Горошины на паркете

© С. В. Попов, 2020

ISBN 978-5-4498-1746-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С. В. Попов
ГОРОШИНЫ НА ПАРКЕТЕ
Введение

Русский интеллигент вечно в поиске ответа на вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». В последнее время мотивации прибавилось, и поиски стали энергичнее, т.к. виноватых на любой вкус и с удивительным постоянством демонстрируют нам все СМИ от либеральных до консервативных. Автору тоже захотелось найти свой ответ, увидеть его не в конкретных людях, а в явлениях, сопровождающих современные процессы. Эти явления суть отражения мировоззрений Российского народонаселения, и по убеждению автора носят объективный характер, не определяемый волей какого-то одного человека или небольшой группы. История объективна, и если происходят исторические процессы, то, чтобы их понять, надо искать объективную первопричину. Так и с нынешней Российской историей – для возникновения современных исторических событий существуют небольшое число первопричин, которые надо увидеть. А увидев, понять, что мы сами, как равноправные субъекты, составляем частицу причин, вызвавших те или иные процессы, которые нашли выражение в определенных событиях.

Предметная область книги, послужившая полем наблюдения автора для формирования выводов, служит, главным образом, Российское образование, как наиболее близкая ему. Проблемы педагогики преподносятся в виде зарисовок с натуры. А уж натурного материала в наше динамичное время сколько угодно, надо только шире открыть глаза и оглядеться вокруг. Тогда вы увидите всех героев, которые появились в воображении автора.

Однако, не только педагогические проблемы волнуют автора. Именно поэтому книга названа «Горошины на паркете», отражая ее разнообразное содержание, основной смысл которого представить все переживания, как сознательные, навеянные современным социумом, так и бессознательные, которые суть производные от первых. В книге нет ответов на интересующие автора вопросы, автор не партийный деятель и не трибун, призывающий к …. Задача книги в ином – вызвать желание задуматься: над собой, своей душой, нашей страной, и ее судьбой. От осознания причин (Кто виноват?) к реальному воплощению своих замыслов (Что делать?) автор так и не перешел. Наверное, потому что ему больше нравится мыслить, чем призывать и указывать.

Память

Удивительно душевное проявление – память. Чаще мы обращаемся к ней сознательно, когда хотим припомнить что-либо утилитарное. Вспомнили и пошли дальше. Даже не пошли, а побежали, потому что ныне, кто не бежит, тот просто стоит. Но есть еще один вид памяти, который не вызывается сознательно, и не связан с нашими прагматическими запросами. Он проявляется спонтанно, независимо от нашего сознания. Без всякого напряжения, память вдруг оживает, и ты начинаешь слышать, видеть и переживать то, что никак не относится к сиюминутному.

Приехав в новое место или посетив старые, казалось бы, давно забытые, вдруг как по мановению фокусника открывается канал в нечто далекое, давно не проявляющееся, но вдруг очень больно царапающее где-то там глубоко в душе. И ты погружаешься в эту бездну, чтобы узреть, давно забытое, быть может, забытое даже твоими предками, которые передали тебе это в виде родовой памяти. И теперь ты воссоздаешь это, хотя в обычных условиях никогда не сподобился бы на такой поступок. Тебя захватило, понесло, и теперь уже не ты управляешь своими воспоминаниями, а они, как на поводу, тянут тебя в неизвестность. Туда, про что ты знаешь только одно – оно существует. Но описать его не дано, это за гранью сознания. Потому что в момент проявления эта память не осознается, ее моментальные образы не описываются вербально, они проявляется в виде переживаний: детских, юношеских, любовных, которые в обыденной жизни представляются несерьезными, не заслуживающими того, чтобы тратить на них усилия.

И вот ты стоишь посередине такого не знакомого двора, который лишь своими контурами напоминает тот двор, где прошло детство, и слышишь крики сверстников, которые вечно гоняют мяч, не желая уступать его другой команде. Или ощущаешь прикосновение руки соседской девочки, в которую ты, конечно, не влюблен, она соседская, и поэтому с ней у тебя приятельские отношения. Конечно, они не перерастут ни во что серьезное, кто же серьезно относится к соседским девчонкам, но это первый опыт, который открывает тебе глаза на вопрос полов. И что иногда прикосновение девичьей руки значит для тебя гораздо больше, чем признание твоих достижений сверстниками мальчишками.

