– А он еще идет? – спрашивает Лена
– Не знаю – отвечает Нео
– Не, Лех, ни за что бы не стал клоуничать на публике
– Ага, конечно! Лучше дома сидеть и херней в сети заниматься, дурачков разводя, – продолжает Лена, – ты хоть в курсе, что там призовой фонд с шестью нолями?
– Шесть нолей, бесспорно заебись, но не уверен, что там нет кастинга под названием оральный/анальный контакт, на выбор
– Дань, ну хватит! Зачем ты повсюду сортирного формата шутки используешь? Причем, очень невысокого качества
– А это, вообще-то, никакая не шутка была, – пытается реабилитировать себя Драйвер, понимая, что его предыдущая реплика, и в правду, было не совсем удачная
– Ага, отмазывайся! Давай уже, рассказывай, чего с носом?
– А ты чай мути, кипяток уже остыть успел, небось, пока ты языком чешешь. Вот вы, телочки, ни разу не многофункциональные. Никогда не понимал, почему сразу не можете несколько дел делать?
– Оу, оу, ладно, только не плачь, Данечка, – Лена следует «приказу» товарища и разливает горячую воду по кружкам, куда уже любезно кинул пакетики в форме пирамидок ее друг
– В общем, рассказывать не о чем особо. Случайно пересекся после новогодних со своим бывшим начальником и его дружком-пидорком. С боссом у меня всегда были не особо отношения
– Да, помню, ты рассказывал, – Лена включает отдельный кран на смесителе для очищенной магистральным фильтром воды
– А, как оказалось, и со вторым педиком у нас уже была встреча, настраивавшая на танцевальный формат
– Они оба геи, или только друг его?
– Геи, нашла слово, – ухмыляется Даня
– Слишком толерантно для тебя, гомофобушка?
– Ахаха – смеется Леша
– Гомофобушка, – теперь уже Даня возвращает долг в виде передразнивания по отношению к Лене, – иди, толерасточка наша, у тебя там телефон звонит
Ребята замолкают и прислушиваются.
– Вроде как пицца не с грибами, а у тебя галлюцинации, – говорит Лена, но, только заканчивая фразу, слышит, как из коридора доносится коротенький сигнал, оповещающий о входящем сообщении, – беру свои слова обратно, – девушка выходит из помещения
– Чего стоишь, братан, ты же есть хотел? – Нео двигает коробку с пиццей по столу ближе к другу.
Даня смотрит на Лешу и берет кусок на котором визуально, меньше всего начинки.
– Возьми пожирнее, а то, как бедный родственник. Вон тот, – Нео указывает на одну из оставшихся шести частей, с парой четвертинок помидор и сочным куском говядины сверху
– Ага, – Драйвер кладет взятый им кусок и берет в руку предложенный другом, – Лех, я же тебе рассказывал на днях всю эту историю, когда мы по телефону трещали
В этот момент в зал заходит Лена. Держа телефон обеими руками, большими пальцами она тыкает в дисплей, набирая на экранной клавиатуре сообщение.
– Да, да, я просто подзабыл, все нормально, – отвечает Леша и зевает
Его ответ откровенно не пахнет правдой, и по глазам Даниила Нео отчетливо замечает это, еле заметно улыбаясь. Драйвер без слов улавливает посыл друга и переключается на вернувшуюся Лену.
– Ребят, Андерс раньше освободился и уже в пути сюда, так что давайте выпьем импортного чая за нашего именинника, – она берет кружку и подносит ее к носу, вдыхая аромат, исходящий от напитка, – как вкусно пахнет.
Представители сильного пола следуют ее примеру.
– Давай, Лешенька, желаю тебе, чтоб твои планы по посещению Азии осуществились в полном объеме, просто чуть позже. Уверена, тебе там круто будет, как раз сейчас разберешься со своими курсам и туда, на восстановление-отдых, так скажем
– За тебя, братан!
– Спасибо ребята! – говорит Алексей и тут же садится обратно на диван
– Ну, Даньк, мы остановились на геях, – возвращается к прерванной теме разговора девушка
– Короче, никакие они не пидоры. Максимум, за обе команды играют
– Ты имеешь ввиду, би?
