– Вы тут совсем охренели? И суток не прошло, а уже бордель устроили! – шипел Дядька. Он, может, и старался быть грозным, но в резиновых тапочках, заношенных до состояния тюля шортах и с выпученными глазами, упиравшимися в секла очков, ему не далось бы напугать даже самого запуганного таракана. Что уж говорить о Сильвере и новенькой девке, заставших на кровати свежеприбывшей сотрудницы в весьма красноречивой позе. Девчонка упиралась макушкой в изголовье, волосы разметались по подушке, а Сильвер уверенно устроился сверху, за шею прижимая ее к матрасу. Они были так поглощены игрой в гляделки, что даже не услышали, как Дядька оказался на пороге.
– Дура. Ты первая начала, я не собирался доводить до этого.
Тут-то Дядька и не выдержал. Его вопль отрезвил спевшуюся парочку. Оба отшатнулись друг от друга, девчонка тут же подтянула под себя голые ноги и укрыла их одеялом, Сильвер с прытью, неожиданной для утяжеленного металлом тела, оказался на ногах и отошёл на шаг от кровати. Тут же задел гору хлама, на ходу пытаясь сказать:
– Это не то, что ты подумал.
– Да! – тут же согласилась девушка.
– Я, может, старый, но не глухой, – скрестил руки на груди Дядька.
– Что там такое? – пробасил Крошка.
– Да у Сильвера проснулась любовь к людям. И еще какая. Спи давай, тебя тут только не хватало, – крикнул Дядька. Крошка, как бы ни было велико его любопытство, тут же зашелся храпом. – А вы двое… С вами разговор будет завтра.
Он подмигнул Сильверу, хлопнул его по плечу, бормоча что-то про мужскую солидарность, и звонко хлопнул за собой дверью. По коридору зашлепали его резиновые тапочки.
Сильвер перевел взгляд на девицу, застывшую на кровати. Завел руку назад – ствол все еще безобидно торчал из-за пояса его брюк.
За пару минут до этого
О том, что зубоскалить перед женщиной, у которой в руках пистолет с глушителем, плохая идея, Сильвер понял, когда раздался посвистывающий хлопок. Если бы не механический глаз, мозги бы точно украсили стену каморки, а так в последнюю секунду мужчина успел наклонить голову. Только кожей виска почувствовал, как пуля прошла рядом, а затем утонула в обшитой пластиковыми панелями стене. Рефлексы сработали безотказно. Сильвер рванулся вперед, толкая принцессу на матрас и подминая под себя. Селена Джорджана Мартина Юнона принялась дергаться и вырываться, вскинула руку с пистолетом, но Сильвер накрыл дуло механической ладонью и вытянул руку. Против роботизированной конечности ни одна кость не устоит, и инстинкты правильно подсказали девице ослабить хватку, чтоб сохранить запястье. Правда, она все еще пыталась трепыхаться, чтоб сбросить Сильвера с себя. Тогда мужчина сжал коленями ее плечи, прижимая руки к туловищу.
– Успокойся, – потребовал он.
– Да я спокойна, – прошипела она и продолжила пинаться. – Отпусти меня, «Цербер».
– Приказывать надо было до того, как попыталась открыть мне третий глаз.
– Издержки профессии, – она еще раз дернулась и перевернулась на бок, вытянула шею и попыталась зубами дотянуться до руки, чего угодно, что у Сильвера еще было снабжено нервной тканью. Мужчина положил ладонь ей на шею и прижал обратно к матрасу.
– Дура. Ты первая начала, я не собирался доводить до этого.
Тут-то и ворвался Дядька
После его яростной отповеди запала у обоих поубавилось. В повисшем молчании оба смотрели друг на друга. Пистолет поблескивал из-под смятого одеяла. Сильвер рванулся и первым схватил его, поставил на предохранитель и заткнул за пояс брюк. После этого скрестил руки на груди и посмотрел на принцессу.
– Хочешь продолжить с того же места или поговорим нормально?
– Если бы ты хотел поговорить нормально, не вламывался бы посреди ночи.
– Чтоб ты пришила меня в моей собственной постели, пока я сплю? Нет уж, спасибо, лучше решим все сейчас.
