– Да!.. Как минимум то, что она лжёт!
– Ты сама себя слышишь?!
Слёзы никогда не помогали. Никогда не решали проблему. Но хотя бы окружающие переставали кричать.
– Люда… Ну что ты как маленькая? Не плачь. Домой придём – я с ним поговорю.
Пыль на полках ровно распределена по углам. Швабра с тряпкой остались валяться на полу возле ванной. На плите стояла большая сковородка с макаронами по-флотски.
Десять минут было тихо. Потом я услышала удары ремня и слёзы вновь покатились из глаз. Всё внутри сжалось и хотелось бежать. Остановить. Но… Женя мужчина. Он лучше знает.
Каждый звук удара бил прямо в сердце. Умылась. Прополоскала тряпку. Убрала швабру и, чтобы отвлечься, начала чистить ванну.
Ваня не вышел из комнаты до утра, а утром отказался от завтрака. И от ужина. На нём не было видно ни синяков, ни ссадин. Он ничего не говорил. В целом ничего не изменилось. Он так же помогал мне, когда попрошу. Делал уроки. И вечерами ходил на тренировку. Только почти не ел дома. Видимо, в школьной столовой стали готовить вкуснее.
Глава «Ваня»
Я помню папу постаревшим. Лысый череп. Серая кожа. Тёмные круги под глазами. Очень худой и медленный. Он почти всегда лежал. Ему было 43 года, когда я родился. А маме на 20 лет меньше. Бабушке едва ли мог понравиться зять-ровесник. Видимо, поэтому она никогда не приходила к нам в гости. Да и теперь звонит только по праздникам.
Папа был красивый в молодости. Так мама говорила. На фотографиях я видел лицо очень похожее на моё и не мог понять почему кого-то называют красивым, если все люди выглядят почти одинаково.
Из своего детства я мало что помню. Помню, как ходил в детский сад. Но чаще всего сидел дома один. Много болел. Помню, как мы гуляли с мамой и папой. Кидали снежки. Катались с горки. Помню, как стоял у постели папы в больнице:
– Запомни. Меньше говори. Больше слушай. Смотри. И слушай.
На следующий день папа умер, а я пошёл в первый класс, связав его совет с жизнью в новом обществе.
Одноклассники быстро оставили попытки со мной подружиться. Ведь я почти не говорил. Смотрел. И слушал. Каждый шёпот не оставался без внимания, что отвлекало от монологов учителя. Это было очень утомительно, но прошло немного времени, и я знал чужие секреты. А немного повзрослев начал понимать их значение. Хотя некоторые вещи мне всё равно оставались непонятны.
– Если что – приходи, звони. Я буду рядом.
Эту фразу я часто слышал через дверь в кабинете психолога. Она звучала всякий раз, когда кто-то из учеников попадал сюда. После этой фразы всегда отвечали благодарностью, но никогда не возвращались по своей воле.
Интересно, что за 8 лет сменилось 4 психолога, но фраза не менялась.
Я не думаю, что психологи бесполезны. Возможно, они кому-то помогают. Тому, кто хочет просто выговориться. Но разве можно предлагать свою помощь, если сам глубоко несчастен и полон проблем? Я слышал за дверью плачь даже когда никого из учащихся туда не приводили.
В школе много несчастных людей. Особенно несчастны те, кто прячется за маской. Их выдаёт необоснованная агрессия, гнев и чрезмерное участие в чужой жизни. Так в конце 7ого класса я узнал как глубоко несчастна Лидия Ивановна. У неё нет мужа, единственный сын уехал и даже не звонит. Кроме того, она регулярно лечит желудок и позвоночник. Когда я это узнал из разговоров полушёпотом в учительской, то перестал на неё злиться. Мне захотелось избавить её от мук. А заодно и всех девочек, на которых она ежедневно кричит по малейшему поводу.
Когда мне исполнилось 12 лет в нашей с мамой квартире появился мужчина. Мама просила называть его «папа», но я-то помню, что папа умер. С этим мужчиной мне не приходится часто общаться и первым разговор всегда начинает он. Поэтому не пришлось придумывать слово, чтобы к нему обратиться. Почти всегда наше общение заканчивается болью и, чтобы меньше попадаться на глаза, я начал уходить гулять. На всякий случай соврал, что записался в секцию по киокушинкай. И про добровольную символическую плату соврал для достоверности.
– Показывай дневник.
– Я на тренировку опаздываю.
– Подождёт твоя тренировка. Неси.
Что произойдёт дальше угадать было не сложно. Одна и та же схема. Раз за разом. Словно он просил дневник именно тогда, когда хотел меня избить.
– Сегодня дома останешься. Будет время всё хорошенько выучить.
На следующий день я решил домой не возвращаться после школы, а дождаться хотя бы темноты. Глупо? Да. Ноябрь. Снегопад. Холод. Но был шанс вернуться, когда этот человек уснёт, ведь ложился он очень рано.
Снег прятал под собой ледяную корку застывших луж. На одной из них, в паре шагов от меня, поскользнулся парень и громко стукнулся головой о бордюр. Так я познакомился с сыном хозяина ночного клуба. Его звали Герман. После удара он слабо стоял на ногах и пришлось его проводить. Его отец так благодарил, словно я вернул Германа с того света. Мне показалось удивительным, что родитель может так переживать за своего уже взрослого ребёнка по таким пустякам. Позже я узнал, что у Германа серьёзные проблемы со здоровьем.
Уходя на вымышленную тренировку, я стал приходить в ночной клуб. Здесь было тепло. Мы с Германом всё время сидели на танцполе. Ему нравилось говорить о музыке. А меня нравилось его слушать.
– А зачем здесь танцпол? Ведь никто не танцует?
– Я танцую. Хочешь покажу?
Герман танцевал очень специфически. В лучах разноцветных ламп он выглядел словно скелет-марионетка. Никогда не видел, чтобы кто-то так танцевал. Но ведь это не значит, что так нельзя.