– Лен, я их назвал педиками просто из соображения оскорбить. Просто представь, что вместо этого слова, я сказал уебки или мрази, на выбор. Понятия не имею, позволяют ли они друг другу себе во время своих любовных игрищ заходить друг к другу через черную дверь, или довольствуются тем, что меняют для разнообразия ощущений своих подружек. То, что они у них есть – это факт, больше ничего про их ориентацию сказать не могу.
Нео смеется, Лена также улыбается.
– Дань, ну ты же знаешь, что девушку можно использовать, как маскировку, чтоб скрыть свои латентные предпочтения в сексе. Многие известные люди так поступают
– С тобой и не поспоришь. Вон, Криштиану, и с моделями примучивает и в трусах на руках у какого-то боксера фоткается
– Ну его я не имею ввиду, сейчас веры фотографиям нет, но как бы там ни было, примеров полно. Полжизни с женами проживут, потом заявляют, что они не такие, как все, черные лебеди, и под радужные знамена
– Ахахах, я гляжу, ты то тоже латентная, только гомофобка. Только строишь из себя толерантную девчулю
– Есть немного. Все же я за семейные ценности, – улыбается Лена, – давай, что дальше было?
– В общем, они вдвоем меня и уработали, гандоны
– Вдвоем? – подтверждает сомнения Драйвера относительно правдивости своих слов пару минут назад, Нео
– Да, именно, вдвоем, – смотрит Даня на уставшего друга
– И вправду, пидоры! – говорит Лена
Тут уже все начинают в голос смеяться.
– Ахаха, нормально, Лен, – смеется Даня, – на самом деле им повезло. Пизда им, если бы ребята какие-то за меня не вписались
– Дань, ты бы завязывал со своим ножом. Никогда не думал, что он против тебя может быть использован? – переходит на серьезный тон разговора Лена
– Лен, это шутка была, – оправдывается Даниил
– Ага, помню я твои шутки эти
– Она права, братан. Никакие это не шутки, – поддерживает подругу Нео
Сгущать краски не хочется совсем, поэтому Даня говорит
– Ребята, обещаю, что не стану доставать лезвие во время конфликтов
– С учетом того, что девять из десяти твоих конфликтных ситуаций происходят, когда ты находишься в состоянии алкогольного опьянения, твоим обещаниям я бы особо верить не стал, братан
– Братан, ну пообещать того, что я не буду пить, даже на словах не смогу!
Комната опять наполняется всеобщим смехом.
– Ладно, давай, Даньк, доставай уже! – говорит Лена Даниилу
– Секунду, – отвечает тот и уходит в коридор, а через мгновенье возвращается в большую комнату с коробкой, перевязанной красной праздничной лентой.
– Ого! Чего за сюрприз? Давай его сюда! – говорит Леха, откровенно имитируя энергию, якобы бьющую из него, и потирает руки
– Это тебе от нас, пользуйся с удовольствием! Так скажем, специально под грядущую поездку в Тайланд – произносит Лена.
Леша срывает бант и разворачивает обертку
– Это же Дже Бэ Элы Е шестьдесят пятые! Ну, вы даете, спасибо! – произносит, зевая, но в то же время с настоящими эмоциями на лице, именинник, – наверное, большую часть денег Ленка скидывала, ты только упаковку оплачивал, безработный ты наш?! – подкалывает Драйвера Нео
– Типа того, – отвечает, улыбаясь, Даня.
У Лены звонит телефон.
– Да, родной! Все, я поняла тебя, пять минут!
– Родной, – передразнивает ее Даниил.
Лена мило улыбается.
– Все, бросаешь друзей? – продолжает Драйвер
– Ой, перестань ревновать, дурень! Ты пойдешь или еще задержишься? –спрашивает девушка у друга
– Куда мне то идти? У меня родной нету
– Конечно, откуда ж ей взяться? С твоим поведением, максимум, кто у тебя может появиться, – девушка прерывается – да я даже не знаю
– Это ты сейчас про что?
– Будто сам не знаешь про что? Я с Катенькой разговаривала, она мне поведала, какой ты спектакль закатил в детском доме. Похлеще любого мыльного сериала будет. Псих – одиночка!
