Хотя, кто знает?
– И как тебе вступить в сперму? Не в первой? – смеюсь я обращаясь к Ярославу. Он тащится сзади.
На удивление он не обижается на мою шутку, хоть я и подмечаю ужасную вещь: похоже, я перенял обидные подколы от компании «мажорчиков». До переезда сюда я просто ненавидел людей, любящих обидно подкалывать друзей.
Вот это самый страшный тип мудаков. Мудаков и мудачек – «шутники». И вроде пытаешься отсмеяться, но за их хитрой улыбкой видишь наслаждение от унижения через обходные пути. Лучше уж в таком случае хамить напрямик.
– Пошёл ты – это весь ответ Ярослава.
Наконец сквозь мрак пробился свет. Такой же узкий как и вход выход вёл на трибуны.
Конечно, любителям смотреть стрелы не заполнить футбольный стадион. Но народу достаточно.
Вижу «художниц» с яркими волосами, они машут нам и подзывают к себе, но Ярослав делает вид будто их не существует. Я тоже включаю мороз. Разные группы школьников расформировались по всей части стоящей НАД землёй части стадиона. Кричат, снимают на телефон – будто находятся на шоу цирка «Дю Солей». Некоторые смеются, некоторые натянуто преувеличено вздыхают, хватаясь за грудь.
Первые места у ограждающего поле перила заняты баскетболистами и инстаграмщицами. Между ними не протиснулся бы и хомяк, одна блондинка сидит на коленях у подруги, снимая прямой эфир.
Мы проходим к свободным местам и я наконец опускаю взгляд на поле.
На потерявшей зелёный цвет траве происходит потасовка шесть на шесть. Дерутся парни рядом с обрывом, начинающимся у части стадиона ПОД землёй. Невинное толкание – детский лепет по сравнению с тем, что происходит сейчас на моих глазах.
«КХЕМ-КХЕМ.
В правой части стадиона команда «СТРАШНЕНЬКИЕ ФУТБОЛИСТЫ». Мы не удивлены, что они так и не расстались со своими американками. Во главе – Виктор. Наконец этот тип больше не улыбается. Возможно, все его зубы уже выбиты. Хе-хе.
В левой части стадиона всем известная команда «АДИДАСЫ». Круглые чемпионы всех стрел. Бравые парни под руководством Валентина. Их чёрные костюмы дают удивительный контраст с синими американками.
И да, чёрным спортивным костюмам в белую полоску удивительно идёт цвет крови.
Ах да, о чём это я?
Напряжённый кулачный бой в духе фильмов братьев Руссо принимает неожиданные обороты: двойка из команды футболистов уходит в сторону. Их лица теперь похожи на гаспачо, из-за этого мы настоятельно рекомендуем покинуть арену детям, беременным, инвалидам и людям со слабой психикой.
Начинается самое напряжённое.
Оу, вы это видели? Какой невероятных хук с правой! Он принадлежит, конечно же, всеобщему любимцу Валентину. Толпа ликует.
Виктор хватается за нос. Не позавидуешь парню.
Вот это мы понимаем – любовь. Оскорбление скандальной блондинки обходится несчастному в цену собственного, и без того не самого прекрасного, лица.
Что же, что же, что же…
Что же будет дальше?
Оставайтесь с нами!»
На поле остались восемь ребят. Команду футболистов покинули два, адидасы, поступив с благородством британских рыцарей из романов Вальтера Скотта, исключили из своих рядов двух парней – смазливого с длинной причёской и «тень» рыжего, присутствующая на вчерашнем концерте.
Валентин снимает кофту и отбрасывает в сторону. На нём пропотевшая белая майка-алкоголичка, из-под которой выглядывают накачанные укрытые венами руки.
Инстаграмщицы ликуют.
Я жмурюсь. Удар в живот одному из баскетболистов отозвался хлопком по всему стадиону. Должно быть боль адская.
– Чёрт, они же их поубивают! – кричу я Ярославу. Тот, открыв рот, не отрываясь наблюдает за зрелищем.
– ТИШЕ! На это и был расчёт – адидасы не могут проиграть.
Ну конечно: я смотрю на лысого обиженного парня и становится страшно. На сколько он силён? Его удары как резкие вспышки молнии. Реакция как у ягуара, охотящегося на антилопу в саване. За спиной к нему подбирается футболист, окрасивший белые рукава куртки в цвет крови, текущей из рта. Он готовится нанести выбивающий удар – расправиться с главным противником.
