Иначе

– Все попрощались? – спрашивает мужчина в фуфайке, – можно закрывать?

Даня перебарывает себя и делает движение вперед. Пара шагов, люди расступаются, и он оказывается перед другом.

– Давай, Данечка, – это тетя Юля повторяет слова, произнесенные пару минут назад Леной, не отходя от тела сына.

Даня смотрит сперва на нее, потом на дядю Витю и, наконец, фокусирует взгляд на покойном друге. Леша абсолютно такой же, как и на последней их встрече, разве что лицо более спокойно. Такие же скулы, обтянутые кожей, так же сложены руки на груди. Единственная разница, что это никакая не шутка. Понимание этого, как гром поражает Даню. Это реальность, то, что никак нельзя изменить. Ни за какие деньги купить, ни за какие мольбы не выпросить. Не изменить никак. Необратимость. Даня подходит к другу, кладет руку ему на плечо, быстро подносит голову к груди Нео и, не находя никаких слов даже внутри себя, отходит от гроба. Понимая¸ что сейчас что-то произойдет, он обходит собравшихся, чуть ли не бегом выскакивает на главную аллею, и слезы градом начинают литься по его щекам.

Несколько минут, отделяющих Даню от места, где теперь будет покоиться его друг до выхода с территории кладбища, несмотря на все мимолетность, тянутся невероятно долго, и когда черные кованые ворота границы уже в зоне прямой видимости, Даниил заставляет себя сделать рывок, чтобы поскорее очутиться в более привычном мире. С выходом с кладбища, звук каркающей вороны, который, как все не мог понять Драйвер, действительно следует за ним от могилы вместе с серой птицей, либо просто на репите с одинаковым временным интервалом, проигрывается у него в голове, сменяется на шум, находящейся неподалеку кольцевой автодороги. На самом деле, отзвуки магистрали должны были быть слышны и там, но по непонятным для парня причинам, они стали восприниматься его слуховым аппаратом чуть ли не именно в момент пересечения им границы кладбища от остальной лесопарковой полосы общего пользования.

Даня нащупал в кармане зажигалку, и достав ее вместе с новой пачкой сигарет, закурил. Вакуум в голове хотя и не думал полностью рассасываться, но хотя бы позволял начинать думать более или менее осмысленно, а не на автомате. Парень примерно понимал, где находится и как ему следует добираться до дома, а это, с учетом того, что кровать ему виделась единственно возможным местом пребывания на ближайшие сутки, а может и больше, было уже неплохо. Некое подобие, в прямом смысле этого слова, автобусного кольца, располагалось около зеленой в летние времена зоны. Именно сюда и шел автобус, возивший Даню на прежнее рабочее место. Конечно же, он мог подождать Лену или еще кого-нибудь, кто, чисто теоретически, мог бы довести его до дома, но возможное общение, пусть даже и с лучшей подругой, казалось ему явно лишним. Тем более, что, вероятнее всего, она пойдет со всеми на поминки. Даниил же не при каких условиях не согласился бы посетить это мероприятие.

Доза никотина, как никогда выручает Драйвера. Он делает последнюю затяжку и кидает окурок в урну, стоящую рядом со скамейкой для ожидания автотранспорта. Становится полегче. Мороз перестает так ощущаться, и с неба начинает потихоньку сыпать мелкими снежинками. Даня делает пару глубоких вдохов, но уже воздуха без табачной смеси и поднимает голову кверху, подставляя лицо зимней форме воды. Парень пытается взглядом пробраться через снежинки в обратном их движению направлении, через плотную серую пленку Северо-Запада России туда, где чистое голубое небо и солнце. «Интересно, Леха сейчас там?» И как будто в ответ на его мысли, голос рядом заставляет его вздрогнуть от неожиданности.

– Думаешь, как там твоему другу?

Даня резко переводит взгляд со снежной пелены, в которую уже превратились, бывшие не так давно небольшими, снежинки, в сторону появившегося, откуда не возьмись, мужчины в темной куртке гораздо ниже пояса и таких же темных брюках, скомканных к низу, в месте соприкосновения с ботинками. Густая борода, со множественными вкраплениями седых волос, разбавляет абсолютное властвование темно-черных тонов гардероба мужчины и уходит посредством бакенбард под аналогичную остальной цветовой гамме верхней одежды шапку.

