– Смотри, не забудь о дистанции, они не должны заметить тебя! И метки старайся оставлять! Мне по ним легче тебя найти будет! Все, жди, мы скоро вернемся!
Тяжелый скрип донес до сознания Николая Николаевича тот печальный факт, что он остался в одиночестве…
Глава 15
– Шайтан делал эти проклятые катакомбы, – выругался Курбан и остановился. – Сколько ходим, а так и не поймем, где выход. Только еще глубже зарываемся. Скоро Землю насквозь пройдем.
– Слушай, Курбан, может, передохнем? – Панама шумно вздохнул и вытер пот со лба. – Вон уже как нашу девушку загоняли!
Рыжий кивнул на Леру. У той действительно был усталый вид. Знал бы Геннадий, что ей пришлось сегодня вынести, наверное, не стал бы так удивляться, почему это она так быстро выбилась из сил. Воспользовавшись тем, что все остановились, Лера бессильно привалилась к стене, закрыв глаза и тяжело дыша. Казалось, еще несколько переходов, и она совсем сдаст. Услышав, однако, слова Геннадия, она приподняла руку в слабом жесте протеста, мол, она не подведет и будет идти столько, сколько нужно.
– Передохнуть? – переспросил Курбан, глядя на сына. – Передохнуть можно, вот только будет ли враг отдыхать? Может, они уже рядом, ждут нас в засаде вон за тем поворотом. Солдаты‑то наверняка пещеру лучше нас знают! Не забывай, мы могли и крюк дать.
Говоря это, горец многозначительно посмотрел на Панаму, ведь именно он выбирал направление, куда идти. И только конечный результат покажет, прав он был или не прав. А засада, что ж, ее можно ожидать как впереди, так и сзади. Вдруг обнаружится, что дальше ходу нет, придется повернуть обратно – тут их и встретят с распростертыми объятиями! В этом каменном лабиринте один Всевышний знает, что дальше будет.
– Да, все может быть, – проговорил Курбан, словно угадав, о чем думает Геннадий. – Мне тоже здесь неуютно. – Он поежился. – Надо идти, вот что, будем стоять на месте, никогда солнца не увидим.
– Это точно, – подтвердил Панама и повернулся в Лере. – Ты как, готова идти? Девушка молча кивнула головой.
– Ну, тогда, – Геннадий умолк, заметив по лицу Гаруна, что тот хочет что-то сказать. – Есть возражения?
– Предложение есть, – смущенно проговорил юноша и, встретившись взглядом с отцом, умолк.
– Говори! – сказал Курбан. – Если есть что сказать – говори!
– Может, это вам покажется смешным, но все это, – Гарун обвел рукой пространство вокруг себя, – напоминает мне игру! Компьютерную игру.
– Э, нашел время! – сердито отозвался отец. – Я думал, что ты уже повзрослел…
– Да нет, я серьезно! – Гарун покраснел. – Я в нее играл в Махачкале, в компьютерном клубе. Помнишь, когда я к Сулейману Нураеву ездил? Я тогда…
Юноша снова умолк, наткнувшись на суровый взгляд отца.
– Курбан, пусть Гарун договорит! – вмешалась Лера. – Все равно других идей ни у кого нет, я правильно понимаю? А тупо переходить с одного уровня на другой…
Она хотела добавить: «много ума не надо», но вовремя спохватилась. Курбан, не дай бог, обидится, а в их положении это самое последнее дело – обижаться друг на друга.
– Говори! – приказал старший Алиев, не отводя глаз от сына.
– Там, в той игре, тоже нужно по лабиринтам ходить. – Гарун говорил торопливо, боясь, что его не поймут и не дадут высказаться до конца. – Точно так же, как и здесь. И там проходы открывались точно так же. Нажмешь на нужное место в стене, она и отодвигается. И гоняются за тобой тоже…
– А-а! Вспомнил! – Геннадий легко шлепнул себя по лбу. – Я же тоже видел! Все хожу и думаю, где я все это видел? А тут… вот в чем дело! Совсем отупел, ничего не соображаю. Сам же играл, там еще монстров инопланетных расстреливать нужно.