– Ты такой добрый, что охренеть можно.
– Ого, не знал, что принцесс учат подобным речевым оборотам. Видимо, придворный этикет взял курс на простой народ.
– Закончил зубоскалить? – ее лицо сковала усталая серьезность. Девушка приосанилась и теперь стала действительно немного походить на своих многочисленных родственниц, чьи портреты хранились в музеях.
– Допустим, Ваше Высочество. Не сочтите за дерзость мой ночной визит, но позвольте все-таки узнать, чего ищет столь высокопоставленная особа в нашей дыре? Хотя, позвольте, я предположу. После десяти покушений и минимум трех новостей о вашей смерти за последний год, вы ищете тихое место, где почти нет связи.
– Опять попытаешься вышвырнуть меня отсюда?
– Отнюдь.
– Можешь говорить по-человечески, – дернула бровью принцесса.
– Возможно, у меня есть предложение. Вы же прибыли сюда в одиночестве. Если только не прикопали где-то в пустыне телохранителей и бункер с боеприпасами.
– Уж не ты ли хочешь мне помочь?
– Сомневаешься? – ухмыльнулся Сильвер. – А я ведь могу и разболтать про тебя. Мне понадобилось меньше двух часов и обычный игровой компьютер с доступом в интернет, чтоб опознать тебя. Да я туда-обратно дольше летел. Не могут же мои усилия пропасть зря.
– Вот как, – хмыкнула девушка, пробегаясь по нему оценивающим взглядом. – Значит, у меня два варианта – ты либо помогаешь мне, либо губишь меня. Так?
– Абсолютно верно.
– И что же ты хочешь за свою помощь? Тобой же движет не безоговорочное желание служить? И не восхищение моей красотой.
– Допустим, меня интересуют деньги. Сколько заплатит корона, вернее, то, что от нее осталось, за работу телохранителя?
– За этот год уже пять телохранителей расстались с жизнью. Поэтому я здесь.
– Эти телохранители не были мной, – ухмыльнулся Сильвер, расправляя плечи. Больше он казаться от этого не стал. Высокий и жилистый, с механическими конечностями и глазом, он выглядел скорее комично, чем грозно. Принцесса даже не пыталась сдержать усмешку.
– Вот что, – улыбнулась она и запустила руки в волосы. Раздался короткий щелчок. Сильвер положил руку на пистолет, но оружия в руке принцессы не оказалось. На белой мягкой ладони слабо светился круглый камешек. – Это тебе за молчание. Я не буду трогать тебя, а ты – меня. Поработаем вместе пару месяцев, потом я уеду.
– Что это?
Сильвер приблизил изображение на механическом глазе.
– Микрозвезды из королевской короны. На одну такую можно купить целый Юпитер, а на сдачу – пару колец Сатурна.
– Если ты платишь так за молчание каждому, кто может тебя узнать, то корона очень быстро потеряет в цене.
– Берешь?
– Надеюсь, это аванс?
Принцесса Селена если и удивилась подобной наглости, то виду не подала. Ее лицо оставалось неподвижным.
– Не многовато ли стоит твое молчание?
– Это за форматирование накопителя в глазу. Буду удалять данные каждую неделю. Идёт?
Селена прикусила щеку, но все-таки кивнула.
– Если на этом все, я бы хотела поспать.
– Как пожелаешь, Белоснежка. Посторожить твой сон? За отдельную плату, естественно.
– Пошел вон, – приказала она.
– Постарайся так не командовать при Дядьке, если он тебя не уволит. И еще один совет, если Ваше Высочество позволит.
– Ну?
– Постарайся больше никому не раскрываться. Дядька – мужик мировой, но в прошлом – герой революции. До сих пор с перепою любит вспомнить, как открывал огонь по императорской резиденции. Спокойной ночи.
Принцесса кивнула, но тут же вскинула брови.
– Оружие верни.
– Целее будет, – улыбнулся Сильвер и закрыл дверь.
