Варвара выступает в поход

10. Повелители гармонии

Я вышла наружу вслед за Джеммой и оказалась во дворе. Внутреннем дворе. Жадно огляделась – когда ещё удастся?

Дом походил на крепость – квадратный, с башнями по углам. В двух углах башни, два других – просто углы. Трёхэтажный. Ничего себе у Вороны зданьице-то, вряд ли здесь дешёвая недвижимость. Или расположен в отхожем месте здешнего мира?

– Пошли, нечего глазеть, – дернула меня Джемма за рукав.

Так, а куда мы пошли? О, кажется, это называется – носилки. Будочка на двух длинных жердях, несут такую будочку четыре человека. А конями не удобнее?

Джемма затянула меня внутрь, я зашла и села – низкие лавочки, линялые подушки. Два места – лицом к лицу. Я по привычке начала беспокоиться о том, чтобы не сесть спиной по ходу движения, но не знала, куда будет этот ход, и просто села. Оказалось – правильно села. Нашу будочку рывком подняли вверх и потащили. Как смогли, так и потащили. Не знаю, есть ли тут кареты, но это средство передвижения кажется ненадёжным. Например, что будет, если один из носильщиков подвернёт ногу?

– А кони не возят такие носилки? – спросила я.

Джемма посмотрела на меня, как на дурочку.

– Где ж ты столько коней найдёшь? Да ещё чтобы по улице пройти можно было!

О да, а людей – достаточно. И нанять людей, наверное, дешевле, чем держать коней.

Мы вывалились из квадратного двора в узкую улицу. Её, очевидно, проектировал кто-то нетрезвый, потому что она была очень узкой и очень извилистой. Они что, не понимают, что широкие и прямые улицы – проще для всех?

А ещё на улице было очень шумно. Джемма задёрнула шторки, но шторки – так себе шумоизоляция. Мимо катилось какое-то невероятное людское море – и это было очень горластое людское море. Кто-то продавал лимоны, кто-то выхвалял кота – крысолова, кто-то сообщал последние новости – что-то вроде «королевский указ – кто укрывает изменников, тот сам изменник». Господи. По моему сну можно снимать исторический фильм! А ещё, кстати, запахи. Какой-то еды, ещё какой-то еды, навоза. Интересно, как далеко нам ехать?

Оказалось – недалеко.

Носилки опустили на землю, Джемма юркнула наружу, я осторожненько выбралась следом за ней.

Ого себе, какие ворота! Даже не ворота, а прямо портик с колоннами, и уже внутри него – вход в огромный дом, кстати, вовсе без ворот. Я пошла за Джеммой по мозаичному мраморному полу, невероятно красивому, и попала в руки двух одетых в белое женщин.

– Проходите, госпожа, – поклонились они мне синхронно, подхватили под руки и повели внутрь.

Внутри было очень влажно, и тепло, очень тепло. На улице вообще не холодно, примерно – как поздняя весна или ранняя осень наших краях. А здесь – прямо баня. Впрочем, не туда ли я стремилась?

Мы шли по коридору, в который выходили открытые или занавешенные дверные проёмы. За открытыми виднелись залы и бассейны, настоящий спа-центр, изумительно. Но меня провели за очередную полосатую занавеску.

Мраморная лавка, коврик из деревянных плашек – очень хорошо отполированный. А рядом предел моих мечтаний – большая ванна, или маленький бассейн, наполненный горячей, судя по пару, водой.

– Пожалуйте, госпожа, – одна из женщин показала рукой на ванну, вторая принялась помогать мне раздеваться.

Какое же блаженство, господи! Как будто после леса – если ходил в горы, или за ягодой ездил, да даже после игры, раз у нас тут занимательное средневековье. И грязь смыть, и мышцы разогреть – хорошо-то как!

Женщины дали мне немного вылежаться, и принялись мыть. Намазывали какими-то зельями – пенящимися и мылящимися, скрабами, и отдушками. Одно из средств начисто удалило все лишние волосы – как после хорошей эпиляции. Поскребли пятки, срезали отросшие ногти, заполировали ногтевые пластины. Размяли хорошенько спину, плечи, ноги. Спа, да и только!