– Монстров? – Курбан саркастически усмехнулся. – Ну-ну, давайте, резвитесь! Самое время о монстрах говорить! Вы еще оборотней припомните!
– Я же не говорю, что здесь все точно так, как там, – начал оправдываться Панама. Он вдруг почувствовал себя школьником, которого друзья поймали на выдумках. – Я игру вспомнил. Про нее и говорю.
– Ладно, хватит болтать, идти надо. – Курбан хмуро посмотрел на сына. – Я-то думал…
– А знаете, мне мысль Гаруна понравилась! – сказала Валерия. – Что нам мешает толкать каждую панель?
– Да ерунда это все! – Панама пренебрежительно махнул рукой. – То игра, а это жизнь. Валерия поморщилась.
– Ну, если вы оба считаете, что это занятие недостойно мужчины, то я сама буду проверять стены. А вы идите себе как шли!
– Я помогу тебе, – не глядя на отца, произнес Гарун. – Ты бери одну сторону, а я другую.
– Вот и отлично! – обрадовалась Лера. – Ты какую сторону берешь?
– Да мне все равно.
– Тогда я левую, – девушка говорила так, будто ни Курбана, ни Геннадия тут не было, – а ты правую! Идет?
Гарун снова кивнул и бросил взгляд на отца.
Тот саркастически усмехнулся: мол, нашел себе союзника, и повернулся к Панаме.
– Вперед или назад? – спросил он.
– А ты куда бы хотел?
– Вперед!
– Значит, вперед. Я, – Панама вдруг умолк и насторожился. Ему показалось, что он слышит какой‑то звук. – Ты слышал? – шепотом спросил он.
– Всем к стене, – тихо приказал Курбан. Он тоже слышал шум. И как раз с той стороны, откуда они ждали погоню. – Замереть! И чтобы ни звука!
– Господи, кто это? – еле слышно шепнула Лера стоявшему рядом Гаруну. – Неужели нас поймают?
– На свою голову! – с угрожающим видом прошептал в ответ младший Алиев, вытаскивая пистолет. – У меня к ним свои счеты.
– Тихо!!
Курбан повернул к сыну разгневанное лицо, но тот сделал вид, будто ничего не заметил.
– Вот он, смотри! – Гарун показал рукой за спину отца.
Лера осторожно повернула голову. В том конце коридора, откуда доносился тяжелый скрип, появился клин света. Он был так ярок, что выделялся на фоне освещения, которое было в коридоре. В середине этого клина двигалась темная тень. Вначале небольшая, едва заметная, с каждым шагом она росла, увеличивалась все больше и больше.
– Эт-то кто? – растерянно проговорил Панама.
– Молчи! – сказал Курбан. – Все молчите! И не шевелитесь, до моей команды.
Преследователь был один. Это стало видно, как только он покинул ярко освещенный участок. Он прошел шагов десять, когда проход за ним закрылся, и теперь можно было рассмотреть гостя получше. Безусловно крупный, одетый в пятнистую форму, он производил впечатление своими габаритами. Но этот здоровяк был один, а беглецов четверо, из них трое мужчины! Вооруженные мужчины…
– Что делаем? – еле слышно прошептал Панама. Он боялся, что Курбан опять поспешит и пристрелит пришельца, даже не попытавшись допросить его. – Нам язык нужен. Давай его…
– Сам знаю, – буркнул Курбан и, подняв автомат, решительно шагнул из тени. – Стоять! Руки вверх!
Герман очнулся первый. Может, потому что организм к спиртному приучен, а может, просто здоровье покрепче. Да и что их сравнивать, видно же, что Толик совсем зеленый. Студент вчерашний, вон как отрубился! И выпили всего ничего. Хотя нет, канистру-то они допили! Лихо погуляли! Да еще без закуси!