– Чего это ты, Даньк, в детском доме делал? – с интересом спрашивает Леша, – еще скажи, что ты мне про это рассказывал, просто я не помню!
– Нехуй там рассказывать. Подружка нашей принцессы меня туда притащила. Хотела меня адептом их секты благотворителей сделать
– Ой, Дань, много от тебя подобной помощи бы было!
– Конечно, немного! Вообще, странно, что она сразу это не всосала
– Даня, ну и дурачок же ты. Тебе меньше нужно по притонам всяким шастать. Общаешься там, не пойми с кем. Не можешь умную девочку уже от тупицы отличить
– Скажу я тебе, в этих притонах тоже умные есть телочки
– Даня, не смеши. Ты действительно считаешь, что умная пойдет своим телом торговать?
– Всякое ведь бывает в жизни
– Не стану спорить. Но лучше бы ты так всеобъемлюще на другие ситуации смотрел. И на людей других
– Я смотрю, вообще, не в теме! У моего корешка подружки появляются, способные его на благотворительную акцию затащить. Не думал, братан, что узнаю об этом случайно, – с улыбкой, выдающей ненастоящую обиду, говорит Алексей
– Бля, братан, просто это вата ссаная! Не хотел тебе рассказывать, – оправдывается Даня
– Давай, заканчивай! Вата! Да мне бы еще вчера сказали, что ты можешь в такую историю вписаться, у меня бы от смеха шов от аппендицита разошелся! Даниил Геннадьевич Симачев посетил с благотворительной акцией детский дом, чтобы получить пропуск в трусики к понравившейся девушке! Выкладывай, кто она?!
– Просто Ленкина подруга. Я ей, бля, нормально предлагал встретиться, а она все морозилась. В итоге оказалось, что у нее там какой-то Костик есть!
– Ооо, даже имя конкурента запомнил! Серьезно все! – смеется Леха
– Мда, Дань. Ну, ты и дурачок, правда. Катя бы никогда не стала такой ерундой заниматься. Был бы у нее парень, ты бы в первые секунды общения об этом узнал. У вас не то, что бы до совместной поездки не дошло, да она бы тебе вторую фразу не дала бы закончить. Эксперт, блин
– Ну а кто же это тогда?
– Так ты у нее бы и спросил
– Все, ладно, иди, тебя ждет там уже принц твой!
– Давай, Лен, проводим тебя, – говорит Леша, и с явным трудом, пока Лена что-то ищет в своей Фурле, поднимается с дивана.
Продолжительные объятия в коридоре, входная дверь закрывается.
– Блять, пойдем скорее в комнату, старый, я сейчас прямо тут распластаюсь! –говорит другу Леха.
Тот смотрит на Нео и, держась на всякий случай рядом с товарищем, двигает в направлении двери с плакатом.
– Наконец-то! – выдыхает парень, садясь на кровать, – это было тяжело, скажу я тебе, старина! – Леша упирает локти в колени и опускает на руки голову.
Даня стоит в дверях. Он уже давно заметил, что с другом не совсем все в порядке, помимо его внешнего высохшего облика. В квартире становится тихо. Лешин отец уехал куда-то, вроде как за матерью Нео. Даня стоит и не понимает, должен ли он что-то говорить или спрашивать, и как получается, что он чувствует себя неловко в обществе человека, которого он смело может считать для себя братом.
– Чего ты стоишь то, Дань? – уже не стесняясь своего состояния, тяжело говорит парень на кровати, не поднимая голову с рук, – давай, садись, расслабься, все нормально.
Леха делает глубокий вдох.
– Чего это за дерьмо, Нео?
– Да уж, действительно, дерьмо.
Даня фокусирует взгляд на Лехе, и внутри у него что-то сжимается, перехватывая дыхание. Ненавидимое любым человеком чувство, когда земля уходит из-под ног.
– Долбаное слово из трех букв, – Леша поднимает голову, и, не меняя позы, упирает ладони в подбородок, – я лягу, не обессудь, заебался я прилично за сегодня. Хорошо?
Даниил открывает рот, соображая, что сказать, но Леха, опережая парня, пока тот подбирает слова
– Знал, что ты не будешь возражать, – говорит он, улыбаясь, и укладываясь на кровать.