Но лысый разворачивается, схоже это на паучье чутьё из комиксов о Питере Паркере. Он одаривает растерянного пацана взглядом а-ля «Завещание написал?» и отправляет в нокаут.
Он непобедим. Несокрушим.
Парень повалился на поле, а Валентин не собирается останавливаться, нанося удары в живот лежачего.
«БУЦ! БУЦ!» – белые кроссы готовы разорвать его пресс как тонкую лепёшку.
– ДА ОНИ ЖЕ ПРИКОНЧАТ ИХ ВСЕХ! – гул на трибунах стоит уже минуты две. Я пытаюсь перекричать его обращаясь к Ярославу – МЫ ДОЛЖНЫ ОСТАНОВИТЬ ЭТО.
– МЫ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНЫ
– Но…
Он подвигается ближе, теперь я слышу его голос чётче.
– Ты знаешь, что «адидасы» делают с влезающими не в своё дело? Хочешь оказаться на месте этого парня? – он указывает на бедолагу, продолжающего корчится на боли.
И тут всё геройство как ветром сдувает. Теперь я сижу, не рыпаюсь, и наблюдаю за тем как медленно уходит в нокаут каждый из наглых футболистов.
Четвёртый в нокауте.
Третий держится за нос, сейчас он выглядит как мясной фарш прилипший к лицу. Второй отходит сам. Публика осуждающе кричит выкрикивая:
– ФУ! ССЫКЛО! ССЫКЛО!
А дальше следует картина, скорее всего, вырезанная из фильма «Гладиатор»: большинство зрителей вытягивают руки и показывают палец вниз, при этом изрыгая череду обвинений в адрес сбежавшего. Тот обводит нас (зрителей) напуганным взглядом, будто увидел летающее в небе НЛО. Плюхнувшись на траву он с горечью наблюдает за последним героем.
Виктор не сдаётся. Его лицо в крови, а сам он шатается словно выпив бутылку текилы. Глаза подкашиваются, но он принимает бойцовую стойку готовясь вступить в бой со своим противником.
Вот тебе и сила слова. Разрушительная. Стоило ему обозвать шлюхой не ту девчонку, как он поплатился за это тысячей и одним синяком на теле.
– ОН ЕГО УБЬЁТ! – в очередной раз кричу я Ярославу и подрываюсь с места. Он тащит меня обратно за руку.
– Нет, ты вмешиваться не будешь.
В это время нас замечает парень с длинными русыми волосами, как у сёрфера, сидящий на соседней скамье.
– Что тебя побудило прийти на развлечение к обычным смертным? – криком спрашивает он уставившись на меня. Окружившие его друзья едко смеются, напоминая мне жаб у ночного озера.
«МУХАХАХА»
– Чего ты не слизываешь шоколад с сисек японки вместе со своим братом? – этот парень напоминает мне Алексея.
Мне тошно смотреть на физиономию Виктора. С его носа текут не струйки крови, а два гигантских водопада затерянных в лесах Амазонки. Под глазами фингалы. Всё лицо в жутких отёкших фингалах.
Он напоминает загримированного актёра, исполняющего роль зомби в «Ходячих мертвецах». Я не могу смотреть как избитого парня хотят добить до смерти.
Вырываюсь из цепкой хватки друга и бегу к поручням, отделяющим трибуны от поля. Теперь всё внимание на мне. Люди смотрят на безумца, сорвиголову срывающего стрелу в момент кульминации.
Инстаграмщицы оборачиваются, баскетболисты узнают парня, сидящего с ними в столовой. Я перевешиваюсь за поручень и готовлюсь выкрикнуть «ОСТАНОВИСЬ!», как Ярослав вновь меня прерывает:
– Если наплевать на себя, то подумай за меня. Страдают в конце концов все связанные с переступившим дорогу безумцем. А я связанный. Ведь я притащил тебя сюда.
Я тяжело вздыхаю и одумываюсь. Всё, это была последняя попытка вмешаться. В конце концов, обычная драка. Но просто смотря на его окровавленную американку, на напуганные бродящие по стадиону глаза, словно вымаливающие помощь, складывается другое впечатление.
Словно никакая это не драка, а битва не на жизнь, а на смерть.
