Красное море – уголок земного Рая. Путевые заметки из Египта

Ветруган – всему указ

Пока я писал свои философские трактаты о возвышенном у себя в уютном номере, в Природе произошли изменения, которых никто не ожидал. И наступили они на два дня раньше, чем предвидели синоптики. Вчера был последний день лета в египетской зиме. И это я почувствовал, когда после обеда выехал на пляж. Если в отеле ветер не так буйствовал и гасился строениями, деревьями-кустами, то на открытом пространстве пляжа он показывал себя со всей откровенностью: дул так, что своими холодными порывами пронизывал до самых костей. Не спасало и полотенце, которое я набрасывал на плечи. Единственное место, где можно было спастись от ветра – это у самого моря под отвесной скалой, где ветер не доставал, а проносил свои вихри высоко над головой. Здесь, под защитой скалы и под жарким Солнцем (а это около двух часов дня) можно было даже прилично обгореть, лёжа на матрацах, снятых с деревянных шезлонгов там, наверху. Так немногие из тех, кто решился в такой ветруган выехать на пляж, и делали. Я же решил продолжить начатые ранее эксперименты возможного сближения с Морем: сел на валун у самой кромки воды и потому ноги периодически захлёстывали волны. Я был в непосредственной близости к морю и ощущал его всеми органами чувств: тактильно – обнажёнными ногами, когда волна периодически набегая, щекотала их, ушами слышал шум прибоя, глазами созерцал море вширь, вдаль и даже вглубь. Только запаха моря не слышал так, как ожидал: ветер уносил все запахи в море – туда, за горизонт. Я ощущал море так, как и сотни раз до этого, и данный случай ничего нового не привносил. Если я буду описывать ныне увиденное, услышанное и осязаемое, то оно будет до приторности банальным и неинтересным. Мои попытки восприятия Моря чувствами души положительного результата не дали. Видимо, Море сегодня не настроено было общаться со мною. У него были проблемы поважнее, в связи с надвигающимися катаклизмами в Природе. Ведь назавтра, а может быть и уже сегодня ночью будет настоящая буря с огромными и ускоренными движениями воздушных масс, перепадами давления, температуры и т. п. А жизнь Моря и всех его обитателей непосредственно связана с такими изменениями атмосферы. Не исключено, что могут быть и потери. Поэтому для Моря и его обитателей любой катаклизм в Природе – это испытание на прочность, на проверку истинности занимаемого места в этой жизни, а по научной терминологии – процесс естественного отбора. В такие моменты в Природе вырабатываются и закрепляются лучшие показатели жизнеустойчивости. И я, со своим навязчивым желанием общения, явно был не ко двору и не ко времени. Но то, что я чувствовал и понимал проблемы Моря уже говорило о том, что я на верном пути.

Ветрогон

Как и обещал прогноз погоды, с 19 января, когда у нас в Украине трещат крещенские морозы, здесь, в Шарм-Эль-Шейхе, невесть откуда поднялся такой силы ветер, что впору, как какой-нибудь сурок, спрятаться глубоко в норку и не показывать носу на свет божий. Такого ветра я не видел со времён моего пребывания в Алуште и жизни в деревянном домике. Но тогда сильный ветер, который, казалось, порвёт в клочья крышу моего домика, сопровождался ещё и сильным ливнем и грозой. И это казалось ещё страшнее. Сейчас я нахожусь в каменном отеле и мне «не страшен серый волк» в обличье ветругана. Но, в то же самое время, за этой каменной бронёй я не чувствую всей «прелести» бури, что так мне необходимо, чтобы с максимальной достоверностью и красочностью описать её. И потому я был вынужден выйти на улицу, навстречу стихии.

Ветер немалой силы охватывал не только территорию отеля, куда достигал мой глаз, но и весь Шарм-Эль-Шейх и, по всей вероятности, весь Синайский полуостров. Это Природа выравнивала дисбаланс давлений между Африкой и Аравийским полуостровом. И, судя по направлению ветра с запада на восток, повышенный фронт давления находился над Африкой. Образовалось что-то вроде трубы, сквозь которую усиленно гнался воздух. И где-то в середине этой трубы находился наш отель «Poinciana Sharm resort» и я в нём.

