Наше появление не осталось незамеченным. Наоборот. Увидев нас, многие стражи приосанились и продолжили свой натиск, заставляя повсюду вспыхивать алые искры, взрывающиеся ослепительной вспышкой света в виде рунических символов.
– Норд, доложи обстановку! – тут же потребовал Трой, как только к нам подбежал невысокий подтянутый мужчина, внешний вид которого был далек от совершенства, толком не дав ему поприветствовать нас.
Мужчина сходу произнес:
– Мы применили ряд сдерживающих заклинаний, но стена, надвигающаяся на город, упорно выталкивает все связи, в ту же секунду разрушая их. Вводимые же до этого сыворотки не дали должного результата. Эта сущность…она поглощает все без остатка, оставляя после себя лишь…отпечаток смерти.
Он с особым усердием пытался скрыть панику, трепыхающуюся в глубине его глаз, старался держаться достойно и сохранять хладнокровие. Но у него это плохо получалось. Поскольку даже Трой неоднозначно выдохнул, выругавшись, и начал осматриваться по сторонам, тщательно просматривая территорию и каждый имеющийся участок. Он словно пытался найти ту самую «брешь», через которую можно было бы протиснуться внутрь и разбить врага изнутри.
И…
– Я знаю, что надо делать, – уверенно произнесла, прямо взирая на всепоглощающую темноту, закручивающуюся в небольшие, но все больше возрастающие вихри. Они напоминали песчаную бурю. Только вместо колючего песка в воздухе появлялись черные подрагивающие лепестки, оседающие темной пылью на одежде и лице.
«Она вернулась. Но в совершенно ином обличье» – мелькнуло в мыслях, когда я пыталась выстроить план действий и исполнить свое предназначение, спасая мир и всех его жителей.
Я просто обязана это сделать. И словно что-то разглядев во мне в этот момент, Трой не стал препятствовать, он даже не задал ни одного вопроса. Вместо этого с боевой готовностью сказал:
– Что мне сделать, чтобы помочь тебе?
– То, что вы и так делали все это время: постарайтесь выиграть мне ещё немного времени.
– Мы сделаем все, что в наших силах. Делай, что должна, и ни о чем не думай.
Трой едва сжал мое плечо в молчаливой поддержке, а затем отступил, словно не желал на меня давить ещё больше.
Салли не церемонилась и просто заключила меня в объятия. Они продлились не дольше минуты, но этого хватило, чтобы набраться сил и, собравшись с мыслями, выдохнуть:
– Я справлюсь.
– Я даже не сомневаюсь.
Её открытая улыбка и прямой лучистый взгляд заставили меня почувствовать разрастающееся в груди тепло.
Отступив, я направила свой взгляд в сторону темных призрачных деревьев, образующих мертвый лес. А затем уверенно последовала навстречу своей судьбе. И хотя темнеющая мгла по большей части перекрывала весь обзор, насылая пугающие видения, я не прекращала идти вперёд. Лишь мельком брошенный взгляд через плечо на оставшихся позади меня людей давал понять, что никто из нас не намерен отступать.
Трой и Салли поспешили к остальным, на ходу раскрывая свой потенциал, чтобы создать сдерживающий барьер – последний шанс на спасение. По команде главнокомандующего все остальные последовали за ними, решительно возводя руки к поглощенному пропастью небу.
Тогда я перешла на бег, вознамерившись помочь этим людям. Мне не нужен был компас или же ночное зрение, чтобы с легкостью найти улей. Ведь я знала, где он…
Тьма сама вела меня, словно незримая нить уходила яркой звездой во мглу. Она звала меня. И я знала почему: между нами всегда была неразрывная связь. А потому дорогу я находила без особого труда, словно этот предначертанный путь шел изнутри меня.
Со временем пространство вокруг изменилось. Я все ближе подступала к лесу. Он выглядел иначе, нежели прежде.