Словно не веря себе, Герман дотянулся до контейнера и встряхнул. Ну, точно, ни капли не осталось. Значит, память еще не подводит. Хотя, признаться, и сам приложился неплохо. Не удержался, тоска взяла. И ведь не хотел же, да и Рык предупреждал, что нельзя ему этот банановый коктейль. Набуровил про каких‑то роботов, что там внутри обитают.
Да ладно, посидишь в каменном мешке – и не такое почудится. И ведь как складно плел, даже сейчас толком не определишь, где правда, а где вымысел. Если поверить во все, так, может, и не стоило пить спиртягу, да как было удержаться? Пацан сидит, кайфует, чуть ли не песни поет, а он, майор, летчик, должен смотреть и нюхать? А то, что можно чьим-то рабом стать, так сказки все это. И нечего голову чепухой всякой забивать. Если он такой всемогущий киборг, так пусть выход из подземелья вычислит. Или отмычку из пальца, как рассказывал, сделает. Гоголь доморощенный! Поднимите ему веки!
Герман посмотрел на свернувшегося калачиком Толика. Ох, и башка же у него болеть будет, когда проснется! Спирт с непривычки штука убойная! А что привычки нет, сразу видно. Не боец он с зеленым змием, не боец. Да и шутка ли сказать, с горла неразбавленный спирт, да еще из всей закуси, только занюхон! Хорошо еще банановый, не так горло обжигает. Интересно, откуда его привозят? Уж какого только пить ни приходилось, медицинского, технического чистого, не пользованного, и технического, слитого из бортовой системы… Он тогда становится градусов семьдесят, но приобретает при этом резкий резиновый привкус. И это если самолет не летал, а уж отработанный спирт вообще кошмар! Шилом эту смесь называют. И недаром. Крепостью меньше водки, а на вкус – каучук расплавленный. Бр‑рр‑р!! Вот это гадость так гадость! Про шило вообще лучше не вспоминать! После него неделю с обожженным горлом ходишь. Каждый выдох как Змею Горынычу дается, дерет все внутри.
Нет, а действительно, откуда спирт из бананов привозят? И делают ли вообще из них спирт? Может, это все враки? Придумал пацан, как и все остальные свои ужастики? Про големов, про пальцы свои? Фреди Крюгер московский! Лучше бы пить научился, а то глотал огненную воду, словно горькое лекарство принимал. Жидкий рубль нужно со всем уважением принимать, мучаясь, но смакуя, а этот… Да что говорить, промокашка! Вот и наглотался, лежит и спит как сурок! Добро бы времени было много, так нет же его, времени этого. Наверняка пленника уже хватились и ищут по всему подземелью. Да и там, в селении, небось тоже все в панике. Сколько он сам уже отсутствует? Не один час, ребята небось всех в округе на ноги поставили.
Герман вспомнил про друзей, про Леру… Черт, неудобно-то как. Словно дитя малое потерялся. И, что самое обидное, – вместо того чтобы искать выход, простукивать, прощупывать каждую стену, приходится теперь сидеть без дела и ждать, пока этот барбос протрезвеет. Не бросать же бедолагу в таком положении. Оставить Толика сейчас – это все равно, что раненого на поле боя бросить. Такой же беспомощный!
От насущных мыслей Германа отвлек тяжелый шорох открывающейся стены. В зал кто-то шел. Отсюда, где они с Толиком находятся, входа не увидишь, да и чего там смотреть, друзья вряд ли сюда доберутся. А если и доберутся, то что мешает сначала выяснить все и только потом подавать знак, что ты здесь? Нет, за годы службы Герман четко усвоил, что торопиться нужно медленно, так, чтобы потом не жалеть о спешке долгие годы. Вон с развалом Советского Союза поторопились, а теперь что, разве не жалко?
