Небесная канцелярия. Сказка о Любви

– Чего-то не хватает… – задумчиво сказала Даша, глядя в абсолютно белое пространство за окном.

– Я знаю! – спохватилась Феечка, схватила зеленый фломастер и стала старательно вырисовывать кроны деревьев. А Даша голубым фломастером принялась ваять небеса, оставляя в них небольших белых барашков – облака.

Когда работа над пейзажем за окном была закончена, Феечка с Дашей посмотрели на свою работу, потом друг на дружку, улыбнулись и одновременно кивнули. Наконец окошко стало настоящим.

– Я посмотрю, – сказала Феечкка, потянула за ручку на окне и… окошко открылось. Совсем как настоящее!

– Смотри, не выпади! – забеспокоилась Даша, глядя на то, как смело высовывается в хоть и нарисованное, но ожившее окно Феечка.

– Не вижу, – обиженно заметила Феечка, выглядывая свои потерянные крылышки за окном.

– Надо кого-то попросить, – предложила Даша, – кого-нибудь, кто умеет летать и не терял крылышек.

Феечка тут же смекнула, о ком идет речь, и принялась разными фломастерами ставить галочки за окном. Галочки замахали крылышками и превратились в самых настоящих птичек.

– Ой, птички! – воскликнула Даша.

– Птички, птички! Посмотрите, пожалуйста, есть ли за окном мои крылышки! – попросила птичек Феечка. Но ожившие галочки-птички громко чирикали и быстро летали взад и вперед, не обращая на Феечкины просьбы никакого внимания.

– Они тебя просто не замечают! Они слишком быстро летают и слишком громко чирикают! – решила Даша, взяла горстку фломастеров со стола и стала рисовать красивеньких, разноцветных бабочек за окном. Одна, вторая, третья… В скором времени бабочками был усыпан весь небосвод!

– Бабочки! – позвала Даша.

Бабочки тут же ожили, замахали крылышками, влетели в распахнутое окошко и облепили бедную Феечку с головы до пят.

– Кыш, апчхи! Апчхи, апчхи, кы… апчхи, кыш! – Феечка внезапно начала отчаянно чихать, отмахиваясь от облепивших ее бабочек. Но бабочки никак не хотели оставлять миленькую, миниатюрную феечку Растеряшку, верно принимая ее за какой-то цветочек.

– У тебя, наверное, аллергия на бабочек, – предположила Даша.

– Апчхи, навер… апчхи, ное, апчхи! – сквозь чихание ответила Феечка.

– Бабочки, бабочки! – пришла на выручку Даша. – Не видали ли вы за окном крылышки этой милой, но ужасно забывчивой феечки? Будьте так добры, посмотрите, пожалуйста!

Бабочки тут же упорхнули, оставив в покое от души начихавшуюся Феечку, и полетели за окно.

– Нет, нет, – тоненьким голосочком одна за другой отвечали бабочки, порхая и высматривая летные приборы самой забывчивой феечки на свете.

Феечка немного загрустила, а Даша не растерявшись, начала кого-то рисовать. Кого-то с черно-желтыми полосками, с шестью лапками и прозрачными крылышками. Кто бы это мог быть?

Нарисованная пчелка громко зажужжала и грозно посмотрела на Феечку.

– Она меня сейчас укусит! – отступая назад, в страхе пролепетала Феечка.

– Нет, не укусит, – ответила Даша, взяла желтый фломастер и быстренько дорисовала пчелке два ведерка, полных меда. По одному в каждую лапку. Пчелка улыбнулась, кивнула Даше в знак благодарности и довольно зажужжала своими прозрачными крылышками.

– Пчелка, пчелка! Дай мне немножко меда! – вежливо попросила Даша. Пчелка с радостью подлетела к Даше и вручила ей полное ведерко ароматного меда.

– Хочешь, Растеряшка? – спросила у Феечки Даша, протягивая ей ведерко с медом.

– Нет, спасибо, – ответила Растеряшка, – я сладкое не ем, за фигурой слежу.

– Ты прямо, как моя мама! – рассмеялась Даша и отпила из ведерка немного вкусного пчелкиного меда.

– Милая пчелка! Посмотри, пожалуйста, не видно ли где крылышек этой феечки Растеряшки, которая всё и всегда теряет! – попросила Даша пчелку. Пчелка с громким жужжанием тут же полетела за окно, полетала взад и вперед, высматривая потерю, но, увы, ничего не нашла.

