Примирение с женщиной

Безволие – не свобода!

Это всего-то очертание мысли, теперь высказанной для неё же. Такой же, жительницы огромного, наполненного голодными до страсти субъектами города, вызванная из воспоминаний сейчас. В которых рассуждалось о скоротечности пути двоих сегодня. Где слово – хочу, есть метафора побочного действия, во всём, включая и сам факт соития в брачном союзе отбраковавших себя из общества субъектов. Мающихся в попытке завести друг друга, для того лишь, чтобы потом спасти свои дурацкие взаимоотношения заведя себе ещё и продукт такой же безрассудной мысли, наградив мир живой силой, готовой для наполнения необратимостью во зле обиды, стать ложью самих двоих и правдой, как гения злого мира, в виде дитя, зачатого в пылу возникшей вдруг спонтанной связи двух нелепых, словно вспыхнувшего желания, сделать что-то быстро, не думая и не рассуждая, пока не настало утро… и, скорее, скорее, родная, родной, я знаю как спасти себя и тебя и нас, от мысли дискомфортной, ведь столько сил отдали, лучше мы ещё убьём, создав тут одного, и будет нам причина не расстаться покуда не убили мы друг друга, вспомнив о том в порах дурманящих веществ. А нужен был всего-то перепих. Так вот, следующая мысль. Проговоренная реально. Как ответ на вопрос «Наташи» о причинах разлук: «МЫ хотим вечной любви, мы хотим понять всё сразу, мы хотим того, с кем будем всегда, и именно того, о ком мечтаем в тайне, а не кого-то другого, но мы не хотим ждать, ждать – значит научиться понимать то, о чём так и будем мечтать сидя у окна и глядя из него наружу или внутрь мира, не успевшего понять даже кто мы есть, для того, чтобы успеть нам отдать нужное, то в чём и состоит смысл нахождения в нём, наконец оставив за спиной нелюбимое, а значит дурацкие мечты. Но нет, продолжаем жить, рыская взглядами, экспериментируя с типами, формами, взяв уже однажды, но чем больше берём и трогаем без спроса, тем меньше шансов что-то найти достойное. Поскольку сами теряем смысл достоинства. Поэтому то, что найдено не радует. Хотя казалось было вечным. Ты стал и стала, ты была и будешь, всего то перекладным мостом, остановкой, для того или той, которая пришла к тебе подождать всего-то, свою любовь на веке?» Ты, кто бросил, того на остановке, так и осталась там стоять теперь, а вечность движется вперёд. Вот он и она и стали для тебя, не мужем, не супругом, не другом, не подругой, не женой или смыслом – остановкой, платформой, местом для ожидания. Курилкой для разговоров ни о чём. Мы не можем ждать, не хотим создавать и верить, в своё творение. Мы не творцы. А мерзкие клоуны лицедеи. Вы тоже – женщины и вы тоже мужчины! Ваши мысли – грязь и вши! Ваши желания – мерзость и слизь! Выши поступки – глупость и наглость! Так, Наташа?