Первыми воспринимали порывы ветра самые высокие деревья на территории отеля – пальмы. Удивительные растения в плане ветроустойчивости и оптимальной парусности. Длинные листья пальмы находились в виде веера только наверху. Нижние, давно уже усохшие и отвалившиеся, или, чаще всего, аккуратно срезанные, образовывали толстый ствол, который и воспринимал основную нагрузку от ветра. Но только слегка качался. Наши деревья в Украине с широкой кроной, от таких ветров давно бы уже были вырваны с корнем и лежали бы на земле. А пальмы невозмутимо стояли, в разные стороны, размахивая своими метёлками-листьями на самой своей верхушке. Гибкие стебли листьев пальмы сами справлялись с порывами ветра, ничуть не озадачивая ствол, от которого они питались и через который к корням поступали переработанные хлорофиллом листьев дары солнца. И этого десятка длинных листьев, распахнутых вширь диаметром метров шесть, было достаточно, чтобы обеспечить растение с их помощью всем необходимым.

Гораздо ниже пальм находятся низкорослые деревья и кусты с гибкими ветвями и полупрозрачными кронами, для которых ветер, даже огромной силы, не страшен. Они во все стороны раскачиваются и только шелестят листьями под его порывами.

И снова ветер…

N-ный день моего отдыха. Не помню какой по счёту, но это не имеет значения, и так приятно. Что я на Юге, но на таком Юге, где и зимой тепло, но не жарко. Но, главное, Море даже этой зимой всегда тёплое и температура воды в нём не опускается ниже +24ºС. А воздух, как получится: может опуститься и до +18ºС. Всё зависит от ветра и Солнца. Кстати, Солнце как на Луне. Там я, естественно, не был, но по рассказам очевидцев и теоретиков, разница температур на солнце +60ºС и в тени -60ºС, что составляет 120ºС! Но в Египте всё проще: температуру воздуха, в основном, определяет не Солнце, а ветер. И уже четыре дня дует ветер повышенной силы. И, несмотря на жаркое Солнце, на ветру ощущается холод, и ты дико замерзаешь, особенно когда выходишь из воды.

Ветер

Девять часов утра. Небольшой прерывистый ветер. Но море шумит сплошным непрерывным гулом с явно выраженными периодическими ударами волн на мелководье у самого берега. А тот сплошной шум моря доносится из недосягаемой глазу дали и катит на меня со всей широты моря: от острова Тиран и за мыс полуострова, от залива Акаба в открытое Красное море. С чем можно сравнить сплошной шум моря? И с шумом дождя, и с насыщенным шумом ливня, и с шумом дубрав, а также с шумом многих десятков, если не сотен шин автомобилей по мокрому асфальту. Но эта аналогия будет лишь приблизительным сравнением.

А вот ветер зимой на Красном море необычный. Он всегда, даже в жаркую погоду на своих крыльях приносит холод, весьма ощутимый любым отдыхающим, заставляет кутаться в пляжные полотенца или, и того хуже, надевать тёплые свитера. Я заметил, что не воздух греет зимой курортников в Египте, а только единственное солнце: пока ты на солнышке, млеешь от неги и даже можешь обгореть от его избытка. А как только набежала тучка или подул ветерок, моментально появляется «гусиная кожа» и неприятный холод начинает пронзать тело до самых костей.

Такой настырный ветер у нас бывает во время «еврейских кучек», обычно в марте – за три недели до Пасхи. Но только с ароматом весны. И этот аромат я наиболее явственно ощущал в Бердянске на берегу Азовского моря, когда после зимы он нёс весну и потому в нём я слышал запах весны. А здесь, в Шарм-Эль-Шейхе ветер не несёт таких явных запахов: какие могут быть запахи в пустыне, кроме запахов песка. Ведь редкая растительность буйствует только на ограниченных поливных территориях отелей. А на остальной 99% территории – безжизненная, почти смертельная пустота… И цель ветра здесь одна: утвердить себя везде и всюду на побережье Красного моря как хозяина, причём, злого и жестокого, несмотря на желание каждого курортника, прилетевшего из северных морозных широт, понежить своё истосковавшееся по теплу и солнцу тело. Даже свои сплошным гулом перекрывал шум моря. И море слышалось в каком-то незримом отдалении и шум его воспринимался как какой-то второстепенный оттенок шума ветра.

Ветер обнаглел до такой степени, что пытался прогнать всех отдыхающих с пляжа. И каждый из нас на пляже пытался бороться со стихией и доказать своё пред ней превосходство.