Тело наполнила непривычная легкость, а губы сами расползлись в улыбке. Мужчина, не раздеваясь и даже не снимая протезов упал на постель, закинул руки за голову и долго смотрел в потолок. Дышалось легко, полной грудью, как в самые ранние годы, когда он был еще юн, счастлив и имел смысл жизни. Потом были битвы, увечья, наемная работа и попытки сныкаться от своего прошлого на Руссо-42. И вот, наконец, шанс все исправить. Не просто заработать все деньги мира, упахиваясь до седьмого пота, а получить заслуженную награду. Веки тяжелели, и перед глазами уставший и опьяненный надеждой мозг рисовал картину, радужную как детский сон. Свой дом с огромной территорией, новые документы, может, даже новое лицо, и собаки. Бесконечное количество благодарных и умных глаз на мордах всех форм: бульдоги, венерианские гончие, борзые с Чат-Чи. И куча спасенных собак, которые точно знают, что такое преданность.
Генеральный секретарь правящей партии «Вселенная Один» Оскар Фред Томассон грохнул своим исполинским кулаком по столу. Несмотря на внушающий почтение возраст, этот мужчина сохранял силу и стойкость духа достаточную, чтобы рулить галактикой уже третий срок подряд. Здоровьем он был обязан многочисленным достижениям науки и медицины, а силой духа – себе и только себе. Суровый мужчина с длинными тронутыми сединой волосами мог одним взглядом утихомирить, а то и унизить, весь парламент. Чем он сейчас и занимался. Правда, взгляда не хватило, братья по партии все равно продолжали галдеть на представителей Созвездия Лука, которые в очередной раз упрекнули партию «Вселенная Один» в перевесе выходцев с Земли в национальном составе парламента.
– Вы не понимаете, – шлепал губами представитель партии. Его лысая голова с тонкой кожей напоминала аквариум, два выпученных глаза вращались, каждый в своем направлении, то и дело останавливаясь на лице Томассона, чтоб снова начать крутиться. – Важно представление всех групп населения. В галактике проживает более ста различных рас, не говоря уже о наделенных интеллектом видах. А нации! У нас более трех тысяч различных наций, парламент должен учитывать их интересы, а чтобы каждая группа чувствовала себя услышанной, она должна быть представлена.
– Ваши идеи похвальны, но противоречат установленной после революции политике. В парламенте служат профессионалы, надежные лица, которым народ вверяет свою судьбу. Если народ хочет что-то сказать, у него всегда есть портал общественного мнения, сайт для гражданских инициатив и…
– Одно окно.
– Да, они все могут пойти в одно окно.
– Только вы уже полгода сливаете многомиллионные бюджеты, чтобы вспомнить пароль от почтового ящика для обращений населения, – не унимался представитель Лука. – Зачем вы вообще сделали шестнадцатиэтапную систему входа? Это же почта!
– Чтоб утечек не было, – невозмутимо ответил представитель «Вселенной Один», еще молодой мужчина с осветленными, зачесанными назад волосами. Сколько бы он ни наряжался в строгие костюмы, Томас Томассон, племянник лидера партии, все равно выглядел, как пупс-переросток.
– А как же слив, из-за которого журналисты выдвинули обвинения в заведомо определенных результатах выборов?
– Журналисты уволены, издания принесли свои извинения, а система безопасности была заменена. Полностью.
– Мы здесь встретились не мордами друг друга по столам возить! – напомнил Оскар Фред Томассон. От удара по столу все притихли. – Мистер Томассон, напомните, какой была тема сегодняшнего собрания.
– Да, мистер Томассон, – подорвался Томас. – Мы собирали идеи для акций в рамках предвыборном кампании, которая поможет повысить репутацию партийного альянса, во главе с «Вселенной Один», само собой. Ранее были предложены фестиваль кухонь народов мира, но его пришлось отклонить из-за разных возможностей пищеварительных систем народов мира.
– Кто виноват, что людишки не могут есть сырые камни, – скрестил руки на груди представитель Алиота и защелкал жвалами, тем самым показывая, что его шутка кажется ему смешной.
– … Также, – продолжил Томас Томассон. – Была предложена всеобщая кредитная амнистия. Проведение галактической беспроигрышной лотереи и концертный тур «Звезды по звездам».
– Негусто, коллеги, – подал голос генеральный секретарь. – Все эти амнистии, лотереи и концерты в масштабе не то, что галактики, а одной планеты – это просто… Пшик. С тем же успехом можно было организовать фейерверки на каждой планете. Нет, народ должен видеть, что мы способны на долгую и кропотливую работу, направленную на повышение общего благосостояния галактики. Какие у нас есть варианты в этом поле?