Даня направляет взгляд в сторону занавешенного шторами окна. С боков уже видна синева зимних сумерек. Через полчаса уже наступит непроглядная темень.
В детстве Даня особо не обращал внимания на краткосрочность светового дня в родных для него широтах, но с возрастом ему становилось все тяжелее и тяжелее переносить постоянный покров отсутствия света над городом. Во времена работы водителем он был очень рад, что хотя бы из окна кабины газели, он может наблюдать воочию за тем светлым, если так можно выразиться, а точнее, серо-светлым, именно в таком порядке слов, временем суток, с десяти до шестнадцати.
– Никогда не врубался, как люди зимой по пятидневке где-нибудь на заводах или в складских помещениях пашут? Это же полный, блять, провал! – будто считывая мысли друга, произносит вдруг Леха, – ты прикинь, с утра встал, до места своего рабского идешь – темнотень, там попроебывался, выходишь, чтоб к дому двигать – такая же история. Плюс ко всему, там, как в банке злоебучей, только свет ламп под потолком, в лучшем случае.
– Как так вышло то, Лех? – спрашивает Даня, не отрывая взгляда от щели между занавеской и оконным проемом
– Ты у меня так спрашиваешь, будто я что-то знать могу. Меня просто перед фактом поставили и все. Как говорится, остальное – дело времени
– Какого еще, к черту, времени? – переводит взгляд на лежащего друга Даня
– Не чертыхайся! – говорит более серьезно Леша, и после небольшой паузы добавляет, – какого времени, я тебе тоже не могу сказать, это одному Богу известно
– Я не про это! – говорит Даня и садится на кровать рядом с Лехой, тот слегка двигается в сторону окна, освобождая больше места для друга
– Да и так нормально, – реагирует на движение друга Драйвер, – я имею ввиду, каков план действий?
Ребята смотрят друг на друга. Алексей молчит, а Даниил движением бровей и подергиванием головы намекает на то, что не прочь услышать ответ. На лице Нео появляется небольшая улыбка
– Братан, в моем случае нет никакого плана действий
– В смысле?! – не понимая, или не принимая, спрашивает Даниил
– Дань, ну чего тебе не понятно? У меня шансы примерно такие же, как у Акинфеева поднять над головой шестикилограммовую золотую богиню 15 июля.
Шутка получается достойной, но Дане абсолютно не до смеха
– Это почему так?
– Бля, Дань, давай я в подробности раскладов, диагнозов и прочего дерьма углубляться не стану. Откровенно говоря, у меня от этого всего в голове уже дырка образовалась, – Леха смотрит на друга, но понимает, что просто так он от него не отделается, – короче, неоперабельная опухоль, процесс необратим, – он делает паузу, – ну только, если, как в случае с Игоряном, чудо, – заканчивает Леха и хмыкает
– Лех, – говорит Даня, не свойственным себе тоном
– Чего ты, старый? Только давай без драматургии. Ты единственный, кто про это знает, ну, кроме родителей, не заставляй меня, пожалуйста, в правильности посвящения тебя о сложившейся обстановке, сомневаться. Специально Ленке не раскрывал карты, чтоб ее слез не видеть, а тут ты еще! Ты же, блять, жесткий тип, кремень! Какие же могут сопли быть?
Даня ничего не отвечает. Ребята еще сидят в тишине пару минут, только потом Драйвер выдавливает из себя
– Лех, ты мне сейчас это все серьезно рассказал?
В глубине души Даня надеется на то, что это всего лишь розыгрыш, хотя и понимает, что вряд ли.
Леша вздыхает и произносит, уже без доли юмора
– Братан, какие шутки могут быть?
– И чего, тебе не страшно?
– А чего мне бояться? Меня там есть, кому встречать. Там бабушка с дедом, так что все нормально. Почему-то так и представляю себе, что будет так же, как в детстве в Новгородской, тот же домик деревянный, скамейка рядом, зелени полно. И много солнца. Было бы здорово.
Даня слушает друга, стиснув зубы, чтобы не прослезиться.
– Знаешь, я тут стоял около общаги, когда на днях тепло было, может, помнишь, там опель ржавый, уже колесами врос. Не знаю, чего его не увезут в утиль, – Леша вроде как ждет реакции товарища, и тот обращает взгляд на Нео
– Ага, помню. Чего с ним?
