11 минут по Булгакову

ГЛАВА 4.
Перед операцией

Сборы перед знакомством с донорами

Максим Максимович почти всю ночь не спал. Он сидел за столом и не сводил глаз с белой кошки Мурки. Он немного сомневался в своей новой операции: а если он и вправду потеряет сразу обоих животных?! В доме было тихо. Тимик больше не выл в своей комнате, Зина ушла по просьбе профессора.

Когда наступило утро, Иноразумский с трудом встал на ноги и начал собирать свою большую сумку. Доктор Мартин Мартынович встал немного раньше, он тоже мало спал. Заметив, что профессор собирается, Тонкостен тихо вошёл в кабинет.

– Я поеду с вами в морг, профессор.

Максим Максимович с усмешкой посмотрел на него.

– Нет, голубчик, вам лучше остаться дома, я приеду ближе к дню. Вместе со мной приедет машина и привезёт тела. Вам лучше не вглядываться в их застывшие глаза, вы ещё молоды.

– Я ваш ассистент, профессор. Этого достаточно, чтобы выдержать любое кошмарное диво.

– Не оставляйте наших кухарок одних, они милые девушки. А то Тимику может прийти в голову напи́сать на них снова.

– Он пока только пёс, профессор. Но, я так понимаю, вскоре ему придётся снова попытаться стать человеком.

– Вы очень бледны, доктор. Вам нужно получше отдохнуть. Вы не спали всю ночь?

– Как и вы, профессор. И я поеду с вами.

– Послушайте меня, голубчик. – Иноразумский вплотную приблизился к доктору и крепко взял его за руки. – Я видел, как вы бледнели во время операции над псом. Если сейчас мы с вами в морг поедем, то вы уже будете не в силах провести ни одной операции. Я же вижу, что вам плохо.

– Как и вам, профессор. Я поеду с вами.

Максим Максимович быстро подошёл к двери кухни и громко крикнул:

– Дарья, Зина! Мы с доктором Тонкостеном едем в морг. Чтобы днём обед нам был готов. Нам нужно быть бодрыми и сытыми, чтобы начать операцию!

Зина и Дарья мигом вбежали в кабинет профессора. Дарья спросила:

– Профессор, неужели снова операция? Значит, вы всё-таки решились?

– Верно. И теперь человеком станет не только Тимик, но и Мурка. Она будет нашей дамой.

– Они ведь друг друга порвут! – хором взвизгнули кухарки.

– Я не позволю им этого. В конце концов, люди более развиты, чем животные. А мы создадим людей, а точнее, попытаемся сделать парочку.

– Неужели вам мало предыдущих опытов? – спросила Зина.

– Я понял свою ошибку, Зина. Всё дело в предыдущих людях, которые у нас были в качестве доноров. Теперь я отыскал более образованных людей. И более красивых. А сейчас, Мартин Мартынович, нам уже пора ехать. Наши доноры вот-вот превратятся в кости, а я кое-как договорился не хоронить их.

В глубинах морга

Тонкостен вошёл в коридор, когда увидел, где именно находится морг. А находился он под землёй, а точнее, в подвале. От помещения веяло ужасным холодом. Навстречу Ивану Арнольдовичу вышел томный полноватый патологоанатом. На лице его были суровость и злость.

– Я терпеть не могу, профессор, когда мне подкидывают новые трупы. Надеюсь, сегодня два моих холодильника освободятся!

– Не беспокойтесь, мы их сразу заберём и уйдём, – ответил Иноразумский. – Мартин Мартынович, вы же доктор! В самом деле, хватит бледнеть!

Тонкостен и не думал бледнеть; он боялся того, что́ может получиться в исходе операции. А в данный момент он думал, как будут выглядеть трупы. Если это будут такие же страшные и уродливые тела, как тело, принадлежавшее когда-то первому, неудачному Тимьянову, он не будет действовать сообща с профессором. Он просто откажется от операции.

– Советую надеть куртки, – угрюмо прошипел специалист по трупам, – тут очень холодно. Обычные врачи могут упасть в обморок. Да-да, я понимаю, что вы не можете, потому что вы – профессор и доктор, потому что так считаете. Однако же осторожнее; если захотите познакомиться с другими представителями моего мира, смотрите не ужаснитесь окончательно.

