толку. Я ощутила спокойствие, надежность и невесомую грусть. Не было той игривости, задорности… Он казался, или хотел казаться, вовсе не таким, каким был у меня в мыслях.

Лирин многозначительно кашлянул. Дарис пропустил нас внутрь.

Изнутри дом был и вправду крохотным. В одной комнате помещалось все необходимое: и кровать, и кухня. Ванная находилась в отдельной, тоже очень маленькой, комнате. Дарис усадил меня в единственное кресло, а они с Лирином уселись на барные стулья за кухонной стойкой, прилегающей к окну. Лирин опять многозначительно кашлянул и кивнул на меня.

– Расскажи ей. И научи делать настойку.

– Слушай, Лирин, – неуверенно начал Дарис. – Она – будущая жена короля. А просишь научить ее настойке дуба?

Я сердито сверкнула глазами на Дариса. Игры в недоверие? Серьезно?

У Лирина дрогнул кадык.

– Ей можно доверять.

– Почему ты так уверен, что она не сдаст нас… – Лирин оборвал его резким движением руки, а потом сделал ему какой-то знак руками.

Дарис вперился в меня взглядом и охнул.

А я не выдержала.

– Вы говорите так, будто бы я не сижу тут напротив вас. Я бы хотела получить немного больше ясности.

Дарис вздохнул.

– Я экспериментировал с «Проклятием дуба». Есть такая настойка… Королевство Белой Лошади пыталось бороться с нами ей. Я хотел понять, можно ли «Проклятием» убить панфиру. Этих существ ведь, знаете, ничего не берет. Даже рябиновые стрелы. А Черная Лошадь хотел проверить, насколько уязвимы будут эти птицы, если создать из них армию. Когда я применил настойку в первый раз, король управлял стаей пяти птиц из замка. Его способности велики и могут покрывать довольно большие расстояния. Я дал настойку только одной из птиц, и она «очнулась». Перестала повиноваться контролю Черной Лошади. Если бы он в этот момент попытался перехватить ее зрение, он бы тут же понял, что произошло. Но король отдал эти исследования мне на откуп. Он силен и без панфир, потому не требовал от меня мгновенных выводов. Я мог уделять внимание моим научным интересам. Я понимал, что скоро должен буду предоставить королю результат. Но я также сознавал, что так как он был занят другими делами, он не заметил, что одна из панфир освободилась от его контроля. Я проделывал это раз за разом, и результат оказывался одним и тем же.

Пока Дарис рассказывал мне все это, я оценивала его. Рассматривала. Он не пытался рисоваться передо мной. Заигрывать, флиртовать. Он немного побаивался меня. Неужели таков Рис на самом деле?

– Однажды, когда гвардейцы притащили новую порцию «ценных пленных» фейри, шпионов Белой Лошади, я увидел в этом шанс. Правда, перед этим я испытал настойку еще раз, на разных видах существ, которые находились под контролем короля. То, что он до сих пор не заметил этого – чудо. Видимо, Богиня нам благоволит. В моей голове давно зрела мысль о том, что дрен действительно единственные, на кого так действовала настойка дуба. И тогда я подумал – что если обычных фейри она не убьет? Я решился проверить.

Я громко выдохнула.

– То есть, получается, между Белой Лошадью и Черной постоянно происходят стычки? Разве Белая Лошадь не подчиняется Руану?

– Никаких стычек не было и не могло быть, пока Дейтерия была в руках короля, – пояснил Лирин. – Белая Лошадь делал все, что ему велели, лишь бы Дейтерия осталась в живых, если можно так сказать. Но этого оказалось недостаточно. К тому же, Руану везде виделись шпионы Белой Лошади. Возможно потому, что Фенрис не уступал ему по силе до того, что случилось, а, может быть, даже превосходил его в ней. К тому же, он был единственным, чья сила выводила фейри из под контроля Черной Лошади.