Сейчас и двор не тот и ты не тот, но в том-то и дело, что на какое-то мгновение, которое неожиданно превращается в вечность, ты погружаешься в то прошлое, которое казалось полностью забытым, да и не нужным в жизненной суете. Но не так! Это кажущаяся забывчивость. Ты можешь забыть имена, даты, события. Но нельзя забыть себя самого, он в тебе вечно, вернее пока существуешь ты. И еще неизвестно, кто проявится там, за гранью жизни, либо ты в сегодняшнем виде, со всеми твоими житейскими, интеллектуальными проблемами и душевными переживаниями, либо он, воспринимающий все искренне и не допускающий мысли, что в этом мире есть что-либо по-настоящему плохое. Он любит всех, и его любят все, и у него нет сомнений относительно того, что его семья, двор, класс, школа, мир – прекрасны и созданы для того, чтобы ему быть вечно счастливым.

В петле времени ты не отделим от прошлого, ты из него вышел, но ты его отрицаешь своим существованием здесь и сейчас. Жизнь гонит вперед, и в этом потоке событий нет места взгляду назад, быть может, из-за ложного чувства, что в прагматический век не место переживаниям, связанным с детскими воспоминаниями. Но это все на поверхности! В глубине, где сознание граничит с бессознательным, не применимы критерии обыденного мира. Там мы соприкасаемся с вечностью, как, например, вечность родового или национального бессознательного. Вечность, конечно, относительна, но в рамках отпущенного нам века – это вечность.

И перед тобой появляется тот мальчик, который был тогда тобой, а сейчас уже принадлежат вечности, в которой он существует, не зависимо от продолжительности твой жизни, сколь бы длинна или коротка она ни была. Он уже перешагнул барьер сознательного бытия, превратившись для тебя в источник эмоций, который сам по себе есть целостность, доступная твоему сознанию. Но оно проникает туда не в результате волеизъявления, а захватываясь бессознательно, и не отпускается, пока не исчезнут чары очарования прошлым. И до тебя внезапно доходит, что вечность населена именно такими образами, им нет числа, потому что они соединяются, трансформируются, превращаясь в нечто новое, хотя и оставаясь образами тебя, твоих ранних переживаний, устремлений, мыслей.

Неисчерпаемость твоих душевных проявлений и есть признак бесконечности души. Всей своей предыдущей жизнью ты взращивал эти образы, и сейчас они проявляются, чтобы дать тебе возможность прикоснуться к тому миру, который ты создавал, но который уже не зависим от тебя. Где, в каких уголках души ты хранишь это? То, что это душевные переживания, а не просто воспоминания в обыденном смысле, когда мы вспоминаем номер трамвая, чтобы проехать из точки А в точку Б, очевидно. В обычном состоянии мы не вызовем эти образы, как бы ни старались. Для этого нужен канал, по которому образы сами приходят и уходят. Этот канал и есть соединяющее звено между нашим сознанием и бессознательной душевной деятельностью. По нему мы соединяемся с бесконечностью, не выразимой сознательно, и поэтому не управляемой нашим сознанием.

Чтобы встретиться с самим собой, совершенно не обязательно посетить место, где остался след твоего прежнего пребывания. Это же может произойти, например, когда ты открываешь книгу, которая вдруг заставляет сопереживать герою, который пережил острые ощущения, оставившие след на всю твою жизнь. И он – это ты, это твои переживания нахлынули и увлекли тебя туда, где ты вовсе не рассчитывал оказаться. И вновь открывается канал в бессознательное, которое продуцирует вечные образы памяти, столь важные для тебя. Они вечны, суть душевные образы, которые не опишешь вербально (мысль изреченная есть ложь), и проявляются бессознательно. Ты не можешь выразить словами эти эмоции, ты стоишь как истукан, а они зреют, пока вдруг не прорвутся слезами, грустью, или светлой радостью от увиденного внутри себя. Ты не отделим от них, а они от тебя. Именно в эти моменты приходит ощущение целостности бытия, ты осознаешь непрерывность временного континуума вплоть до его отрицания. Времени нет, есть вечное существование, материальное, интеллектуальное, душевное. Какая разница! Вселенная – материальна и существует вечно, интеллект – образование почти материальное – вечен, душа – нематериальна, и тоже вечна.