Повсюду витали темные птичьи перья. Их пронзительное, местами пугающее пение раздавалось приглушенным эхом, окружившим меня со всех сторон. Это походило на безумие, ворвавшееся в сознание тысячами голосов. С неба все также опадали черные лепестки, медленно кружась в воздухе, чтобы затем осесть пыльными мазками на коже. Деревья походили на сгорбившихся великанов, выстроившихся в круг, чтобы загнать пойманную ими дичь. Легкий скрипучий шорох прогнивших листьев под ногами заставлял переодически оглядываться, чтобы не упустить из виду возможную опасность.
«Не вздумай отступать, Никс!» – упорно твердила самой себе, остановившись до этого лишь на краткое, но весьма ощутимое мгновение.
Чем дальше я продвигалась в лесную чащу, тем отчетливее ощущала её присутствие: все сосредоточение темной магии, скрытой в избранном источнике природы.
Осталось совсем немного.
Я отодвинула в сторону колючие ветви, полностью скрывающие тот самый край леса. Но даже не успела толком шагнуть в эту бездну, как услышала позади себя:
– Не делай этого.
Мое сердце на краткий миг остановилось, замерло пугливой ланью, а затем пошло вскачь, словно непослушный жеребец. В этот момент мне вдруг показалось, что я упала с отвесной скалы вниз, а вместо жестокого обрыва скатилась в невесомую бесконечность, не в силах что-либо изменить.
– Кайдан, – не оборачиваясь, но точно зная, прошептала я, едва вздрогнув.
Он здесь.
Он живой.
Он…
– Остановись, Лайникс. Пока не поздно.
Медленный вздох и…
– Прошу тебя.
Это было сильно, а ещё…больно. Все мое естество тянулось к нему и совершенно не хотело рисковать, но…
Я тоже сделала свой выбор. Поэтому решительно мотнула головой, так и не обернувшись. Потому что казалось, если сделаю это, если посмотрю в его глаза, увижу малейшие ссадины и какие-либо раны, то не смогу…Не смогу оставить его.
Уняв бьющееся в груди сердце, я произнесла то, что мы оба знали:
– Если я не сделаю это, то для нас все кончено. Для всех нас.
Речь шла не только о наших жизнях, но и о жизнях ничего не подозревающих существ – о мире в его полноте.
Между нами повисло мучительное, наполненное невысказанными словами и чувствами молчание. Пустота, обрушившаяся на мое сердце, безжалостно распространяла свои сети. Так или иначе, но он сделал мне больно, хотя прекрасно знал, что мое сердце целиком и полностью принадлежало ему одному.
– Лайникс…
Его голос не был умоляющим, срывающимся на шепот. Но я чувствовала в нем отголоски ноющего непомерного отчаяния: того, кто все осознавал, но отказывался принимать за данность.
– Мы оба знаем, что иного выхода нет, – стараясь контролировать собственный голос, произнесла я и выдохнула, сжав ладони в кулаки. – Поэтому не делай этого. Не заставляй меня чувствовать сожаление. Не останавливай меня.
Последние слова больше походили на приказ, нежели на просьбу. Но иначе было нельзя. Поэтому, больше не раздумывая ни секунды, я шагнула в гущу, оказавшись на окраине леса, посреди маленькой поляны, скрытой множеством колючих ветвей. Это место было настолько скрытным и удаленным от остальной части леса, что не знай я наверняка, куда следует идти, никогда бы не нашла его. По крайней мере, так скоро.
Я не слышала его шагов, но почувствовала, как он последовал за мной.
Мой темный неумолимый страж-палач.
Намеренно отринув все мысли и чувства в сторону, я постаралась сосредоточиться на темной глубокой яме, которая являлась сосредоточением полновластного смертельного танца теней. Даже отсюда я могла почувствовать легкий приступ недомогания и озноб, прокатившийся по телу ледяной волной, заставляющей кровь стыть в жилах.
Мое сердце пропустило удар. Затем ещё один. И ещё. Но каждый из них словно предупреждал: у всего есть своя цена. Я знала, а потому: какова бы она ни была, собиралась отдать сполна.
Все было так, как и говорил господин Брэйтон.