– Мистер Томассон, если позволите, – поднял руку помощник.
– Конечно, мистер Томассон.
– Как насчет галактической кампании по уборке космического мусора.
Послышалось недовольное мычание.
– Тихо! – скомандовал генеральный секретарь. – Продолжайте, мистер Томассон. Какие у вас есть предложения?
– Хоть кампания и была перенесена на следующий срок, предлагаю развернуть ее прямо сейчас. Напомню наш изначальный план – собрать космический мусор, оснастить мусорные острова двигателями и направить их в какую-нибудь черную дыру.
– Это слишком дорого, – возмутились представители Лука.
– А выбросы от двигателей могут свести на нет все усилия по очистке пространства.
– Доработайте этот момент, мистер Томассон, – попросил генеральный секретарь. – И представьте на следующем собрании. А от вас, товарищи, я жду остальные идеи.
В перерыве к Томасу Томассону подошел мужчина, тихо сидевший за своим углом и склонившийся над заметками. Он изо всех сил прижимал руки к телу, надеясь закрыть потные пятна, налившиеся на рукавах.
– А, Эймс Рисби, дружище. Даже не заметил, что ты почтил нас своим присутствием. Как жена?
– Прекрасно. Планируем второй медовый месяц.
– Отрадно слышать. Ты что-то хотел?
– Да, сэр. Есть у меня одна идея по поводу вашего проекта. Что, если мы свезем весь космический мусор в черную дыру, не используя двигатели?
– Это как?
– Например, сгрузим его на планету, которая и так направляется в черную дыру? – даже жидкие волосы Эймса светились от гордости. В поросячьих глазках Томаса Томассона заблестели азартные искорки.
– А что, есть такая планета?
***
Дядька не сводил пристального взгляда с Сильвера и Белоснежки. Оказавшись вместе за баром, они оба старались не смотреть друг другу в глаза. Тихо расселись по разным концам стойки и старательно фасовали чипсы. Как провинившиеся дети, ей богу, оба вели себя настолько тихо и послушно, что у Дядьки даже повода не было припомнить им ночное происшествие. А язык так и чесался показать молодежи, кто тут главный.
– Я тут вспомнил, у нас новое правило в уставе бара, – наконец, сказал он, отрываясь от книги.
– У нас есть устав? – изогнул бровь Сильвер.
– У каждой уважаемой организации есть устав.
– Так мы уважаемая организация?
– Да, Сильвер, все, кроме тебя, – вздохнул Дядька. – Никаких отношений между сотрудниками. Вы поняли меня? Надеюсь, за ночь вы порезвились как следует.
Белоснежка вскинула подбородок, но ничего не сказала, только увереннее зашуршала кульками с чипсами.
– Отлично, – отряхнул крошки Сильвер. – Крошка! Ты слышал? Дядька запрещает нам целоваться. Никаких отношений, даже собутыльничества.
– Нет, погоди, – тут же квакнул Дядька. Сильвер удивленно посмотрел на него.
– Что такое? Ты же сам сказал.
– Никаких романтических отношений. Доволен?
– Крошка, ты слышал? – снова гаркнул Сильвер. Из котельной донеслось довольное.
– Понял, никакой романтики, только грубый мужской гомосексуальный секс.
– Вот и разобрались, – улыбнулся во все зубы Сильвер и достал из кармана смятую пачку. – Я на перекур.
– Иди давай, умник хренов, – пробурчал Дядька.
Дождавшись, когда сотрудник выйдет на крыльцо, Дядька отложил книгу и пересел за бар, поближе к Белоснежке. Девушка продолжала фасовать. Работа у нее шла довольно быстро.
– А глазомер у тебя хороший, даже без весов справляешься. Что ты раньше фасовала, что так наловчилась?
– Да всякое, – без задней мысли ответила девушка.
– Понятно. Ну, ничего, все мы этим делом баловались. Ты, конечно, не самое лучшее место выбрала, чтоб завязать, но ничего. На первое время – что нужно, – улыбнулся он ласково, почти по-отечески. Белоснежка удивленно подняла бровь. Потихоньку до нее начал доходить смысл слов Дядьки.