– Это еще что за пирамида? – послышалось снизу. – Прям мавзолей посреди зала! Хомяков, что это за пуп?
– А кто его знает! – отозвался Хомяков. – Я спрашивал у товарища капитана, но тот тоже говорит, что не знает.
«Товарищ капитан?» – промелькнуло в голове у Александрова. Это не Панама ли? Да нет, как у него может спрашивать неизвестный Хомяков? И о чем, об устройствах подземной архитектуры? Чепуха, конечно. Хорошо еще, что свои! У ваххабитов какие могут быть «товарищи капитаны»?
– Товарищ… бронзовый, а можно вас спросить? – подал голос неведомый Герману Хомяков в тот момент, когда отставной майор уже собирался подать голос и сообщить о своем присутствии.
– Ты что, совсем того? – закричал бронзовый. – Какой я тебе товарищ? Это ты своему капитану козыряй! Георгий меня зовут! Или Горик! Для своих! Ведь ты же скоро тоже будешь големом? Так?
Александров чуть не присвистнул. Вот так номер! На каком он свете? Что происходит? Бронзовый?! Тот, о котором говорил Рыков? Или он сам, летчик Александров, еще спит? Протрезветь не успел, и сон под кайфом продолжается? Чушь, уж что-что, а спиртовые глюки не такие. При них голова не болит, а тут вон как раскалывается.
– Ну, это если примут, – продолжалась беседа внизу. В голосе Хомякова слышалось смущение. Чувствовалось, что он молодой парень и, судя по всему, деревенский. – Я бы с радостью, но как начальство решит? Вы, Ваха, белобрысый этот… А правда, что он самый главный у вас? Чистильщик?
Александров обратил внимание, что голоса переместились и доносились теперь с правой стороны спасительного возвышения.
– Правда, – подтвердил Георгий.
– Ух ты! – восхитился парень. – Я раньше никогда чистильщика не видел! А он сильный?
– Он будет Золотым, – сообщил Горик. – Завтра. Чужому не сказал бы, но ты уже, считай, глиняный, так что теперь можно.
– Конечно можно! – заверил Хомяков. – Я това… я, Георгий, свой! Мне и… товарищ лейтенант Куликов все доверяет. Это наш командир взвода. А я его заместитель. Вот проверьте, спросите у него.
– Хорошо-хорошо! – прервал его Георгий. – Я смотрю, здесь тоже никого нет. Куда же мог сбежать этот чертов Рыков? Как он меня уже достал! С Москвы с ним воюю. Но я тогда глиняным был! Убил он меня, сволочь!
– Убил?! – ужаснулся Хомяков. Германа услышанное потрясло не меньше.
– Да, было дело. Ладно, вижу, здесь нет никого, пошли, время нам сейчас дороже всего.
Вышли големы через тот же выход, что и вошли.
Герман перевел растерянный взгляд на сопящего рядом Анатолия.
– Так вот ты какой, олень северный, – пришла на ум фраза из какого-то старого детского фильма. – Давай, дружище, вставай, разлеживаться некогда. Видишь, что супостат говорит, времени у них мало. Значит, у нас его еще меньше.
– Что? Что случилось? – Рыков испуганно вскочил и стал растерянно оглядываться по сторонам. – Господи, как же голова болит!
– Это хорошо, – констатировал майор. – Раз болит, хорошо, значит, есть чему болеть. А могло и не быть. Тут только что твой знакомый заходил. Московский. Очень озабочен был. Все жалел, что никак с тобой не встретится.
– Знакомый? – Толик с недоумением уставился на Германа. – Какой еще знакомый?
– А бог его знает! – Герман пожал плечами. – Я же только голос слышал, а видеть не видел. Говорит, что зовут Георгий! Горик…
– Георгий?! – Толик сразу посерьезнел. – Сартов? Так этот негодяй жив? Я же… впрочем, если я выжил, то почему бы и ему не уцелеть?