А Даша с Феечкой продолжали рисовать летающих помощников, не оставляя попыток найти столь нужные для полета крылышки. Кто у них только не летал! И большой жук, и маленький комарик, и быстрокрылая стрекоза. Даже розовый слон! Да, да, летающий, розовый слон. Разве вы не знали, что розовые слоны тоже умеют летать? Он, наверно, потому и умел летать, что, в отличие от некоторых, своих крылышек не терял.

Окончательно обессилев от безуспешных поисков, Даша предложила Феечке:

– А давай мы тебе крылышки нарисуем!

Феечка хотела было взяться за работу, но тут, откуда-то сверху, послышался нежный Олин голос:

– Даша, просыпайся!

– Мне пора, малышка, – грустно сказала Феечка Даше.

Даша тут же выпятила нижнюю губу и собралась расплакаться.

– Ну, ну! – Феечка тут же бросилась успокаивать рыженькую девочку с очаровательными косичками. – Ты что, малышка? Не плачь! Я ведь еще вернусь!

– Правда? – Даша так посмотрела на Феечку, что даже милая миниатюрная девушка, феечка Растеряшка, так и не нашедшая своих крылышек, пустила слезу. Слезка скатилась по миленькому личику, обернулась удивительно красоты кристалликом и полетела вниз. Феечка ловко подхватила слезинку-кристаллик и протянула ее Даше.

– Держи. И не плачь. Пожалуйста! Следующей ночью я обязательно буду с тобой.

Даша взяла слезинку феи, крепко зажала ее в кулачке и обняла свою Растеряшку крепко–крепко.

– Я буду ждать!

– Просыпайся, рыжик! – снова послышался мамин голос.

Даша проснулась, крепко сжимая в кулак правую руку.

– Вставай, зайка, – нежно сказала Ольга, будившая дочку, – у нас с тобой впереди много дел.

Даша разжала кулачок, но в запотевшей ладошке, увы, ничего не было. Но Даша даже не расстроилась. Это ничего! Ведь это же было во сне. И следующей ночью она, рыженькая девочка с очаровательными косичками, обязательно встретится со своей новой подружкой, феечкой Растеряшкой. Ведь Растеряшка пообещала ей. А феечки, если уж что-то пообещают – обязательно выполнят! На то они и феечки.

А Феечка стояла у стойки и улыбалась. Выглядела она очень уставшей, но очень довольной, даже счастливой.

– Ты как? – спросил ее испереживавшийся Одуванчик.

– Она – просто чудо! – с загадочной улыбкой ответила Феечка.

– Ты – тоже чудо! – восхитился Феечкой Одуванчик. – Ты так здорово все придумала, так классно организовала!

– Не я, – Феечка все еще улыбалась под впечатлением первого знакомства, – не я. Это все она. Она – такая умница!

– Но по заднице надо было дать! – вставил дельное замечание подошедший Сухой.

– Ай! – Феечка махнула на Сухого рукой. – Ты видел? – обратилась она к Светлому, который торопился к Феечке из глубины коридора, держа правую руку за спиной.

– Супер! Ты – молодец! – Светлый достал руку из-за спины. В руке оказался букет миленьких, полевых цветочков, которые он тут же вручил Феечке: – Поздравляю!

– Спасибо! – Феечка еще больше заулыбалась и обняла Светлого.

– Слышь ты, бабник пернатый, – незаметно, откуда-то сзади подошел Рыжий, – хорош к нашей мелкой клинья подбивать!

– Да я… – начал эмоционально Светлый, но Рыжий тут же его перебил, закуривая сигарету:

– Знаем мы эти ваши «да я»! Сперва букетики, потом конфетки, а после поминай как звали!

– О! Опять бубнеть начал, старый хрыч! – отозвался Сухой, – иди, от маразма чо-нить выпей, черт предпенсионного возраста!

– Как я тебе? – желая на корню зарубить ростки спора, спросила у Рыжего счастливая Феечка.

– Пойдет для первого раза, – безразлично ответил Рыжий и, не желая больше поддерживать разговор, неспешно удалился прочь, покуривая тошнотворную сигарету.