Или, узрев какую-то черту лица, тебя захватывают ощущения твоей первой любви, когда ты еще не понимал, чего в этом больше – обожания или страсти. Но она была, и оставила в памяти образ, не внешний образ той девочки, а нечто целостное, невыразимое словами в силу бесконечности ощущений. Это не сон наяву. Это встреча с прежними душевными проявлениями, они уже ушли в вечность, во всяком случае, для тебя. Но уже никогда тебя не отпустят, являясь без спроса, по своей прихоти.

Но, если память дает нам возможность встретиться с вечностью, которую мы не в состоянии описать детерминировано, в силу неизмеримой вариативности ее проявлений, то с необходимостью следует признать бесконечность хранилища этих образов, из которого они всплывают. И, разбираясь в этом уникальном душевном явлении, следует ответить на вопрос, как они сформировались? Если бы эти образы были проявлением только нашего сознания, то их можно было описать. Но описывать что-либо можно только отстранившись от него. А образы, которые проявляются как не контролируемые всплески памяти, не дают возможности отстраниться от них. Как только ты пытаешься это сделать, они тотчас пропадают и вместо них возникает нечто ущербное, что описываемо, но не соответствует душевному образованию, владевшему тобой мгновение назад. Даже более, оно не владело тобой, а ты сам и был этим душевным образованием, не отделимым от него ни на мгновение.

Этот как музыка! Если ты погружаешься в нее, то не можешь выразить словами то, что переживаешь. А если выражаешь, то это уже не музыка, которая увлекла тебя и тянет за собой, а ее препарирование. В музыке ты тоже встречаешься с бесконечностью душевных переживаний, впрочем, как и в стихах. Но только до тех пор, пока не начинаешь разбирать их на компоненты, чтобы установить, почему именно эта мелодия или рифма ввергли тебя в глубокие переживания.

Но сейчас мы говорим о нашей памяти, потому что встречу с ней переживал каждый или почти каждый, а музыку или стихи пишет автор, черпая образы в самом себе. Это его опыт, переданный такими средствами, заставляет звучать наши душевные струны, и увидеть бесконечные душевные глубины. Поэтому образы, которые спонтанно продуцирует наша память, являются выражением бесконечности нашей души. Бесконечности не в смысле, что душа наполнена бесконечным множеством различных образов, которые может демонстрировать память, например, как это происходит во сне. Во сне образы проходят внешне, отстраненно, ты от них отстраняешься и поэтому можешь описать после пробуждения. Ты их видишь, а значит они вне тебя. Эта та же умственная деятельность, но она приняла такие необычные формы.

Спонтанные образы памяти, навязанные тебе в какой-то момент, – это совсем иное. Если их начинаешь описывать, то сразу же чувствуешь ущербность вербального механизма и недостаточную выразительность своего сознания. Эти образы принципиально не описываемые из-за неопределенности, размытости содержания. Содержание такого образа выражается эмоционально и принадлежит совсем иной плоскости человеческой души, нежели наша сознательная деятельность. Эти образы часть тебя самого, они возникли не в результате твоей сознательной деятельности, а явились плодом бессознательной душевной работы, когда твоя душа превратила осколки прежних, сильных впечатлений, переживаний, радостей, обид в целостные образы. Чтобы в один прекрасный момент показать тебе тебя же, но не частично, как это происходит, когда ты видишь свою фотографию, а как содержание твоей души, не оставшееся в небытии, а существующее, чтобы проявиться сильным переживанием.

Но если душа способна продуцировать свое содержание, которое не поддается описанию, то, следовательно, не вся деятельность человека объяснима только как сознательная. Значит человек не только homo sapience, но и человек бесконечный в своем обладании хранилищем душевных образов. Один только разум не делает человека способным воспринимать глубинные образы, не отделимые от него самого. Как только образ становится объектом сознательного разбирательства, он превращается в конечную конструкцию, т.к. с бесконечностью человеческое сознание не работает.