Внутри глубокой бездонной ямы виднелось что-то вроде улья, только черного, увитого шипами и полностью опутанного древесными корнями.
Разрушение.
Оно витало повсюду, перемежавшись с привкусом разложившейся плоти, озоном и внезапно нагрянувшей смерти, протянувшей свои цепкие мертвенные руки.
Меня передернуло.
Я поморщилась, но тут же сосредоточилась на поставленной задаче и села на колени у самого края.
Спуститься вниз не было возможности. Там просто не оставалось свободного клочка земли: корни походили на переплетение пожирающих друг друга змей, улей же – на пульсирующее сердце хаоса в его материальном воплощении.
«Сердце» – мысленно повторила я и задумчиво закусила губу.
Уничтожь сердце, и всему остальному придет конец.
– Ты…знаешь, что делать? – раздался позади меня едва слышный, но при этом столь отчетливый голос.
На мгновение задержав дыхание, я выдохнула. После чего сдержанно сказала:
– Да. Можешь не сомневаться во мне.
– Я могу сомневаться в целом мире, но в тебе – никогда, Онилл.
Считается ли это очередным признанием?
Я снова задержала дыхание, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце. В любом случае, его слова вселили в меня приток энергии и столь желанной уверенности. Как бы там ни было – он здесь, он рядом и…он верит в меня.
Пора начинать ритуал.
Окончательно собравшись с мыслями, я сорвала с пояса подвесной мешочек и достала оттуда восемь овальных табличек, выполненных из черного опала. Каждая переливалась темными замутненными бликами и была покрыта вязью из определенных рунических символов.
Руна «хаи» – руна жизни и благоденствия.
Руна «нок» – руна силы и подавления.
Руна «эйя» – руна плодовитости и подношения.
Руна «хатэм» – руна всевластия и поклонения.
Руна «шай» – руна порядка и сохранения.
Руна «ним» – руна стихийного единства.
И наконец…
Руна «фат» – руна судьбы и удачи.
А также…
Руна «каи», отвечающая за светлые и темные начала.
Все восемь – начало и конец, свет и тьма. Всемирный баланс.
Я раскинула их в подобие восьмиконечной звезды и, поставив в центр длинную черную свечу, спешно зажгла пламя, взмахнув рукой и сказав «с’сато».
Каждое действие последовательной картинкой проносилось в голове. Я с точностью знала, что надо делать, чтобы уничтожить нашего «врага». Совет Тарилэна, а также его императорское величество все это время пытались разработать план по уничтожению смертоносной стены, сметающей все на своем пути, найти столь необходимое решение, чтобы со всем покончить. И буквально несколько часов назад им, наконец, удалось это: я получила четкие инструкции по тому, что делать, дабы избавить наш мир от смертельной тени.
Теперь мне лишь оставалось привести четко разработанный план в действие. И лишь от меня зависело: сумею ли я впустить свет или же навсегда оставлю мир во тьме.
Мои руки, натренированные за это время, действовали скорее инстинктивно.
Я вырисовывала черным мелом хаотичные круги на земле, которые переплетались друг с другом, а затем соединялись в подобие одного. Пламя все это время, зажженное в свече, разгоралось. Цвет маленького неподатливого огонька переодически менялся на закатно-алый. Как только его цвет окончательно приобрел насыщенные оттенки, я скинула переливающиеся таблички в яму. Затем достала из мешочка небольшой кинжал с тонкой, завитой на конце рукоятью и, обмакнув его в труху черной ивы, покоящейся в маленькой склянке, провела лезвием по звезде, выведенной на моем запястье, заставив её напитаться кровью.
Тот самый знак – «помеченная магией», который в итоге станет моей энергетической точкой для отправного толчка.
«И моей погибелью» – неожиданно мелькнула мысль, но я тут же отогнала её.
Сейчас не время об этом думать, а тем более переживать. Не тогда, когда процесс начался.
Уже нет.