Поневоле вспоминаешь Эрнста Хемингуэя и его рассказ «Старик и море». Чем не аналогия нынешняя борьба наших пляжников со стихией ветра? Впору мне написать свой рассказ «Старик и ветер». И будет он, в первом приближении, выглядеть так:

29 января 2016 года. Пятница

Старик и море Ветер

Позднее утро. Я, вместе с другими туристами, на пляже. Нежное африканское солнце уже высоко и хорошо пригревает наши европейские тела, несмотря на инертность нашего мышления и свежесть в памяти суровости украинских январских морозов в двадцать пять градусов по Цельсию. А здесь, на самом юге Синайского полуострова солнце припекает очень хорошо и температура воздуха – те же двадцать пять градусов по Цельсию, только с плюсом. Небольшая разница в знаке, зато какой комфорт для тела и Души…

Но комфорт, обычно, продолжается недолго.

Вскоре, откуда ни возьмись, на всё побережье Красного моря налетел сильный ветер. Загрохотал плохо укреплёнными досками настила смотровой вышки спасателя у меня над головой, начал срывать с шезлонгов матрацы и разносить по всему пляжу, поднимать своими ладонями горсти песка и сыпать ими в глаза отдыхающих… Откуда и кто такого злюку выпустил? – На этот вопрос никто не мог дать ответ…

Мне в этом году будет 63. Чем я не Старик? И потому пишу от первого лица и отдаю себя и свои впечатления о моей борьбе с Ветром как со стихией, излагая всё, как было по свежей памяти и с первых рук. Более того, записываю всё, что происходит в Природе, что творит Ветер и что чувствую и как противопоставляю всему этому себя, с натуры, тут же, как говорится, «не отходя от кассы».

Не спорю, Море и Океан – куда более суровая стихия, нежели Ветер и с ними вряд ли я выдержал бы испытание и победи, как победил Старик в рассказе Э. Хемингуэя «Старик и море». А здесь у меня всё же есть шансы. Но это всего лишь на первый взгляд…

Я лежу на пляже под жарким южным солнцем (хотя и на календаре – январь). Это обстоятельство уже предполагает комфорт и удовольствие для тела и скромную радость для Души. Если бы не было сильного Ветра, точнее, Ветругана. И этот сильный Ветруган, как говорится, всю малину портит. И первая уверенность в лёгкой победе над стихией вскоре быстро куда-то исчезает. В сочетании с холодным ветром (и откуда только столько холода он в себя вобрал, ведь дует он с Африки, почти с экватора?), Солнце превращается в яркий бутафорный диск над головой, в зените, которое, как и ночная Луна, светит, но не греет. Да, отмечаю я, Солнце уже сдало свои основные позиции перед мощной стихией Ветра. С одной стороны, это вселяет некоторый страх перед силой стихии Ветра, с другой стороны, стремление к соперничеству и борьбе, одержать Победу! Уж это сладкое слово «Победа». Скажите, и какой мужчина не мечтает о Победе? Да вся суть его заложена самой матушкой-Природой в этом слове. Без неё – он ничто! И, подогреваемый стремлением войти в своё естественное состояние борца и победить, я уже себя внутренне настроил на длительную и нелёгкую борьбу. Ведь такой уникальный случай мне предоставила Судьба!..

Я лежу у самого обрыва. Передо мной море, да такое чёрное, что кажется в него вылили не одну сотню танкеров нефти и смылись, чтобы за это не нести никакой ответственности. И только частые белые гребешки волн видны на его поверхности – это для того, чтобы на этом контрасте белого с чёрным показать ещё большую моря черноту. И мне вдруг подумалось: «Ведь зря мои далёкие предки назвали Чёрное море чёрным: они, наверняка, не видели Красное море под напором сильного Ветругана, как таким его вижу я. Они бы точно изменили своё мнение в пользу Красного моря, назвав именно его «Чёрным»…

И потому я начинаю верить, что Ветер – одна из самых сильных стихий нашего Мира, даже сильнее стихии Моря и Океана! Зря я вначале принизил его роль и значимость среди стихий. Ведь стоит только посмотреть, как Ветер усмирил и заставил померкнуть стихию Красного моря: поднял на нём волны метровой высоты – под пять, а то и шесть баллов, заставил покорно слушаться его! И это уже не простой шалунишка, как я его ранее себе представлял, играющего с опавшими жёлтыми листьями на радость моим сыновьям-младенцам⁴. А он кое-что, по большому счёту, значит. И заставляет поневоле себя уважать.