В результате мы приходим к тому, что образы памяти суть признаки наличия у человека душевных проявлений, которые невозможно отделить от самого человека для осознания и последующего обыденного описания. Но это говорит о наличии субстанции, которая включает нас как существо разумное, лишь как собственную часть. Наше сознание подчинено этой субстанции, и как только оно пытается описать присущие ей образы, тотчас превращается в неуклюжий инструмент с бедными выразительными возможностями. Более того, не сознание управляет этой субстанцией, а наоборот, оно выполняет второстепенные функции в попытке формализации и описания. А так как упомянутая субстанция не ограничена в генерациях образов, непосредственно связанных с собственными переживаниями, то можно представить ее как неисчерпаемое море, в котором плавает наше бренное сознание, тщетно пытаясь осознать каждую молекулу этого моря. А теперь смелый вывод – сознание рано или поздно исчезнет, но это море останется, т.к. исчезнуть может только конечное. Бесконечное исчезнуть не может, если причина исчезновения выразима конечными средствами. Отняв от бесконечности конечное, мы нисколько не уменьшим его. Вот и доказательство бессмертия души, которая включает все бесконечные образования, формируемые людьми в земной жизни. Из чего с необходимостью следует существование Бога, который только и может распоряжаться бесконечностью, порождая или уничтожая ее. Вывод смелый, но представляется достоверным, если принять за объективное бесконечно глубокие по своему содержанию переживания, частью которых мы иногда становимся.

О рае

Не знаю, есть ли рай, и кто в него попадает, но скорее всего, есть и попадает в него те, кто сохранил в душе свое детство и не боится хранить эту частицу, трепетно общаясь с ней. Общение с детством – это как прикоснуться к истокам, которые после многотрудной жизни уже не имеют исходной прозрачности и наивности. Посмотрите на ручей, который течет из источника, где-нибудь из-под березы, или ивы. Понятное дело не из-под баобаба, как такое вообще может прийти в голову (отступление от темы)! Ручей не только прозрачен, он наивен и его назначение просто, если не сказать примитивно, – напоить, успокоить и усладить своим щебетаньем. Он течет и не знает, что впереди его ждет превращение в реку – работягу, которая будет добывать, переносить, взращивать, сопровождая это всеми житейскими радостями и огорчениями. И забудутся прекрасные мгновения детства, когда он собирал вокруг себя только восхищение путников, впрочем, как и самих путников, не стеснявшихся встать на колени и губами прикоснуться к истокам. Каким бы ни был путник, святой или злодей, гражданин или гражданка, а может быть даже господин, все в этот момент прикасаются не только к воде, но и к своему детству, когда они еще не впряглись в житейские оглобли, и порхают как ангелы, уверовав, что хотя Земля и стоит на трех китах, но крутится она все-таки вокруг них.

Пройдет много лет, может быть и детство свое гражданин или гражданка будут вспоминать изредка, а некоторые и вовсе его не вспоминают. Но вдруг встретятся ему шумные первоклашки с огромными ранцами на спинах, и что-то пронзит его: а ведь это ангелы, которых он встретил здесь и сейчас как напоминание, что есть у него не только житейские оглобли, но и глубинное ощущение чего-то вечного, что очень близко расположено к раю, о котором любят рассуждать определенные слои социума, впрочем, сами к этому социуму относящиеся весьма опосредовано. Встанет он перед этой толпой и будет слушать щебетанье, восхищаясь сколь много им дано, что впоследствии исчезнет или останется флером, скрывающим нечто наивное, детское, но по своей чистоте и наивности вполне сравнимое с божьим откровением. Любовь к матери и материнская любовь, абсолютное доверие ко всему, что видится и слышится, убежденность, что все хорошие и нет плохих, за исключением Сашки Кузнецова, которого учительница ругает за непослушание на уроках. А все, кто приходит в гости делают это с единственной целью – выразить свою любовь к нему. Все это действительно божье откровение потому, что возникло ниоткуда и безо всякой причины, нет этому объяснения даже в самых толстых книгах. Впрочем, в книгах в своем большинстве вообще мало что объясняется. За исключением учебников по математике, где строятся доказательства, вызывающие восхищение у самих математиков, а у остальных только недоумение: как можно всерьез воспринимать эту галиматью.

После этого появляется мысль, что дети – это ангелы, а свои крылья они носят в ранцах, именно потому ранцы такие большие, что ангельские крылья тоже не малы. Потом правда в ранце почему-то оказывается маршальский жезл, но это только у солдата. Да и то, если поковыряться, как следует, то рядом с жезлом найдутся остатки ангельских крыльев, которые перекочевали сюда из школьного ранца. И посланы ангелы на землю не в награду родителям, а как частица рая, которая должна напоминать всем, что рай есть, и его можно увидеть, вот он перед тобой. Его даже можно потрогать, когда ведешь своего перепачканного чернилами первоклассника домой, а он по дороге просит рассказать историю из твоего детства, т.е. из твоего рая. Начинаешь сочинять и ловишь себя на мысли, что тем самым открываешь свои истоки, которые почти пересохли. А сейчас ангел напомнил тебе, что река, которая трудится и взращивает, имеет и источник, способный напоить, очистить, успокоить. Т.е. вкусить райского блаженства.