Глава 5. Зав

С первого же дня отлежки началась настоящая гонка по кабинетам. Обследования, обследования, обследования…. Оля даже не предполагала столько всего нужно будет пройти. Кровь только раза три брали. И КТ, и МРТ, и еще что-то… Даже злосчастный гинеколог! Ну, на кой девочке девяти лет гинеколог, кто скажет?! Однако Сергей Сергеевич, невзирая на молодой с виду возраст, был не по молодости суров и непреклонен в своем решении. Надо! Ну ладно, надо – так надо, пройдем.

Даше эта беготня не очень нравилась. В особенности, когда ей стали тыкать иголкой в шею. Было очень больно и страшно. Даша даже не поняла, чего было больше: боли или страха. Но то, что это было нехорошо, она точно поняла. И больше ни за что не соглашалась на эту процедуру. А хоть бы даже ей мама попу била! Или даже папа! Иголкой в шею все равно больнее. Кстати, как папа бьется по попе, Даша не знала. Не доводилось ей еще биться папой по попе.

Неделя подходила к концу, предвещая не очень веселые выходные. Во-первых, на вопрос: «Ну что?», Сергей Сергеевич предпочитал отмалчиваться, как партизан, или отговариваться, как махровый политик. Мол, пока четко говорить не о чем, будем еще смотреть и тому подобное.

«Что там смотреть?!». В то время (по правде говоря, большая часть дня), пока Оля была свободна от всяческих обследований, она яростно рыла всемирную паутину в поисках ответа. Перелопатив тонны всяческих статей на понятном языке, прочитав тысячи отзывов больных и изучив, пожалуй, сотню эпикризов (которые выписки из истории болезни), выложенных в интернете, Оля уже и сама знала, как лечить. Правда, серьезные статьи, как то: материалы симпозиумов, семинаров, рефераты, исследования и прочая, изобилующая спецтерминами лабуда, Оле не очень-то поддавалась. Откровенно говоря, совсем не поддавалась. Да и Бог с ним! Зачем писать сложно о том, о чем можно сказать двумя простыми словами?! Статей вон – целая куча!

«Что там смотреть?! Надо оперировать!». Тем более, что операция (по отзывам) не сложная, реабилитация (из выписок) не долгая и прогноз (из популярных статей) вполне благоприятный. Даже она, чокнутая мамашка, далекая от медицины, теперь с легкостью могла поставить диагноз и определить план лечения. Операция, потом химия, потом домой. Всё!

И это – во-первых. А, во-вторых, Сергей Сергеевич упорно не желал отпускать семейство Солнцевых домой на выходные. Что тут делать в выходные?! Кровать пролеживать и харчи больничные проедать?! Обследований в выходные все равно не будет, все разбегутся по домам. Да и сам Сергей Сергеевич субботу и воскресенье предпочтет провести вне больницы. Зав будет только в понедельник, а без него, как понимала Оля, Сергей Сергеевич серьезных решений не принимает. Иначе как понять его молчание? Он-то, может, и врач с большим опытом, но зав, судя по всему, мужик куда матерее. И будет он не ранее, чем в понедельник. Что тут делать?!

Набравшись решимости, Оля в очередной раз пошла на штурм ординаторской, чтобы этим пятничным вечером наконец добиться долгожданной свободы.

– Сергей Сергеевич, можно? – Оля осторожно заглянула в просторный кабинет с двумя столами, стоявшими возле окна и одним столиком поодаль.

– Да, Оля, заходите, – устало ответил молодой врач, копаясь в каких-то бумажках.

– Сергей Сергеевич, – Оля решила сразу взять «быка за рога», – как там насчет выходных?

– Выходных? – Сергей Сергеевич на мгновение оторвался от бумаг, мельком взглянув на Ольгу, но тут же зарылся в какой-то писание.

– Да, выходных! – настаивала на решении не единожды озвученного вопроса Ольга.

– Насчет выходных… – протяжно произнес молодой врач, – насчет выходных, Ольга Борисовна, могу сказать лишь то, что они обязательно будут! И не далее, как с завтрашнего дня, – не отрываясь от бумаг, справедливо отметил Сергей Сергеевич.

– Сергей Сергеевич, так, может, мы домой, а? – Ольга сделала максимально просящее выражение лица.

– Может и домой, – рассеянно отвечал молодой врач, – а может и не домой.

– Ну, Сергей Сергеевич, ну пожалуйста! – просила Ольга, не сдавая своих позиций.

– Оля, – оторвавшись наконец от бумаг, Сергей Сергеевич строго посмотрел на Ольгу, – а если вы за эти выходные тю-тю, сбежите куда-то?