Как только несколько капель крови скатились на протянутую к «бездне» раскрытую ладонь, я окропила ей темную землю, отдав свое подношение, чтобы таким образом войти в контакт с той сущностью, что жила в ней. Я должна была прочувствовать тьму в полной мере, чтобы затем безжалостно уничтожить.
Свеча, резко вспыхнувшая алыми искрами, последовала туда же. Как только пламя окрасилось черным, я начала читать заклинание, прикрыв глаза и сосредоточившись на каплях крови, собирающихся на магической метке и на…улье.
Теперь я чувствовала его.
Чувствовала медленную пульсацию, словно тихую трепещущую вибрацию. Она взывала ко мне и упрямо тянула за собой, обещая умиротворение и вечный покой. Но меня сдерживала моя цель. Меня вела мысль, что: «Дорогие мне люди окажутся в безопасности. Этот мир будет в безопасности». И этого хватало, чтобы противостоять цепляющимся за мою душу черным щупальцам, желающим коснуться её и выпить замертво, чтобы забрать с собой, как очередной трофей всего сущего.
«Но не в этот раз!» – подумала я и повысила голос, зачитывая выученные наизусть слова, покачиваясь взад-вперёд из-за проходящих насквозь болевых толчков, похожих на радиоактивную волну.
С каждым словом заклинание набирало силу. Я могла почувствовать, как темная энергия покидает материальную оболочку, ставшую для неё домом.
Тьма медленно высыхала, съеживалась въедливыми ядовитыми иголками. Но с каждым ударом сердца я все отчетливее ощущала, как она впивалась в него своими невидимыми когтями, остервенело раздирая на части. Она не желала уступать мне. Точно так же, как и я.
Это разъедающее меня чувство было настолько сильным, что в какой-то момент я даже запнулась, едва не сбив выстроившийся в целостную картину заклинательный рисунок.
«Ещё чуть-чуть. Ещё немного и контур зажжется. Свет прольется на все вокруг и исцелит скверну, опустившуюся на наш мир» – без устали повторяла я одно и то же.
Я смогу!
Я…
Что-то теплое и влажное неожиданно коснулось губ, стоило их едва разомкнуть. Легкая дрожь пробежала по телу. Я отчетливо почувствовала солоноватый металлический привкус…крови.
– Лайникс.
Кто-то настойчиво дергал меня за плечо, пытаясь докричаться. Но мои мысли, казалось, больше не принадлежали мне.
Я перестала толком осознавать себя, войдя в некий транс. Будто моя душа вырвалась на свободу, оказавшись за иной гранью. Лишь бьющееся в груди сердце не давало окунуться в тихие таинственные воды, призывающие меня с немыслимым постоянством. Я парила в невесомости тумана, окончательно потерявшись.
Все, что я могла чувствовать, так это отдаленную вибрацию собственного голоса и мерные такты после каждого произнесенного мной слова, рождающего ударные силовые волны.
– Всемогущий дьявол, Никс, прекрати это! Очнись!
Очередная встряска на мгновение прояснила мое сознание. Тогда я поняла, что пора.
Веки распахнулись, и я уколола палец, заметив, что символ на руке стал прежним, но с размытыми контурами. Капнув на уменьшившееся пламя свечи каплю крови, развела руки в стороны, отдавая свою внутреннюю ци миру – отдавая свет, все это время скрывающийся внутри меня и, наконец, сумевший обрести свободу.
Яркая ослепительная вспышка маленькой искрой ударила прямо в сердце черного высохшего улья, в мгновение превратившись в горящее солнечным светом пламя, заставив его сжаться до невероятно маленьких размеров, а затем расколоться на части и раствориться в оболочке атмосферы.
Мир озарился яркой вспышкой света, что пронеслась искрящейся волной солнечных лучей, освещая собой каждый уголок и прогоняя даже малейший намек на тьму.
Я вздрогнула всем телом, крепко зажмурившись на несколько оглушительных мгновений. После чего все же открыла глаза: мягкая улыбка скользнула по губам.