Очевидно, здравомыслие её как-то ещё сопротивляется. Силится прикрыть немощь перед угасающим достоинством, заслоняясь чем угодно, лишь бы получить выгоду, максимально и за одни раз. Не быть зазолочённой и разоблачённым. Хорошо, не сразу, но потом, придёт хороший уйдёт плохой, погрущу ровно плохому дню, порадуюсь который пройдёт и будет другой. А в нём всё будет. – Во дне – то? И вот теперь тот день! Ты должен устроить праздник, удовлетворить прихоть, соблазнить, развлечь, театрально умереть на глазах у всех. В конце концов, сделать что-то, чтобы закончить скорее с этим. – Хорошо. К чему мы клоним? – К тому, что всё не так уж и плохо. – Пусть, так. Ведь, верно, лучше так, чем совсем просто так? Фантазия, борьба, игра, страдания. Измена. Всё сразу в одном флаконе: «И прошу, -женатые и мальчики, не беспокоить». «Познакомлюсь с умным, целеустремленным, активным, порядочным мужчиной. Влюбиться бы, а дальше видно будет». «Не пью и не курю. Переживаю за Навального…»

– Ты всё о том? – Да, о том всё, об естестве парадигмы завоевания новых горизонтов в развитии. О том , как если возникает в реальности кто-то в кого можно погрузиться мысленно, глядя на него через призму окружения, на тот объект, как выделенный моментом субъект в его непосредственном отношении к происходящему, становящегося перед взором разума словно чудо, то как это понять тут? Ты же не можешь абстрагироваться от поиска. Ты не можешь не смотреть и не думать, отталкиваясь от того, что видишь. Ты не можешь закрыть глаза, ты должен смотреть, оценивать. – Ты зашёл, чтобы смотреть, выбирать. Это покупка. – И точно, словно находишься в сопоставимом напряжении с действительностью находящегося перед парадно, иногда удачно иногда не очень, оформленной внутри продукцией витрины магазина. Загадочное содержимое, для одержимого содержимым пространство, дарующее молниеносное удовольствие от ощущения приобретения, владения, а также, от возможности выбирать и владеть. Порождающее новую безысходность, отброшенного в вечную грусть от разочарования вещью и страдающим зависимостью от постоянного получения молниеносной радости. Так затыкающей дыры от предыдущих спасительных походов в La boutique, теперь существующим в ощущении оставшемуся уже с прошлого раза в позиции изменившейся первичному желанию не быть как все, и при этом оставаться инкогнито, при том оставаясь совершенно недосягаемым для того, кого обидел пошлостью своего предложения купить дёшево и без торга. Начинается эмоциональное отупение. При таком отупении система случайности не срабатывает и нет чуда. – Так это как-то устроено? – А ты чего ожидал? Происходит насилование ощущением желания простого достижения цели, не важно уже для чего, нужно просто достать. Простая уловка для эго смертного. Сознание раздражено, а значит не сопряжено с пространством в благом. Не сознающий, не видит более чуда, ибо переходит в категорию насильника пространства требованиями и запросами обращаясь к нему (пространству) через систему порицания за несовершенство и невозможность обрести существующее, да и только в алчущей голове содержимое, глупого и заносчивого мечтателя. – Что это значит? – А значит, ты не можешь вызвать в нём своим сочувствием содействие, признав его (пространство) любовь. И даже если при определенной открытости попытка завершилась хоть каким-то результатом в отчаянной борьбе получить с ветрены желаемое, ты получишь не желаемое, а витринный образец, и конечно, не совсем то, что хотел, и теперь снова готов к новому поиску цели, предыдущим создав ещё более отвратительное усилие снова довести начатое до конца найдя новое. И это далеко не значит создать что-то доброе, привнеся лучшее в то, что приобрёл чтобы вместе создать что-то новое став лучше самому. Так как оно, полученное, не есть реальное. Как сказано уже – «это вымысел ума». И только. Лишь критерий визуальной насмотренности в желании попробовать что-то новое. Развлечься с телом другого искателя. Разрушается система восприятия женщины и начинается проявление отражённого в исказившемся зеркале твоего состояния. Поскольку сам случай обусловлен уже и не выбором, а простой математической случайностью, являясь случайной величиной. Как правило хорошо срабатывающей первые несколько