Ладно, заставлять себя уважать – это одно, но зачем таким дерзким способом? И эту его дерзость я ощущаю всем своим обнажённым телом. Я чувствую необыкновенную его злость по отношению ко мне. За что? Что я ему плохого сделал? Возможно, он меня услышит и ответит на мой вопрос.

И тут я себя поймал на одном моём неэтичном поведении по отношению к Ветру: я к нему обращаюсь в третьем лице: «он», «ему» и т. п. Кому это понравится? И я решил исправиться… И вступить с ним в диалог… Я не хочу, чтобы такая сильная природная стихия, как Ветер, была моим Врагом. Я не собираюсь объявлять Ветру войну – уж больно слаб для этого человек, хотя в своём большинстве себя непомерно возвеличивает, взять, к примеру, его самозваное «Венец Природы». Тьфу, на него! Да какой ты Венец, если ты палач Природы! И вообще, я удивляюсь, как долго ты, человек, ещё существуешь в этой Природе, да и вообще в этом Мире, когда ты в них инородное тело! Только, может быть, потому что всё твоё Зло, которое ты творишь в этом мире, компенсируется нем небольшим числом праведников в твоей среде, которые творят большое Добро…

А сейчас я хочу выстоять перед стихией Ветра на берегу Красного моря не как враг Ветру, а как друг ему. Более того, попытаться, если это получится, сделаться частью этой стихии. Знаю, что в нашем материальном мире это невозможно, в отличие от мира одушевлённых явлений Природы. И потому, чтобы показать свою предрасположенность к Ветру, я начинаю монолог, надеясь на диалог с ним.

Монолог с Ветром.

«Ветер. Могучий ветер!

Я пришёл к тебе на взморье в гости, чтобы полюбоваться тобой во всей твоей силе и твоём величии! За это я тебя и уважаю, преклоняюсь пред тобой.

Ветер, я пытаюсь дышать тобой. Я ловлю твоё дыхание и наполняю им мою грудь во всю её ширь и глубину. До самого дна. Каждая альвеола моих лёгких обогащает тобой мою кровь и она разносит тебя по всему моему телу, к каждой клеточке моего организма. Ты, Ветер, весь во мне и потому я с тобой как одно целое…

Ты, Ветер, великая стихия Природы и зря тебя недооценивают твои братья и сёстры – другие стихии и явления – обитатели Природы, в том числе и человек. И потому ты иногда бываешь зол и в бешенстве своём творишь непомерное Зло. Я не набиваюсь к тебе в друзья: уж слишком мал я, слаб и мизерна моя суть, чтобы стать с тобою наравне дружить. А от твоего покровительства я не откажусь, если на то будет твоя воля.

Для себя я хочу выяснить: откуда в Природе, по своей сути, сотканной из абсолютного Добра, берётся Зло. В том числе, твоё, Ветер. Может быть ты такой злой и сердитый, потому что тебя не понимают? Я бы также был сердит за это на весь Мир, если не больше… Но, может быть, ты показываешь свою силу, красоту и могущество, чтобы обратить на себя внимание и утвердиться в Природе на достойном уровне. Если бы этого не было, кто бы обратил на тебя внимание, узнал бы, что ты вообще есть? Разве что только я, который знал тебя ещё на Чёрном море, нежного и тихого, несущего на своих лёгких крыльях аромат горных трав и запахи Моря… А сколько тогда я тебе посвятил своих стихов и афоризмов?.. Или когда слышал твой шелестящий разговор с листьями кроны ольхи на острове на Днепре в Киеве. Ведь помнишь меня? Это тот же я, что и был двадцать лет назад в Крыму и пару лет назад в Киеве на Днепре!

А сейчас я в Африке, точнее на самом стыке Африки с Азией – на Синайском полуострове. И снова тебя увидел в твоём проявлении на Красном море. И как ты, Ветер, с красивой мощью своих крыльев летаешь по побережью, над морем, по территории отелей, покоряя себе и высокие пальмы с веером сопротивляющихся тебе длинных листьев на макушке, и низкорослых кустарников и трав… Наверняка ты хозяин и на беспредельных просторах пустыни – властвуешь среди барханов и сыпучих песков.

Ветер, ты не настолько плох, чтобы быть таким злым и претендовать на жизнь мою или любого из отдыхающих ныне на пляже, как это могло быть в шторм в открытом Море и в его стихии. И потому нет борьбы с тобой не на смерть, а на жизнь. Всегда лучше быть другом, нежели врагом.