Доктор и профессор вошли в холодное помещение. Тут стояло много шкафов-холодильников. Мартин Мартынович, по своей природе слишком любопытный, открыл один из шкафов. Его сердце чуть не вырвалось вон, когда он увидел изуродованную женщину. Все её тело было неузнаваемо искажено. Доктора передёрнуло; фигура трупа кого-то ему напомнила.

– В кислоту бросили, – улыбнулся толстяк.

Доктор подошёл к ещё одному шкафу и открыл его. Там лежало тельце маленькой девочки. Судя по тёмным шрамам на теле, при жизни она пережила физическое насилие.

– Поизмывался, гад… или гады, – вдохнув, прокомментировал специалист по трупам.

Профессор слишком сильно волновался, поэтому ему не хватило смелости заглянуть просто так в какой-нибудь шкаф; он уже прошёл к назначенным донорам. Вездесущий патологоанатом появился возле него.

– Позвольте представить вам бывшего директора небольшой регистратуры. Владиславом звали. Работал немного, получал мало, но был весьма интеллигентным человеком. Собственно, кого вы и желали получить, профессор. Слишком сильно был возмущён поведением своей жены, которая ему изменяла. Он убил её вместе с её новым любовником. Его посадили в тюрьму на долгий срок, а он как-то умудрился найти в камере лезвие и перерезал себе горло. Теперь этот красавчик здесь целый день дожидался вас.

– Весьма собой недурён, – улыбнулся Иноразумский.

– А вот позвольте представить вам юную симпатичную девушку, которой, к сожалению, довелось умереть. А всему виной алкоголь. Вечером отмечала день рождения своего однокурсника, позже отправилась домой со своими подружками и по пути ударилась при падении головой о лёд. Подружки вызвали скорую помощь, но их красавица скончалась через пять минут. Близкие хотели её похоронить, но тут появились вы, и получилось так, что она вам срочно понадобилась. На вас, между прочим, злятся близкие. Надеюсь, вам удастся их успокоить. Красивая была девушка, очень. Впрочем, вы и сами это видите…

Тонкостен глядел на девушку через плечо профессора. Он не мог оторвать от неё взгляда. У него тут же промелькнула мысль: «А профессор захотел ставить на ней эксперименты».

– Сейчас же берём их обоих и везём ко мне, – сказал Иноразумский.

Мартин Мартынович улыбнулся.

– Профессор, вы не можете сделать их донорами. Хотя бы девушку оставьте в покое.

– Доктор, вы впервые покраснели за этот день. Вижу, что эта девушка вам очень понравилась. Наоборот, её надо сделать живой.

– Я не позволю вам превращать мёртвую девушку в чудовище. С ней и так уже произошли ужасные вещи. Этого достаточно.

– Подумайте своей головой, доктор. Эта девушка снова станет живой. Мы проведём операцию над кошкой, и девушка оживёт, только с кошачьим сердцем. А насчёт этого не переживайте. Девушка, которая погибла на льду, была хорошим, невинным человеком. Неужели вам не хочется посмотреть на неё вживую?

– Тимик её разорвёт.

– Не разорвёт. Эти оба постоянно будут под нашим контролем, за исключением очевидных случаев…

– Если что-то в операции пойдёт не так, профессор, я брошу всё и не стану в этом участвовать.

– Всё пройдёт великолепно. А теперь берём их и едем домой.

Патологоанатом помог загрузить тела в машину. Затем он обернулся к профессору и Тонкостену:

– Не вздумайте уродовать моих пациентов до неузнаваемости. Я понимаю, что́ вы задумали. О вас мне весьма много рассказывали знакомые. Если что-то не получится, сразу от всего отмахнитесь!

– У нас всё получится, – ответил профессор. – Не волнуйтесь, Осип Владимирович.

ГЛАВА 5.
Операция

Профессор разговаривает с кошкой

Иноразумский задумался, куда положить заветных доноров. И, недолго думая, положил одного в холодильник, а другого отнёс в мешке в подвал. Даже крысы от его выходки были ошарашены.

– Профессор, они не будут разлагаться? – испуганно спросил доктор.

– Нет, мы скоро уже начнём.

Максим Максимович ринулся в свой кабинет. На лице его играла хитрая улыбка. Он взял со стола сонную белую кошку. Кошка проснулась в его грубых цепких руках, начала мяукать и больно царапаться.