– Куда?! – голосом, полным непонимания, спросила Ольга. – Куда нам бежать, если у нас даже кровати проплачены на две недели вперед?!

– Я Вас умоляю! – снисходительно сказал Сергей Сергеевич. – Оля! Кого проплаченные кровати останавливали от побега?!

– Ну, как… ну… – замялась Оля.

– Да так! Сбегают, исчезают на полгода-год, а потом приходят со слезами на глазах. «Помогите, спасите!». А там уже такое… – Сергей Сергеевич предусмотрительно оборвал описание. – Оля, я могу отпустить вас с Дашей, но при условии, что в понедельник, не позже восьми утра вы, как штык, будете в отделении.

– Зуб даю! – улыбнувшись «американской улыбкой» и показав так сказать товар лицом, тут же ответила Ольга.

– И куда мне потом ваш зуб прикажете? – наклонив вбок голову, с ехидной интонацией спросил молодой врач. – Зубами онкологию мы пока лечить не научились. Пишите расписку.

– Какую? – Оля немедля плюхнулась на свободный стул.

– Пишите: главному врачу областной…

Сергей Сергеевич стал диктовать текст расписки, согласно которой Ольга несет полную ответственность за здоровье и жизнь ребенка, добровольно забирая того из стен больницы.

Оля быстро накатала расписку, вручила ее Сергею Сергеевичу и полным надежды голосом спросила:

– Можем идти домой?

– Можете, – устало выдохнул молодой врач, – вы можете. А я, вот, пока нет, – Сергей Сергеевич недовольно кивнул в сторону кучи бумаг, валявшихся у него на столе, – работа, знаете ли…

– Так я пойду?

– Идите, Оля. Только помните: не позже восьми утра в понедельник!

– Угу! – скоро угукнула Оля и, выскочив из кабинета, весело помчалась в палату за Дашкой, напевая: «Домо-ооо-о-о-ой!» – строку из песни одной очень «секретной» группы.

Тем временем Даша, оставшаяся в палате, не теряла времени. Будучи абсолютно уверенной в пробивных способностях мамы, Даша успела сложить свой рюкзачок, переодеться и заплести волосы кукле.

Откровенно говоря, Даша редко когда попусту проводила (то есть теряла) время. В её-то возрасте каждая секунда на счету! Пока Ольга была поглощена виртуальной медициной, Даша успела: раззнакомится с парочкой вполне «прикольных» девочек, разругаться с ними же на следующий день, через день, помирившись с теми, с кем намедни разругалась, осуществить масштабную вылазку по больнице в поисках интересностей. Юным покорителям неизведанного открылась святая святых: больничная кухня. А знакомство с Ольгой Алексеевной, бессменным стражем святыни и заведующей пищеблоком, тут же обернулось разными вкусностями из числа малоучтенных (тех, что забыли списать) продуктов, в числе которых был абрикосовый джем и с десяток «сосачек».

Еще была разведана детская площадка. Нет, не та старая и поломанная, которая «красовалась» в больничном дворе, утопая в пластиковых пакетах и пустых бутылках. Оказалось, что прямо за родильным корпусом (там, где производят малышей) была небольшая, но очень классная детская площадка, на которой работали абсолютно все качели и была чистая песочница. Без пакетов, без бутылок и окурков, просто с песком. Чудеса!

Даша не упускала возможности полюбезничать с Сергеем Сергеевичем при случае. Да и Сергей Сергеевич всем своим видом давал понять, что беседы с Дарьей Юрьевной доставляют ему неподдельное удовольствие. Сергей Сергеевич всегда улыбался при встрече с Дашей, был максимально внимателен и корректен в разговоре и всегда пытался блеснуть остроумием. Даше очень нравилось общаться с молодым доктором, принимавшим ее, маленькую девочку с рыжими косичками, как вполне взрослую состоявшуюся особу, заслуживающую особого внимания. Да и чего там греха таить, сам Сергей Сергеевич Даше тоже нравился.

А вот зава, этого Глеба Мироновича, Даша заочно боялась. Девчонки рассказывали про большущего, лысого, с окладистой бородой мужика, с огромными ручищами и очень грубым голосом. В своем воображении Даша рисовала себе зава таким громилой-монстром в белом халате, который поедает на ужин непослушных детей. И этот нарисованный образ совсем не внушал доверия девятилетней, вполне послушной (да, да!) девочке с рыжими косичками.