Проходит совсем немного лет, и ты встречаешься со студентами – бывшими первоклассниками. И удивляешься, как мало в них ангельского, оно куда-то делось и покрылось никчемными привычками и стереотипами. Где, когда прозрачный ручей превратился в мутную лужу, в которой нет ни течения, ни жизни. Осталось только, как отголосок прежнего взгляда широко открытых светящихся глаз, уверенность, что мир крутится вокруг тебя. И поэтому никаких усилий, чтобы это вращение продолжалось вечно, прикладывать не надо. Но эта уверенность быстро проходит, и наступают сумерки жизни, состоящие из нереализованных желаний, бесплотных мечтаний и возникших на этой почве комплексов.

Вывод: невозможно пребывать в раю, если не найдешь его в себе и не будешь постоянно пестовать!

Еще один взгляд на устройство компьютера

Введение. Нынешние дети начинают приобщаться к современным средствам обработки информации почти с младенчества. Как правило, этот процесс в младших классах проходит стихийно, без квалифицированного руководства. Что, к сожалению, приводит к потребительскому отношению детей к технике. Они смотрят на компьютеры, планшеты и прочие гаджеты как на данность для развлечения, нисколько не задумываясь об их реальной ценности. Именно в этом кроются истоки клипового мышления, которое превращает людей в потребителей музыкальных картинок. Однако, компьютер – это целый мир, значительно расширяющий рамки человеческого сознания, хотя бы потому, что может в любой момент снабдить нас необходимыми знаниями. И не для развлечения, а для самосовершенствования.

Во многих школах, особенно с математическим уклоном, информатику начинают преподавать в младших классов. Однако, очень трудно рассказать младшему школьнику как устроен компьютер, когда он не имеет представления об электронике, процессоре, системах счисления, операционных системах и пр. Это вызовет у него, мягко выражаясь, затруднения. Изучение архитектуры современного компьютера вызывает затруднения даже у студента, что уж тут говорить о школьнике. Однако, это надо делать, т.к. на том же принципе устроены, например, системы управления роботами, которыми с таким увлечением повсеместно занимаются младшие школьники. Тем самым вместо потребления удовольствия у экрана гаджета школьник открывает новый мир со своими законами, которые можно познавать и использовать в интеллектуальных сферах. Если раньше младшие школьники строили модели из металлических конструкторов, то сейчас они вполне осваивают микропроцессоры, контроллеры, системы управления роботами и подобные устройства. И в этом школьнику нужна помощь, состоящая хотя бы в том, чтобы популярно изложить устройство гаджета, который он каждый день берет в руки.

Именно этому посвящена настоящая статья. В ней в сказочной форме описано устройство компьютера, что позволит ребенку с его образным мышлением представить, что же там происходит в этом загадочно устройстве. Добавлю, что автор использовал свой опыт преподавания информатики в младших классах, прибегая к сказочному изложению сложных вещей, и это вызывало неподдельный интерес детей.

Удивительное путешествие. Петя долго осваивал новую компьютерную игру, которую недавно качнул из Интернета. Нельзя сказать, что игра увлекала его, скорее по привычке ему хотелось пройти все уровни, чтобы узнать, что приключится с Принцем и удастся ли ему освободить Принцессу из лап могущественного Злодея. Дело близилось к развязке, похоже, что вот-вот должен был наступить решающий момент. Но, увы, Пете так и не удалось узнать, чем завершится игра, его голова все больше клонилась к столу. Наконец он положил ее на руки и заснул, утомленный борьбой Принца со Злодеем, за которой из башни наблюдала Принцесса.