– Нет, я не то, чтобы…
– Все нормально, у нас тут люди понимающие. Но ты все равно смотри мне, – погрозил он пальцем. – Не вздумай развращать мне коллектив. Хотя Сильвера немного можно, чтоб он тонус не терял.
– Это не совсем то, чего мне хотелось.
– Правильно, Сильвер – та еще заноза в жопе, к нему лучше близко не притираться. Если он захочет от тебя избавиться, ты и крякнуть не успеешь. Страшно подумать, на что он решится, если вдруг захочет удержать тебя при себе.
– Неужели настолько все серьезно?
– Милая моя, он тут вписался массовую драку на пятьдесят с одним вафельным полотенцем в руках. Половина потом в реанимации оказалась. Всех сложил.
Говорят, святой Франциск Ассизский сказал: «Каждый святой сумеет сотворить чудо, но не каждый сможет прилично управлять гостиницей». Сейчас, натирая уже пятидесятый бокал, принцесса Селена Джорджана Мартина Юнона думала, что святым вообще не место ни в гостиницах, ни тем более в барах. За неделю, что она провела в «Черной дыре» принцесса уже успела увидеть достаточно. По крайней мере, ей так казалось. Вот, например, накануне пара барахольщиков провела в баре почти десять часов, постепенно превращаясь из харизматичных воротил, между делом обменивавшихся добычей, в огромных младенцев, которые не могли сами даже до туалета дойти. А еще были тусовщики с созвездия Стрельца, которые сначала угрожали Крошке, а потом обнимались с ним, называя его своим лучшим другом.
Еще, конечно, был Дядька. Как старый дряхлый хищник, он поджидал, когда какой-нибудь одиночка за баром достаточно опьянеет. Заприметив подходящую жертву, Дядька усаживался рядом и начинал предлагать попробовать новые коктейли или настойки, а потом разводил гостя на оплату всего, что было выпито или хотя бы попробовано. А если уж ему на глаза попадалась женщина… Вот, как сейчас.
За стойкой сидела дама, в роду у нее явно были орнисы с созвездия Райской птицы, но большинство ее черт кричали о человеческом происхождении, и тут Дядька не мог пройти мимо.
– Я, как сто процентный homo sapiens, просто восхищен вашей… Гомогенностью.
Стоявший рядом Крошка заржал в голос. Женщина же, плечистая и низкорослая, как комод на ножках, с облаком фиолетовых волос и такими же фиолетовыми тенями на глазах, расплылась в улыбке.
– Ваши слова мне льстят, – голос у нее был чуть хрипловатый, а вот в речи был постоянный свист. Видимо, она жила на созвездии Райской птицы очень давно и чаще пользовалась местным наречием, чем общим языком.
– Никакой лести, мэм, только чистый и неподдельный восторг. Как такая красавица оказалась тут совсем одна?
– А что, одинокой женщине уже нельзя провести вечер выходного в свое удовольствие?
– Как же! Конечно, можно. Даже осмелюсь сказать, что вы выбрали для этого занятия самое лучшее место, мы тут все борцы за свободу, в том числе и сексуальную. Ну, если вы понимаете, о чем я.
– Понимаю, – она прошлась оценивающим взглядом по Дядьке и отвернулась к Белоснежке. – Мне, пожалуйста, пива покрепче.
– Я налью, – кивнул Крошка.
– Нет-нет, – засмеялась женщина. – Я попросила девушку. Хочу, чтоб она мне налила.
И, в качестве подтверждения своего намерения, положила на стол несколько свернутых в плотную трубочку купюр. Белоснежка бросила оценивающий взгляд на деньги, затем на Крошку, взяла в руки бокал и пошла к кранам для пива, еле волоча ноги, будто шла на эшафот.
Система подачи пива тут работала, как повезет. Дядька объяснял это влиянием большого количества факторов: от сезона до степени освещенности. Так или иначе, в один день струей пенного могло пробить дно стакана и оторвать руки, а в другой – понадобилась бы целая серия танцев с бубном, чтоб выдоить из крана хотя бы пару капель. Крошка ржал и говорил, что дом берет пример со своего хозяина – за это Дядька еще пять минут гонял языкастого бармена по всему заведению ссаной тряпкой, но главное оставалось неизменным – пиво можно было получить, только если очень повезет. Белоснежка поставила стакан под кран и взялась за ручку.