А потом приступили к волосам. И это оказалось очень неприятно.

Волосы местами свалялись, я пыталась прочесать гребнем хотя бы концы, но надолго меня не хватило. Сейчас же их пытались мыть и расчёсывать мокрыми, я так обычно и делаю, но – у меня-то волосы в несколько раз короче! Я бы, конечно, не отказалась посмотреть на себя с шёлковой гривой до подколенок, но – в другой раз, судя по всему. Потому что расчёсывать меня они будут до морковкиного заговенья, и половину волос при том выдерут.

– Дамы, можно минутку передышки? – взмолилась я. – Скажите, как к вам правильно обращаться? Я здесь недавно.

– Мы представляем Гильдию Банщиков, госпожа, – поклонилась та, что постарше.

– Отлично. Благодарю вас и Гильдию Банщиков в вашем лице, – я тоже поклонилась. – Скажите, что я должна буду вам за работу?

– Всё оплачено, – поклонилась та же дама. – Желаете воды, или расслабляющего отвара из трав, или лимонного сока с мёдом?

– Воды. Нет, травы. Сока тоже.

Они переглянулись, улыбнулись, и младшая вышла. Старшая же отжала мои космы льняным полотенцем и помогла мне выбраться на коврик.

Я завернулась в простыню, оглянулась… и увидела на стене незамеченное прежде зеркало. Подошла… и у меня перехватило дыхание.

Из оттуда, из зеркала, на меня смотрела незнакомка. Высокая и статная, я такой отродясь не была, и в родне никто таким не был, мелкие мы все. Дева отличалась, кроме хорошего роста, соразмерной фигурой – все округлости были в положенных местах, но – не слишком большие, и вообще – ничего лишнего. Тело выглядело молодым и спортивным.

Но – лицо совершенно замученное. Как после болезни. Всклокоченные длинные волосы только усиливали впечатление.

И что, вот это – я? Вот эта непонятная девица? Как, гм, изумительно. Я отложила мокрую простынь, встала на носочки, потянулась… работает. Кисти красивые, с длинными пальцами, когда руки в третьей позиции над головой – выглядят очень красиво. Оттолкнулась одной ногой, подобрала её к щиколотке в позицию, повернулась… хорошо. Развела руки в стороны, во вторую позицию – ничего не висит и не болтается. Хорошее тело, послушное. Тренированное, сказала бы я.

Дама из Гильдии Банщиков отвлеклась, я воровато оглянулась… взяла с полки у зеркала ножницы и отрезала две трети спутанного закатанного хвоста.

– Госпожа, что вы делаете! – ахнула та. – Как можно, волосы же, волосы мага!

Мгновенная ярость вскипела во мне – что, кто-то оспаривает моё решение? – но я быстро этот непонятный момент задавила. Потому что она права, ей ещё, наверное, прилетит за то, что я тут самоуправствую и вношу недозволенные свыше изменения в свою внешность.

– Спокойно, – ответила я. – Волосы сжечь. Прямо сейчас. Есть, где?

– Да, конечно, но…

– Не зубы, отрастут. То, что осталось, прочесать намного легче, правда?

– Правда, – согласилась банщица.

Вообще там осталось немало – лопатки были закрыты. Ничего, и впрямь вырастут.

Тут появилась вторая банщица с подносом, на нём был кувшин и три стакана. Кувшин оказался с водой, а в двух стаканах – трава и лимонный сок. Я выпила всё, и это было очень вкусно – и кисло-сладкий сок, и пряный отвар, и запить водой – хорошей, вкусной водой, не как у Вороны.

Вторая банщица тоже поахала про волосы, но согласилась – так проще. И дальше меня снова вернули в воду – которая оказалась проточной, вот диво-то! – намазывали волосы какими-то снадобьями и расчёсывали, и это уже было намного легче, а потом и вовсе легко. Подстриженные, волосы легли волнами ниже плеч, это даже оказалось красиво.

– Печь у вас где? – спросила я, имея в виду – бросить туда всё снятое, до последнего волоска.