– Так вот. С ним-то ничего, просто солнце серьезное такое было, яркое, правда, не грело, естественно. К чему это я все? Ведь сколько эта тачка там стоит? Лет пять уже, нет?
– Ну, наверное, – Даня не понимает, что хочет сказать Леха
– На ней такой массивный сугроб был, хах, да она даже сама уже в сугроб превратилась, – Леша делает паузу, – сложно мне о таких вещах говорить, в голове то у меня все понятно выстраивается, а вот, как объяснить – другое дело. В общем, я вспомнил, как когда с Олей своей бывшей, той с института, начинал встречаться, стоял там, ждал ее, весна была, а эту тачку только, видимо, на прикол поставили, и солнце такое же было, только теплое весеннее, и снег стекал так каплями. Раз, два, три – и ручьем в сторону люка канализационного. И я уверен, точно так было и в следующем году, и через год, и потом, и, если не увезут эту телегу, в этом году будет. Сейчас зима, снег не тает, значит, не время еще. Но обязательно, рано или поздно оно настанет.
Даня внимательно слушает.
– Этот пример с машиной не особо, конечно, но если абстрагироваться от опеля, или принять его за что-то вечное, например, за какой-нибудь огромный валун, а двор у общаги за лес где-нибудь в той же самой Новгородской на берегу Ильменя. В глуши, где нога человека не ступала. Там снег тоже тает год за годом, десятилетие за десятилетием, век за веком. Этот процесс постоянен. Он был и будет, независимо от того, есть мы здесь или нет. Даньк, я же верующий, хоть и в церковь очень нечасто хожу, я знаю, на этом все не заканчивается. Как уж оно на самом деле, не могу сказать, но вот знаю точно, надо смириться с мыслью, что мы в этом мире просто отведенный нам срок. Кому-то больше, кому-то меньше, с этим ничего не сделать, этого не поменять. Человек не может наблюдать за таянием снега на этом камне от начала и до конца времен. Мы не вечны, как мир. Знаешь, как в рассказе Бредбери про атомный взрыв. Вот там стих есть, не помню, как автора зовут «и весна встретит новый рассвет, не заметив, что нас уже нет». Мы просто не думаем об этом, нам всем кажется, что если где-то и есть этот самый конец, то точно не рядом. И это плохо с той стороны, что часто, даже почти всегда, мы забываем о том, что смысл заключается именно в возможности наблюдать за тем самым пресловутым таянием снега. Да, я бы очень хотел еще раз увидеть это.
Даниил всегда знал, что они с Лехой могут абсолютно на равных обсуждать любые темы, но сейчас был совершенно другой случай. Он слушал Нео и понимал, что тот прав на сто процентов, а ему и сказать то нечего было. Он сам уже давно забыл, если, вообще, когда-то понимал, в чем смысл всего того, что, как выразился его друг, происходит здесь. Он никогда не задумывался о возможной смерти и тому подобных вещах, так же, как, в принципе, не мог подумать о чем-то, подобном таящему снегу.
– Лех, да ты увидишь еще… – Даня не успевает договорить
– Даньк, я за две недели на двенадцать килограммов похудел, без наркоты уснуть не могу. Ты же знаешь, я реалист, хотелось бы, понятное дело, но давай без вот этих долбанных клише, пропитанных пустыми надеждами. Когда тебе все это рассказывал, не хотел слышать в ответ что-то подобное. Я смотрю на тебя, ты извини, что выгрузил, вообще, тебе эту информацию, но мне очень нужно было.
– Да все нормально… – Леша опять перебивает
– Погоди, я договорю, пока понимаю еще, что к чему, а то лекарство отпускает, батя придет, колоть будем, сучара, блять, без этого совсем не сосредоточиться.
Даниил одобрительно-понимающе кивает.
– Я, можно сказать, ждал днюхи, чтобы рассказать тебе об этом. Так что, еще раз, извини.
– Слушай, братан, там нужно колесо сожрать, пора, вроде
– Дань, сделай мне еще один подарок. Батя вернется, скажи ему, что я принял, а табл забери и нахер его выкинь. Вон те, которые поменьше размером
– В смысле выкинь? Это же таблетки, раз тебе их выписали, значит нужно принимать. Или ты думаешь, что в подобных медицинских темах также разбираешься, как в программировании?