Может быть я совершил неправильный выбор и пошёл на поводу у толпы. Может быть из-за того, что такие как я не решаются прийти на помощь, и происходят жуткие смерти подростков из-за уличных драк. Может быть из-за таких как я впоследствии десятки матерей проливают реки слёз над сынами, на которых не осталось ни живого места. Может быть они проклинают таких как я в этот момент.
Может быть. Но сейчас я отпустил тяжёлый груз этих мыслей подальше от себя и замер на месте.
«БУМ! БУМ!» – последние удары. Виктор благополучно их пропускает и шатается, готовясь упасть на землю без сознания.
«ШМЯК!» – выцветшая трава смягчила падение, но прозвучало будто с боинга выкинули кашалота.
Валентин победно отходит, окидывая взглядом зал. Толпа ликует: свистит, кричит, топает. Массовый восторг. Истерия. Идол боёв без правил, по идее, должен сейчас поднять руку над головой и крикнуть: «Это всё для вас!». Но никакой показухи не выходит.
Валентин ступает по полю наслаждаясь поверженными противниками. Они лежат в разных позах: окровавленные, жалкие. Драка провалена. Вполне возможно, они даже и не подозревали на что идут.
«Нет – одёргивает меня внутренний голос – ещё как подозревали! Тут все знают, кто ОН такой. Да ты посмотри в его глаза!»
Да, в них горит огонь. Не «огонёк», а жаркое пламя, о которое можно обжечься. Он смотрит на капли крови, стекающие по его кроссам, с улыбкой, с удовольствием. Он получает экстаз от окруживших его стонов. Он невероятно силён и пользуется этим, выделываясь почти перед всей школой.
Кто же он такой? Почему он и его друзья настолько сильны?
Крик оглушает меня, когда я смотрю на пустые окровавленные лица парней. Они смотрят затуманенным взглядом на минующий их тёмный силуэт. В нем лишь непонимание и чёткий вопрос «где я?»
Валентин подходит к одному из них и садится на колени.
«Нет, пожалуйста, не добивай его!»
Этого не происходит, он лишь яростно орёт:
– А ТЕПЕРЬ ПОДНИМАЙСЯ, ЗАБИРАЙ СВОИХ ДРУЖКОВ И ВАЛИ ОТСЮДА! – настолько громко, что поверженный пацан вскакивает как облитый ледяной водой. Его друзья так же. Секунды – и на поле остаются лишь два человека. Выбитый из сил Виктор поднимает глаза и щурится на солнце.
Валентин шагает к нему, попутно снимая мокрую майку. Отбрасывает её в сторону, обнажая мокрое тело.
Инстаграмщицы ликуют дубль два.
– Какие кубики – шепчут они – Только взгляни на его кубики!
– А как выделяются вены в блеске пота. Он нереален!
Баскетболисты завистливо фыркают, а я только сейчас замечаю, насколько низко Валентин спускает спортивные штаны. Он вцепился в воротник американки, подняв (что?) здорового футболиста над головой!!!
Виктор брыкается, болтая ногами в разные стороны. Кашляет, с ужасом смотря в дикие глаза противника. Кровь стекает по шее.
Оставив все попытки вырваться, он замирает, скорчив максимально равнодушную физиономию. Видимо принял тактику: «Быть подонком до конца».
Валентин завопил на всё поле:
– Ну теперь и скажи кто здесь шлюха! – его ноздри расширяются как у гневного буйвола – Скажи, что это ты жалкая трусливая шлюха.
Несчастный молчит, с ненавистью смотря на победителя. Победитель с ненавистью смотрит на несчастного. Кажется, вот-вот прогремит крупный взрыв, второй за историю стадиона.
Между ними вспышка. Валентин встряхивает как мокрое белье (что?) нависшего над землёй крупного парня. Возможно, он весит даже больше чем Валентин. В этом месте физика не вышла на связь, она умерла медленной мучительной смертью.
Виктор наконец реагирует – харкает прямо на лысину хулигана. Сочная жирная слюна поблескивает белой пенкой на его черепной коробке. Белая кожа гопника в момент становится красной. От ненависти он, складывается впечатление, вот-вот загорится.
От него исходит пар. Я вижу как он взлетает в воздух. Публика негодует: «ФУУУ!», опущенные вниз большие пальцы дают оценку плевку.
Подпрыгнув на месте, я наблюдаю за тем, как резко сорвался с места Валентин, прошу заметить, до сих пор держа (что?) парня в руке. Он несётся в сторону высокого фонарного столба, нависавшего над полем. Выкрашенный в белоснежный цвет, сзади лестница. Видимо по ней залезал персонал, чиня неполадки гигантского прожектора.