– А все-таки, чем вы занимаетесь, что пьете пиво вместо кофе в выходной день?
– Да так, всем по мелочи. Цифровой безопасностью, потом препаратами растительного происхождения, сейчас вот – раритетами.
– Коллекционируете?
– Покупаю и перепродаю. Ну, скоро там пиво?
Темное пиво шипучей струей ударило в дно стакана. Вся конструкция в руке Белоснежки, от рычага до уходящих вглубь бара трубок, принялась дребезжать и трястись.
– Это нормально? – поинтересовалась женщина, ее брови взмыли вверх и, наверняка, улетели бы в стратосферу, если бы не плотный слой косметики, вес которого они не смогли преодолеть.
– Все нормально, нормально… – отмахнулся Дядька. – Как насчёт шотиков? У нас есть просто восхитительные настойки. Я готов поклясться, такие еще мой дедушка на Земле делал. Я сохранил его рецепты. Сейчас-сейчас…
Пока он болтал, Крошка подобрался к музыкальному автомату и выкрутил музыку погромче, чтоб не было слышно, как стучит зубами Белоснежка, всем телом навалившаяся на пивной кран. А тот знал себе и чихал комками пены. Раз в несколько секунд он все-таки давал тугую темную струю, но тут же напиток сменялся пеной. А конструкция все тряслась, то и дело рискуя вырваться из не самых цепких девичьих рук. Белоснежка так сцепила зубы, что не могла даже толком позвать на помощь, сил ей хватало лишь на то, чтобы вращать глазами и безумно моргать.
Дядька только раздраженно цокнул и поспешил в холодильник. Крошка же подошел к Белоснежке и аккуратно положил руки на кран. Казалось, он просто нежно огладил конструкцию, но металл жалобно заскрежетал и застонал от этого прикосновения. Белоснежка удивленно вскинула брови, увидев, как несколько огоньков перекатились под кожей Крошки и светящимися шариками вздулись на тыльных сторонах огромных ладоней.
– Я тебе советую убраться, малышка, если тут рванет, тебя окатит знатно, а для конкурса мокрых футболок мы еще слишком трезвые.
– Ладно, – девушка поднырнула под его руки, уволакивая с собой наполовину полный бокал. Она виновато улыбнулась гостье, тут же расплывшейся в ответной улыбке. Женщина похлопала по стулу рядом.
– Я налью еще, как только кегу поменяют, – пообещала Белоснежка.
***
Несколькими днями ранее
– Ну вот скажи, зачем ты сказала, что пиво скисло? – сокрушался Крошка, глядя на Белоснежку. Девушка изо всех сил терла полы вокруг барной стойки, собирая едкие брызги.
– Потому что мы несем ответственность за здоровье гостей. А что, если он бы умер?
– Хорошо-хорошо, – Крошка поднял руки и сделал глубокий вдох, всем своим видом показывая, что уж теперь-то он абсолютно спокоен. – А почему ты не предложила ему другое пиво?
– Потому что у нас нет другого светлого, ты же сам говорил.
Сильвер, дремавший за столом рядом, устало потянулся и покряхтел. Потом поднялся, подхватил свой стакан, вдарил как следует механическим кулаком по крану и наполнил стакан светлым пивом. Поставил его перед Белоснежкой.
– А это что?
– Прокисшее пиво.
– Правильно. Смотри, что ты делаешь, когда гость просит тебя заменить пиво, – он достал из-под стойки еще один стакан и перелил напиток в него. – Вау. Это разъеб.
– Оно все еще кислое, – невозмутимо скрестила руки на груди девушка.
– Правда? Крошка, ты так считаешь? – Сильвер протянул стакан напарнику. Тот сделал глоток и почмокал губами.
– Даже молоко из груди матери не было свежее, – вздохнул мужчина и улыбнулся во все тридцать два. Белоснежка нахмурилась.