– Не переживай, хорошо ему там. А в течение следующих шести дней, и даст Господь до Страшного Суда, будет гораздо лучше, чем нам здесь.

Даниилу лицо, уже порядком заметенное снегом, ворвавшегося в окружающий парня мир, персонажа, кажется знакомым, а после этих слов парень и вовсе определяет в мужчине священнослужителя, проводившего отпевание Леши. Именно на него переводил свой взгляд Даня в моменты, когда в пол часовни смотреть становилось совсем невыносимо.

– А вы в курсе, молодой человек, что от вас тоже зависит, хорошо ли будет Алексию там?

– Что вы имеете ввиду?

– Все мы на этой Земле грешны, и у друга твоего, вероятнее всего, были такие дела, вещи, которые он бы хотел изменить, теперь то он точно это знает, и за которые на сороковой День Господь с него спросит.

Даня никогда особо не вникавший в бабушкины разговоры о вере, внимательно слушает мужчину.

– Так вот, молись за него, делай добрые дела, вспоминая о нем, и примет это Господь. Все это будет лежать на той, хорошей чаще весов, – батюшка делает небольшую паузу, смотря в сторону автобуса, водитель которого зажигает фары ближнего света, – а вот всякие там, как многим кажется, необходимые ритуалы, как поминание алкоголем – это лишнее, – добавляет он.

Автобус начинает движение в сторону остановки.

– Вот вы говорите, все грешны, но Леха то, он всегда правильным был! Да мне от его этой святости блевать хотелось, и что? Что по итогу?! Хуяк, и все, за пару месяцев сгорел! Другие, вон, ублюдки живут до старости глубокой, а он в тридцать! Как так выходит?!

Батюшка с пониманием смотрит на Даниила и отвечает

– Господь забирает к себе именно в тот момент, когда это будет лучше всего для души человека, – он на пару секунд задумывается, а потом продолжает, – это очень сложный вопрос. Вероятнее всего так происходит, потому что не совсем хорошему человеку дается время, чтоб при жизни измениться, покаяться в грехах.

– Интересный расклад! Получается, чем хуже человек – тем дольше он живет? Но и так не всегда выходит! Нет блядской закономерности длительности жизни от того, насколько ты праведен!

– Сынок, Божий промысел нам виден отсюда далеко не всегда, и не нам с тобой решать, как минимум две вещи. Когда появиться в этом мире и когда уйти из него. Да помилует Господь его душу и тебя благословит.

Двери автобуса открываются, и мужчина поднимается по ступенькам в салон. Лиаз отъезжает от остановки, а Даня стоит уже весь в снегу и провожает его взглядом.

Только он хочет зайти под металлический навес, чтобы укрыться от непогоды, из-за деревьев показывается нужный парню сорок пятый. «Все равно еще стоять будет» – думает Даниил и делает шаг в направлении остановки, но автобус, не останавливаясь, делает круг по уже занесенной снегом асфальтной баранке и распахивает перед парнем свои двери.

Даня залезает внутрь и уже хочет идти вглубь салона на излюбленное, приподнятое над остальными, заднее место, как его останавливает голос водителя.

– Уважаемый, будь так любезны, оттряхните, пожалуйста, ваше куртку и обувь, меня заставляет потом чистить вся снег, грязный салон.

Коверканье падежей режет парню слух, и он, как по нажатию кнопки, включается в свойственный для себя режим грубости, смешанной с нетолерантностью и, в большой степени, крайне правыми взглядами, но развернувшись, застывает в полупозиции, так и не успев открыть рот и начать грубить мужчине. На стекле, отделяющем водительскую кабину от основного салона, приклеен серым скотчем его кошелек.

– Это мой кошелек, – указывает на предмет из ткани пальцем парень

– Ваше, да? – переспрашивает сидящий за рулем, далеко не молодой водитель

– Да! Откуда он здесь у тебя?