А еще Даше очень нравилась бабушка Дуся. Эта сказочная медсестра преклонного возраста, стоило ей только появиться на глаза, тут же собирала вокруг себя ораву детей. Бабушка Дуся так здорово могла рассказывать сказки! Теплым, бабушкиным голосом, вставляя всяческие старенькие словечки, о которых нынешние дети успели позабыть, еще не узнав, Евдокия Гавриловна рисовала самые неожиданные повороты сюжетов самых обычных сказок. Колобок у нее вполне мог оказаться внучатым племянником людоеда, Змей Горыныч – жертвой бесчеловечных экспериментов доктора Франкенштейна, а Кощей Бессмертный на самом деле – Илья Муромец, переболевший ангиной. Бабушка Дуся всегда находила совершенно непредсказуемую мораль сказок в совершенно неожиданном месте. «А потому, деточки, водицы холодной пить не следует, чтобы ангиной той не заболеть, как Илюша наш, добрый молодец…» – говорила она.

Но, пожалуй, не это главное, что так влекло детей и взрослых к этой удивительной, с виду совсем непримечательной пожилой женщине. Удивительная доброта, теплота, душевность и покой, которыми просто искрилась Евдокия Гавриловна, просто магнитом приманивали к ней людей. Было в ней что-то, что мы: и взрослые, и дети, когда-то имели и бережно хранили в себе. По крупинке, по капле собирая это по жизни, мы бережно хранили это где-то глубоко в шкафчике души на дальней полке. А потом забыли. Бессмысленная суета, бесполезные споры, беспочвенный гнев и бесчеловечное равнодушие. Бежим куда-то, кипим, все разбрасываем… Кто растерял, кто уже запамятовал, где оно и как выглядит. У кого как. А вот Евдокия Гавриловна как раз и возвращала всем то, что когда-то было дорого. С лихвой, с привесом, с походом возвращала, совершенно не требуя за то какой-то награды или иной выгоды.

Эта больница Даше очень нравилась. Очень! Но дома все равно лучше. И потому Даша с самого пятничного утра стала донимать Олю аккуратным, но доставучим нытьем. Даша великолепно умела играть на маминых нервах! Казалось, что она с рождения знала, как достать маму. До вечера пятницы Оля успела сотню раз крепко пожалеть о том, что намекнула Даше о возможности отъезда на выходные. Но, слава Богу, все случилось так, как планировалось и они отправлялись к родным пенатам.

Оля же очень-очень хотела домой! Вроде бы ничего такого в больнице она не делала, но все равно смертельно устала. Дома ее ждал маленький сынуля Богданчик и большой ребенок, муж Юра. Юрка, конечно, молодец, сказать нечего, все «распетлял» шустро и грамотно. С сыном разобрался, отвезя того на дачу к отцу. Благо, Боде очень нравилось у дедушки Миши на даче. А уж как рад был дедушка Миша – и словами не передать! И дом без присмотра не оставил, пригласив в качестве дежурной свою маму, Инессу Александровну. С Олиным начальником договорился. Кум ведь, как-никак, не откажет. И, не смотря на это, Олю дома ждала целая гора домашней работы. Ведь это только в кино люди приходят домой, чтобы отдохнуть. Наш человек дома отдыхать не привык.

Взлелеянное Ольгой в больнице желание расползтись ленной тушкой на диване перед телевизором окончательно рассеялось воскресным вечером прямо перед кастрюлей борща. «Блин, как быстро выходные пролетели!» – с горечью подумала Ольга, забрасывая капусту в кастрюлю и попутно планируя вещевой набор в больницу.

Ранним утром, в понедельник, совершенно невыспавшаяся Оля, вытащив из такси тяжеленную сумку и сонную дочку, отправилась в отделение на четвертый этаж.

Дверь в отделение Оле и Даше открыла дежурная медсестра, которая тут же огорошила новостью запыхавшихся девочек.

– Быстренько к себе в палату! – скомандовала медсестра и быстро прикрыла дверь, едва не отдавив Ольге пятки.

– Что-то случилось? – спросила Оля, уловив явную тревожность медсестры.

– Сейчас расскажу, – оглядываясь, ответила медсестра и быстренько проводила утренних «полежальцев» в палату.