– Но разве госпожа не желает использовать свою силу? – изумилась младшая банщица.

Что? Силу? Какую ещё силу? – думала я, а руки уже будто сами собой складывались в жест, и я с изумлением увидела пламя на кончиках пальцев. Только что не заорала, вот был бы номер! Тем временем пламя охватило лежащие на металлическом подносе пряди и пожрало, и тихо опало само собой. Шевеление пальцев – и даже пепел куда-то делся. Я дождалась, пока выровняется дыхание и перестанет колотиться сердце, и опустила руки.

Ничего себе как я умею! Кто б раньше сказал, а?

Оказалось, что пока я блаженствовала в ванне, кто-то отлично отчистил рубаху и старое платье, в котором я пришла. Башмаки мои и так неплохие, и пояс с сумкой, а вот одежда теперь выглядела очень прилично.

– Благодарю вас, – сказала я на прощание. – Было очень приятно, надеюсь встретиться с вами ещё раз.

Они переглянулись странно – будто я сказала что-то очень не то. И низко поклонились в ответ – обе. И младшая подняла шторку, показывая на выход.

Я и пошла в указанном направлении, и через некоторое время набрела на стайку знакомых девиц. Джемма тихо стояла с краю, что-то вещала пышноволосая Амата, остальные внимали. Но вот заводила увидела меня и только что рот не разинула.

– О, смотрите, красотка наша пришла! А где космы-то свои рыжие потеряла? Побоялась, что таскать за них будут? Ну так мы и за то, что осталось, можем, – нагло сказала она.

– Поосторожнее с высказываниями, – вот нужно же было так всё испортить!

Добрые женщины каким-то чудом привели меня в состояние гармонии с окружающим, а тут эти вот!

Видимо, Амате гармонии не досталось. Она и вправду попыталась схватить меня за волосы, но ладонь с заполыхавшими кончиками пальцев прямо перед её лицом отрезвила. Я снова не поняла, как так вышло, но успела уловить телесное движение – всё же про тело я кое-что знаю. А сейчас, выходит, моя сила – в моём теле.

– Не смей, поняла? – я глянула на дуру, как могла злобно, и протиснулась между остальными. Ушла вперёд, к выходу, выбралась в портик, прислонилась к колонне и заревела об ушедшем ощущении счастья и покоя.

11. Поплакала – и будет

Я ревела в портике, и не смотрела по сторонам, и вздрогнула, когда кто-то положил руку мне на плечо. Глянула – госпожа Марта, тоже чистая и сияющая.

– Ты что, деточка? Кто обидел?

– Нет, нет… никто.

Вот ещё, про дрязги глупых сорок рассказывать! Ещё пусть только попробуют, я их…

Пришедшая мысль удивила – я никогда не была особо бойкой и наглой, никогда не встревала никуда, и даже когда в театре собачились за лучшие партии, меня это как-то миновало. Я сначала была юная талантливая звезда, а потом – сразу нет. И все, кто хотел на моё место, смогли туда попасть легко, и некоторые даже удержались.

Тут же мне хотелось раздавать оплеухи направо и налево, как будто я матушка Ворона, а не приличный человек. Что это такое вообще?

– Девчонок не слушай, – госпожа Марта гладила меня по голове. – Потрещат и перестанут. Главное – приходи в себя побыстрее. Вон уже какая красавица стала – загляденье.

– И зачем мне эта красота, скажите, – хлюпала носом я.

– Лишней точно не будет, – говорила госпожа Марта. – Не печалься, твоё положение – вовсе не конец света. Вернёмся домой, поешь, поспишь, завтра проще будет.

От слов Марты становилось спокойнее.

– Скажите, чего они на меня взъелись? Я у них… последний кусок хлеба не забирала, – я чуть было не сказала – «партию не забирала».

– Бывают люди, которые не могут удержаться от того, чтобы не напасть на того, кто лишился возможности защищаться. А ещё они опасаются, что ты покажешь свой крутой нрав, и спешат ударить первыми.

– У меня крутой нрав? – усмехнулась я сквозь слёзы.

Куда там крутой нрав!