– Вот-вот, есть такая буква! Он тоже об этом событии вспоминал! Злился, правда, очень. И я его понимаю. – Герман усмехнулся. – Ладно, хватит викторину устраивать. Давай сматываться отсюда! Завтра сюда какое-то начальство големское прилетает. Чины раздавать, вот они и подчищают все. Чистильщика, вроде, вызвали. Золотым кого-то делать собираются. Все как ты рассказывал.
– А ты откуда все знаешь? – удивился Толик.
– Дак пацан, который был знакомцем твоим, уж очень любопытен оказался. Трещал как сорока. Нет у них дисциплины, а еще киборги! Им бы свой особый отдел создать да бегать с лазерными ручками, подслушивать друг друга. Вот бы трепаться и перестали. – Герман потянулся, разминая мышцы. – У нас как в армии говорилось? Болтун находка для шпиона. Ну что, встаешь? Или хмель еще не выветрился?
– Встаю. Только болит зараза! – пожаловался Рыков.
– Так вылечись! Ты же говорил, что сам можешь себя вылечить. Что компьютер в голове имеешь, – напомнил Герман. – Вот и давай, действуй! Заодно и меня научи!
Анатолий удивленно посмотрел на майора:
– Как это и тебя? Ты же не…
Тут его взгляд упал на пустой контейнер из-под «Авиценны».
– Надеюсь, ты не, – Анатолий показал пальцем на желудок майора.
– Размечтался! – усмехнулся Герман. – У нас в авиации друзей за столом не бросают.
– Да ты что, с ума сошел? Ты же раб теперь! Их раб! – Анатолий вскочил на ноги и со злости пнул контейнер так, что тот с грохотом полетел вниз. – Ты… ты… да это просто глупо!
– Да брось ты! – отмахнулся Герман. – Во-первых, я тебе не поверил, тогда не поверил. То есть поверил, конечно, но не так, чтобы отказаться от воскресной чарки. А во-вторых, ты же не на привязи? Вот и меня снимешь. А я уж этим големам устрою. Я им покажу, как дома взрывать!
– Как я тебя запрограммирую, если у меня нет компьютера? – Рык возмущенно затряс руками. – Господи, да прежде чем глупость такую делать, со мной бы посоветовался!
– А я советовался. Ты просто не помнишь! Я у тебя спросил, может, тебе компания нужна, может, и мне выпить?
– И что я ответил? – недоверчиво спросил Анатолий.
– Кивнул. – Герман говорил чистую правду, вот только не добавил, что выпить он успел еще до того, как решил подстраховаться и спросить товарища. Уж больно запах был приятен, да и после пережитого стресс нужно было снять. – А что касается компьютера, так есть он у нас! Даже два! В микроавтобусе остались. Знаешь, маленькие такие, как книжки складываются?
– Ноутбуки, что ли? – Глаза Толика загорелись.
– Во-во, ноутбуки.
– Отлично! – Рыков радостно вскочил на ноги. Компьютеры – это здорово! Это как раз то, что ему нужно! За время вынужденного безделья у него много новых идей накопилось. И самое время их реализовать. – Ты сам как с компьютерами? На «ты»? Или пока еще на «вы»?
– На твою мать, – признался майор. – Ладно, пошли, дел невпроворот. Я жрать хочу, тебя ищут, да и автобус с техникой скорее найти надо.
О том, что очень хочется увидеть Леру, Герман промолчал…
* * *
Мохов, как и обещал Кокаколе, действовал быстро. Не зря же он учил своих людей! С ними и сам натренировался быстро ориентироваться в подземелье. А бегать без устали «краповым беретам» сам бог велел. Потому их и поставили охранять такой объект. Знал бы кто его истинную ценность, тут бы полк разместили. А может, и целую дивизию. Чего капитану, естественно, не хотелось. Кем бы он тогда был? Одним офицером из многих? А сейчас начальник. Глава маленького, но самостоятельного гарнизона. От начальства, какое бы оно ни было толковое, одни только хлопоты. Вот как сейчас, тот же Свенсон. Вроде бы и мужик башковитый, и как руководитель не давит и помогает делом, а не словами, вон, сам искать Рыкова пустился. А все равно из-за него руки связаны. Назревает ЧП, а Мартина нет. Да и не просто ЧП назревает, а настоящая катастрофа. Через каких-то несколько часов должно состояться чуть ли не самое важное событие последних лет, а в жизни его, Мохова, так вообще, наверное, самое важное, и тут на тебе! В комплексе посторонние!