Петя заснул и так как он полностью погрузился в сказочную игру, то и во сне очутился в сказке. Вначале он не понял, что это сказка, так как стоял посередине цветущего поля, а вдали был виден необыкновенно красивый домик. Петя никогда не видел такого удивительного домика: его стены были разукрашены большими цветами, ставенки были веселенького зеленого цвета, перед дверью было красное крыльцо, а на нем сидела симпатичная и похоже очень веселая девушка. Она выглядела старше Пети, была одета в цветной сарафан и держала в руках большую книгу с картинками. Весь ее вид внушал Пете уверенность в том, что если он заговорит с ней, то беседа окажется умной и полезной. «Позвольте представиться, меня зовут Петя, и я учусь в пятом классе 124-й московской школы», – сказал мальчик. Девушка внимательно посмотрела на него: «Очень приятно. А я Клава. И уже не помню, когда закончила школу. Но моя школа была не хуже твоей, хотя где она находилась, сказать затрудняюсь». «Интересно -мелькнуло в голове Пети, – Такая с виду симпатичная девушка и не помнит, где ее школа». Он хотел выразить свое удивление, но тут его внимание привлекло ближайшее окно. Оно было рядом с входной дверью и не удивительно, что именно оно попало на глаза.

В окне, которое вначале было самым обыкновенным, вдруг пропал переплет, и оно превратилось как бы в сплошное стекло, по которому переливались цветные волны, вначале сверху вниз, потом справа налево, потом появилось знакомое слово Windows. А потом – Добро пожаловать. «Что это?!» – воскликнул Петя. «А, это? Обычный экран», – мимоходом заметила Клава.

– Как в доме может быть экран? – еще больше удивился Петя.

– Но разве не видишь, это необыкновенный дом! – возразила Клава.

И тут до Пети дошло, что дом действительно необыкновенный. Он был так необычен, что Петя вначале не сообразил, что его поразило. Его удивление еще больше увеличилось, когда он увидел, что в руках у Клавы вместо книги очутился моток пряжи, и нитки от этого мотка пропадали за дверью.

«Вот это чудеса!» – мелькнуло в голове мальчика. И так как он был любознательным, можно даже сказать, любопытным, он сказал: «Осмелюсь спросить, как это Вам удалось заменить книгу на этот необыкновенный пучок ниток?»

«О! Ну это очень просто. По этим ниткам я сейчас передаю сообщение, что у нас гость и надо его принять. Сам посмотри.» И она указала на окно, на котором только что было «Windows», а теперь появилось «Добро пожаловать!».

– Это нас приглашают? – спросил Петя.

– Не нас, а тебя! Мне входить в дом нельзя.

– Что же Вы все время сидите одна на этом крыльце? – удивился Петя.

– Почему же одна. У меня есть подруга – Мышь. Обращаю внимание, пишется с большой буквы. И мы с ней весело проводим время.

Действительно, рядом с Клавой возникла Мышь с веселой мордочкой, глазками-бусинками и длиннющим хвостом, конец которого тоже скрывался за дверью.

«Удивительная парочка!» – мелькнуло у Пети.

Клава подвинулась на крыльце, чтобы дать Пете пройти в дом, и сказала: «Тебя ждут, я сообщила о твоем приходе». «Когда и кому?» подумалось Пете, но спрашивать не стал, чтобы не выглядеть слишком любопытным. Вообще-то он был очень культурный мальчик, его бабушка – учительница литературы, привила ему приличные манеры, хотя папа часто говаривал, что в наше время мальчик с хорошими манерами выглядит «белой вороной». Петя иногда соглашался с ним, особенно когда пропускал вперед девочек из своего класса. Они даже не замечали его манер, и больше обращали внимание на Толика, который занимался в футбольной секции, был шумным, толкался и ничего не смыслил в математике, считая, что без нее жизнь проще и понятнее. С ним соглашались все девочки и большинство мальчиков. Только Петя, да еще Игорь – его сосед по парте доставляли радость математичке Галине Ивановне, которую все школьники звали Гальванна.

Но сейчас Пете не надо было пропускать Клаву или Мышь вперед, и он отважно шагнул в открытую дверь. То, что он увидел, его поразило. Перед ним ровными рядами по восемь шагали маленькие мальчики, ростом не выше Петиного колена. Мальчики были похожи друг на друга как близняшки, и каждый держал в руках одну цифру 0 или 1. Петя пристроился к одной такой шеренге и полюбопытствовал у крайнего мальчика: «Позвольте спросить, как Вас зовут?». «Битик», – ответил мальчик. Нас всех здесь зовут Битиками, мы близнецы.

– Сколько вас? – спросил Петя.

– Никто не считал. Но очень много.