– Бля, Драйвер, само собой нет. Но то, что от них мне только хуже – факт неоспоримый. Я блюю пару раз в день стабильно, причем именно после приема
– Возможно, организм так реагирует, очищается, – выдвигает гипотезу Даниил
– Дань, бля, не смеши, пожалуйста, тяжеловато трещать, – отвечает Алексей и улыбается
– Я чего-то не врубаюсь, чего ты лыбу тянешь? Мы, так-то, про серьезные вещи тут говорим
– Извини друг, не хотел тебя зацепить, – говорит Нео и делает очередную паузу, – ну а, собственно, и в серьезных темах юмор не помешает
– Слушай, Нео. Мне, конечно, трудно рассуждать, не находясь в таком положении, но я вот как вижу ситуацию, раз тебе показаны таблетки, лечение там какое, плюс ко врачу, говорил, пойдешь на днях, значит, что все поправимо? – переходит под конец своей утвердительной речи в вопросительный тон Драйвер
– Ну, Дань. Слава Богу, что ты не в моем положении, этому я искренне рад. А про лечение – это отдельный разговор. Его так даже с натяжкой не назвать. Паллиативная помощь это. Да и ни к какому доктору я не иду, так наплел Ленке, чтоб карты не раскрывать.
– Чего, нахуй, за такая паллиативная помощь?
– Облегчение состояния больного в безнадежной ситуации, когда любое лечение неэффективно, – будто, читая текст из википедии, отчеканивает Леха
– Блять, братан, я нихуя не понимаю, с чего ты взял-то, что лечение неэффективно?!
– Дань, ну ее ма сэ. Ну, вон, возьми в тумбочке, в верхнем ящике, карта ебучая лежит.
Даня смотрит на друга, слегка стискивая зубы.
– Давай, давай, раз мне ты не особо веришь, может, писанина лекарей отечественных тебя вразумит. Тем более, что это уже не районная говнобольничка, а серьезное заведение.
Парень еще несколько секунд смотрит другу в глаза, потом, чуть изменив позу, открывает верхний ящик комода, и достает оттуда довольно таки толстую медицинскую карточку товарища.
– У тебя же никогда карты не было, сам же говорил
– Ну, как видишь, теперь есть
– Да я то вижу. Я к тому, что она такая толстая
– Ага, за месяц выросла. Прям, как опухоль, сучка.
Даня обращает взгляд на Лешу.
– Чего ты на меня смотришь, братан? Открывай, читай
Даниил открывает тетрадь с записями и начинает читать, написанное на первой странице. Леша обращает на это внимание и с ухмылкой произносит
– Братан, соберись уже
– Чего? – спрашивает Даня
– С самого начала нет смысла читать, если ты не волшебник. Все равно большую часть не поймешь, да и с их подчерком даже прочтешь вряд ли. Давай сразу на концовочку. Там расклады после прошлого визита в Песочное, ну, заодно картинки можешь посмотреть.
Драйвер перелистывает на последние страницы, но, так как сосредоточиться не получается, после прочитанного в его памяти остаются лишь слова устойчива к лекарствам, быстрый рост, крайне неблагоприятный, и диагноз глиобластома третей стадии. Парень обращает внимание на вклеенные распечатки снимков с датами и указаниями величины опухоли. На последнем, недельной давности, размеры действительно, даже если не смотреть на цифры, написанные рядом с пунктирными линиями, выглядят масштабнее, нежели на предыдущих трех фотографиях.
Даня перебарывает весь свой объем, несвойственных ему эмоций и мыслей, и жестко, в своей манере вдруг выдает, встав с кровати
– Ты, блять, чего слабочка то врубаешь?! Помирать собрался?! Давай, нахуй, закидывай свои пилюли! – парень хватает с икеевского комода таблетки и, надавливая на прозрачную пластиковую мембрану, вытаскивает синего цвета таблетку, протягивая ее Алексею.
Но явно проигрывает, когда с доброй улыбкой на лице, Леша отвечает
– Даньк, будь другом, положи ее к себе в карман.