– Мартин Мартынович, скорее, у меня все руки в крови! – Профессор бросился к доктору и отдал ему кошку.

Мурка успокоилась в руках Тонкостена.

– Вы смотрите, она вас больше любит, – покачал головой Максим Максимович.

– Я заметил. Наверное, потому что не я задумал эту операцию.

– Надо её приструнить. – Профессор схватил со стола прищепку и резко прищемил кошку.

Она примолкла и перестала шевелиться.

– Надо её связать, как при кастрации, только чтоб на животе лежала.

– После этого она вас возненавидит, – ужаснулся Тонкостен.

– Помните, как вам понравилась девушка в морге? Хотите увидеть её живой, хоть и с кошачьим сердцем?

– Это было бы мечтой всей моей жизни.

– Вколите ей снотворное, когда я скажу, – ответил профессор. – Но я хочу, чтобы в начале операции она выслушала меня и поняла, что́ её ждет.

– Ей будет страшнее, чем если бы она увидела кучу крыс!

– Не будет, она очень смелая кошка. Она знает Тимика. Я видел, как она с ним разговаривала. Меня она опасается. Мы сделаем подарок, оживим Тимика. Поначалу они, возможно, поругаются и подерутся. Я не могу обещать, что они сразу узнают друг друга. Люди и животные выглядят по-разному. Тимика я прооперирую раньше Мурки. С ним будет меньше проблем, чем с дамой. Она новенькая, может испугаться. Я должен доложить вам, что наша Мурка будет свидетелем операции.

– Максим Максимович, вы безумец.

– Нам понадобятся мощные верёвки. Кошка будет пытаться вырваться, когда увидит процесс операции на Тимике. Господи Боже мой, всё как в ужастиках.

– Вы бы могли стать главным героем одного из сюжетов.

– Спасибо, доктор.

Тонкостен положил приструнённую кошку на операционный стол, слегка погладил её по макушке и, скрипя зубами, начал привязывать её верёвками. Когда кошка была привязана полностью, Тонкостен убрал с неё прищепку. Она открыла зелёные глаза. Сразу поняв, что крепко привязана, Мурка громко зашипела, потом замяукала. Она начала брыкаться, но верёвки только сильнее в неё впивались.

– Перестань и успокойся. – Профессор надавил ей на лапу. – Тебе всё равно не вырваться. И не надо смотреть на меня такими бешеными глазами. Скоро ты станешь человеком. Чтобы ты не волновалась, я покажу тебе, как это работает на Тимике. Его ты очень хорошо знаешь, ты с ним встречалась на безопасном расстоянии. Он привязан верёвками, как и ты. Он напуган не меньше тебя, но не потому что у него это в первый раз, а потому что он опять думает, что станет мерзким человеком. Он плохо думает, всё будет по-другому. А сейчас я его усыплю.

Профессор схватил шприц и ввёл острие в Тимика. Пёс забрыкался, начал рвать верёвки, но через минуту затих.

С кошкой разговаривает доктор

– Вот как действует снотворное, – сказал побледневший профессор.

Он заметил кровь от вонзившихся верёвок на ложе Тимика, и ему с трудом верилось, что пёс выживет после операции.

– Лучше тебе этого не видеть. – Максим Максимович привязал белую тряпочку к глазам кошки. Мурка забрыкалась и затихла. – Введите ей снотворное, доктор.

Тонкостен дрожащими руками уколол кошку. Чуть меньше минуты потребовалось, чтобы она уснула.

– Была не была, доктор. Проводим операцию и над Тимиком, и над Муркой одновременно. Я доверю вам Мурку: вы её очень любите, поэтому я думаю, что вы сами без меня справитесь.

Тонкостен побледнел. Никогда ещё они с профессором не проводили операций раздельно.

– Профессор, а что если я убью её? – сказал доктор.

– Убьёте – закопаем, – улыбнулся доктор.

– Как вы можете так безответственно к ней относиться? – удивился доктор.

– Открою вам секрет, доктор: я даже к своим племянницам не слишком ответственно относился. Чего там говорить о животных. А теперь давайте, делайте миниатюрную работу. Режьте Мурке голову.