Не успел я моргнуть (на этот раз буквально) – и они уже на лестнице. Здоровый пацан балластом висит в руках лысого. Ступень за ступеней, и они уже у вершины, минуют прожектора, подбираясь к верхушке.
Теперь они над удивлённой толпой, а не наоборот. Валентин накалывает (что?) Виктора на самую вершину за шиворот куртки-американки. Кажется, будто он окровавленный труп, жертва какого-то древнего австралийского племени, вывешенная на показ как пугало для отпугивания врагов.
Вся одежда пропиталась кровавыми ручьями, окрасившись в бардовый. Он стал флагом победы, нависающим над восторженной толпой.
Высота где-то метров двадцать. Пугающе высоко. Несчастный, видимо, даже этого и не понимает. Его голова как тяжёлый булыжник, перекатывается с одного плеча на другое, туманным взглядом изучая небеса.
Он кашляет, изрыгая из рта падающие вниз капли крови. Валентин смеётся.
Хм, знакомый безумно-конченный смех, наполненный агрессией и чёрствостью. Интересно, им наделены все члены «адидасов»?
– Повиси тут и подумай, сопля! – звучно выкрикнул он, после чего полез вниз, оставив жертву мучатся на высоте. Минуя по четыре ступени каждым шагом, Валентин добрался до земли и обратился к публике:
– Расходитесь, шоу окончено! – «э-э-э…» – тихо скулил на верхушке проигравший, жалобными звуками останавливая толпу – Проваливайте!
Толпа, оживлённо обсуждающая бой на трибунах начинает рассасываться. Валентин хватает кофту и майку, идя прочь и скрываясь в очередном мрачном тоннеле.
Кем же могут быть эти люди? Подростки, обладающие нечеловеческой силой.
Вампиры? Это был бы чертовски банальный сюжетный поворот. Шайка гопников-вампиров. К тому же, они вышли из моды.
Супергерои? Может быть они все одной дождливой ночью искупались в озере, в которое попала молния? Или может быть их всех укусил радиоактивный паук?
Один и тот же. Или может быть они оборотни, раз действуют лишь в команде. Ощущение стаи и всё такое.
И теперь, я понимаю как никто другой, почему «адидасы» вселяют страх не только школе, но и всему городу. Тут же намечается вопрос, терзающий меня всегда, когда дело заходит о чём-то мистическом в этом месте. Почему все молчат? Всем жителям будто наплевать что у них под носами творится самая настоящая мистика.
Это странно.
Странно то, как буднично школьники покидают стадион. Хихикают, сплетничают, а окровавленный флаг в виде человека, с которым они учатся, их не смущает.
Странная реакция у них на силу Валентина, поднявшего на высокий столп крупного парня. Это вообще не натянуть на голову. А ещё перед глазами стоит рыжий, передвигавший стаканы в баре силой мысли.
Кто они такие?
В копилку загадок и тайн добавилась ещё одна. Решать их все нет не малейшего желания. Хочу уйти отсюда подальше. Побежать через тоннель, закиданный использованными презервативами, к свету, и скрыться восвояси.
Я не какой-то там Шерлок Холмс или долбанная Нэнси Дрю. Оставлю невероятные детективные линии, где любопытный герой говорит «Ох, как же это страшно!», берёт лупу и начинает расследовать дело для миллиона подростковых книжек. Я же хочу уйти подальше от всего этого. Хлопнуть дверью выкрикнув: «Я предельно далёк от всего этого вашего дерьма!» и ускакать в закат.
Так я и поступлю.
Вижу спины последних выходящих. Это баскетболисты. Они хихикают и завистливо обсуждают методы подкачки Валентина:
– Турники. Когда я еду к психологу всегда вижу его висящем на турниках.
Ярослав бросается за ними. Я выдыхаю и иду следом.
«ЭЭЭЭ…» – растерянное ворчание человека, не способного сказать ни слова от боли. Он умоляет нас остаться. А какой тварью нужно быть чтоб не послушаться?
Он хам, он поплатился за свои слова сполна. Поплатился за свой плевок. Нельзя его так оставить…
– Мы должны его снять
– Что? – переспрашивает Ярослав – Влад, Валентин увидит и…
– Да что ты заладил со своим Валентином! Увидит, и что? Повисел он, все поняли насколько этот лысый крут…
– НЕ КРИЧИ – шикает он – Ты привлекаешь внимание.