Несмотря на всю неоднозначность для Драйвера ситуации, выглядит он явно недружелюбно, и мужчина начинает это понимать.

– Друг, он уже давно у меня, нашел еще в осенью, не переживай, как поднял, так и повесил здесь. Только скажи, пожалуйста, что там, когда откроешь его, плакат маленький?

– Какой, нахрен, плакат? – не жестко, но и явно без обилия позитивных нот в голосе, спрашивает Даниил, но тут же до него доходит, что водитель имеет ввиду пластиковую карточку с изображением Бонни Роттен – американской порно актрисы, которую ему вместе с двд-диском привезла несколько лет назад из страны тюльпанов Ленка в подарок. Она всегда знала, что Даня неравнодушен к этой девочке, поэтому, когда она целенаправленно посетила магазин эротическо-порнографического контента Male & Female, именно на таком сувенире остановился ее выбор.

– Ты про Бонни Роттен что ли?

– Да, так ее зовут, та девушка! Красивый она, конечно, только уж татуировки много, мне честно не очень, – говорит, по всей видимости уже прогугливший либо самостоятельно в сети, либо через своих более молодых друзей-коллег по водительской стези, мужчина.

«Хотя бы красотку не дернули» – проносится в голове у Даниила.

Шофер срывает скотч и передает Дане кошелек со словами

– Пожалуйста, только отстучи, будь добр, от ботинки снег!

Даниил берет находку и без особого энтузиазма, спускаясь на ступеньки, топает ногами и заодно стряхивает снег с шапки.

– Спасибо! – говорит водитель и, закрывая двери, начинает движение.

Даня отправляется на заднее сиденье с кошельком в руках. Перед тем, как сесть, он задирает свою удлиненную парку вверх и хочет запихать кошелек в задний карман, но останавливается в своем действии. Одной рукой держась за поручень, с помощью второй он переносит находку из-за спины в зону видимости и, уже подзабытым движением большого пальца, отщелкивает жесткую кнопку, раскрывая тканевый кошель. Парень еще немного стоит, потом переводит взгляд в район кабины с водилой, который тормозит автобус на знакомой парню остановке, на которой тот пять, а иногда шесть раз в неделю с утра выходил, чтобы добраться до своей рабочей газели, а потом стоял в ожидании транспорта в сторону дома. Драйвер боком присаживается на сиденье, пальцем ковыряет в кошельке, после сразу же встает и, не убирая бумажник в карман, идет обратно в переднюю часть автобуса.

– Как так, блять? – с недоумением спрашивает Даня у сидящего за рулем, как только от него с билетами и сдачей отходит средних лет пара

– Что такое случился не так?

– Вот именно, что все слишком, блять, так. Прямо так, как быть не должно. Тут же все, нахер, до копейки деньги! – Даня хорошо помнил, какая сумма была в тот день у него с собой. Лехины деньги за билеты и свои остатки от зарплаты. И вот, все банкноты лежали аккуратно на своих местах

– Не хватает что ли чего? – Даня своей агрессивной манерой общения заставляет водителя отвлечься от дороги и слегка поменяться в лице. Он явно не понимает, чего от него хочет парень.

Даня смотрит на мужичка, который не способен уловить за гонором молодого человека, отсутствие какой-либо угрозы в свой адрес. И дело даже не в том, что водитель не принадлежит к тем представителям из Средней Азии, которые большую часть жизни провели, говоря на русском языке. Далеко не каждый носитель великого и могучего, так, с ходу, не смог бы понять, хорошо все, или, действительно, что-то не так.

– Да нет же, наоборот! – не меняя интонации, произносит парень, – да, бля, тут даже монеты в кармане для мелочи на месте, – добавляет он, щупая маленький кармашек на молнии, – ты не додумался до того, что можно оттуда что-то взять себе или просто не разобрался, как его открывать?

Последняя часть фразы явно лишняя, хотя бы потому что мужичок спрашивал про отличительные черты в виде карточки с изображением американской актрисы. Даня это понимает, но слова уже произнесены.