Как оказалось, на выходные особо ответственные мамаши из неврологии в составе трех человек (классика), не придумав более плодотворного времяпрепровождения, попросту напились вдрабадан. Ладно бы просто расползлись по палатам, так ведь они дебош устроили! Больничный сторож вызывал наряд в то время, пока два паренька из санитаров пытались как-то угомонить разбушевавшихся мамаш. В итоге разбитые стекла, порезанные руки (у санитаров), сломанные стулья в количестве двух штук и сердечный приступ у старичка-сторожа. Неплохой урожай за вечер! Могли бы и больше, но стражи порядка вовремя скрутили.

Естественно, что о происшествии быстро доложили главврачу. Главврач, «обрадованный» такими прекрасными новостями на выходные, строго наказал удалить из больницы всех тех, кто там находиться не должен. В пылу начальственного гнева Валерий Александрович, главврач больницы, грозился в понедельник же, с самого утра самолично пройтись по всем отделениям, проверить каждую палату и произвести инвентаризацию всех свободных коек. Понятное дело, что никто учет сводных мест вести не будет. Про это «бате» и так докладывается ежедневно с заносом «капельницы», но попить крови, пролетев фурией по всем отделениям, Валерий Александрович мог.

Медсестра очень попросила Ольгу пока не «отсвечивать» и посидеть в палате до прихода кого-нибудь из врачей. И кровать освободить. Пока. Как оно будет дальше, пока не ясно.

Ругаясь на полоумных мамаш-алкашек, Ольга убрала свои пожитки с кровати и улеглась рядышком с сопящей Дашей, которая тут же завалилась досыпать свои положенные десять часов в сутки. Естественно, сон ни в какой глаз не лез после «приятных» новостей, и Оля решила еще раз пройтись по материалу дочкиной болезни. Может, что упустила? Повторение, как говорят, мать учения.

К половине девятого отделение начало оживать. Забегали медсестры, активно обсуждая «выходные» события, появились врачи. Только зава пока не было. Во всяком случае, Ольга, периодически осторожно выглядывая из палаты, не увидела ни одного нового лица.

Вместо зава часикам к девяти или чуть позже в палату заглянул Сергей Сергеевич.

– Доброе утро! – тихонько поздоровался он и, глядя на спящую Дашу, спросил: – Спит еще принцесса?

– Спит, – шепотом ответила Ольга.

– Оля, можно вас на пару слов в ординаторскую?

– Да, да, конечно, – ответила Ольга, накинула на плечо свою сумочку с ценными вещами и отправилась вместе с молодым врачом. Кроме обсуждения последствий субботнего дебоша, Оля не предполагала никакого иного разговора. Но этого вопроса разговор даже не коснулся.

– Оля, – усадив на стул в ординаторской Ольгу и разложив перед собой Дашину историю болезни, начал молодой врач, – обследование показало определенные… – сделав паузу, Сергей Сергеевич подбирал подходящее слово, – особенности в подходе к лечению вашей дочки.

– Особенности?

– Да, Оля. Как показали материалы исследования, – продолжал разговор молодой врач, доставая снимки МРТ из истории, – новообразование у Даши расположено вплотную к крупному сосуду и отстоит от него всего лишь в паре миллиметров. Такая ситуация требует определенного подхода в лечении.

– Какого? – Оля начала нервничать, теребя ремешок сумочки.

– Пока про оперативное вмешательство придется забыть. Необходимо провести ряд лечебных мероприятий по уменьшению новообразования…

– Химиотерапия и облучение? – перебив Сергея Сергеевича, спросила Ольга.

– Да. Мы подойдем к вопросу дифференцированно, – продолжал Сергей Сергеевич, но Оля почему-то решила запротестовать.

– Подождите, Сергей Сергеевич! Есть же альтернативные методы борьбы с опухолями…

И Ольга, нисколько не стесняясь, стала изрекать все те умные «медицизмы», которых она с лихвой набралась за прошедшую неделю, штудируя интернет. Сергея Сергеевича, очевидно не раз сталкивавшегося с подобной ситуацией, исключительная начитанность очередной мамаши ничуть не смутила.

– Вы давно у нас работаете? – задал он вопрос Ольге, прервав ее доклад на полуслове.

– В смысле?

– Ну, вы сейчас пытаетесь мне, лечащему врачу вашей дочери, рассказать о том, как надо лечить. Так?

– Нет, что вы, Сергей Сергеевич! – тут же пошла на попятную Ольга.