Лес менялся прямо у меня на глазах, обрастая новыми распускающимися листочками и сменяющейся корой. Проклевывающаяся из земли трава приятно щекотала кожу. А яркие вылупившиеся бутоны наполняли воздух цветочным ароматом. Появившееся, хоть и робкое, чириканье птиц убаюкивало душу.
– Ты сделала это… – выдохнул рядом со мной Кайдан.
Я кивнула и, обернувшись, встретилась с ним глазами. Мои все ещё не могли поверить в происходящее. А его светились непоколебимой уверенностью и…любовью. Но я не успела толком полюбоваться демоном, почувствовав резкий толчок неведомой силы. Словно настигшая отдача, она коснулась сердца и одним точным ударом пронзила его насквозь.
Я задержала дыхание, не в силах сделать вдох из-за оглушительный боли, спазмирующей каждую клеточку тела. Я не могла дышать, меня словно парализовало. Поэтому я не удержалась и повалилась набок, оседая на землю, но Кайдан успел подставить руки, чтобы уберечь мою голову от удара.
– Лайникс?..
Я знала, что так будет.
– У всего есть своя цена, – прошептала я, словно оправдывалась и в то же время извинялась, попытавшись коснуться его лица. Но все, на что у меня хватило сил, так это едва поднять руку, чтобы в ту же секунду безвольно опустить её.
– Что? Нет…Даже не вздумай, слышишь?..
– Возможно, я спасла мир. Но…ты спас меня, Кайдан Тай и я…
Люблю тебя.
Люблю с первого вздоха и выдоха.
С того самого момента, как твои чарующие глаза загипнотизировали меня, лишив сердца.
Я хотела сказать ему это.
Это и ещё многое другое.
Но последний громкий болезненный удар сердца прервал меня на полуслове, заставив губы замереть в немом полушепоте.
Последнее, что я увидела: кусочек нежно-голубого неба и…его глаза, в которых болезненными осколками застыли слезы неверия.
Моя любовь оплакивала меня.
Глава 28
Потерянное сердце
Кайдан
Это не могло быть правдой.
Так не должно быть.
Её голова покоилась на моих коленях. Руки безвольно упали на землю. Ресницы мягко касались кожи, а длинные растрепавшиеся волосы рассыпались по плечам легкими безмятежными волнами.
В эту секунду она выглядела такой умиротворённой, словно призрачное видение из далекого прошлого.
Мне отчаянно не хватало воздуха.
– Никс, – прошептал я, осторожно коснувшись её щеки: все выглядело так, словно в какой-то момент она просто уснула.
Но это было не так. И хуже всего то, что я ничего не мог поделать с этим. Мои силы оказались бесполезны, несмотря на то что я всегда мог возвращать людей к жизни. Я не умел воскрешать мертвых, но мог умело находить заблудшие души, потерявшиеся на грани, а затем возвращать их обратно, если они не пересекли обозначенные Ситкхой рубежи.
С ней все было иначе.
Сколько бы раз я не погружался в «Ан’Хан» – хранилище душ или переходной пункт, сколько бы не чувствовал между нами связь, найти ее так и не удавалось. А ведь я слепо верил, что главный завет вроде: «Переставшее биться сердце однажды – невозможно воскресить дважды» в данном случае окажется обманкой, очередной фальшью.
Смертельные раны? Убийственные яды? Сломанные кости? Я мог предотвратить это. Я мог спасти того, кто был на грани смерти. Но сердце?
Её сердце больше не билось.
Оно не билось.
Звук, который я слышал на протяжении стольких лет, как животрепещущую мелодию, благодаря которой хотелось жить, хотелось чувствовать и…позволить себе любить, оборвался навсегда.
И я ничего не мог с этим поделать.
Он просто затих.
Безвозвратно…
Навечно.
Я закричал в голос, устремив взгляд на рассеивающиеся тучи, сквозь которые пробивались яркие лучи солнца. Но боль внутри раздирала на части. Я буквально чувствовал, как во мне вспыхивает смертоносное пламя, охватывающее каждую клеточку тела.
Она мертва.