– Вижу, тебя не устраивает этот вариант. Тогда у тебя всегда есть еще один вариант. Убрать эту ссанину, – он забрал стакан у Крошки и вылил в раковину. – А потом ты идешь менять кегу.
Он громко протопал в сторону колдрума, но дверь оставил открытой, чтобы новенькая увидела, как он подвигал в стороны пару ящиков, похлопал ладонью по жестяным бокам. Потом механическим пальцем отвесил звонкий щелбан и вышел, абсолютно довольный собой, снова наполнил стакан.
– Вот теперь ты сделала все, что в твоих силах. Пиво – м-м-м-м, свежак.
– Но…
– Люди пришли сюда за пивом. Большинство насвинячатся так, что все равно будут блевать, так что не взваливай на себя лишнюю ответственность. И в любой непонятной ситуации иди менять кегу. Все поняла?
***
– Ничего страшного, я подожду, – улыбнулась женщина. – Мне нравится смотреть, когда мужчины заняты делом. Разве это не чудесный вид?
– Наверное, – пожала плечами Белоснежка, но, подняв взгляд на Крошку, наткнулась на его выпученные глаза. Мужчина посиневшей ладонью зажимал кран и усиленно кивал в сторону колдрума. – Слушайте, кажется, коллеги без меня кегу не поменяют.
– Ты так думаешь? – ее цепкая рука легла поверх ладони Белоснежки и потянула на себя. На секунду густо намазанные помадой губы оказались прямо у уха Белоснежки. – Просто скажи, они держат тебя здесь против воли? Я могу забрать тебя в безопасное место.
– Что?
Но женщина уже отпустила ее руку и поднесла к губам стакан пива. Высунувшийся из колдрума Дядька только успел выкрикнуть: «Не-е-е-ет!». Но его голос утонул в скрипе и шипении. Крошка едва успел отдернуть руки от крана, как тот стартанул по маршруту земля-воздух, разбрызгивая вокруг себя пиво и пену. Замигала подсветка, трек сменился чем-то винтажным, с бодрым ритмом. И немногочисленные гости, закрывающиеся от пивных брызг, казалось, просто танцевали под давно забытый мотив.
Женщина же снова сжала руку Белоснежки и повела ее к выходу. Следом за ними уже устремилась толпа. На заплетающихся ногах, зажимая носы, они подталкивали вырвавшихся вперед женщин, и как бы Белоснежка ни упиралась, притормозить у нее не получалось. А чем дольше рука женщины сжимала ее запястье, тем меньше ей хотелось упираться.
– Давление, блядь! Давление сбросьте! – орал Крошка по колено в пиве.
Из жилого блока вывалился отсыпавшийся Сильвер. Быстро оценив ситуацию, бросился в колдрум. Там Дядька в ужасе руками и ногами обнимал кег, скакавший по помещению. Валялись перевернутые ящики и банки, несколько бутылок уже превратились в груду липких осколков.
– Па-а-ам-а-а-аги-и-и-и, – верещал он.
Сильвер дернул рукой, выбрасывая встроенное в ладонь лезвие и с размаху вонзил его в пластиковый бок кега. Раздался грохот, стены затряслись, эхом загалдели люди.
– Уши! Мои уши! – Дядька зажал уши руками и принялся молотить тонкими ногами по полу. Но Сильвер уже ушел дальше в зал.
– Все живы? – позвал он.
– Да, но лучше б меня всего обоссали, – хмыкнул Крошка, ища что-нибудь сухое, обо что можно было бы вытереть хотя бы ладони.
– Тот, кто просит быть обоссан…
– Будет и обоссан, и обосран, да-да, – отмахнулся Крошка. – А где Белоснежка?
Сильвер врубил тепловизер – в баре кроме них никого не было. Небольшое шевеление он заметил возле Дядьки, совершенно не похожее на человека, но все же живое и копошившееся прямо в кеге.
– Крошка, у нас, кажется, проблемы, – хмыкнул Сильвер, а сам перевел фокус на двор. Там женщина с созвездия Райской птицы за ручку вела их принцессу к звездолету, уже расправившему трап. – Я сейчас.