– Ещё какой, – усмехнулась старушка. – Суровый характер твоей северной матери плюс обыкновение твоего высокородного отца впадать в бешенство по всякому поводу – отличное сочетание! На рынке поговаривают, что ваш родовой замок не взяли бы, если бы ты была среди защитников, но тебя среди защитников не было.

– Я умею защищать замок? – изумилась я таким ожиданиям от своей особы.

Кто бы мог подумать-то!

– Конечно, умеешь, у твоего отца не было других детей, он учил тебя всему.

– И все это знают?

– Многие знают.

– Невероятно. А я не вышла на стены потому, что меня увёз эта скотина Ночной кто-то там, да?

– Ночной страж.

– Но зачем?

– Где уж простому целителю понять мысли и намерения Ночного стража, – усмехнулась Марта.

Голоса сзади известили о том, что мои невольные коллеги движутся наружу. Возглавляла их мамаша Ворона, такая же тучная, как и обычно, но теперь тоже чистая и аккуратная. Платье не было мятым, волосы – жирными, тряпица, которой они были подвязаны, сияла белизной. Надо же, как бывает. Впрочем, это же магия.

Насколько грязнее и неопрятнее были бы жители моего сна без магии, я решила не задумываться.

Дальше происходила уже знакомая мне процедура, только в обратном порядке – из-за угла приносили носилки, в них забирались сначала мамаша Ворона и незнакомые мне старшие женщины – по одной, только госпожа Марта села ещё с одной дамой в возрасте, тоже невысокой и хрупкой. А потом – девчонки, по двое. Со мной снова села Джемма.

Я пыталась осторожно рассматривать улицу, но – сгущались сумерки, и это было непросто, ничего ж не видно. Никакого уличного освещения. Темно и всё. Окошки светятся – если ставнями не закрыты. Эх, экскурсию бы какую по городу, чтобы понять, как тут вообще что устроено! Но я подозревала, что девушек мамаши Вороны не очень-то любят добропорядочные горожанки, а если у меня тут какая-то непростая личная история, то есть – у моего здешнего персонажа – то мне тоже нужно быть осторожной. Это я ничего не знаю, в смысле – не помню, а люди-то меня очень даже знают, и некоторые прямо готовы что-то мне припомнить. Самое оно, да – все знают о тебе больше, чем ты сама. Красота неописуемая.

Нужно было кого-то расспросить. Причём кого-то такого, кто не на уровне слухов на рынке, а кто лично меня знал до всего вот этого и будет готов помочь. Но есть ли такие? Или я теперь того, презренная предательница, раз меня не было на стенах, когда пришли выносить наш замок?

Я с удивлением обнаружила, что думаю, как будто снова на игре. Потому что где ещё так может быть? На игре или в виртуальной реальности. Второе даже вернее, на игре такой антураж делать – замучаешься. А картинку нарисовать любую можно. И даже населить её бегающими человечками.

Я жалела сейчас, что мало знала историю. Наверное, мне было бы проще сориентироваться. Но ничего, есть шанс, что я знаю людей. Если буду приглядываться к ним повнимательнее, то вдруг и найдётся, с кем поговорить.

Носилки прибыли во двор дома мамаши Вороны, она стояла у входа и покрикивала:

– Не задерживайтесь! Солнце заходит, ночь подступает, начинается наше время! Кто опоздает – сам виноват! Так, а ты что? – она заметила меня и схватила за плечо.

И я в последний момент подавила в себе порыв ударить её в ответ.

– Сибилла, отстань от неё, – госпожа Марта подошла и смотрела сурово. – Она нужна тебе живая? – дождалась ответного кивка и продолжила: – Значит, пока ещё оставь её в покое.

– Спасибо вам, госпожа Марта, – прошептала я, когда Ворона унесла свою тушу в дом.

– Не за что. Зайди, возьми еды, пока не началось, и брысь наверх спать, ясно?

– Да, госпожа Марта.

Я так и сделала – зашла на кухню, взяла себе каши, хлеба и лимонного отвара, и поднялась наверх. Поела, умылась вызванной водой и легла спать в максимально чистую и комфортную здесь постель.