– А почему вы носите только 0 и-1 и ничего другого?

– Так мы устроены, и ничего другого делать не можем.

Тут Петя увидел, что некоторые битики начали быстро обмениваться своей ношей, те у которых были единицы, получили нули, а другие сменили нули на единицы.

– Почему это происходит? – спросил Петя.

– Это называется вычислением, и мы выполняем приказ Высшей Воли – ответил Битик, успев при этом три раза обменяться с соседями своей ношей.

– А почему вы все шагаете по восемь в ряд? – спросил Петя.

– Такой ряд называется байтиком и обращаю твое внимание, что крайний слева битик несёт флаг, на котором начертано имя байтика. Оно уникально для каждого байтика, повторяющихся имен нет.

Действительно каждый байтик имел свой флаг, эти флажки были разноцветными и на них были какие-то письмена. Петя не особенно вник в эти надписи, т.к. в это время байтики вдруг начали перестроение: один байтик занимал место другого, затем переходил еще куда-то и, как казалось, это продолжалось бесконечно. Во всяком случае, Петя не видел места, где битики и байтики не двигались и не обменивались нулями и единицами.

Все это производило впечатление хорошо отрепетированного парада, когда каждый участник хорошо знал своё место и выполнял движения с грацией. Ритм движений всё убыстрялся, казалось, что быстрее невозможно, но он ускорялся и ускорялся. Петя уже не успевал за разговорчивым Битиком, который ему всё объяснял.

Вдруг всё замерло и в руках битиков появились одни нули.

«Перезагрузка» – сказал ближайший к Пете Битик. Движение остановилось, но лишь на мгновение. Затем всё началось снова – обмен нулями и единицами, движения и перестроения байтиков.

«Что же это за Высшая Воля, которая вот так запросто всё запускает? – осталась одна мысль в Петиной голове: «Если я не пойму этой загадки, то будет очень обидно». Петя с трудом поспевал за Битиком, с серьезным видом несшим единицу, спрашивая его: «А где находиться Высшая Воля?»

«Не знаю – ответил Битик, – Спроси у правофлангового».

Петя подошел к Битику с флагом и хотел его спросить, но тот стремительно умчался в неизвестном направлении. Казалось, что он жонглирует нулем и единицей с братьями. Так оно и было. Это напоминало жонглеров в цирке, но там их было два или три, а здесь битиков было несметное количество и всё они жонглировали друг с другом.

«Надо самому искать эту Высшую Волю», – подумал Петя и, и, пользуясь своим ростом, начал осматриваться вокруг. Везде, куда он смотрел, суетились битики и байтики, это была завораживающая картина. Они то рассыпались в разные стороны, то собирались к нескольким центрам, напоминая узоры в калейдоскопе, или цветущее поле, качающееся под ветром. И беспрестанно происходило чередование нулей и единиц в руках битиков.

Петя поднялся на цыпочки, пытаясь взглянуть за горизонт, но у него ничего не получилось. Он лишь увидел узенькие тропинки, которые пронизывали всю поверхность поля. Битики не наступали на эти тропинки, хотя роились во множестве.

«Значит эти тропинки не для них», – подумал Петя, и смело шагнул на ближайшую.

Ему никто не мешал, и он быстро шёл по выбранной тропке. Но он не знал, куда он идет, и его беспокоила мысль, как вернуться назад на крыльцо, где сидела Клава. Но выбора у него не было, Он шёл прямо вперёд. Потом тропинка резко сменила направление. Пришлось и Пете свернуть, и тут он увидел одиноко стоящего Битика, с нулём в руках.

– Почему ты один? -спросил Петя.

– Меня потеряли мои братья, и я стою и жду перезагрузки. Тогда мы встретимся вновь.

– А кто будет делать перезагрузку? – поинтересовался Петя.

– Высшая Воля.

– Странно, все они упоминают Высшую Волю, но нигде ее не видно – подумал Петя – Надо обязательно узнать, что это такое. Вот интересно будет всем ребятам и Ольге Сергеевна (Ольга Сергеевна была классной руководительница в Петином классе), когда я им расскажу о своем путешествии. А мой сосед Игорь просто умрет от зависти. Он всегда хвалится, что он всезнайка, а других считает совсем неразвитыми. Правда, кроме Пети, для которого он делал снисхождение, и иногда признавал: «Друг мой! Да ты не совсем дремучий!»