раз, пока осознание не одеревенело и работало на позитиве вибраций новичка, не осмысляющего всю драматичность картины своим выбором выбора. Всё работает как нужно, пока не пресытилось истинное либидо, для субъекта зациклившегося на возможности успеха в самом математическом его определении случайности. И случайность не стала определением успеха как такового, уже не выражаясь в некой погрешности, а исходящая из навязчивого желания нового успеха, тут значит попробовать что-то новенькое поскорее оставив уже испытанное. Так возникает зацикленность для выбора (зацикленность возникает при запросе бессознательного отмеченное некогда сознанием, как возникший и закрытый гештальт) значит чёткий критерий понятия значения сигнала о завершении необходимого. А пространство отвечающее на запрос простым желанием больше не срабатывает, поскольку воспалившийся разум блокирует требованием, не существует некоего прежде соответствия в некой эстетико-визуальной основе, пытаясь получить всё новое и сразу, создав форму, в той которой тебя быть не может, и не существует всего того, что так хотелось бы видеть в ком-то одном и того, что можно было бы получить от кого-то одного. Так как выражение гештальта – это незакрытая форма, являющаяся когнитивной частью опыта, определяющая целостность частного необходимого для полной сборки личности. И тут не нужна хитрость, уловки или обман чтобы закрывать данные бреши. Поскольку касается это только тебя лично. И смысл всего в том, чтобы не открывать новые бреши голой фантазией. А кто хочет быть обманутым или жить в обмане? Что равно, жить с тем, с кем находишься, ради того, что давно закрыл, в том, кого обрёл только лишь для этого. Вот в чём главный нюанс безнравственности таких игр. Из этого источника идёт вся брезгливость и мощнейшее искажение действительных отношений и отношения к нравственным вещам и предметам создающих наш мир. – Да, это в общем-то, как кажется, вообще из другой области. «А я не про это я про женщин», – скажешь ты. И так, в той погрешности, образующей некоторое количество успешных разрешений, в плане обоюдной положительной реакции кандидатов друг на друга, получаешь срез своего типа женщин, точнее тех, кому ты нравишься. А это уже есть то основание, которое позволяет изучить чистую конкретику запроса на тебя, без каких бы то ни было привилегий в плане кандидатов с твоей стороны. Можно увидеть того, кто испытывает к тебе только чистый интерес, как к визуально и химически подходящего субъекту, и так ещё лучше узнать себя. Таким образом обусловив развитие в отношении понимания себя и в таком отношении сделав определённые выводы о своём статусе как человека или же как субъекта, в зависимости, как раз от личной системы восприятия, которую таким образом проявляешь. Естественно, через обратную и положительную реакцию несмотря на то, что вызвал. Об этом мы поговорим дальше, на практике. Всё это работает, и имеет смысл, только в одном случае, если ты стараешься быть максимально честным, причём во всём. Условно, отдаёшь себе отчёт о действиях и мыслях о причинах возникновения тех или иных желаний. Мало кто может преодолеть этот ограничивающий феномен, находясь в сопряжении с действительностью в сети, в контексте осмысляемого оценочным поиском в нахождении частиц себя. Каждая новая попытка будет даваться всё сложнее и сложнее, так как она будет основана на новом вытекающем из анализа предыдущего опыта в достижении новых условностей, так обрастая ими уже будучи искусственно навязанными. Значит заставляют заслоняться претензией и смещаться к иллюзии, а не к настоящему. А значит, будут появляться создаваемые умом надстройки завлечения развлечением. Т.