Нет вопросов, Мохов и сам знал, что ему делать, но ведь положено доложить старшему голему, поставить его в известность. А как же поставить, когда под землей радиосвязь не действует? На коротких дистанциях еще пробивается, а чуть дальше все, тишина. Хорошо еще из офиса, как Мохов называл свой кабинет в верхней галерее, связь наладить додумались. Вот когда она пригодилась.
Мохов решил взять с собой взвод лейтенанта Куликова. Рота была не полной, да и какая воинская часть в России сейчас может похвастаться стопроцентной укомплектованностью? Сорока шести бойцов роты хватило, чтобы сформировать только два боеспособных взвода. Тот, которым командовал Сашка Куликов, был первым, а на второй вообще пришлось прапорщика ставить. Правда, Тараненко только звания офицерского не хватало, а так он любого взводного за пояс заткнет. Да и на роту вполне тянет. А потому на время своего отсутствия – еще неизвестно, сколько придется под землей бегать, – Мохов оставил за себя именно его, Витьку Тараненко. Знал, что не подведет, не подставит. А вот за Сашком приглядывать нужно, дубоват паренек немного, даром что лейтенант. Что поделаешь, как принято в армии говорить о таких, – Отчизна требует героев, а бабы рожают дураков. Словно родной брат того балбеса московского, что в подземелье остался, Серикова. Вот уж кого без мата не вспомнишь.
Мохов почувствовал, как им стало овладевать недоумение, не покидавшее его ни на минуту, пока он был с Кокаколой. Странно, зачем он Сартову? Что бронзовый нашел в нем? Силищу? Так что в ней толку, когда в голове пусто? То ли дело ребята из его роты – выучены, вышколены, слова лишнего не скажут. А бойцы какие, куда там янкесам с их спецназом! Вот с кем сойтись бы, силы свои проверить. А то разрекламировали этих, песчинок в буре…
Мохов с гордостью оглянулся на бегущих за ним бойцов. Он еще раз разделил взвод. Первое отделение взял с собой – был уверен, что и их будет достаточно, чтобы справиться с любым противником, – второе же отправил низом, длинным путем. Пусть Куликов выведет его к озеру и проследит, чтобы Рыков на корм Хранителю не попал. Все-таки Свенсон высказал пожелание допросить трансформера, а пожелание Золотого – закон. Ну, не совсем он и Золотой, хотя, чего уж там, все же знают, что это вопрос пары-тройки часов. Прилетит челнок, привезет программы… Эх, хорошо бы сразу в чистильщики скакнуть! А что, почему бы и нет? Начнет вновь работать «Зов», возникнет необходимость возить «Авиценну», вот он со своими людьми и занялся бы этим!
* * *
– Ты откуда такой взялся? – Курбан, не опуская ствол автомата, направленного в пах незнакомца, лихорадочно прикидывал, что ему делать с новичком. – Ты кто?
– Сериков! – тяжело дыша, сообщил тот. – Николай Николаевич. Директор завода. Московского. ФАЗМО.
– А здесь что ты делаешь, директор завода? – поинтересовался подошедший Панама.
– Я, – Кокакола растерялся. Не мог же он признаться, что гол ем его послал следить за людьми. – Я бегаю!
– Что, спортзал нашел? – прищурился Курбан.