– Да мне пофигу! Я собираюсь снять этого несчастного – разворачиваюсь и иду к полю. Миную отгораживающую стенку с перилами, ступаю по мягкой траве и с ужасом смотрю вверх:
«ЭЭЭЭЭ…» – скулит он будто пьяный в хлам. Виктор даже не видит нас. Перед его глазами голубое небо, медленно затягивающееся воздушными облаками. Сюрреалистическая картина: над его головой проступает луна, готовящаяся к ночи. Через каких-то несколько часов земля погрузится во тьму, но месяц словно нарушает правила и выходит раньше. Напротив головы напекает яркое солнце, катящееся за горизонт как мяч для пинг-понга.
«ЭЭЭЭ…» – скулит несчастный. Капли крови стекают вниз красным дождём. Мне становиться жаль его мать, отца. Представляю чувство когда сын заходит на порог в таком состоянии.
Ярослав испуганно вздыхает. Этот парень, вообще, любит артистично вздыхать. Но сейчас для этого повод нешуточный: из темноты тоннеля, ведущего из раздевалок на арену, вышел Валентин. Чёрный цвет его спортивного костюма смешался с мраком, лишь лицо выделяется белым светом как фонарь на ночной улице.
Его губы плотно сжаты, глаза более спокойны. Но ноздри всё равно продолжают сужаться и расширяться.
– Нам полная жопа– шепчет Ярослав. Я согласился бы, не утратив дар речи.
– Убирайтесь, если не хотите повиснуть вместе с ним – этот громкий бас пугает всех слышащих его однажды. Холодный, стойкий как хороший парфюм, злобный.
– Он не сможет слезть оттуда сам, там метров двадцать над землёй, не меньше – отвечаю я. Правый уголок рта Валентина нервно вздымается в воздух. Я отчаянно не могу понять его расположение духа: то ли он сейчас засмеётся, то ли бросится ко мне надрать задницу.
– Заткнись-заткнись-заткнись! – тараторит Ярослав, машинально отступая назад как заводная кукла.
– Он будет висеть тут сколько я захочу, и сейчас ты и твой дружок повиснут вместе с ним… – очень пафосно, но эта фраза прозвучала как выстрел на начале марафона. Мы же вроде как в свободном демократичном обществе? Во мне заиграло чувство СВОБОДЫ, такое окрыляющее (ненадолго).
Грудь вперёд, голову выше, я собрал смелость в кулак (на самом деле я выпалил за одну секунду, перебив лысого):
– Да кто ты такой, чтобы мне угрожать? – нервно спрашиваю я. Мой голос на конце фразы нелепо ломается. Ну да ладно.
– Нет-нет-нет-нет – скандирует Ярослав, поднося ладони к лицу.
– Бегите – должно быть, парень мыслит себя главным персонажем крутого боевика. Представляет шумный взрыв за своей спиной, медленно идя к нам. Его уголок рта так и продолжает дрожать, и мне становится не по себе. Вблизи он выглядит как психопат-убийца, полоснуть ножом человека которому – раз плюнуть.
– Новенький мажорчик – смеётся Валентин. И с чего они все взяли что я мажорчик?Очень бы хотелось, но нет – Так и знал, что твой язык как помело. Не спроста же все так тебя обсуждают.
«Не спроста»
Я оглядываюсь на Ярослава. Он белеет от страха, принимая цвет холодного пломбира. Пытаясь сказать глазами «Не бойся, он один, нас двое», я наоборот, выдаю своё волнение. Затем начинаю нервничать ещё больше. За широкими плечами гопника вырастают один за другим все «адидасы». Чёртова шестёрочка. Точно наблюдали за нами из тёмного угла.
Они неторопливо шагают в нашу сторону. Белые кеды шаркают по траве, нагнетая саспенс:
«ТОП! ТОП! ТОП! ТОП!»
– Бля – шепчет за мной Ярослав.
– Плюсую – отвечаю я отступая назад. Поднимаю глаза вверх, смотрю на окровавленное обезображенное тело – для меня оно как напоминание.
«ЭЭЭЭ…» – скулит он. Ну, спасибо!
– Ярослав, бежим! – кричу я оборачиваясь. Он уже дал дёру, забегая в какой-то неизвестный тоннель. Инстинкт самосохранения долбанул в голову вместе с адреналином. Всё расплылось, цвета стали ярче а шаги громче. Теперь «адидасы» бегут. Как рота солдат, нога в ногу.