е. начнёт вырабатываться неадекватная форма самоопределения через отношение к окружающим, которое вызвал сам не получив уже именно требуемого. Открывая своими незавершёнными требованиями всё новые гештальты, уводящие в невозможное, не реальное, не сбыточное. Всё чаще и чаще соглашаясь на истинно такой же как сам уставший и отработанный материал для общения. Потому как складывается негативная оболочка, ориентированная только на попытку дорваться и завладеть внешностью любым способом, без риторики уважения. А это философия разрушения, влияющая на качества отношений мужчины к женщине и женщины к мужчине. В итоге взаимно демонизируя того и другого в глазах обоих. Тогда как, узнав свою, нам придется многое признать в себе и наоборот. Но мы откажемся от признаний за её несовершенство и побежим дальше искать то, чего нет в нас самих, то, чего нет на самом деле. Так вот, что мы всегда упускаем интеллектуальным, или искусственным, как в нашем случае, подбором, мы бежим от себя. Всё же, думаю, любовь получает тот, кто смог принять, поняв смысл отражённого в ней. Оно то, отражение, и не может тебе позволить пройти за оболочку собственного (Я) к 40 годам, если не стремиться к пониманию того, кто есть это я. Не зря есть вопрос: «Отчего же мне одни дураки или дуры попадаются?» Вроде и человек я не плохой. Вроде. Это то и есть результаты системы подхода, мешающей тебе определиться в выборе, она то и навязана предыдущим, иллюзорным опытом, скорее всего выдуманным на основе чьего-то мнения на привлекательность. Потому как, то, что попадется, то ты сам и есть. А прекратить это можно лишь приняв осознанием только что изъяснённое. Любая критика тут в отношении с возможностью увидеть лучшее в себе, встретив это лучшее в ком-то, есть неспособность принять ту самую странную вещь, как определённую неготовность, находящейся как раз-таки в характерности самого субъекта, в его качестве творца. Не способного соотнести мнение на привлекательность окружающих, с истиной о себе самом. Точно, как окрылённый любовью, плюёт на везде распространенное мнение о привлекательности, и счастлив он не от того, что как говорят, -влюблён, это только побочный эффект, а от того, что смог увидеть себя в ней найдя своё истинное.

Глава 7

Смог вопреки всему, приять то, чего в ней нет и не будет, узрев что-то главное, то, что ты есть сам, так почувствовав истину. Но можно ли это сделать, все цело, даже не от своего имени, придя туда, где товар сам грубо используя оголившись свою сексуальность продаёт себя, являющуюся основой продажи, притяжения покупателей сегодня, просто так, без каких-либо оснований? Что и есть сегодня и всегда основа для желания владеть, но не для осуществления сложного образа гармонических взаимодействий, для так являющих собой несуразную красоту данного мира. Попадая в электронный, доводимый до совершенства в своих ракурсах мир, на самом деле кривых зеркал, ограниченный этой сексуальностью на вынос, пропадает там и сходит сума. Пожиная, как итог, лишь отвращение и вечное призрение ко всему реально существующему. Я часто слышу тут слово химия, вброшенный в тренд пониманием контекста вторичных, находящегося за визуальным, оснований, побуждающих продолжать развивать интерес друг к другу. Но и первого часто достаточно чтобы заняться чем-то поскорее. – Ты о сексуальном влечении, вызванного грубым воздействием оголившей свои прелести нимфы, находящейся в возбуждении от самой себя? – Да, об этом в первом пункте. Во-втором же: опыт, построенный на химии – это всего лишь структура настроения, всё тоже познание без действия, совпадение по идентичности настроения, «флюиды обычной корректности. вежливости, учтивости», выказанных, не без причины, желанием расположения к себе подходящего типа, находясь сопрягаемым в отношении конкретной задачи. Как оказалось способные работать и на удалении, через плоский фотографический образ, опираясь на небольшие комментарии в процессе некоего подобия общения в электронном чате. Природа стремления к деликатности и тут не оставила нас без результата. А результат тут, как раз-таки, выходит, как погрешность в игре в угадайку и попадания в то самое настроение или настрой на результат обоих. Т.