– А, так ты тоже от этих вояк убежал? – вмешался Геннадий. – Ха, еще один! Ну и армия у нас, кто хочет, тот и уходит от нее. Потому никак и не закончим эту войну, что воюем так!
– Подожди! – осадил Панаму горец. Он не был склонен верить вот так сразу всему, что говорит Сериков. Да и не сказал тот еще ничего. Вместо него Пономарев языком болтал. – Так как ты здесь оказался?
– Дак в плену был. – Кокакола ухватился за подсказку, которую кинул ему один из беглецов. – Потом бежал.
– Что-то рожа у тебя для пленного упитанная слишком. В ухо где получил? – Курбан пристально смотрел Серикову в глаза.
– Прикладом досталось, – импровизировал на ходу Кокакола. – Ну, я тоже не сплоховал. – Кока‑кола показал свой пудовый кулак.
– Как же ты попал к ним? – продолжал Курбан.
– Да по глупости! По пьянке!
Сериков врал самозабвенно, можно даже сказать, с удовольствием. Хотя какое может быть удовольствие, когда на тебя автомат направлен? Но он твердо знал, что эти люди его не убьют, это не големы, они не смогут без вины, без доказательств лишить его жизни. А пока будут допытываться, пока будут в подозрительность играть, глядишь, и Мохов с наградой подоспеет.
Самое интересное, что, обманывая, предавая таких же, как он, людей, Сериков не испытывал при этом ни малейших угрызений совести. Успокаивая сам себя тем, что у людей, которых он подставляет под гнев големов, появится такой же шанс стать сверхчеловеками, каким надеялся стать он сам, Кокакола даже считал, что совершает добро. Что он не только не подлец, а благодетель, спаситель, крестный отец, если хотите, но только не негодяй, изменивший своим соплеменникам.
– И как же пьянка тебя из Москвы сюда привела? – Алиев сделал знак сыну, чтобы тот обыскал Серикова.
– Так мы не в Москве были. Я приехал в, – Кокакола чуть не назвал Махачкалу, но вовремя сообразил, что лучше назвать другой город, менее известный местным жителям. – У нас во Владикавказе филиал открывался открылся. Банкет был. А потом очнулся, а я в подземелье. Ну, думаю, все, попал! До ручки допился! Со страху уже и не помню, что ворочал, но буйствовал крепко, наверное.
Кокакола демонстративно посмотрел на свою измызганную одежду. И хотя Лера и Гарун выглядели еще живописнее, это обстоятельство почему-то послужило решающим фактором.
– Да ладно, Курбан! – вступился за Серикова Пономарев. – Ты что, не видишь, что он такой же бедолага, как и мы? Попал сюда…
– Ты, может, и бедолага, – резко оборвал Геннадия старший Алиев. – А я нет! Бедолагами будут те, кто затеял со мной такие игры! Вот их можешь жалеть! Да и то так, чтобы я не видел.
С этими словами Курбан опустил автомат и посмотрел на сына. Тот ответил кивком:
– Я присмотрю за ним.
– Я пойду вперед, – распорядился Курбан и повернулся к Лере: – Ты за мной! Только близко не подходи, чтобы я мог отпрыгнуть в случае чего. За девушкой ты, директор, пойдешь. Следом ты, Гарун. Близко не подходи, держи расстояние так, чтобы он тебя в прыжке не достал. Если что, стреляй без предупреждения. Да, и следи, чтобы меток никаких не оставлял, вещи чтобы не ронял. Последним Генка пойдет. Отвечаешь за то, чтобы в тыл нам никто не зашел. И прикрывай Гаруна. Что-то не верю я директору этому.
– Да ладно тебе… – начал было Панама и осекся под суровым взглядом Курбана.
– Пойдемте! – Лера поспешила погасить возникающий конфликт. – Время покажет, кто прав. Только я все равно буду идти правее, а Гарун… или Гена пусть идут левее. Вдруг повезет и мы найдем что-то.