– Дарис сказал, что Руан хотел создать армию из панфир. Он собирается пойти войной на королевство Белой Лошади? – спросила я.

Дарис сглотнул.

– Он убил его сестру. И, казалось бы, что ему Фенрис, оставшийся без магии? Однако он Руану – как кость в горле. Он не успокоится, пока не оставит от королевства Дуба камня на камне. Или не обратит их всех в дрен.

– И почему вы все мне это рассказываете, а? Разве вы не боитесь, что король залезет в мою голову, и…

– Ты заметила, что кроме тебя здесь почти нет обычных фейри? Если не считать короля, конечно, – немного резко спросил Дарис, а я задержала свое внимание на слове «почти». Значит ли это, что мы с Руаном здесь – не единственные живые фейри? – Король не допускает их в королевство Бузины.

– К тому же, говорят, что нужно быть чокнутым, чтобы пойти в Аркону, а я считаю, что нужно быть чокнутым, чтобы выйти замуж за Руана по доброй воле, – подмигнул мне Лирин.

– Подождите, мне кажется, или все это начинает звучать как заговор против короля?

Лирин мне снова подмигнул.

– Это он и есть.

В глазах Лирина блеснули огоньки, и я не смогла не улыбнуться.

– То есть, вы хотите, чтобы я пила настойку дуба, чтобы Руан не мог контролировать меня? Я ведь не такая незаметная. В конце концов, я – его будущая жена. К тому же, я не смогу притворяться, ведь я не буду знать, что он от меня хочет.

– Не совсем так. Связь, которую устанавливает Черная лошадь своей силой никуда не денется. Ты все еще будешь ощущать его намерения касательно тебя. Но сможешь, когда это окажется нужным, противостоять ему. А до тех пор – просто будешь играть свою роль, – заметил Дарис.

– Да я смотрю, ребята, вы тут давно все продумали, – заметила я. На сердце у меня было тревожно, – но насчет момента, когда это окажется нужным, мне бы хотелось услышать подробнее.

– Ты и так все поймешь, – развел руками Лирин. – К тому же, нам пора возвращаться в замок.

Лирин вышел из домика первым. А я немного задержалась. Мне хотелось встряхнуть Риса, чтобы наедине он перестал притворяться, что совсем

не знает меня. Поэтому я задержалась у двери, и сказала ему:

– И все же нам не обязательно играть в эту игру.

В этот момент в глазах Дариса что-то вспыхнуло.

– Да, моя будущая королева? – спросил он каким-то изменившимся голосом.

– Да. Я бы хотела, чтобы ты был таким, каким я тебя представляла. Потому что я знаю, что ты именно такой. Тебе не стоит рядом со мной прятаться за маской…

– Ты меня представляла? – оживился Дарис.

Я смущенно кивнула.

– Ты думал, что мы не сможем общаться, потому что ты из дрен? – набравшись смелости, спросила я.

– Общаться? – задумчиво произнёс Дарис.

– А разве это не называется общением? – улыбнулась я.

Он усмехнулся, и в ту же секунду, прижав меня к стене, смял мои губы. Я не ответила ему на поцелуй. Я растерялась. И оттолкнула его.

Дарис обескураженно посмотрел на меня.

– Мне казалось, я все правильно понял.

Я одернула вниз кожаную куртку, проведя по ней руками.

– Да, но кажется, я оказалась не готова к такому стремительному развитию событий, извини, – ответила я.

Боги, надеюсь, когда Лирин говорил мне про «помягче», он не имел в виду то, что Дарису требуется такого рода утешение…

Он развел руками.

– Что ж, я терпеливый.

– А ты не боишься, что Руан убьет тебя, если узнает, что ты прикоснулся к будущей королеве?

– Разве только ты сама ему скажешь. Но минут десять назад мне показалось, что мы на одной стороне. Поэтому я думаю, что не в твоих интересах доносить на меня.