Тонкостен, совершенно бледный, начал резать кошку. Руки его дрожали. Кожа Мурки была нежнее, чем кожа Тимика. Мартин Мартынович громко вскрикнул и чуть не свёл профессора с ума, когда случайно нанёс шрамы на кожу.

– Профессор! Я ранил кошку!

– И что?! Не смертельно же.

– Я чуть не разрезал ей голову!

– Гипофиз ещё не вынули?

– Нет ещё.

– Тогда поскорее внедряем, пока в обморок не упали.

Тонкостен поскорее начал вставлять. Сделал он это не меньше, чем за минуту.

Кошка спала дольше, чем обычно. Доктор аккуратно соединил кожу вокруг головы, осторожно соединив и порезы, случайно сделанные им. Он принялся зашивать кожу. Иноразумский почти зашил окончательно, он ни капельки не волновался, поскольку операцию проводил не в первый раз. Он сделал это всё быстро, за полторы минуты.

– В прошлый раз мы сделали это за пятнадцать минут, профессор, – сказал Тонкостен.

– Это вы делали ещё за пятнадцать минут, доктор. Я в прошлый раз так разволновался с вами, что мне показалось: мы вот-вот потеряем собаку. Я специально дал вам издеваться над кошкой, доктор, потому что нашей даме нужно исправить только голову, а я ещё не закончил. Мне ещё половые клетки Тимику вставить нужно.

– А разве Мурке их вставлять не обязательно?

– Помилуйте, Мартин Мартынович, она же кошка, обойдётся без дополнительных половых органов.

– Сколько у нас ещё времени на то, чтобы закончить эксперимент?

– У вас осталось минут десять, доктор.

– Я сделаю из неё полноценного человека. Я не допущу, чтобы она после такого сложного испытания хоть чем-то отличалась от других людей. Её все засмеют, как нашего первого Тимьянова.

Тонкостен достал из банки женские половые клетки и начал внедрять их кошке. Лицо его опять побледнело, как будто он уже смотрел на губы полученного результата эксперимента.

Операцию он завершил уже через семь минут. Иноразумский предложил оставить Мурку и Тимика привязанными, чтобы те не порвали друг друга. Тимик так и остался лежать на операционном столе, правда, обёрнутый полотенцем. Мурку же Тонкостен сам лично перенёс в свою комнату, положил на белоснежную кровать, но оставил связанной.

Ему было страшно за Мурку. Он боялся, что когда её руки изменятся на человеческие, жёсткие верёвки, привязанные по размеру кошачьих лапок, в один миг разрежут их. Тонкостену было как-то всё равно на Тимика: «Такому идиоту, каким он станет человеком, потерять руки не жалко».

Мартин Мартынович укрыл кошку белой простыней. Он подумал, какой она будет прекрасной девушкой, когда превратится в человека. Он ни капли не сомневался в её будущем характере. Директор для Тимьянова был чересчур вспыльчивым человеком. Мурке стоило его опасаться. Или не стоило. Тонкостен был без понятия. И доктор волновался за кошку. Не убил ли он её? Не слишком ли запоздал во время операции? С другой стороны, они с профессором не потеряли в прошлый раз Тимика, хотя риск потерять его был.

– Спокойной ночи, чудо, – прошептал Тонкостен, выходя из своей комнаты, так как собирался в этот день спать в кабинете вместе с профессором. – Завтра ты можешь проснуться в любое время. Только, умоляю, проснись! Не умирай, хоть ты и слабее собаки.

Кошка спала неподвижно. Войдя в кабинет профессора, Тонкостен увидел улыбающееся лицо Иноразумского.

– Могли бы остаться с ней, коль вы за неё так волнуетесь.

ГЛАВА 6.
Новые жильцы
вступают в диалог

Мурчана знакомится

Наутро Мартин Мартынович, едва проснувшись, чуть не слетел с кровати профессора на пол. Он был очень сонным, он забыл обо всём на свете. Тонкостен окликнул профессора, но тот и не думал просыпаться. Тогда доктор пошёл на кухню и позвал Зину.

– Наши новые жильцы ещё не ожили? – спросил он. – Ты не слышала никаких криков?

– Нет, не слышала, Мартин Мартынович. Мне всю ночь мерещились кошмары, но мне казалось посреди ночи, что я слышала женский голос.

– Может быть, Дарья?

– Нет. Это был сонный голос, который просил о помощи.