Мертва.
«Мертва» – неустанно шептал мой внутренний голос, словно я и без того не видел это собственными глазами. Словно я не позволил сделать это лично!
– Кайдан!
Этот голос…
Он вывел меня из оцепенения, заставив едва заметно вздрогнуть.
Медленно обернувшись, продолжая удерживать её тело и баюкать в своих объятиях, я увидел Шейдана, то, как его взгляд медленно опустился ниже и…
– Никс… – тихий шепот, подобный ветру, слетел с его губ, а затем он кинулся вперёд, рухнув на колени прямо перед своей сестрой.
Его руки в спешке начали прощупывать её тело на манер смертельных ранений, чтобы, выявив причину, можно было все исправить. С хаотичным беспокойством он коснулся слабой голубой жилки на её шее, а затем замер, боясь пошевелиться.
Я видел, как он сглотнул, а после заторможенно моргнул, словно все ещё пытался сопоставить факты, которые были прямо перед ним. Как испуганно вздрогнули его пальцы, когда он повторно попытался нащупать пульс, и как неуловимая тень пронеслась мимо нас, опутав своим замогильным холодом. В тот миг он, наконец, понял, что произошло.
Дан резко замотал головой, коснувшись лица сестры.
– Этого не может быть… – глухо прошептал он, в то время как мой взгляд неотрывно блуждал по её лицу, по светлой, нетронутой загаром коже, по каждой приступающей венке, пересохшим губам. Её тело медленно остывало.
Она таяла у меня на глазах.
Словно несбыточная мечта.
Словно звезды, затерявшиеся в сумраке.
Словно прощающаяся душа…
– Как…Как это случилось?! Почему она…почему она лежит здесь? Что произошло?!
Он толкнул меня в плечо, но я не сдвинулся с места. Лишь поднял на него остекленевшие глаза и сказал то, что знал и так:
– Тьма всегда берет свое. Плата – неизменная данность для того, кто хоть как-либо использует её. Лайникс уничтожила эту тьму, а та безжалостно уничтожила её сердце. Она умерла, Дан.
Я сглотнул и снова повторил, будто и сам все ещё пытался поверить в это:
– Она умерла.
В его глазах появились слезы.
– И ты ничего не сделал?! Ты знал и ничего не сделал?!
– Ты тоже знал. Но позволь напомнить, – почувствовав нарастающую ярость, едва сдерживаясь, сказал я сквозь стиснутые зубы, – именно ты позволил ей сделать этот выбор.
– Я не мог иначе! Ты же знаешь её! Но ты…
Слезы потекли по его щекам. И как это бывало в детстве, он даже не пытался остановить их, чтобы скрыть свою слабость. Потому что считал это проявлением человечности. Он прекрасно умел сдерживать чувства, но если уж они вырывались наружу, то не подавлял их, а давал им волю, проживая достойно каждую эмоцию.
Мой взгляд снова упал на умиротворённое лицо Лайникс. И сердце в груди болезненно сжалось. Поднимающийся жар медленно опалял кожу: моя темная сущность бесновалась. И я едва ли мог сдержать её, чтобы в приступе безудержного горя не превратить это место и всех, кто здесь находился, в адскую яму.
Меня останавливал лишь тот факт, что он был прав.
Я не уберег ее.
Все это время я просто оставался в стороне, несмотря на чувства, которые испытывал к ней на протяжении стольких лет.
Я поцеловал её, а затем трусливо отступил, сделав не один, а сразу несколько шагов назад.
А теперь…я чувствовал влагу, стекающую по моим щекам. Я не знал, что такое слезы и что может их вызвать, заставив потерять контроль над своими чувствами настолько. Но лишь до этого момента, когда я вдруг осознал собственную слабость по-настоящему.
Все это время я упорно закрывал глаза на то, что было единственно важным для меня. И лишь потеряв, я, наконец, смог понять, как сильно ошибался и как поддался собственному страху, прикрываясь ложными постулатами.
– Ты…плачешь? Кай, черт, ты реально плачешь?