– Как я могу оттуда что-то взять? – с не наигранным удивлением произносит шофер

– Да как, как? Просто! Открыл и взял все, что внутри, когда никто не видит, а потом, раз уж ты такой добрый и решил вернуть, сказал, что был уже пустой, когда нашел его. Никто никогда не подумает, раз возвращаешь кошелек, что ты его и опустошил, – уже в менее яростной манере говорит Драйвер

– Эх вы, – шофер начинает смеяться, – такой просто, говорите, когда никто не видит! Интересный, это когда такой бывает? Всевышний всегда все видит! – улыбается он и мотает головой.

Даня еще несколько секунд стоит, потом, понимая, что больше сказать ему нечего, идет обратно в заднюю часть автобуса, садится и, не убирая бумажник в карман, упирается лбом в холодное, затянутое узорами мороза, стекло.

Я всегда ждал весну. Этот год не стал исключением. Но есть одно «но». Определенно, эта весна не такая, как остальные. Что именно не так? Я начал задавать себе этот вопрос с первых оттепелей. Их было еще не так много, но каждая из них, каждый из тех, уже не зимних дней, которые я проводил на улице, вдыхая какой-то новый для меня воздух, лишь прибавлял мне вопросов.

Время, будто заклинившее в прошлый осенне-зимний период сменило пластинку и, с силой разжатой пружины, выстрелило меня в эту весну. Оно как будто бы переключилось с первой дизельной скорости, которой водилы пользуются при старте на груженой телеге в горку, на короткую третью компрессорного мерса с шестиступенчатой коробкой. Если еще в декабре я с трудом переворачивал листы календаря, то теперь, не успев моргнуть глазом, начало месяца сменилось его серединой, а теперь уже и день дураков в зоне прямой досягаемости. В какой конкретно из дней произошла эта временная трансформация, я не могу сказать. Казалось бы, абсолютной пустотой в плане каких-либо предметных и значимых движений прошло начало года. Да и могли ли случиться даже в теории какие-нибудь события, сравнимые с тем, что теперь я не могу набрать знакомый наизусть номер и спросить «Нео, ты в логове? Как смотришь на то, чтобы открыть следующую в очереди бутылку шотландского или американского пойла?»

– Ну чего, идем? – спрашивает Лена

– Думаю, пора, – отвечаю я и дотрагиваюсь до креста, спереди обложенного венками и пластиковыми цветами

– Не скучай там, Лешенька, – говорит Лена и, нагнувшись, дотрагивается до земли на могилке.

Закрываю небольшую, мне по колено, калиточку, отделяющую место, на котором покоятся Леша со своими бабушкой и дедом по папиной линии. И мы выходим на аллею.

Здесь, под еще спящими ветвями деревьев, которые по ощущениям уже на низком старте пробуждения, снежка гораздо больше, нежели в городе. Конечно, настоящей весны еще ждать и ждать, но предстоящее пробуждение природы, точнее, окончание гребаных плясок безжизненной старухи с арсеналом из темени, метелей и вьюг, уже чувствуется на подсознательном уровне. Поворачиваю голову и вижу сидящую на оградке ворону. Она прижала лапой то ли печенье, то ли еще что-то и долбит это клювом. Увидев нас, птица берет жрачку и взлетает на дерево. Смотрю вверх и вижу между разогнанными ветром облаками солнце.

На кольце стоят несколько автобусов и бордовая мазда шестой модели с номерами Евросоюза. Как только мы подходим к ней, из салона вылезает Андерс – молодой человек Лены. Жму ему руку, он улыбается и учтиво открывает дверь своей принцессе.

Хорошая тачка, хоть и далеко не новая. В принципе, это не очень удивительно. Дороги в Европе, пусть даже и в экс-советских республиках, уверен, головы на три выше отечественных в плане качества. Только у меня в голове проносится эта мысль, как детище страны восходящего солнца влетает в недавно созревшую яму. Весна, мать ее. С учетом огроменных восемнадцатых катков на низкопрофильной резине, удар чувствуется с такой силой и звуком, что, кажется, через капот должна вылезти стойка, а в списке дел у эстонско-русской парочки должен появиться пункт «посещение шиномонтажа»

– Блять! – матерится Андерс, что удивительно, без всякого акцента. Это, наверное, лучшее, чему он научился за время, проведенное на территории России-матушки

– Андерс! – Лена толкает парня в плечо, – я же тебя просила!