Тонкостен ужаснулся. Скорее побежал в свою комнату. Войдя, он приблизился к белоснежной кровати, на которой под простынёй лежала кошка. Но вместо кошки там лежала милая юная блондинка с большими зелёными глазами и маленьким алым ротиком. На лице её был лёгкий румянец. Доктор немного отдёрнул простыню. Тело девушки было слегка полноватым, но не толстым. Настоящая Афродита. И… скованная. Тонкостен оставил её привязанной к кровати. Он пришёл в ужас, когда увидел окровавленные ладошки и запястья. Девушка, или в тот момент ещё полудевушка, ночью пыталась освободиться и кричала от боли. Впрочем, она всего лишь слегка порезалась, на кровати осталось всего несколько капель.

Тонкостену пришло в голову разбудить её. Он погладил рукой её белые волосы. Девушка не реагировала, она спала. Интересно, что ей снилось? А вдруг она видела, что никогда не спасётся от верёвок на руках и ногах? Ей наверняка снилось разочарование, у неё возникло непреодолимое желание умереть.

Почему умереть?! Потому что связывают обычно, чтобы потом начать пытать. Мурка этого боялась больше всего на свете.

Тонкостен освободил кошку, но оставил привязанной одну из лап. Он внедрил ей гипофиз, но, несмотря на это, она не могла стать слишком сообразительной. Она всего лишь результат эксперимента, правда, уже третьего по счёту. Мурка спала, это было и к лучшему.

Она не должна ожить раньше Тимика; ночь не считается. Его криков Зина не слышала. Впрочем, не мешает его проведать, решил доктор. Этот пёс настолько целеустремлённый, настырный и сильный, что вполне может разорвать верёвки и сам освободиться. А потом уже от ярости разгромит всё на своём пути, ведь его снова превратили в человека без его ведома.

Тонкостен вышел из комнаты и пошёл в операционную. Когда до неё оставалось несколько шагов, Иноразумский преградил ему дорогу. На лице профессора был алый румянец, глаза были бешеными.

– Что случилось, Максим Максимович? – испуганно спросил доктор.

– Оказывается, с утра пораньше наш пёс стремился к освобождению. Этот идиот порвал верёвки, ему это удалось. Только вместе с верёвками он почти добрался до собственных вен. Весь операционный стол теперь в крови. А сейчас он спит. Я уверен, что выбраться он хотел ещё ночью. Правда, почему-то никто его не слышал. Мне пришлось найти кучу бинтов и перевязать ему руки и ноги. Надеюсь, с нашей мадам ничего подобного не случилось?

– Совсем слегка, профессор, – ответил Тонкостен. – Зина ночью слышала её крики о помощи. Она тоже хотела выбраться, но в итоге порезала себя. Не так, как Тимьянов.

– Я не хочу пока знакомить её с нашим чудовищем. Не уверен, что они быстро поладят. Когда она была кошкой, она впервые увидела Тимьянова в нашем окне как Тимика. Тимик же его едва не разбил.

– Позвольте мне взглянуть на пса.

Иноразумский вместе с Тонкостеном вбежал в операционную. Вслед за ними влетели Зина и Дарья. Все четверо с ужасом смотрели на Тимьянова, а Тимьянов пялился на них.

– Вы что, дебилы?! Изверги? Я вас умолял не делать из меня опять человека! Какого чёрта я снова им стал? Мне что, по-вашему, было легко им быть? Я мучился, как крыса в бочке! Вы меня пытались застрелить, вам это понравилось?!

– Ты посмотри-ка, – профессор оглянулся на Тонкостена и остальных, – он, оказывается, всё помнит!

– Как же так? – удивился доктор. – Мы ведь внедрили ему гипофиз совсем другого человека.

– Вы посмотрите, какой он красавчик, – рассмеялась Зина, – весь в марлевых повязках.

– Это потому что не надо было меня привязывать, чудовища! – заорал Тимьянов. – Чего вы, интересно, боялись? Боялись, что я вас разорву? Впрочем, молодцы. Я бы так и сделал.

– Если бы, Тимьянов, – сказал Тонкостен, – если бы мы боялись только этого, мы бы тебя привязали только за одно запястье. Тут другое дело: в этом доме кроме тебя появился ещё один человек.

– Не понял?!

– У тебя будет сестрёнка, – пробормотал Мартин Мартынович.