е. минимум усилий, для так сказать ухаживания, в обоюдном желание обоюдного удовлетворения. Не более. Для приятного и скоротечного времени провождения с эго. Конечно этого вполне достаточно для досуга. Но вряд ли этого достаточно для глубоких и основательных выводов в отношении кого-либо с перспективой на жизнь. Если вспомнить, как настроение может меняться, вместе с ним значит, и наша химия тоже. То, что же это такое сейчас, как не настроение в желании поиграть. И вот уже появляется система репрезентации, всё равно, что у профессиональных артистов: если ты, например, начинаешь париться за фото, или за слоган на сайте знакомств, это признаки появления системы репрезентации, с помощью которой ты подстраиваешься под несуществующие рамки, того, кем хочешь казаться для других, отталкиваясь от их собственных таких же ложных представлений на себя, и так, скорее огораживая себя этими рамками от истинно желаемого, нежели способствуя его обретению. Обычное лицемерное состояние доброжелателя, находящегося на сцене, находящегося в состоянии вечного призрения к тем, ради кого старается. Как только этот признак проявился, вырабатывается новый стереотип в отношении требуемого от окружающих, это значит концентрация поиска смещается и луч поиска может повернуться ещё больше не в том направлении. Поскольку твоё собственное требование в отношении ожидания реакции на самого себя усложняется; ты же готовишься, выбираешь фото, пишешь длинный текст о своей харизматичности, и чувствуешь, что твоё собственное настроение зависит от присутствия или от отсутствия желательных реакций, коих становится всё меньше, а раздражение и призрение становятся всё интенсивнее по силе влияния на тебя реального, а значит того, кто через минуту, снова будет ещё больше одинок и раздражён. Потеряв основную цель. А мы говорим о цели жизни, а не о развлечении. Ибо, такими вещами не шутят. Таким образом твоя система запроса окончательно сложится искусственно. И теперь, ты вечный раб неудачного опыта. Имя тебе – Разочарованный. И пространство тебе теперь вряд ли способно прийти на помощь. Ты будешь получать то, что создал в своём уме, но только как искаженный вариант своего иллюзорного идеала, разобранного по частям. Имея общий образ, но разнесённый на множество частиц, как содержащееся во множестве тех истин, к которым стремишься прильнуть. Отыскать, разглядев то или иное, находящееся в отдельности, можно лишь находя в каком-то отдельном субъекте. Снова и снова разочаровавшись, прельстившись одной детали, постепенно, словно перестаёшь понимать значение женщины, я уверен, обоюдно, и мужчины женщина, так же, в их назначении. Цепляясь только за одну деталь, беря за основу её раздражающим желанием, возносясь всея идеалом, и сам на время повернувшись нужной стороной, в ряд ли проникнешь внутрь оболочки и сам не выйдешь за её границы. Став указателем лишь на несчастного честолюбца. – А влюбиться? – Теперь, такому, твой ум не даст это сделать. Поскольку ты сам не понимаешь, кто ты, когда думаешь, что хочешь от неё получить. Ты же не смотрел на себя и ближайшее своё окружение, прежде чем желать невозможного? Я-то понимаю почему ты бежишь и кого хочешь обмануть, не в силах спрятать от себя или контролировать себя: инстинкт, усталость, злость, похоть, грусть, желание, одиночество, слабость, страх, эмоциональный голод, раздражающие стремления халявы – это всё ты. – Что-то ещё обо мне? – Да, и к тому же ещё, не особо то и привлекателен (а). – Мне никто не нужен, я просто теперь хочу заткнуть дыру. Бессознательно создав её и, которая начинает разрастаться. Теперь проблема только усугубляется, восстав идеей завести знакомство, для чего не знаю, но вроде как для того, чтобы разрастание этой дыры прекратилось. На время. Что вполне соизмеримо с тем, когда ты говоришь о том, что понимаешь, что делаешь тут, в этом виртуальном вертепе. Вот такой получился замкнутый круг. И как ты понимаешь, дорогой читатель, этого уже всего нет, когда глядишь осознанно, но ещё как будто очнувшийся, будто только выдернут из сна в жизнь сейчас, вспоминая странный сон, находясь в моменте написания этих строк… Хотя не будем отвлекаться, и снова вернёмся в прошлое, разглядев его в насущном настоящем. Сейчас, глядя на неё живую. Нужно действовать. Но нет, снова момент не тот, люди вокруг, она в телефоне, ей похоже не до этого. Она кому-то пишет. У неё кто-то, разумеется, есть. Ей похоже вообще не до чего. И снова всё тоже: будет ли другой шанс узнать её? Бла-бла-бла и так далее. Уже по накатанной дорожке, только с новым апломбом. – Тогда почему ты бездействуешь? Хотя, в первые соглашусь сейчас, что правильно и делаешь, мой друг, что не двигаешься с места! Поскольку, сегодняшний мир мы устроили так, что, опошлив его через прямолинейность отношений в виртуальном пространстве, дискредитируем себя любыми