– Лен, ну это совсем в никакие ворота не лезет, – оправдывается он, уже явно раскрывая себя, как представителя иноземной нации

– Ни в какие не лезет, – поправляет его Ленка.

Со стороны, сидя на заднем сиденье наблюдать за ними довольно таки забавно. Видно, что Андерс злится. Но то ли не хочет выносить сор из избы, начиная пререкаться со своей половинкой при посторонних, то ли они еще болтаются в пределах конфетно-букетного периода, и конфликты из-за такой мелочи, как возможная проблема с автомобилем, еще не стали обыденным делом и лишь маячат на горизонте семейной жизни. А, может, он из той категории парней, которые будут хавать происходящее и затыкаться при одном намеке на недовольство представительницы слабого пола, явно являющейся главой их матриархального королевства.

Андерс дает газу, и мотор послушно откликается на его действие, вжимая нас в сидения.

– Ну вот, так и знал! Колесо погнутое теперь! – говорит парень и, отпуская левую руку от руля, а правой едва касаясь его пальцами, демонстрирует Лене подергивания баранки, тем самым намека на снисхождение барышни по отношению к его персоне и тому, что ему пришлось воспользоваться нецензурной бранью.

– Дань, где у нас получше колеса делают? – спрашивает у меня Лена

– У авторынка на Северном. Там, если от него ехать в сторону Окея, первый самый шиномонтаж, парнишка Олег работает. Работал, во всяком случае. Руки золотые, ровнее нового колеса вам все сделает

– Ну, поехали, – говорит Лена

– А меня выкинете как раз на районе.

Легонько дважды с интервалом в секунду щелкаю кнопкой стеклоподъемника, тот, срабатывая и тут же останавливаясь, образует щелочку в пару сантиметров между стеклом и металлической окантовкой окна. Высовываю туда пальцы, ощущая кожей прохладу, а затем подставляю к отверстию нос и вдыхаю свежий воздух в себя.

Я не пил со дня, предшествующего похоронам. Ну как, не пил? Первые дни не мог сделать это чисто физически. Бля, помню, как сейчас то зубодробительное состояние, которое было тогда. Гребаная смесь остаточного алкогольного опьянения, точнее лютого абстинентного синдрома с бонусами из попеременного жара и холода, и главным ингредиентом этого блядского коктейля, чертовой вишенкой торта – чувством всеобъемлющего и полностью поглотившего меня страха. Будто бы не было ничего, кроме него. Да, черт возьми, каким-то лишь чудом земля не ушла из-под ног в те дни полностью, и скажу я, невероятных трудов стоило мне удержаться на ней. Позже, когда все это дерьмище чуточку отступило, первым делом, естественно, я отправился в лобаз и выцепил себе бутыль дешевенького вискарика. Никогда бы не подумал, что 0,7 может простоять у меня почти месяц. Раньше бы я разделался с ней, как короли хоккея канадцы с какой-нибудь сборной Литвы. Уж за пару дней она бы точно была опустошена. Не знаю, что произошло во время того отходняка, но пить не хотелось совсем. Два дня я пытался управиться с Лошадью, но по итогу выпивал по сотке и отправлялся спать. Может быть, на подсознательном уровне я боялся опьянеть и, тем самым, снова получить привилегию окунуться в омут тех жестких ощущений, а, может, не хотел продолжать, потому что чувство радости от алкогольного куража у меня всегда, так или иначе, ассоциировалось с Нео. Если я не заливал вместе с ним, то постоянно звонил ему во времена своих одиночных заплывов в синее озеро, и мы угорали.