«ТОП! ТОП! ТОП!»
А мы уже во тьме. Нащупываю телефон и освещаю им дорогу. Первое время встречается куча пластиковых бутылок и знакомые шприцы. Я перепрыгивал через них как пасхальный кролик.
А дальше пошла земля не обетованная: сюда даже самый поехавший сквотер не сунулся бы. Кажется, что мы уже глубоко под землёй.
«Фух, фух, фух» – Ярослав тяжело дышит. Кажется, слышно громкое биение его сердца, или это я спутал его со своим? Неважно. Важно то, что супер сильные невероятно жестокие крутые злобные и быстрые хулиганы тащатся хвостом за нами. И что-то мне подсказывает, что в добавок ко всему они видят в темноте как Хищник.
Вот зуб даю.
Ярослав уткнулся в мягкую сырую…
– Земля! – растерянно констатирует он.
– Да я вижу! – ещё одна странная картина: коридор раскололся как фарфоровая посудина, провалившись вниз. Ярослав приседает на корточки и проскальзывает в его нижнюю часть, почти погребенную под землёй.
Я чувствую себя горе-шахтёром: всё глубже и глубже вниз.
Тут ужасно темно и пахнет словно твои ноздри залепили сырым чернозёмом. Переодически грунт сыпется с небес, а у меня ощущение будто мы подвигаем свои жизни небывалому риску.
Риск с двух сторон, выбирайте что лучше: остановиться и скончаться от боли ударов, наносимых шестью отморозками, или быть закопанным заживо под толстым слоем земли. Мы не выбрали. Просто бежим в неизвестном направлении.
– Чёртов коридор – задыхается Ярослав – Когда мы хоть куда-то прийдём?
Здешние стены услышали его молитвы: коридор прервался. Перед нашими глазами раскрылась картина – мечта любого скалолаза.
Простор. Широкий и глубокий грот, поглотивший в себя половину стадиона. Футбольное поле лежит на дне, усыпанное крупными обломками. Сверху зияет небольшая дыра, напоминающая о реальности в этом подземном царстве. В лучах, проникающих сюда через неё, купаются мелкие мошки и летающие пылинки. Вся остальная часть неба состоит из тонкой корки грунта, напоминающего обгоревшую корку запеканки.
В лицо подул протяжной сквозняк. Облитое потом тело замёрзло, по нему волной прошёл лёгкий холодок.
Шаги так и не стихали.
«ТОПТОПТОПТОП»
Единственный выход – прятаться.
– Сюда! – восторженно прошептал я, найдя нужное место. Гигантский обломок от стены стадиона, за ним неглубокая ямка. Мы залезли туда, выглядывая с двух сторон. Нас скрывала солнечная навеса лучей, добродушно освещавшая вход в пещеру.
Перестаю дышать. Пульс замедляется. Ярослав, точно, чувствует то же самое. Замираю, пальцами вцепившись в почву, видя вошедшего через коридор Валентина. Он присвистывает, оглядываясь по сторонам.
Чёртов краешек рта до сих пор дёргается. «Не дыши! Не дыши!» – приказываю я себе. Рота «адидасов» выходит из коридора один за другим, как клоны. Абсолютно идентичные друг другу.
Переглядываемся с Ярославом. В этом взгляде можно прочитать многое: «Хоть я тебя знаю и не долго, но было приятно познакомится *хнык-хнык*, блин, а ещё так много дел наверху осталось *хнык-хнык*, брат, это я нас погубил! ПРОСТИ! *хнык-хнык*».
Парни разделяются. Почти все шарят в противоположной от нас стороне. Клюют носами, заглядывают под булыжники. Валентин идёт прямо – далеко от нас. Он уверен в себе (не беспочвенно), доволен как слон. Ещё одна порция скота для забоя на мясо на подходе.
И лишь один «Адидас» ползёт к нам. Густые волосы, смазливое лицо как у модели с каталога, ноги длиннее моей жизни. Он выделялся среди кучи парней своей внешностью, не подходящей под рамки «типичного хулигана». Сейчас он почти нас заметил. Обводит взглядом глыбу, шагает за неё и… Они с Ярославом встречаются глазами. Он увидел меня. Громко вздыхает. Нас нашли, нашли, нашли…
Чёрт, это конец. Я ожидаю громкий крик и опять этот синхронный топот.