Даня сжимает лекарство в кулаке и направляется к двери.
– Дань, постой!
Парень останавливается.
– Братан, никто не собирается помирать.
– Во Блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшим рабом твоим Алексием и сотвори им вечную память. Вечная память. Вечная память. Вечная память.
Даня смотрит в пол. До последнего он не хотел обращать взгляд в сторону гроба.
Со времени последнего разговора с Лешей, перед утренним звонком дяди Вити и до вчерашнего дня, Драйвер только и делал, что пил и спал. Двое суток. Время бодрствования было ограничено редкими вылазками на кухню, где бабушка тщетно предлагала ему нормально поесть. Даня лишь перехватывал то, что лежало на столе, и отправлялся обратно к себе. Парень вроде бы не был сильно пьян, но и однозначно охарактеризовать его состояние такими словами, как слегка поддал, не представлялось возможным. Если исходить из количества выпитого им за тот временной период и его обычной дозы употребления, второй вариант был даже теоретически не реален. Сон был смазанным, рваным. Проходил он, в основном, в дневное время. Ночью же все ограничивалось непонятным для Даниила полудремом с частыми пробуждениями.
Даню постоянно трясло. Он притащил из коридора старый масляный двухкиловатный радиатор, и тот все время заставлял счетчик учета электроэнергии наматывать круги с невероятной скоростью, подобно болиду Мики Райконена по треку на гран при Абу-Даби. Нельзя было сказать, что районная котельная не справлялась с поддержанием комфортной температуры в помещении в свалившиеся на город морозы, но парню парового отопления явно было недостаточно. Бабушка же, во избежание возможных недовольных слов со стороны внука, заслышав его шаги в коридоре, спешила закрыть форточку деревянного окна на кухне, единственного, которое она еще не успела заменить на пластиковый пакет. Но, когда она не успевала этого сделать, Даня не замечал потока холодного воздуха, тянувшего со стороны улицы. Да и не мудрено, с учетом минус двадцати за окном, старый советский термометр на деревянной рамочке с изображением олимпийских колец, больше напоминающий корабельный компас, показывал значение температуры воздуха в квартире на сорок три деления выше, нежели снаружи. Включенный обогреватель, естественно, тоже не спасал Драйвера от тремора, вызванного ознобом.
Сегодня Даниил открыл глаза в начале шестого и уже не пытался улечься. Алкоголь он, несмотря на еще одну бутылку Белой Лошади, не пил. Принял душ, заварил кофе и так и сидел на кухне, пока бабушка не сказала ему, что уже пора идти. В небольшую часовенку, расположенную на территории кладбища, Даня зашел одним из последних и так и простоял всю панихиду около дверей, за спинами собравшихся, не замечая тянувшего с улицы сквозняка. Парень пребывал в своем собственном вакууме, лишь изредка приходя в себя ненадолго, и быстро понимая, что если не абстрагироваться от происходящего действа, ничего хорошего не выйдет. Теперь же, когда батюшка обратился к присутствующим с просьбой внести лепту в строительство нового храма, неподалеку, Даниил окончательно вышел из астрала. Когда сбор пожертвований был закончен и те, кто по каким-то причинам не собирался идти к могилке, стали подходить и прощаться с покойным, Драйвер тихо открыл дверь и вышел в обдавший его холодом, морозный февраль.
Леха позвонил ему вечером в четверг. Даня чуть было не пропустил звонок, потому что залип в сети.
– Да, братан, здорова!
– Привет, Дань, – в трубке было слышно тяжелое дыхание Леши, – я уже думал, ты спишь
– Не, ты чего? А сколько уже на часах то?
– Даньк, слушай, тут у меня совсем не радостный расклад.
Драйвер снял с шеи наушники и подошел к окну, дома у него частенько были проблемы с сигналом сотовой связи.
– Я не знаю, как говорится в таких ситуациях. Никогда не предполагал, что придется, – короткая фраза Алексея тянулась невероятно долго
– Чего там? – выдавил из себя Даня, догадываясь обо всем по тихому голосу друга, перебиваемому его громким и тяжелым дыханием
– Даньк, ты, в общем, соберись там уже, хватит ерундой заниматься. Найди себе подружку. Ты нормальный же парень, – голос снова прервался, – никогда не поздно остановиться в каких-то не совсем правильных моментах
– Братан, ты это к чему?