Ну вот, уже что-то хорошее. Дальше будем разбираться завтра.

12. Об устройстве местной жизни

Мне удалось спокойно прожить на своём третьем этаже всю следующую неделю.

Я спала – сколько спалось, мне не мешали. Мамаша, наверное, опасалась нового ведра воды на голову, а из девчонок ко мне заходила только Джемма – проведать, есть ли я тут ещё или в небо улетела. Нет, в небо не улетела, куда мне в небо.

Сказать по правде, выспалась я уже на третий день. И пошла узнавать, чем в доме люди занимаются, потому что рабочее время заведения начиналось с наступлением сумерек, а жизнь теплилась уже с утра.

Оказалось, что все, занятые на работе, потом спали, сколько спалось, хоть бы и до вечера, и им никто не мешал. А потом должны были привести себя в подобие порядка – как они здесь это понимали – и в сумерки явиться в большой зал внизу.

В зал приходили гости – и им там подавали выпить и закусить, готовкой занимались отдельные специальные люди. Местные девушки разносили заказы, и если кто-то выбирал их на час или на ночь – уходили с ним в свою комнату. Иногда предлагалась развлекательная программа – однажды я подглядела в щёлку, как Алесса играла на струнном инструменте, Амата пела, а Пинья танцевала что-то в восточном духе, отдалённо похожее на беллиданс. На руках и ногах у неё что-то звенело, поверх обычного платья был надет пояс с цепочками и украшениями, распущенные волосы то и дело взлетали. Она довольно бойко отстукивала босыми ногами ритм, и ей удалось завести зал – в такт её движениям хлопали, топали и местами что-то кричали и свистели. Я так увлеклась, что едва успела спрятаться от шествующей мимо мамаши Вороны – она тоже шла посмотреть, как там в зале.

К тому моменту я уже знала, что Ворона – маг, но её способностей не всегда хватает на то, чтобы осветить себе лестницу в башне ночью. И вообще магов вокруг было намного больше, чем не-магов, но все они умели по чуть-чуть. Наверное, госпожа Марта – серьёзный маг, но вывести её на разговор о магии, как она есть, мне пока так и не удалось. Ей всё время было некогда.

Зато удалось поговорить с матушкой Ливией. Та была добродушна и смешлива, и когда я пришла к ней и сказала, что готова приносить какую-нибудь посильную пользу – ну нужно же мне чем-то заниматься! – то она посмеялась и сказала мне просмотреть и красиво уложить полученное из стирки постельное бельё.

Мне и думать было боязно, как и чем тут стирают. Наверное, наматывают на палку и колотят? В плохой воде? Впрочем, о том, что город – порт и стоит на берегу моря, я уже знала, и что небольшая речка есть – течёт с гор, да, горы тоже есть. Одна даже огнедышащая – так сказала Джемма. По ней определяют, что думают о жителях острова Устика господь всемогущий и некоторые другие высшие силы.

Какие другие? – тут же зацепилась я. И узнала, что есть достойные христиане, есть менее достойные христиане восточного толка, а есть вовсе неверные. И может быть, кто-нибудь вовсе верит в древних языческих богов, как на Севере, – на этом месте Джемма стрельнула в меня глазами и убежала.

Ладно, я-то вообще про стирку. Грязное постельное бельё и рубахи отдавали куда-то прачкам два раза в неделю. И потом дважды в неделю его возвращали обратно – вроде как стираное, но жёсткое, колом стоящее. И матушке Ливии нужно было растрясти, поколотить резным деревянным валиком, чтоб стало помягче, аккуратно свернуть и разложить по полкам. В этом-то я ей и помогала, потому что на словах может быть и легко звучит, а по факту было тяжело.

Я спросила – а почему больше никто не помогает. Но она только фыркнула – мол, остальные девицы лучше со скуки расплющатся, чем пойдут и сделают что-нибудь полезное. Неужели в прошлом богатые дамы, думала я. Или наоборот, из таких семей, где с детства приходилось много и тяжело работать, и они тут отдыхают?