действиями в реальности, просто попыткой заговорить с незнакомкой или незнакомцем уже не получится. Даже пытаться проявить интерес к тому, что вызвало в нас этот интерес натурально, в действительности, уже почти преступление, превращающее тебя в некоего неадеквата, пристающего к людям на улице. Поскольку нет такого права приставать к незнакомым людям на улице. Тем более понятно для чего. Зачем рисковать тут, в жизни, если есть её симулятор, где всё тоже с ней же, ты провернёшь смело, остро, необычно, находчиво и поразительно смело. Чем, конечно, сразишь её на повал. А нет так нет, не особо то и важно. Выбор есть всегда. Костыль, блокирующий интуицию. Запирающий нас в том, что есть варианты всегда 24/7. Там мы не можем рассуждать фатально, что это она и шанс один, там мы не боимся. Боимся лишь в реальности. Это как новый феномен – фобия на оценочное осуждение, обратная реакция в суждении на тему: что есть, в общем-то, нормальное проявление социальной активности. И не должно вызывать реакции страха на то, что вызвало интерес, но тем лишь, что вышел за собственные границы вторгаясь в чужие. Но лишь, с не опошленной идеей общения, с тем лишь, чтобы узнать причины такой своей реакции. Без особых идей, спонтанно, просто, потому что мог или могла себе позволить: есть время, и есть желание, берущее своё начало не в исходящих потребностях примитивного характера, а черпающиеся из обломков мысли о потребности в общении, словно как у детей. Но не как у детей возникающие, а опасно воздействующие на рефлексы тогда, когда встреченное только беспокоит, потому как мало соответствует собственному представлению о том, как должен выглядеть тот, кто вот так вот мог бы появиться из вне. Хотя достоин внимания лишь от того, что смог найти в себе силы и слова, чтобы честно выразить возникшее из неоткуда стремление заговорить именно с тобой.

«Мужчины! Мужчины, которые все еще знакомятся на улице, в транспорте, кафе. Мужчины, которые останавливают машины, меняют траекторию движения, чтобы заговорить с понравившейся девушкой, улыбнуться, заглянуть в глаза, рискуя оказаться отторженными, или еще хуже, проигнорированным. Мужчины, заказывающие чизкейк "той девушке с ноутом в кафе, в самом углу, с запиской "Ты целый час ничего не ела. Я наблюдал. Пожалуйста, поешь". Спасибо что вы всё еще есть!»

Ведь речь и о красоте сейчас состоит в том, кем и кто должен быть тот, кто уверенно может следовать любой ситуации, не ища примитивные ответы да или нет, на подобное проявление из вне в нашей, сегодняшней опошленной до предела действительности. Сегодня такой поступок, как поступок в попытке обратиться, так и поступок в попытке понять о чём идёт речь, если он не вычурно и корректно исполнен в действии, оформлен так, чтобы и отказ был бы не неожиданным ответом, а всего лишь понятным облегчающим душу объяснением возможной причины невозможности отвлечься. Такие оба уже по своей сути достойны уважения. Поскольку подобрать момент очень сложно сегодня, поскольку жизнь в реальности – теперь это всего лишь прикрытие виртуальной жизни. Сегодня реальность – это всего лишь пространство для перемещения серой болванки из пункта А в пункт Б. Не более, всё остальное происходит в сети. Жизнь происходит в сети, а любое посягательство в реальности объектом на субъект, в сменяемой очерёдности, вне зависимости от цели, может быть расценено, как попытка насилия или посягательство на свободу или же просто как помеха, возникшая из неоткуда от которой нужно скорее отделаться, поскольку есть незаконченный диалог в сети с претендентом на кофе или еще там на что-то. Какие слова нужно подобрать сегодня, чтобы не повторить слова вымышленного героя кинофильма или сериала? Все образы необходимого, возможного, живого обращения истлели, изувечены, извращены, высмеяны Любое сверхвнимание вызывает подозрение. Поскольку всегда внимание подразумевает лишь одну цель. Даже не осталось места для возможности подать милостыню безвозмездно, оставаясь в полном спокойствии от щемящего как удовольствие и восторга чувства как будто понимающего, сочувствующего, желающего помочь. Нет ракурса новизны в самом отношении и к нуждающемуся, выраженном в живом желании просто пообщаться, честно, без всяких попыток овладеть.