Максим Максимович понял, что Тимьянов теряет сознание. Он наклонился к нему и начал трясти. Тимьянов злобно посмотрел на профессора и схватил его за шею.

– Вы решили уничтожить кого-то ещё?! – закричал быший пёс. – Вам было мало издевательств надо мной?

– Согласись, Тимьянов, – едва освободившись с помощью Тонкостена от когтистых рук напавшего, ответил профессор, – в прошлый раз эксперимент над тобой прошёл весьма успешно. И я тут подумал: отчего тебе не сделать подружку, чтоб тебе не было одиноко и чтобы хоть она научила тебя уму-разуму.

– Она тоже псина?

– Намного лучше, – ответил профессор, – она белая кошка.

– Куда вы её положили, где она?

– Она в моей комнате, – улыбнулся Тонкостен.

Тимьянов забился, потребовал, чтобы его полностью освободили. Профессор достал из кармана нож и мигом разрезал верёвку. Тимьян побежал в кабинет Ивана Арнольдовича. По пути он едва не сшиб Дарью и Зину с ног, успел обогнуть их и продолжил лететь.

Через несколько мгновений Тимьянов очутился в кабинете доктора. На белоснежной кровати, открыв большие зелёные глаза, лежала девушка. Она испуганно смотрела в потолок, дёргалась. Верёвки на её запястьях, видимо, впивались ей в кожу уже продолжительное время, так что теперь она была как будто в красных браслетах. Тимьянов медленно приблизился к ней, злобно рыча. Девушка, увидев его, громко завизжала и ещё больше забилась в конвульсиях.

В увлечённости девушкой Тимьянов не услышал шагов и тихо открывающейся двери. В комнату зашёл доктор в сопровождении свиты из Дарьи и Зины. Тонкостен приблизился к Тимьяну сзади, испугавшись, что затевается что-то дурное, схватил его и скрутил на полу.

Тут подоспел Иноразумский. Заметив, что бывший Тимик под контролем, он, обойдя схватку, приблизился к кровати, на которой возлежала девушка.

– Клянусь богами, она прекраснее всех результатов экспериментов, которые мне доводилось видеть! – восхитился профессор, и, приглядевшись, добавил: – Зина, Дарья! Да она белее, чем вы!

– Отпустите меня! – заревел Тимьянов.

– Не рискнём, – ответил ему профессор. – Не хотим, чтобы ты разорвал кошку.

– Отпустите его, – неожиданно жалобно сказала Мурка.

От неожиданности Тонкостен ослабил хватку, и Тимьянов кое-как выбрался.

– Позвольте нам просто познакомиться. Спасибо, что превратили нас в людей. Вы просто гениальные учёные.

Развёрнутый комментарий бывшей кошки ошарашил профессора окончательно.

– Мы оставим тебя наедине с ним, Мурка, и он как пёс порвет тебя на части, – заявил Максим Максимович.

– Он не порвёт, я его достаточно помню.

Тонкостен окликнул профессора, и тот отправился к двери. Зина и Дарья вышли раньше всех. Перед тем как выйти последним, Тонкостен похлопал по плечу Тимьянова и, улыбнувшись, сказал:

– А она лучше тебя разговаривает, не то что ты в первый раз. Только одно слово знал – «главрыба».

Когда все вышли, Тимьян наклонился над девушкой. Он достал откуда-то нож и перерезал верёвку. Девушка, в ближайшем своём прошлом ещё Мурка, без сил опустила руку.

– Я совершенно бессильна. Надеюсь, этот самый нож не перережет мне горло?

– Я так с тобою не поступлю. Во-первых, потому что меня за это прикончат мои создатели. А во-вторых, потому что я не могу убивать тех, кто мне приятен и знаком.

– Так ты меня помнишь?

– Ну конечно. Ты не хотела уходить, когда за окном сидела. Но если честно, ты меня кое в чём разочаровала. Не послушалась меня, попалась профессору на операционный стол!

– Я не слышала тебя, ты был за окном.

– Теперь ты меня раздражаешь, тупая блондинка.

– Это говорит мне вонючий пёс, о котором я была иного мнения. Ты уже больше года как стал домашним, а воняет от тебя, как от бродячего пса. Даже сейчас я не переношу твоего присутствия.