Поняв, что с крепким дела перестали ладиться, я перешел на пенное. Но и тут меня поджидало разочарование. Комфортное состояние от его употребления перестало достигаться. Конечно, я и раньше мог легко за вечер пропустить полтора – два литра, но с этого количества ноги стабильно становились ватными, да и все маячившие на горизонте углы сами собой сглаживались. Теперь же от этой дозы единственное, что менялось – это возросшее количество раз, когда приходилось вставать с дивана, чтобы допиздовать до туалета. Эксперименты с пивчагой закончились, когда в один прекрасный вечер я хорошенько затарился миксом из темного и светлого нефильтрованного на деньги, которые мне закинул на яндекс кошель очередной зожник-дебилушка в счет предоплаты за отсылку ему мифических боксерских перчаток с итальянским триколором. Перед стартом у меня было пять литров, как оказалось, средней паршивости пенного. По итогу, когда в четыре часа утра я проснулся от того, что чуть не устроил в своей кровати карнавал ссаных простыней, еще одна литровая пластиковая бутылка были наглухо запечатана, и плюс к ней, порядком выветрившаяся, на треть опустошенная емкость такого же объема.

Может из-за несвойственного мне состояния длительной трезвости в голову лезут различные мысли. Хер его знает.

Пролетаем наш первый районный торговый центр, и я прошу Андерса тормознуть. Он проезжает еще пару сотен метров и, включая аварийку, паркует мазду на автобусной остановке. Пиздец, привычка соблюдать правила дорожного движения у него по ходу в крови. Хорошо хоть Лене, судя по всему, удалось объяснить ему, что к ограничению в шестьдесят в городе можно смело накидывать двадцатку, не опасаясь за возможные штрафы. И сейчас, нет бы, сразу тормознуть, этот блаженный, руководствуясь законами дорожного движения, выбрал именно разрешенное для этого действия место. Черт с ним. Думаю, некоторое время, проведенное у нас за рулем, превратит его из водятла в нормального автоюзера.

– Ладно, я пошел, – тяну Андерсу руку

– Счастливо, – отвечает он, сжимая мою пятерню

– Давай, Ленк, набирай, – показываю хипстерский жест подруге

– Пойдем, я с тобой выйду, нормально попрощаюсь, – отвечает она мне, а потом добавляет в адрес Андерса, – сейчас я, дорогой, пять минут.

Дорогой, блять.

Мы оказываемся на улице. На солнце явно плюс четыре – пять.

– Ну чего ты вылезла? Что за нормальные прощания такие?

– Да вот такие прощания, Дань, я уезжаю в Талин к Андерсу жить. У него тут закончились дела, в общем, он мне предложение сделал, – Ленка смотрит на меня, будто в чем-то отчитываясь

– Хера себе, расклад, – тяну я, – ну, слушай, это дохуя неожиданно, – делаю паузу, – но ожидаемо, в принципе, пора, сколько тебе там уже, тридцать два? – угораю я

– Придурок! – говорит Лена и замахивается на меня, – мне двадцать девять же еще!

– Да я помню, – отвечаю, демонстрируя панику, закрываясь от ее удара.

Мы стоим. Ленка смотрит на меня.

– Уже завтра поедем. А там… А там я тебе первому дам знать, на какое число настраиваться тебе к первой европейской поездке, поэтому смело можешь загран делать.

Я вздыхаю, сам не зная от чего.

– Ленк, чего я могу сказать, я очень рад за тебя. Надеюсь, это не унылое говно, что до этого было.

Ленка улыбается.

– Ты смотри там, особо мозги не еби ему, пока гражданство союза не получишь

– Да ну тебя, дурной!

Лена подходит ближе и обнимает меня.

– Даньк, я бы очень хотела, чтоб ты уже тоже остепенился. Люди – парные существа.

Сразу вспоминаю последний разговор с Лехой, и от этого становится грустно.