– А для чего мы тут вообще скажи мне? – Тут это где? – на этой планете в этом пространстве, в каком-то мире? – Тут – значит в этой точке. Эпоха клубов и алкоголя проходит, теперь мы движемся в трезвое ощущение себя, туда, где, как раз и преобладает та серьезность и тот страх, в отношении понимания того, что ты хочешь сказать тем или иным действием о себе. Честно признавшись своим действием в своей открытости, не опрокинув при этом стаканчик и не свалив всё в итоге на атмосферу бара или другого увеселительного места, так рискуешь быть осмеянным в слабости. Проявив слабость в своём легковерии, в том, где уверенность есть свобода и открытость. Готовы ли мы к ней? – К свободе? Я думаю, на пути. Но сегодня пока еще нет, поскольку всё еще пытаемся присваивать и не умеем, наполняя отпускать. Открытость путаем с желанием или флиртом, точнее, проявление открытости как проявление эмпатии почитаем за флирт. Неужели не понятно, что навыки коммуникации, оттачиваемые столетием, привели нас на платформу, с которой мы отправляемся в чистое, новое пространство, в котором старые установки должны быть оставлены как балласт разгонного блока ракеты. Мы прошли через дебри в желании недозволенного, опробовав все фрукты в запретном саду, сравнив их сделав выводы. Теперь знаем: все фрукты по-своему приятны. Но лишь одно прекрасно в каждом из них – это сама суть их создания для нас. Это успокаивает. Как укушенное спелое яблоко, брошенное нам – исследователям, прекрасным жестом влюблённых нас лишь этим жестом. Ощущение, заставляющее подниматься в высь, словно при отбытии воздушного шара, а потом и с его уровня, но уже в даль новых горизонтов, будущего социума. Построенного на новом типе восприятия индивида индивидом. Где смысл всего общения – это бескорыстное отношение друг к другу, без попыток овладения, присвоения и посягательств на что-то большее, без честности и правды. Мы не готовы именно к такой, к этой свободе. Потому как, наша правда пока ещё слишком неказиста и откровенно пошлая. Приняв новый мир, нам ничего и нечего будет ждать, рассчитывая только на создание красоты, когда оторвемся от платформы плоских взглядов на саму суть красивого, как только сбросим свои старые прежние убеждения в том, что кто-то может принадлежать кому-то как вещь. Как ваза. Или одна из них – невольниц в сути прошлого. – Но мы хотим принадлежать, мы хотим кому-то принадлежать. Всё так же принадлежать. Кому-то, к чему-то. – Всё то, чему ты хочешь принадлежать, рождает зависимость сначала от желания, потом от ощущения неполноценности в осуществившемся. Потому как принадлежать, лишь значит лишиться доверия, к тому, что ты есть. Став чьим-то или чьей-то: значит признать принадлежность к какому-то роду отношений. Но отношений в игре, в которой главную роль всегда отводят свойствам требований. Вопрос только в том, насколько соответствуют выдвигаемые требования требующим принадлежности правилам того, кем владеет, так осуществляя владение. Требовать чего-то или заставлять делать, и есть философия измены. И пока ты играешь в эту игру, позволяя играть с тобой другим, ты не узнаешь очень много, пока кому-то так принадлежишь; ну, или, тот, кто так принадлежит тебе. Что ты выберешь? Какими свойствами ты обладаешь, какое принадлежащее отзывается в тебе и к тебе? Так ты показываешь, что не готов владеть собой. А значит быть собой не готов. – Если тебе нужна для этого женщина или мужчина? – В особенности. Не