– Скажи спасибо, что нас пока просто превратили в людей. Пока нас ещё не спаривают для получения пришельцев из космоса.

– Я не собираюсь рожать чупакабру.

– А придётся, если они нас заставят.

– Я скорее умру, чем стану этим заниматься.

– Ну сейчас-то явно не сможешь, у тебя кровь на руках и ногах.

Мурка посмотрела на свои руки – они были тонкими и бледными, синими и в крови. Мурка расплакалась, только лишь в это мгновение почувствовав боль. Тимьянов наклонился к ней, схватил с полочки кучу бинтов и принялся перевязывать её раны. Мурка сказала спасибо за то, что Тимьянов плохо разбирался в препаратах. Ей не хотелось кричать и стонать при этом чудовище.

– Кровь почти свернулась, – сказал Тимьян, – ничего плохого с тобой не случится. А ты довольно смелая кошка, Мурка. Быстро захотела со мной наедине остаться.

– Зови меня Мурчаной, это моё человеческое имя.

– Очень приятно. Тимьян Тимьянович, для тебя могу быть Тимьяновым.

– Наши создатели ничего про нас не подумают?

– Они начнут изучать наши повадки. С нами они ничего больше делать не будут, а мучить тебя мне пока нет резона. Привыкай к тому, что профессор с доктором нас всему начнут учить.

– Например?

– Например, как правильно есть суп, как вести себя при людях или быть паинькой и так далее…

– Не думаю, что у меня с этим будут проблемы. Я жила в семье до того, как в ней случилось несчастье. Я следила за повадками людей, я выучила их поведение. Профессор и доктор будут довольны.

– Везёт тебе, а я плохо разбираюсь в вилках и ножах.

– Неужели ты ни разу не хотел нормально ими пользоваться?

– Тебе следует обо мне кое-что знать. Я – лентяй и безобразник.

– По тебе видно, – улыбнулась Мурчана.

– Не нарывайся на неприятности, – серьёзно сказал Тимьянов. – Ты же знаешь, я в любой момент могу сделать тебе мучительно.

– Ты хотел сказать «причинить вред»? – уточнила Мурчана.

– Да, именно так. Или ты считаешь, что в этом доме тебе могут угрожать только Тонкостен и Иноразумский? Ты заблуждаешься. В этом доме есть ещё я! Как бы ты ни была мне приятна, если начнёшь меня бесить, я сделаю больно.

– И как ты это сделаешь?

– Я выпорю тебя.

– Ты не имеешь права, Тимьянов, – улыбнулась Мурчана. – Ты такой же несчастный результат эксперимента, как и я.

– Мы не ограничены в правах, Мурка. Мы можем развиваться. Я не могу тебя убить, но я могу над тобой издеваться.

– Я слышу, как кто-то крадётся. Нас подслушивают, Тимьянов.

Тимьянов обернулся и заметил тонкую тень за дверью.

– Тонкостен. Молодой и любопытный доктор. Некоторые девушки города по нему тащатся. Я знаю одну секретаршу. Я хотел с ней быть в прошлой жизни, но Тонкостен отбил её у меня.

– Неужели, – улыбнулась Мурчана. – Наверное, потому что ты, должно быть, её не заслуживал.

– Может быть, потому что надо мной всем нравилось издеваться. Меня добрые люди хотели прописать как человека в этой семикомнатной квартире. И прописали. Впрочем, после этого я крайне обнаглел. Очень долгая история моих человеческих мучений.

Мурчана собралась с силами и опёрлась на локти.

– Но в данный момент меня никто не будет мучить, – сказала она. – Мы оба слабы и связаны бинтами.

– У меня с клыками зато всё нормально.

– А у меня с чарами тоже всё в порядке, пёс. Думаешь, так просто сможешь меня ударить? Ошибаешься. Более того, я тебе докажу, что я – любимица всех хозяев этого дома.

– Если хочешь, я заставлю профессора опять вколоть тебе снотворное.

– Он этого не сделает.

– Ты первый раз воскресла в таком виде. А я здесь уже второй раз, поэтому ко мне доверия в этом доме больше.

– Посмотрим, как будут развиваться события дальше.

Мурчана оглянулась на дверь комнаты и заметила Тонкостена. Она приветливо улыбнулась доктору, так что тот покраснел и вошёл в комнату.