Сильвер выскочил на улицу. Для механической ноги что метр, что десять, не представляли особой разницы, так что уже за два прыжка киборг настиг беглянку с добычей. Протянул руку, хватая проворную гостью за длинные фиолетовые волосы на затылке, намотал прядь на запястье и дернул. Несильно, только чтоб притормозить. Белоснежка продолжила плестись за ней по инерции и прошла еще несколько шагов, пока не брякнулась на песок. Даже в таком положении она продолжала перебирать ногами.
– Отпусти-и-и, – завизжала женщина. Ее рот раскрылся неестественно широко, показались острые зубы. Она отвлеклась от своей жертвы лишь на пару секунд, чтоб повернуться к Сильверу и клацнуть зубами прямо у его лица.
– Вот ведь женщины, – фыркнул он. Ему понадобилось полшага, чтобы уйти с траектории броска, пурпурный хвост все еще оставался зажатым в его пальцах. – Орете «отпусти», но только дай вам волю – броситесь вспарывать горло. Может, отдать ее тебе? Вы с ней будете славной компанией.
– Отпусти-и-и, – сдавленно протянула зубастая и снова попыталась броситься на Сильвера, а тот снова отступил в сторону, продолжая их странную игру.
– Что, остальные слова позабыла, гурманка моя? Я бы и рад ее отпустить, да вот только у меня есть перед ней обязательства, – он напряг руку, наматывая новый виток пряди. С виду ему это не стоило никаких усилий, но ту, кого он назвал гурманкой, перестали держать ноги.
Она брякнулась на песок и замолотила руками и ногами. Кожа разошлась у нее на теле, отвалилась кусками на землю, обнажая второй слой – такой же фиолетовый, как ее волосы, складчатый и склизкий, напоминающий лягушачью кожу, покрытую иссиня-черными пятнами.
– Пусти-и-и-и… – заскулила она теперь жалобно. Но Сильвер только осклабился.
– Ты попыталась куснуть меня, ебаная тварь, – и с размаху ударил механической рукой.
Затрещали мягкие косточки. Тварь пискнула и повалилась на землю кожаным мешком. По ее водянистому телу пробегали мелкие волны от каждого удара, но вскоре тварь совсем обмякла.
Убедившись, что у этой зубастой амфибии точно не осталось ни одного органа, способного на вдох, Сильвер подошел к девушке, так и растянувшейся на песке. Перевернул ее на спину и чуть потормошил.
– Отстань, – сонно пробормотала она.
– Принцесса, я тут тебе жизнь спас, – Сильвер ткнул ее механическим пальцем под ребра. Девушка тут же распахнула глаза.
– Что за…? – она резко села. Перед глазами тут же заплясали черные круги, голова закружилась, и Селена точно упала бы, если б Сильвер не подсунул руку ей под спину, удерживая на месте. Девушка уперлась лбом в его плечо, борясь с накатывающими волнами тошноты.
– Тихо-тихо, это токсин выходит. Гурманка здорово тебя накачала.
– Кто?
– У них очень длинное название вида, не заставляй меня грузить тебя слишком сильно. Вон, сама посмотри, – он отодвинулся, открывая ей вид на фиолетовое месиво на песке.
– Как будто свеклу под пресс засунули, – вздохнула принцесса и икнула. – Меня сейчас вырвет.
– Неудивительно. У них кожный секрет – мощный эйфоретик и галлюциноген. Отходняки не самые прикольные.
– Ты убил ее?
– Ну, да. Знаешь ли, в случае нападения гостя на персонал, мы имеем право действовать на свое усмотрение. Относись к этому легче.
На секунду его лицо закрыло все вокруг. Сильвер оказался совсем рядом и просунул вторую руку под ноги принцессы. Одним движением он оторвал ее от земли.
– И как ты пережила столько покушений, – хохотнул он.
– Ты думаешь, это было одно из них?
– Да не-е-ет, этой дряни нужно было сожрать кого-то более-менее симпатичного, чтоб и дальше отираться среди жителей галактики. Эти гурманы – вымирающий вид, каннибализм-то так и не признали вариантом нормальной диеты. Отсюда, кстати, и месиво черт. Видимо, она до тебя тоже человечиной питалась, раз даже Дядьку обвела вокруг пальца.
– Как же ты много болтаешь, – простонала девушка, роняя голову ему на плечо.