важно. Я как о всецелой иллюзорной надежде на кого-то, дарующей спасение за последующую враждебность к ней за то, что она или он не такие рассуждаю. – Это значит? – Подытожим: что, то, к чему ты принадлежишь или кому ты принадлежишь будет сообщать своими свойствами о твоих свойствах, значит об истине твоего существа. Игра, если ты играешь в такие игры, всецело обличает в тебе любителя развлечений (субъекта по-нашему), но не творца (личность – индивида – человека). Ведь нет больше законов, затворяющих молчание, так как никакая аномалия теперь не порицаема строго. И поэтому сегодняшнее общество, сообщество довело себя до того состояния, в котором ничто не дико и всё возможно, а значит есть. Так чего ты боишься? Мой вопрос к читателю. Так ты уже хочешь свободы? Ведь свобода – это тогда, когда любой твой поступок есть то, к чему ты принадлежишь? Не так ли? Не этого ли ты хотел в своей свободе? И не потому-то ты выбрал путь того, кто осознанно игнорирует значения, которые можно раскрыть в себе только в союзе. Не в липовом. А в реальном. И возможно оставшийся уже в прошлом или ещё только свершающийся в будущем. Как сотворившем сейчас своё настоящее. И о чем сообщает сегодняшнее, тому, кто видит, как сообщество ухищряется всем своим существом обойти законы нравственного восприятия действительности манипулируя друг другом, как дитя, в тихую от взрослых нарушает данное им слово. Что и есть определение принадлежности в бесчестии к ухищрениям ради набитого живота эклерами. Но то по незнанию. От детской наивности и простоты, так навсегда отлучая на век в любви к пирожному, однажды отравив им свой организм. А есть и такие, коим и этот урок тошноты не даёт опыт прозрения, который, правда, отвадил бы по жизни приближаться к эклерам. – И что тогда? – Такой или такая всё равно увидят свою неправоту в том, что совершали тайно, не зная устройства смысла вкуса и материи наслаждения, пожнут болезнь, не веря словам предостережения. И теперь живут совершившие над собой уродство, заслужив так лишь жалость и во веки вняв смысл сказанного о нравственности, будучи обречённые больным разумом, обречены выражать лишь боль на своём лице. И теперь повзрослев решивших об этом рассказать письмом, отправив его в бытие. Где нравственность более не известна и почти забыта.

СОН: словно на яву: мы участвуем в заморочке всех смыслов, находясь там, где все и каждый только что и делает, так это морочит другому голову. Так представляя себя в конечном итоге, тем, в смысле того, кем не являемся по сути, но чем является прямо сейчас. Так каждый живёт, постоянно выдумывая себя, а не создавая. Затем, ища себя в том, что лишь представить можно в неокрепшем сознании, будучи своим отражением, там, где для него или для неё ничего настоящего и стоящего реального внимания нет и быть уже не может по существу. Таким образом живя в вечном страхе, перед реальным отсутствием возможности заполучить желаемое, то, как желаемое требует стать живым, так освободившись навсегда от тревоги. Но каждый существует лишь определившись как полное или сильно приближенное к воображаемому в действительности, есть именно то представление, что не даёт выйти из игры, тянет находиться в какой-то вязкой среде несоответствия личному, словно страх перед мыслью: что ты никто, в придуманном статусе. При этом такое несоответствие, ты именуешь жизнью, и вся твоя жизнь, есть всего лишь проекция того, что требует от тебя эго.