Я знаю и дружен с твоими, Ветер, настоящими друзьями: с Небом, под которым ты живёшь и вольготно гуляешь – так, как тебе захочется. И оно прощает все твои шалости. Роль Неба в твоей жизни, по понятиям нашей человеческой жизни —«крышевание». Настоящий друг тебе – Земля и вся её поверхность, с озёрами, морями и океанами. Ведь они, вместе с Солнцем, рождают тебя таким, как ты есть: перегрев в одном месте и недогрев в другом создают благоприятные условия для твоего зарождения – разность давлений. И тут появляешься ты со своей доброй миссией – устраняешь дисбаланс в этом мире. А что по пути что-то сотворил, так это мелочи, по сравнению с тем великим делом, которое ты выполняешь в Природе. В основе такого объяснения – физика, то есть весьма примитивная трактовка, чтобы человеку была понятна суть. Настоящая же магия твоего зарождения человеку непостижима, в силу ущербности его ума и недоразвитостью его чувств Души, угнетённых силой ума. Была бы сила чувств Души преобладающей над силой ума, все явления в Мире и в Природе человек объяснял бы совсем по-другому. И я надеюсь, что ты, Ветер, как мой наставник и учитель, поможешь мне это сделать. Я знаю, что ты, Ветер, потребуешь от меня преданности и верности тебе, а также установишь табу на тонкости наших взаимоотношений. И всё потому, что наша общая с тобой мать – Природа установила между собой, своими составными частями – явлениями, к которым относишься и ты, Ветер, и человеком – непреодолимую границу, чтобы этот выскочка – человек (рука не поднимается написать его с большой буквы) не взорвал и не увлёк себя вместе со всей Природой, и даже весь наш Мир, – в Преисподнюю!!!»

Моё устное, точнее, мысленное послание я отправил Ветру и ждал ответ.

А это время на море начался отлив. И море, оставив суше с Ветром в подарок метров сто каменистого участка с мелководьем, ушло за отвесный обрыв кораллов, в свою бездонную глубь – туда, где сразу за коралловым рифом – обрыв на десятки метров в глубину. И уже оттуда предъявляет ветру свои претензии. Уже не слышно характерного голоса набегающей волны, а слышится сплошной шум. И этот шум мне представляется как многоголосый хор многих тысяч частичек моря. О чём они поют, а может быть спорят, не слушая, друг дружку, а только себя? Трудно сказать.

Разрешение спора со стихией

А Ветер, укротив море, вернулся на берег. Увидел меня, своего старого знакомого, с которым не закончил спор: кто кого? Стихия человека или человек стихию? И начал кружить вокруг меня, желая продолжить прерванные дебаты. Дружбу, предложенную мною в мысленном послании, по всей вероятности, он отвёрг… или оставил на потом.

Полчаса, пока я был в компании своих знакомых, он вёл себя прилично и не вызывал к себе никаких претензий. Однако стоило мне уйти к обрыву поближе к морю и остаться одному, уютно пристроившись на шезлонге, как он вдруг налетел на меня как бешенный. Сорвал с моих плеч пляжное полотенце и так сердито захлестал по моему телу своими холодными воздушными метёлками, что я от неожиданности и холода весь покрылся мелкой дрожью.

Но я его перехитрил. Закутавшись почти с головой в широкое пляжное полотенце, поджав под себя его концы и уткнувшись носом в мягкий матрац шезлонга, я превратился в кокон и так себя комфортно почувствовал в этом своём уютном убежище!

Надо мной летал, бесясь и завывая Ветер, пытался хоть малой частью своего злого дыхания достать меня, но всё было безуспешно. Я его так жестоко проигнорировал и даже не обращал на него никакого внимания.

Я, как младенец, тихо посапывая в своём полотенце-коконе, вскоре блаженно и даже улыбаясь, уснул под монотонный шум моря и уже не страшного для меня завывания Ветра.

Не помню, что мне снилось, но предполагаю, что Победа над Ветруганом. Иначе и не могло быть. А проснулся поздно, когда на пляже уже никого не было, а пляжный работник араб Мухаммед щёлкал складывающимися деревянными шезлонгами, готовил их на ночь и к утру, чтобы утренние пляжники с комфортом ими воспользовались. А Ветер продолжал гулять по пустынному пляжу, но уже значительно погасив свою дерзость и стремление быть диктатором в этой жизни… Меня он не трогал: знал, что в нашем споре «Кто кого» я одержал Победу.