Забавно.
Я даже усмехнулся. Зло, раздраженно и совершенно отчаянно. В каждом отзвуке угадывались ломаные и кривые, наполненные болью и самоистязанием.
Я не чувствовал, каково это, когда слабость вырывается наружу, когда чувства превращаются в хрустальные капли и обличают все твои страхи, переживания и пороки. До определенного момента я и правда не знал, что способен на какие-либо чувства, пока не повстречал взбалмошную сумасшедшую девчонку.
В тот момент я не знал, кем она станет для меня. Но уже тогда, взглянув в её испуганные глаза, мое сердце забилось так, как никогда не позволяло себе до этого, заставив на мгновение подумать о том, что она способна перевернуть весь мой мир.
Между нами повисло молчание: оно было липким, холодным и удушающим. Растерянность, отрицание и в то же время неизбежность преследовали нас, заставляя терять отголоски реальности.
«Что теперь делать?» – этот вопрос неумолимо читался во взгляде каждого, в то время как со стороны доносились победные торжествующие голоса.
– Мне кажется, что это сон. Просто глупый, ничего не значащий кошмар, – неожиданно тихо проговорил Дан, продолжая удерживать Лайникс за руку, едва касаясь тонких пальцев, чтобы все ещё ощущать её присутствие рядом.
Я молчал, продолжая бездумно разглядывать траву под ногами. Видеть её такой было невыносимо-мучительно. А осознавать, что виной тому стал ты сам, катастрофически. Каждая мысль, вдох, биение сердца – уничтожали меня. Я чувствовал себя живым разлагающимся трупом.
– Она не могла умереть. Она ведь…не могла оставить меня одного. Она обещала… – снова и снова повторял Шейдан, не переставая хвататься за неё, словно утопленник, всеми силами желающий выбраться на поверхность и сделать хотя бы единственный глоток воздуха.
Это было настолько сюрреалистично, что я больше не мог вынести эту ношу.
– Неужели ничего нельзя сделать? – сказал он с такой надеждой, когда взглянул на меня покрасневшими глазами. – Неужели мы не можем воскресить её? На кой черт нам дарование Богов, если мы даже не способны вернуть к жизни дорогого человека?!
Его глаза отражали гладь безмолвного океана во время сильного шторма. Магия пульсировала в каждом вздохе, проявляясь в увядающих цветах и медленно теряющих окрас листьях.
Я нахмурился.
Снова перевел взгляд на Лайникс.
«Неужели мы ничего не можем сделать?» – Его слова, словно высеченная на камне молитва, то и дело звучали в моих мыслях.
«Неужели мы ничего не можем сделать?»
Ничего?
Ничего?
Ничего?
Все смешалось в сплошную какофонию: звуки воспринимались хаотичным бессмысленным нагромождением. Мысли смешались в кучу. Воспоминания то и дело мелькали яркими образами перед глазами. Настоящее, неожиданно ставшее прошлым, заставляло сердце биться чаще. Я чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку.
Неужели…ничего?
И снова призрачные видения, заставляющие терять нить с реальностью…
Её звонкий смех.
Соблазнительная, но такая светлая улыбка.
Тяжелый, но в то же время наивный взгляд с дьявольской чертовщинкой, скрывающейся на дне.
Её смелые касания и мягкое сбивчивое дыхание с вечно борющимся сердцем.
Сердцем…
Мой взгляд снова невольно упал на Дана. Он пытался сотворить какое-то заклинание. И погрузившись в себя, я упустил момент, когда из его носа потекла кровь, окрашивая губы в алый.
Я встрепенулся, поняв, что он пытается выйти за пределы собственного дара, и спешно остановил его, заставив перестать бормотать странные слова.
Он наградил меня поистине убийственным взглядом, лишенным и проблеска человечности, словно на мгновение его рассудок помутился. Поэтому, стараясь совладать с собственным безумием, я хладнокровно выдал:
– Я знаю, что надо делать. Знаю, как вернуть её к жизни, только вот…
– Что? Говори же!