– Тогда будьте добры, дослушайте для начала мое предложение относительно лечения, – продолжил Сергей Сергеевич, – смотрите, чтобы вам было понятно, – Сергей Сергеевич достал снимок мозга Даши из истории, – видите светлое пятно на снимке?

– Да, – ответила Ольга, рассматривая не очень понятную серую картину.

– А вот, пересекая светлое пятно, видна темная ветка. Видно?

– Да, видно.

– Это сосуд, питающий очень важную часть мозга. При детализации видна опасная близость сосуда и новообразования. Если мы в процессе операции затронем этот сосуд, самым безобидным исходом будет полная инвалидность пациента, понимаете?

Олю тут же бросило в жар. «…самым безобидным… А если не самое, то это…?».

– А не затронуть мы его просто не можем, – продолжал молодой врач, – для того чтобы гарантированно избавить вашу дочь от этой заразы, мы должны удалить и близлежащие ткани. Возможно, они тоже вовлечены в онкопроцесс. Оставлять пораженные клетки ни в коем случае нельзя! Рецидив будет молниеносным и с самым плохим прогнозом. А удалить их из-за сосуда мы тоже не можем, поэтому…

– А что на этот счет думает заведующий? – снова перебила врача Ольга, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшей «трясучкой».

– Глеб Миронович целиком и полностью согласен с моим планом лечения, – не выказывая никакого беспокойства, ответил Сергей Сергеевич, – так вот…

– А можно с ним как-то поговорить? – переживания брали верх над здравым рассудком. Рассудок повелевал выслушать врача молча, а эмоции требовали немедленного бунта. – Может, спросить у него?

– А давайте спросим! – раздался густой крепкий бас за спиной.

Ольга обернулась. Сзади нее стоял большущий, метра два ростом мужчина в белом халате. Абсолютно лысая голова с окладистой, наполовину седой бородой, посаженная на поистине богатырское тело, огромные, едва ли не с голову, ручищи… Да этот зав больше мясник, чем врач!

– Глеб Миронович, – привстал Сергей Сергеевич.

– Сиди, сиди, Сережа, – сказал огромный доктор подрастающему поколению и снова обратился к Ольге: – И зав вам ответит, что целиком и полностью солидарен со своим коллегой. Потому что Сергей Сергеевич – замечательный врач, обладающий достаточным опытом в онкологии, перспективный специалист, которого ждет, Сережа, – Глеб Миронович погрозил огромным указательным пальцем молодому врачу, словно бы предостерегая от необдуманных действий, – самое светлое будущее. И, уж если на то пошло, я считаю, что Сергей Сергеевич – лучший нейрохирург не только в нашей клинике, но и во всей области!

Молодой врач немного застеснялся, а Глеб Миронович продолжил:

– Вы выслушали план лечения от своего лечащего врача?

– Я… – что-то попыталась сказать Ольга.

– Так вот, выслушайте его для начала. А потом принимайте решение. И я вам настоятельно не рекомендую предпринимать каких-то активных, необдуманных действий, как то, – Глеб Миронович стал загибать огромные пальцы, перечисляя предостережения: – в срочном порядке искать другую больницу и другого врача, продавать последнее, чтобы поехать в зарубежную клинику для лечения или же вовсе обращаться к каким-то магам и колдунам. Поверьте, кроме потерянного времени Вы больше ничего не приобретете. А время в Вашем случае – самый ценный ресурс. Вам понятно?

– Понятно, – безропотно кивнула Ольга.

– Вот и замечательно! – улыбнулся наконец великан в белом халате. – Кстати, меня зовут Глеб Миронович.

– Ольга, – тихонечко представилась Оля, на которую громогласный спич грозного на вид зава произвел отрезвляющий эффект.

– Сережа, зайди потом ко мне, – сказал молодому врачу Глеб Миронович и удалился из ординаторской.

После этого Ольга, как самая послушная отличница в школе, внимательно выслушала Сергея Сергеевича, обсудила все вопросы, касающиеся лекарств и, согласившись со всеми рекомендациями, со спокойной душой отправилась в палату к дочке. Этот грозный с виду зав произвел на Ольгу какое-то умиротворяющее впечатление. Оля показалось, что такого Врача (именно с большой буквы) любая опухоль испугается. Даже самая зловредная.

«Нихрена себе зав!» – думала по дороге к палате Ольга.