Лирин вернулся за мной. Он прочел тревогу на моем лице и перевел взгляд на Дариса. Тот лишь пожал плечами.

Глава 11

Обратно до замка мы ехали молча. Когда мы оказались у ворот, Лирин, тревожась о перемене моего настроения, спросил:

– Когда я вышел, между вами с Дарисом произошло что-то, о чем мне стоит знать? Он чем-то обидел тебя?

Лирин перешел со мной на ты, и это радовало.

Я не знала, обидел ли меня Дарис. Я запуталась. Почему я не ответила Рису на поцелуй? Почему пошла на попятную?

Я покачала головой.

– Просто мне показалось, что твой друг не до конца открыт перед мной. Если мы затеяли совместную игру, разве это не значит, что мы должны доверять друг другу?

– Хм… Я этого не заметил. Дарис вел себя с тобой как обычно. Если не считать того, что он ни разу не попросил тебя называть себя Рисом. От меня он потребовал этого при первой же встрече.

Я скрестила руки на груди и насупилась. Чуть позже я попробую мысленно объясниться с Рисом.

Ужин мне в покои принесла не Вирджиния.

– А где Вирджиния? – спросила я у новой служанки.

– Ей нездоровится, – ответила та. – Но уверяю вас, я буду служить вам не хуже нее. Мое имя Моргулия.

Девушка присела в глубоком реверансе, и я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Я никогда не привыкну ко всем этим средневековым поклонам. У Моргулии были прямые черные волосы, точь-в-точь как у остальных дрен, и очень темные глаза. Моргулия заметила, что я рассматриваю ее, и сказала:

– До… У меня были синие глаза. Очень красивые синие глаза.

У меня в горле встал ком, и я кивнула. Не хватало мне ещё начать рыдать при новенькой служанке. Я буквально выпроводила из себя невидимых поваров, которые так не вовремя начали резать лук для запеченной курицы.

Я кое-как объяснила Моргулии, что вымоюсь и отправлюсь спать сама. Видимо, она действительно была рада служить мне вместо Вирджинии, потому что никак не хотела уходить. Я еле дождалась, пока она оставит меня в покое и тут же позвала Риса. Он ответил мне только через минут десять.

«Как прикажешь это понимать? Я знаю тебя три дня с небольшим, а ты при первой же встрече бросаешься ко мне с поцелуем!».

В ответ я почувствовала удивление.

«Какой ещё первой встрече?», – промурлыкал Рис, и я окончательно потеряла самообладание.

«Ты что, издеваешься надо мной? Или у тебя раздвоение личности?», – рассердилась я.

«Имоджен… Я не понимаю, о чем ты говоришь, честно. Давай успокоимся и обсудим это», – в голосе Риса сквозило волнение, и я смягчилась.

«Я попробую», – пообещала я ему.

«Знаешь, что мне помогает успокоиться? Обычные разговоры с теми, кто мне дорог. Обо всем и ни о чем. Они напоминают мне, ради чего я живу. Поэтому предлагаю тебе поговорить со мной. Вдруг у тебя это тоже сработает?», – умиротворенным голосом произнес Рис.

А мне захотелось неслабо так его треснуть. И к тому же, я итак собиралась с ним поговорить.

«Значит ты считаешь, что ты мне дорог?», – злость так и выплескивалась из меня. «За три дня…».

«Да что ты заладила – три дня да три дня? Иногда и секунды много. Иногда и вечности мало, понимаешь? Хочешь, проведем маленький эксперимент?».

«Опять эксперимент? Мне казалось, я сегодня сыта по горло экспериментами».

«Называй, как хочешь. Тебя обрадует, если я исчезну из твоих мыслей. Через пару мгновений и навсегда? Никогда больше не заговорю с тобой… Ты испытаешь облегчение?».

В моей груди что-то неприятно сжалось. А вдруг он и правда может так сделать?