Ответа на ее предложение не последовало. Но и возражений тоже, а потому маленький отряд дружно отправился в путь. Курбан старался выбирать направление движения так, чтобы как можно дальше уйти от того места, где, как он считал, начались их подземные приключения. И при этом не спускаться ни нижние уровни. Если попадался спуск, старший Алиев предварительно прощупывал все стены и, только убедившись, что других вариантов нет, с неохотой покидал верхнюю галерею. Зато, если удавалось подняться, пусть даже на какие-то пару уровней, настроение горца сразу улучшалось и он начинал шагать бодрее.
Не оставляли своих надежд и Валерия с Гаруном. Дважды девушке и трижды юноше удавалось найти потайные рычаги, но помещения, которые они находили, оказывались пустыми и не имевшими выхода. Наверное, кто-то уже успел до них побывать здесь и все подчистить.
Предусмотрительность Курбана принесла свои плоды уже после пятого или шестого перехода. Погоню обнаружил Панама. Он первым услышал, как позади зашуршали перетираемые камешки. К счастью для беглецов, противник был отделен от них поворотом, и они успели добежать до стены с рычагом.
Курбан, оказавшийся рядом с панелью, нажал на нее и отбежал в сторону. Встав на правое колено и вскинув приклад к плечу, он приготовился к стрельбе.
– Быстро! – громким шепотом приказал он. – Я прикрою!
Отряд бесшумно скрылся в переходе. Это был спуск, но теперь выбирать не приходилось. Курбан успел вбежать в самый последний момент, когда плита уже начала подниматься вверх.
– Увидел кого‑нибудь? – спросил Панама.
– Нет. Пошли скорее! – Курбан продолжал шептать, словно не замечая, что стена за его спиной уже закрылась. – Бегом, нам нужно оторваться.
Повторять команду не пришлось, даже Кокакола, захваченный всеобщим настроением, помчался по коридору, не отставая от остальных. Беглецам повезло еще раз – впереди показалась развилка, и не просто развилка, а настоящий перекресток, от которого шли сразу три отростка. Теперь оставалось выбрать самый подходящий.
– Направо! – неожиданно предложил Сериков. – Давайте повернем направо!
Курбан, вновь шагавший во главе отряда, конечно же сделал наоборот. Он повернул налево и прижал пятерню к левой стене.
– Гарун, Гена, – горец пропустил их вперед, – давите правую стену, нам нужен переход. Если быстро не найдем, мы в ловушке!
Следующий проход открылся в правой стене, но нашел его не Курбан, а бегущая позади него Лера. Как так получилось, что Курбан пропустил рычаг, разбираться было некогда, вот-вот должны были показаться преследователи.
– Сюда! – крикнула Лера. – Здесь…
Договаривать не было сил, задыхаясь, девушка первой ступила на лестницу. По иронии судьбы, она тоже вела вниз. Следом за Лерой последовал Гарун. Остальные тоже обошлись без приглашения, было уже слышно, как открывается ход, через который они только что прошли.
– Теперь куда? – Курбан остановился, глядя по сторонам. – Это же зал! Это не коридор!
Наступившее молчание говорило яснее всяких слов. Они попали в ловушку!
– Всем рассредоточиться по стенам! – шепотом приказал Курбан. – Искать выход! И быстро, если не успеем…
Он замолчал. Всем и так было ясно, что их ждет при поимке. Никому не хотелось стать объектом чьих-то преступных опытов, а в том, что здесь военные занимаются именно этим, сомнений не оставалось. Иначе зачем бы им понадобились пленники, подземная лаборатория, да и весь этот огромный и непонятный лабиринт?
– Да уж понятно, не дураки, – пробормотал себе под нос Панама. – Хотя был бы ум, не оказались бы тут.
Ладони быстро заскользили по стенам. Старались все, даже Сериков. Делать это ему не хотелось, но навлечь гнев подозрительного Курбана желания было еще меньше. Големы далеко, а автомат горца вот он, рядом.