Зажегшийся в его глазах огонь заставил меня сглотнуть и действовать.
– Ты, наверное, слышал, что если демон находит свою истинную пару, то его сердце больше не принадлежит ему.
Дан моргнул. Едва заметно нахмурился. Но промолчал, кивнув, дав мне возможность продолжить, несмотря на все наши предыдущие разногласия.
– Так вот, в случае непредвиденной ситуации мы можем отдать свое сердце нашей паре.
– То есть как это – отдать?
– Взять и отдать.
На мгновение он замер, ошарашенно уставившись на меня, а затем выдавил из себя:
– Ты хочешь сказать, что… можешь отдать ей свое сердце в буквальном смысле?
Я уверенно кивнул.
Его губы дрогнули.
– Н-но…
– Я буду жить, – поняв некоторые сомнения, отразившееся на его лице, спешно заверил. – В этом и заключается особенность демонов. Наша пара – и есть наше сердце. Пока она жива, пока её сердце бьется, мы продолжаем полноценно существовать.
– Выходит…
– Мы можем попытаться спасти её, только…
– Только? – недовольно переспросил он, кажется, теряя терпение.
У всего есть цена.
– Сердце приживется лишь в том случае, если она…чувствует ко мне то же самое и нас благословят Духи. Если же нет, то, попытавшись, умрем мы оба.
– Ты, должно быть, шутишь, Тай? Потому что мне сейчас ни черта не смешно! Я не собираюсь терять ещё и тебя!
На этих словах мое терпение все же лопнуло, и тогда я сказал:
– А я не собираюсь терять её! Ты понимаешь, адские гончие?! Понимаешь? Я уже мертв! Так какая разница? Если у нас есть шанс, то мы должны воспользоваться им!
С минуту, может быть, дольше, мы буравили друг друга взглядом. И в этот момент он напоминал мне свою сестру с её неуёмным любопытством и катастрофическим упрямством. В этих глазах сейчас я видел то же неутолимое горящее пламя.
– Так что ты решил? – сухим ломким голосом спросил я, снова вернувшись взглядом к безликой тени, в которую превращалась эта девушка.
Она была прекрасна в своей непорочности и невообразимой смелости. Но в то же время было трудно не заметить первые признаки смерти, подкравшиеся незаметно в столь юном возрасте.
– Делай все, что потребуется. Но ни одна живая душа, кроме нас с тобой, не должна знать о том, что здесь произошло. По крайней мере, пока все не решится, – с легким нажимом уверенно проговорил он, а затем перевел взгляд на свою сестру: – Ты будешь жить, Никс. Никто и ничто не сможет нас разлучить.
Я сглотнул.
Перевел дыхание.
После чего осторожно коснулся её руки и бросил выжидательный взгляд на друга. Он согласно кивнул. И я подхватила тело Лайникс, аккуратно прижимая его к своей груди.
Мы встретились с ним взглядом.
– Мне потребуется твоя помощь, чтобы провести необходимый ритуал и все подготовить.
Он неотрывно продолжал смотреть на свою младшую сестру, когда сказал:
– Что мне делать?
– Я все объясню. Но не здесь.
Дан неоднозначно вскинул бровь.
Я вздохнул и сказал:
– Мой дом – самое подходящее место.
– Ты имеешь в виду городскую квартиру?
– Я имею в виду свое родовое поместье.
– У тебя есть поместье?! – ошарашенно выдал друг, и я тяжело вздохнул, спешно пояснив:
– Есть. Но сейчас не время для слезливых историй. Жизнь Лайникс – вот что по-настоящему важно. И больше ничего.
Он угрюмо поджал губы, словно на краткое мгновение успел позабыть о том, что его сестра уже одной ногой за гранью. Но затем уверенно кивнул.
– Ты прав. Нам стоит поспешить.
Я протянул парню руку. Он, не задумываясь, взял её, чтобы после очутиться в кольце из плотного мрака, а затем перенестись в родовое поместье моей семьи – Гронн-Торн.