«Нет, не исчезай! – сама себе удивляясь, вдруг выпалила я. – Просто я расстроена. Меня совсем не обрадует, если ты пропадешь из моих мыслей. Я не шутила, когда назвала тебя другом, пусть и воображаемым. Я действительно надеялась, что ты станешь мне настоящим другом».

«А теперь? Не надеешься?», – глухо усмехнулся Рис.

«Не совсем так. Я позволила себе надеяться, что ты им уже стал».

«Ох, Имоджен. Извини за этот маленький эксперимент. Но я вынужден его продолжить ради себя и тебя самой. Я хочу помочь тебе разобраться во всем. И я думаю, ты теперь можешь не беспокоиться за нашу мысленную связь».

«То есть?», – опять заволновалась я.

«Представь иную ситуацию. Что если это – навсегда? Что если я застрял в твоей голове и никогда не исчезну? Даже когда ты будешь злиться на меня, как сейчас, или даже хуже, я не уйду. И да, ты знаешь меня всего три дня. Но также ты знаешь, что все важные решения мы принимаем мгновенно. Другое дело, что потом мы долго не можем смириться с последствиями своих решений. И признаться себе в том, что ты решила так, а не иначе и почему, – тоже невероятно сложно».

Это было странно, но страх, который я испытала совсем недавно, когда Рис сказал «больше не заговорю с тобой» сейчас вдруг исчез. Получается, меня не пугало, что он «застрял» в моей голове? Я обескураженно провела рукой по волосам. Так, на моем месте любая другая разумная девушка точно бы начала паниковать. Меня не пугало, что я не смогу прогнать его из своих мыслей?

«Но ты – не любая другая, Джин. Признайся, тебе даже нравится, когда я слышу все твои мысли?».

«И не мечтай», – солгала ему я, ощущая как раз то, что он сказал.

Мне нравилось то, как близко он был. То, насколько я была открыта ему. То, как легко мне было с ним общаться с первых его слов, которые я услышала. Но все же меня пугало, что я испытывала эти чувства слишком рано. Слишком стремительно. Это ощущалось так, будто бы на меня неслась лавина.

Я услышала приглушенный смех.

«Кажется, можно переходить к пункту, когда мы разговариваем, и может быть, это начинает тебя успокаивать».

«У-у-у, как только попадешься мне в реальности, получишь от меня по своему самодовольному лицу подушкой, понял?», – недовольно завыла я.

Этот его мягкий глубокий смех сводил меня с ума. Я почувствовала, как по моим пальцам пробежал ток, и удивилась этому.

«Какое твое любимое блюдо, Имоджен?».

«Ладно, твоя взяла. Будем просто разговаривать. Я люблю пиццу», – пожала плечами я.

«Пиццу?», – растерянно спросил Рис.

«Не могу поверить, что ты не пробовал пиццу», – улыбнулась я, – «Это такая лепешка из теста, на которую складывают то, что тебе нравится, и запекают. С разными вкусными соусами. Я например, больше всего люблю сырную».

«А чем это отличается от пирога?», – улыбнулся Рис.

«Пироги чаще всего закрытые сверху, а на пицце теста сверху нет», – объяснила я.

«Когда мы встретимся, обязательно попробую эту твою пиццу».

«Думаешь, меня пустят приготовить пиццу на королевскую кухню?».

«Ты – будущая королева. Повелевай».

Я разразилась громким смехом, а потом, напустив на себя серьезности, произнесла:

«Повелеваю тебе оказать мне взаимную любезность и ответить, какое любимое блюдо у тебя».

«Только не смейся».

«Хм-м, после этих слов мне стало любопытнее в сто раз».

«Обожаю лимонный пирог с безе».

«Серьезно?», – улыбнулась я.

«Я же говорил, тебя это позабавит», – ответил Рис, и я не почувствовала в его голосе никакой обиды.

Мы разговаривали о разных мелочах до тех пор, пока меня не сморил сон. Это оказалось безумно приятно – засыпать не в одиночестве.