– Доктор Тонкостен, это правда, что мы не люди, а всего-навсего результат эксперимента?

– Тимьянов – всего лишь результат, а вы – нечто большее, по крайней мере для меня.

– А что будет с Тимьяновым, если он будет причинять вам страдания?

– Он будет наказан и снова превратится в собаку.

Услышав это, Тимьянов неожиданно встал, подбежал к стеклянному шкафу, открыл его и вывалил оттуда весь хрустальный сервиз и посуду.

– Я сделал своё дело! – прокричал он сквозь шум разбивающегося хрусталя. – Ради Бога, превратите меня обратно в собаку!

Тонкостен с ужасом посмотрел на стеклянный шкаф, на разбитую посуду.

– Любимый наш столовый сервиз, – озвучил факт доктор и, развернувшись к ещё вчера псу, заявил: – За такое мы бы тебя просто убили, Тимьянов. Но ты нам пока нужен. Мурке будет очень страшно быть одной. Она впервые вошла в этот мир в таком виде.

– Меня зовут Мурчана, доктор, – сказала девушка.

– Вы выбрали себе очень адекватное имя, в отличие от Тимьянова, – улыбнулся Тонкостен. – Его имени мы до сих пор понять не можем.

– Не выражаться неприличными словами, – огрызнулся Тимьян. – Моё имя согласовано с законом о моих правах и обязанностях! Вы не имеете права лишать меня имени!

– За сервиз ответишь, негодник, – сказал Тонкостен. – Мурчана, хочу тебя поближе познакомить со всеми нами. Ты безумно прекрасна, я с первой минуты тобой восхищаюсь. Профессор тоже.

Мурчана начала медленно вставать с белоснежной постели. Из запястий и лодыжек потекла кровь; Мурчана застонала, но всё же поднялась.

– Прости, что не освободил тебя прошлой ночью. Я боялся, что ты слишком сильно испугаешься и погибнешь в этом незнакомом доме.

– Ничего страшного, доктор, – скрипя зубами и пустив слезу, улыбнулась девушка. – Я вас прекрасно понимаю. Но я живая, так что вы не виноваты.

Когда Тонкостен дождался того момента, как она встанет, он слегка покраснел. Мурчана предстала перед ним обнажённой. Тимьянов от неожиданности наступил на осколок одной из чашек сервиза.

В этот грандиозный момент в комнату вошёл Иноразумский.

– Матерь Божья, – профессор перекрестился. – Она просто Афродита…

– Можно мне хоть какую-нибудь одежду? – краснея от стыда, спросила бывшая кошка.

– Я бы смотрел на неё бесконечно и ни за что бы не стал отдавать одежду, – улыбаясь во весь рот шальной улыбкой, съязвил Тимьянов.

– Мы сейчас с тебя одежду снимем, – сказал Иноразумский, и снова к Тимьянову. – И она не станет носить такие идиотские лохмотья, как у вас, Тимьян. Мы ей купим одежду, которая ей подойдёт.

Злости Тимьяна не было предела.

– То есть какой-то блондинке вы купите всё, что ей захочется, а я должен ходить в том, чего вы сами терпеть не можете?

– Дамам уступают, Тимьянов. – Профессор схватил Тимьянова за редкие волосы. – Кто знает, будешь хорошо себя вести, тоже получишь новую одежду.

Неожиданно для всех Мурчана на окровавленных ногах подбежала к месту новой схватки и крепко обняла Тимьянова. Потом с улыбкой посмотрела на профессора, вынужденного перестать тянуть бывшего пса за шевелюру.

– Вы ко мне на вы или на ты, определитесь, вместе с вашим дорогим доктором. Это что за фамильярность, папаша? Как вы ко мне относитесь? – осмелел Тимьян.

– Да, собственно, я даже не знаю, как к вам обращаться, Тимьянов! И знать не хочу! – профессор предусмотрительно сделал шаг от Тимьяна. – Вы чёрт знает кто.

– Максим Максимович, Тимик – мой лучший друг на данный момент. А вас я, если честно, боюсь даже больше, чем его. Потому что не он из меня сделал беззащитную девушку.

– Хорошо, у нас через десять минут обед, – сказал профессор, – на нём всё обсудим. Надо сменить вам имидж, ваши израненные в кровь руки и ноги немного пугают.