– А ты почему не танцуешь?
– Да я… не люблю.
– А ты когда-нибудь танцевал?
– Нет.
– Тогда мой тебе совет – найди самую красивую девушку и потанцуй с ней. Вот увидишь! После этого тебе понравится танцевать.
– И с кем ты танцевал, когда пришёл к такому выводу?
– Я танцевал с мамой.
У Германа мамы не было. В 18 лет в автомобильной аварии он потерял её и своё здоровье. После чего его отец и открыл этот клуб. «В память о Томе и в забытье о горе», – так он говорил и улыбался, хотя глаза слезились.
В тот же вечер я попытался пригласить на танец маму. Но услышал в ответ: «Лучше в комнате своей приберись». Пришлось дожидаться новогодней дискотеки.
Первой по красоте в нашей школе считали Соню из 9 класса. Но, видимо, её красоты оказалось недостаточно. Танец не вызвал во мне никаких эмоций. Чего нельзя сказать о Кате. Кажется, её самолюбие было задето. Её взгляд с тех пор стал злобным. Раньше она смотрела на меня по-другому.
Это Катя первая сказала, что я сплю с мужчиной. Её фантазию пробудила наша случайная встреча на бульваре. Я шёл с Германом в магазин за батарейками для пульта, держа его под руку, чтобы не поскользнулся. Для него ещё один такой удар мог стать смертельным, а ведь его так любит отец.
После этой встречи мой тихий ад превратился в чистилище. Каждый желал принять участие в моём перевоспитании. А я не понимал за что все они так яростно борются. Не понимал какое право они имеют ко мне прикасаться. Оскорблять. Портить мои вещи. Я понимал лишь одно – слово того, кто говорит много и громко имеет больший вес, чем слово того, кто молчит и слушает.
Когда дело дошло до родителей, отчим прибавил к синякам от одноклассников ссадины от пряжки ремня. Стало больно дышать. Больно двигаться. Есть не хотелось. Иногда получалось запихнуть в себя кусок хлеба, но он тут же просился обратно и остаток дня проходил с ощущением тошноты.
Помимо новых физических ощущений появилось ещё одно. Не совсем ясное. Оно словно жило во мне уже несколько лет и лишь теперь обрело ощутимый вес. Это чувство одновременно имело свинцовую тяжесть и абсолютную невесомость. Пустоту. От него хотелось избавиться как можно скорее. Мне захотелось их всех убить.
Февраль. Железнодорожные пути.
За свою недолгую жизнь я внимательно наблюдал за другими. Смотрел и слушал. Пытался понять. Я не делал никому плохого. Во всяком случае намерено. Я не позволю злобе во мне выбраться наружу и стать осязаемой. В этом мире и так слишком много зла. И всё, что я могу – убить зло inside my mind…