Но нет. Они молча смотрят друг на друга, как зачарованные. Ярослав сглатывает. Парень нервно подправляет свою шевелюру и удаляется.
Я чересчур удивлён чтобы сразу поверить в это. Но верю, после того как Валентин чётко заявляет:
– Нашли что?
– НЕТ – выкрикивает тот парень и идёт к выходу. Череда из «нет» эхом разлетается по гроту. «Адидасы» покидают пещеру за считанные секунды.
– Должно быть уже в кроватках нежатся, сволочи – кидает Валентин напоследок. И всё. Тишина. Мы одни с Ярославом, я вижу это выглядывая из-за булыжника.
– Фух – шепчу я – Мы оторвались!
Из уст вырывается нервный смешок. Я хватаюсь за колени и сгибаюсь. Радости полные штаны. Ярослав поднялся, осмотрелся по сторонам и резко плюхнулся на корточки, смеясь. Мы смеялись вдвоём. То ли смех нервный, то ли нам правда было весело. Скорее второе.
– Ты знаешь, это было забавно… Совсем чуть-чуть – вырывается у меня. Он кивает.
– Я кайфанул – сквозь слёзы выкидывает он – Сначала я хотел тебе врезать, но сейчас…
Смех разлетается эхом по гроту. Обычное «ха-ха-ха» становится осязаемым.
– Ты так и притягиваешь к себе приключения, – констатирует он – мне это нравится.
Притягиваю как грёбанный магнит.
И да, мне это нравится перестало после болезненного падения с сосны.
Раньше читал книжки про Тома Сойера, или смотрел «Гравити Фоллс» смеясь над Диппером и Мейбл и думал «Ну невозможно так часто попадать в какие-то заварушки».
Ха, выкуси-вкуси. Возможно.
Особенно приятно когда этот кровавый треш с участием маньяка и паранормальной фигнищи, вроде хулиганов с супер силой.
Я притягиваю к себе приключения, это да.
ЧЕРЕСЧУР сильно.
Смех летел по узкому мрачному коридору как торпеда. И непонятно, почему же было так весело – облегчение, адреналин… Всё в месте?
Мы рассматриваем железные шкафы, в которых раньше хранили свои вещи игроки, и смеёмся. Обходим шприцы как радиоактивную зону и смеёмся. Вспоминаем понты хулиганов, догоняющих нас и, конечно же, смеёмся.
Наконец настроение стало хорошим. Всё вокруг улучшилось, смягчилось. И вонь отошла на второй план. И использованные презервативы. И сырость. И холод.
И страх, окружающий меня всегда в этом городе. На удивление, он не появлялся в этих заброшенных длинных коридорах.
Длинная сеть путала и сбивала с толку. Мой внутренний трекер давал промах, я совсем не понимал где нахожусь. До того, как в глаза ударили лучи солнца. Как же прекрасно и легко на душе, будто привязанные ко мне шары тревоги улетели в безоблачное небо. Вот шар боязни быть убитым в любую минуту – взлетает. Быть побитым кучей сумасшедших – взлетает. Потерять дорогого человека в этом безумном городе – взлетает. Я остаюсь, наконец то, лёгок и свободен. Могу вздохнуть полной грудью. Осматриваю просторное поле – ни единой живой души – и хочется крикнуть этой жизни громкое «привет!» и комплимент вроде «а ты не такая хреновая, как представлялась мне минут десять назад!». Мысли затуманивается, начинается экстаз. И всё это от одной удачной пробежки.
Из уст до сих пор вырывается редкий смешок. Ярослав затихает и остаётся сзади:
– Такие вспыльчивые. Ты им слово, а они уже за тобой бегут – рассуждаю я. Мы обсуждали поведение парней, до того как выйти на свежий воздух.
Ярослав молчит. Затем начинает часто-часто вздыхать, как больной астмой в припадке.
– Эй! – я поворачиваюсь к нему и вижу застывший на лице ужас. В глазах слёзы. Он смотрит вверх, и я вспоминаю об висящем на столбе несчастном Викторе.
Должно быть, он там до сих пор.
Может с ним что случилось?
Оборачиваюсь и замираю на месте. По телу волной прошла дрожь, прежде чем меня сковала паника. Паника и отвращение. Я скривился, громко вскрикнув.
Короткий крик и я замер.