– Поверь мне, Дань, я близко подошел. Тут все чувствуешь, что да как. Нам придется за все дела ответить. Ты же не такой на самом деле, понятное дело, что пездюк редкостный, – Леша попытался смеяться, но получился какое-то подобие кашля, – ой, бля, не стоило шутить
– Лех…– Даня хотел что-то сказать, но друг перебил его
– Дай закончу. Скажу более простыми словами, а не этим дерьмом, думаю тебе понятнее будет. Как там, в песне «за всем наблюдает Он внимательный, бесполезно лгать Ему, но можно представить, что счет еще по нолям», – Леша глубоко вздохнул и выдохнул, – братан, представь и ты, пожалуйста, я был очень рад, что большую часть жизни имел дело с тобой
– Лех, – Даня хорошо помнил, как у него появилось то самое ощущение, когда земля будто бы стала уходить из-под ног, и кроме имени товарища он не смог произнести больше ни слова
– Да ладно, братан, ты чего, поплыл там что ли? Как я тебя? А? – еще одна попытка посмеяться завершилась неудачей, – не придумывай, мне ответ твой на это не нужен. Я пойду, надо, наверное, подготавливаться, – последовала небольшая пауза, – спать. Увидимся, братан.
Леша повесил трубку, а Даня долго еще стоял около окна, пытаясь обрести почву под ногами. Когда он понемногу стал чувствовать землю, часы на экране телефона показывали час восемнадцать. А с утра позвонил дядя Витя.
Даниил очень давно в последний раз был на кладбище. Это место, в принципе, не вызывало у него абсолютно никаких эмоций. Тот первый и единственный раз, когда парень был на погосте – день похорон его матери. С учетом того, что отношения у него с ней никогда не складывались, если посещения сына не чаще раза в месяц, вообще, можно называть отношениями родителей с детьми, Даня не ходил на могилу ни в дни особого поминовения усопших, ни на годовщины, которых прошло уже шестнадцать.
Последние пришедшие выходят из часовни, и вот уже гроб грузят в старенький кладбищенский транспортер ржаво-белого цвета, и микроавтобус направляется вглубь погоста по главной аллее. Далеко идти не приходится, и через три минуты все уже на месте. Мороз слегка приводит Даниила в чувства, хотя ощущение вакуума полностью никуда не уходит. Два ряда влево, и рядом с кучей замерзшей земли видна яма и специально подготовленные табуреты-подставки, на которые местные работяги аккуратно ставят деревянный ящик с Алексеем.
– Уважаемые, кто еще не простился с покойным, можете это сделать, – говорит один из мужиков в серой фуфайке.
К Даниилу сзади подходит Лена и берет парня за руку. Тот, не видя, что это подруга, вздрагивая, одергивает сжатую в кулак, ледяную от холода конечность.
– Данечка, давай, иди, – говорит Лена.
На ее лице круги под глазами. Видно, что она, как минимум, эту ночь не спала.
Даниил делает глубокий вздох, и у него будто бы включается восприятие звука. В зимний воздух, наэлектризованный чем-то, помимо глубокого минуса, то и дело с равным интервалом, врывается карканье вороны. Даня поднимает голову. Птица сидит на самой макушке лысой березы в нескольких метрах от ямы. Даниил смотрит на нее, она еще трижды подряд каркает, вытягивая при каждом звуке голову вперед, и улетает. Если раньше громкость внешнего мира была для Драйвера приближена к нулевой отметке, то теперь она на максимуме. Он слышит тихий шепот переговаривающихся людей и оглядывается. Высокий молодой человек в очках с девушкой, которых они с Леной видели в день рождения Нео, стоят вместе с еще двумя ребятами. Помимо них, из молодежи человек десять, но Даниил не может кого-то вспомнить из присутствующих ровесников. Остальные – взрослые, еще человек пятнадцать. Рядом с гробом стоит тетя Юля – мама Леши, и гладит сына по голове, что-то произнося. Слов не слышно, лишь по движению губ можно это понять. Дядя Витя слегка поодаль. Смотрит на жену, и по щекам текут слезы.