– У меня к тебе просьба будет

– Твои долбаные цветочки я не понесу к бабушке. Там и так уже джунгли из всяких мошек, когда тепло начинается

– Не переживай за цветочки, я их уже пристроила

– Интересно. Давай, выкладывай

– Дань, позвони, пожалуйста, Кате. Она хорошая девочка. Только такой распиздяй, как ты мог просрать подобный шанс

– Ладно, хорошей дороги. Маякни хоть, чего к чему там будет, – говорю я и подставляю руку для пятерки

– Знаю я твое ладно. Не хлопну, пока нормально не пообещаешь

– Лен, давай сегодня не будем, – улыбаюсь я

– Данечка, Данечка, смотри сам. Я же тебе только добра желаю, дружочек ты мой

– Все будет круто, принцесса. Это я тебе могу пообещать, определенно.

Ленка хлопает своей ладонью по моей и обходит авто. Залезая внутрь, еще раз, на прощанье, махая мне рукой.

Наверное, даже заебись, что прибалтийский валенок только здесь тормознул. Все-таки стоит зайти в алкогольный бутик, глянуть чего-нибудь стоящее, чтобы помянуть Нео.

Мир Выпивки открылся не так давно на первом этаже общаги. Какой год уже собираются расселить этот рассадник местных гоблинов и гоблиних. Как, вообще, разрешили здесь магазин подобного формата открывать? Если бы не запрет на продажу алкашки после двадцати двух, рядом бы, как минимум пришлось открывать опорный пункт с фараонами и, желательно, чтобы в нем же на дежурила парочка бригад со скорой. Хотя ценник там, будь добр и нет, предпочитаемых местными аборигенами слабоалкогольных пластмассовых полторах газированного красителя, типа блейзера и прочей поебени.

Мне везет, выцепляю по акции полку Блэк Вельвета. Выхожу из магазина и торможу на ступеньках, ведущих от входа внутрь лавки с зеленым змеем вниз. Рассматриваю этикетку. Удивительно, но местных оползней, которых обычно в избытке в этом районе, сейчас нет. Наверное, спят все. Световой день – явно не их стихия. Помню, мы с Лехой тут пару раз нормально выхватывали, когда еще совсем мальками были. Со временем расклады поменялись, и уже позже, когда Нео примучивал со здешней принцессой Олей, мы сравнивали счета в противостоянии с местными рулевыми. Хах! Нео прямо маялся, как герой Кровостока, в одноименной его возлюбленной, песне. Не помню, был ли аналогичный тому рассказу расклад с хэппи эндом с весельем интимного расклада в течение уикэнда, но все же. Как сейчас помню, Леха, бля, никогда в жизни не боксировал, но это надо было видеть! Мы ждем с ним его пассию, вот буквально в десяти метрах отсюда, белые ночи на носу, темнеет поздно. Леха весь на взводе, несет какой-то бред, явно волнуется. И тут, вуаля! Главная героиня его мокрых снов выплывает из-за угла. Вся такая нарядная, как новогодняя елка, в белом платье. Нео ей навстречу. И тут из прохода обоссанных всем районом пары гараже, мимо которых, не жмурясь от шлейфа мочевины, можно лишь с заложенным носом пройти, а в жару так совсем это место напоминало зону отчуждения, только знака, как в фильме Резидент Евил не хватало, нарисовывается местный конь. Блять, чучело огородное, но охуевшее в край! Атрибуты довольно стандартные, вне временных рамок, узаконенные веяниями мод здешних краев спортивки, тапки на босу ногу, и олимпийка с тремя полосами. Появляется этот колоритный персонаж буквально за несколько секунд до должной встречи, уж не знаю, без, или с обнимашками и чмоки-чмоками влюбленных. Принцесса в белом останавливается в растерянности, обрыганная псина в тапках, в полуприсевшем состоянии, разводит свои культяпки в паре метров, чтобы обхватить ими девушку, ну и Нео – красавчик, в образе рыцаря-спасителя еще в двух-трех метрахза спиной у демона, преградившего путь к возлюбленной. Леха окрикивает гоблина, тот разворачивается, и уже на пальцах жестикулируя, обрисовывает моему другу его нелегкую участь. Наш повелитель компьютерной мышки и клавиатуры бьет отсталого в его отупевшее от синьки рыло, и вот она, картина маслом, достойная заставки для рабочего стола виндоус. Жаль, тогда таких модных мобил не было, опавший лист лежит полупокером на асфальте, один тапок в нескольких метрах, другой – на ноге, а Леха берет за руку Ольгу, и они идут в сторону ее подъезда.