Александр продолжает висеть, как я и предполагал. На бледном лице не отражается ничего. Полость рта измазана кровью, она вытекает на подбородок и стекает по шее.
Опускаю глаза ниже. Американка полностью выкрасилась в бордо. Он насквозь пропитан кровью, как окорок висящий в супермаркете. Синяя буква «A” выбивается ярким цветом среди кровавых разводов.
Глаза идут ниже.
Я вскрикиваю. Начинаю кричать как не в себя, слышу собственный крик доносившимся до меня эхом. Кровавые капли стекают вниз, на поле, как водопад. Там уже образовалась целая лужа. Ниже таза Виктора свисают его органы. Ног нет.
Ниже таза ничего нет.
Его ополовинили. Почти на две ровные части, как этот чёртов стадион.
Я продолжаю кричать. Ну настоящий «Король Крика» со звонким басом, созданным для ужасов.
И кто может пойти на такую жестокость? Неужели это дело рук «адидасов»?
Бездыханное тело, точнее, его половина, раскачивается на ветру. «Кап-кап-кап»– капли обрушиваются вниз. Ноги подкашиваются. Я не хочу терять сознание но кажется стою на грани этого. Всё вокруг чернеет, уходит в мрак.
Падаю на колени, руками уткнувшись в траву. Часто-часто дышу пытаясь схватить воздух, Ярослав всхлипывает сзади.
И какой это труп на моём счету? Сотый?!
– Полиция… Скорый… Н-надо вызвать – тараторит Ярослав.
Кажется, я полностью растворился в себе, не понимая «за что?» и «почему со мной?» Теперь, вполне реально, я буду терзать себя до старости о том, что не остановил Валентина.
Это всё из-за меня.
Из-за меня!
«Заткнись Влад! Не истерикуй»
Рот мёртвого Виктора медленно раскрывается. Внутри: кровавое месиво. Я не эксперт, но похоже ему вырвали язык.
Самому языкатому парню города вырвали язык.
Да уж, я и правда притягиваю к себе много приключений.
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ
*Конец 1970 года. Суд над Чарльзом Мэнсоном.*
– Расскажите, Чарльз, кем вы являетесь?
– Я никто. Я сон. Бомба. Я автомобильный багажник и винное желе. И опасная бритва, если вы подойдёте ко мне слишком близко…
Глава 22 #нацияубийц
Должно быть, все думают что в полицейских участках всегда пахнет пончиками, но это не так. Я хорошо выучил запах полицейского участка нашего города, и это точно не пончики. Сырость исходящая от старых влажных стен, где-то пахнет потом. Также туалет, располагающийся в коридоре, даёт о себе знать. Почему-то все всегда забывают закрывать его дверь.
Но после инцидента с МаМа и миллионом кошачьих какашек мой нос не улавливает вонь, а вот Ярослав жалуется. Жалоба была первым предложением услышанным от него за последний час:
– Какой же отстой, из-за запаха дерьма мне хочется вырвать.
– Мне тоже.
Вообще, мне хочется уехать отсюда подальше. Серьёзно. Всё, о чём я думаю так это о машине, набитой коробками и старом добром ощущении «новой жизни».
Новая жизнь мне сейчас нужна как никогда. Следы старой прийдётся смывать с Tide и щёткой, может быть даже в кабинете психотерапий. Может быть, ничего и не смоется.
Я дрожу до сих пор. И знаете что поведали нам милейшие полисмены от формы которых разит потом? Бинго! Очередное супер-жестокое убийство. На этот раз дерзкий и имеющий репутацию «бэд-боя» футболист. Перед смертью ему выдрали язык.
Но это всё я и сам знал.
Куда интереснее: насколько жестокими могут быть обычные хулиганы? Спортивные адидасы, белые кеды – они жестоки, да, но чтоб пойти на кровавое убийство? Не думаю.
Или всё таки: не зря же они нас так старательно отгоняли? Скрывать было что.
Твёрдая лавочка казалось плотно усыпанной острыми иглами. Я то приподнимался, то плюхался назад, и из-за этого она подпрыгивала как на батуте.
А потом замер.
Я виноват. Ну конечно, я виноват. Я виноват от мозга до костей, от самых первых минут той чёртовой стрелы и до самого первого взгляда. Я виноват из-за того что не разнял их, не осмелился противостоять толпе. Виноват из-за того, что дал Валентину повесить парня на столбе. Дал ему добить его. Дал Виктору погибнуть самой-самой ужаснейшей смертью.