Джемма-то точно не была из тех, кто много и тяжело работал. Но и здесь не стремилась. Я спросила её – нет ли у кого-нибудь что-нибудь почитать, и кажется, это была моя большая ошибка.

– Рехнулась, да? Почитать ей подавай! Вот прямо грамотная, да?

Тут я задумалась, что пока ни разу её мне не показали здешней письменности, ни единого клочка. Я и знать не знаю, как здешние буквы выглядят, вряд ли, как наши. Но вроде бы мамаша Ворона вела какие-то счётные книги, и с управляющим они что-то обсуждали про приход, расход и закупки, я слышала. Значит, она как раз грамотная.

Джемма, поганка, растащила по всем остальным мой запрос про книгу. И теперь меня цепляли ещё и за это – мол, нашлась тут грамотная. Тьфу, короче.

Впрочем, девчонки, как оказалось, чему-то тут понемногу учились.

Самых соображающих мамаша Ворона приобщала к ведению хозяйства и поручала что-нибудь запланировать или сосчитать. Кто-то даже на рынок ходил вместе со слугами, и руководил закупками там каких-то продуктов и доставкой их в дом. А что, правильно – если потом то самое счастье, когда кто-то вдруг взял к себе. Не женой, так экономкой.

Матушка Ливия занималась шитьём. Учила снимать мерки, рисовать на ткани здешние незамысловатые рубахи и туники, и собирать всё это при помощи ниток, иголки и десятка швов – функциональных и декоративных. К ней ходили заниматься человек семь-восемь, и эти девушки обычно выглядели более опрятными и аккуратными, чем остальные.

Госпожа Марта учила основам врачевания, фактически – оказанию первой медицинской помощи. И очень толково учила, с использованием знаний из анатомии и физиологии, плюс свойства местных растений и как мы их применяем, с чем можно справиться самим, а в каком случае не обойтись без целителя. И про то, что рану, например, нужно держать в чистоте, она знала, и рассказывала – однажды на примере пальца Делии. Та где-то обо что-то порезалась, потом замотала ладонь грязной тряпкой, и пришла к госпоже Марте только когда началось воспаление. Госпожа Марта, пока чистила, высказывалась едко и безжалостно – о том, что голова на плечах не повредила ещё никому, а вот её отсутствие приносит неисчислимые беды. Делия, обычно очень острая на язык, тут только вздыхала и со всем соглашалась.

Два-три раза в неделю приходила матушка Рания. Объёмная, как Ворона, и добродушная, как Ливия, она учила девчонок основам музыки и танца. Правильно, это всё очень даже годится для того, чтобы привлекать мужчин. А итоги её работы потом входили в шоу-программу.

Честно сказать, когда я увидела всю эту деятельность, у меня прямо засвербило где-то внутри – я сама не заметила, как начала прикидывать, какое представление можно было бы сделать из такого вот коллектива. У меня на занятиях бывали разные люди, и юные, и пожилые, и с нуля, и с опытом, и мне удавалось встроить всех. Но здесь пришлось жёстко себя одернуть – потому что нечего. Ты тут ещё не поняла, как тебе жить, а туда же – выступления придумывать.

Но эти мысли подтолкнули меня к тому, чтобы утром начать делать сначала зарядку, а потом и разминку из классического экзерсиса. И как же это оказалось хорошо – растянуться, вновь почувствовать, что тело тебе подчиняется, что без напряжения можешь положить ладони на пол и так постоять, что поддаётся планка, что колени не мешают садиться в гранд-плие, что встать на полупальцы – легко, и можно не валиться с них в пируэте. И после ничего не болело, ничего! Только обычная нормальная мышечная усталость после нагрузки.

Вот так – друзей здесь у нас нет, значит – работаем в первую голову на себя, думала я.

А потом оказалось, что есть ещё один предмет и один преподаватель. Раз в неделю днём приходил отец Доминик, священник из близлежащей церкви, и беседовал со здешними жительницами о законе божьем. Не более и не менее. И когда я забрела на это занятие и со вниманием выслушала всё, о чём они говорили, то по завершению священник глянул на меня и сказал:

– Очень хорошо, дочь моя, что ты пришла. Останься, поговорим.