Воспоминания вызывают у меня улыбку. Было бы здорово хотя бы на денек вернуться в те годы. Даже не с целью изменить что-то, а просто, чтоб еще раз ощутить ту беззаботность что ли, чувство того, что все еще впереди. А что сейчас, нет впереди? Наверное, так всегда, в тридцать лет люди хотят вернуться и еще раз отпраздновать свое совершеннолетие, в пятьдесят все бы отдали, чтобы пьяному идти и напевать строчки Юры Клинских «мне сегодня тридцать лет», а в семьдесят с радостью будут вспоминать день, когда они поменяли паспорт, выданный в двадцать на бессрочный. Блять, ну как же уметь наслаждаться моментом и хотеть быть именно в нынешнем возрасте?! Вопрос без ответа. Да и какого хуя я об этом думаю?

Ход мыслей прерывает звук бьющейся об асфальт стеклянной бутылки. Поворачиваю голову, на дороге лишь осколки. Вот он – район общаг во всей красе. Хочу посмотреть, откуда могли бросить ее, но взгляд останавливается, не дойдя даже до первого этажа. Старая вектра стандартного опелевского цвета мокрый асфальт выглядывает своими коррозийными частями кузова из-под снежной шапки. Солнце на него, как я понимаю, только с утра, поэтому полностью он перейдет из формата зимней спячки в летнюю, с темпами, задаваемыми нашей весной, числам к десятым апреля. Все именно так, как говорил Нео. С одинаковым интервалом капает талая вода, устремляясь при касании с землей в сторону находящегося неподалеку канализационного люка. Оглядываюсь вокруг. Интересно, видит ли сейчас это Леха?

На пустыре перед баней гораздо теплее, чем во дворах. Тут во всю правит балом солнце, топящее не на шутку. На секунду даже кажется. Что можно расстегнуть куртку, но только я это делаю, порыв северного ветра напоминает мне о том, что мы далеко не в экваториальных широтах. Какой-то паренек кидает овчарке палку, а та с лаем бежит за ней. Может, тоже завести пса? Будет хоть чем-то заняться.

Хоть время и закрутилось, в глобальном плане я так и остался в прошлом году. Работу я не искал. Все так же заработки мои сводились к наебу людей в сети, только теперь уже слегка в другом формате. Я мутил ноунеймовские симки на авито, создавал аккаунты, заставляющие людей думать, что я ярый спортсмен, борец, мма-шник, нагружал контент соответствующий, подписывался на тематические паблики и впаривал людям несуществующие капы, защиты, перчатки, бады, футболки, в общем, все, что могло бы заинтересовать приверженцев спорта. Предоплата, еще немного мозгоебства и все, аккаунт морозят, а я со средствами к существованию, мучу очередную страничку на имя Ивана Рашгардовича, и снова в путь.

Давно не ходил сюда. В феврале тут жестко отделали какого-то типа, сына бабушкиной знакомой, и выкинули с третьего этажа. Пока он пытался прочухаться в больничке, около стройки часто шерстили опера, но, вроде как, когда тот оклемался и рассказал о подробностях произошедшей с ним неприятности, а именно назвал копам имена виновников случившегося, все утихло, и в окрестностях бани стало спокойней.

Старое доброе местечко с видом на завод. Вот бы сейчас Леху сюда. Верчу в руках бутыль с виски и еще раз прокручиваю в башке, что никогда, ни через год, ни через десять лет мы не будем здесь стоять с ним и, разливая по пластиковым стаканчикам пойло, обсуждать какую-нибудь сторис, неважно, о чем, о футболе ли, либо об очередном подорожании горючего. Снег так и будет стекать с крыши опеля, а вот нам с Нео попиздеть не удастся.

Около речки, в середине, с уже показавшейся из-под снежно-ледовой поверхности, черной водой, бегают какие-то пездюки.