Шарада

Айдын уверял кого-то по телефону, что «все нормально, он справится, сам довезет до дома, здесь никакого подвоха».

Я тогда подумал, надо же, мы тоже можем его одурачить. Обвести вокруг пальца. И в этом не было ничего сложного.

Я был этому поражен, и предвкушал столкновение, о котором знали только я и Дина.

Он не сразу заметил меня. Продолжая говорить по телефону (похоже, это был кто-то, на кого он работал; мне послышался женский голос), он показал мне садиться в машину.

Я устроился в кресле. Он договорил, и тоже сел рядом.

Какое-то время мы сидели молча. Подъезжали новые посетители, был слышен смех, и музыка громыхала в соседнем заведении.

–Вы приятно удивили меня сегодня, – сказал Айдын. – Честно говоря, я тронут. Подозреваю, что все это ничего не значит. Но, все же, я надеюсь, что дальше все будет двигаться в аналогичном русле.

Между нами завязалась короткая беседа, в которой я изображал дружественный настрой (он не видел, что я всего лишь играю; нет, он этого не видел).

Дина все никак не появлялась, и он сказал, что сходит за ней, поинтересовавшись перед этим, не трудно лм мне будет побыть одному. Я ответил, что никаких проблем.

Он вышел и захлопнул за собой дверцу.

Мое дыхание сбивалось. Я старался успокоить себя, но у меня не выходило. Начинался мандраж.

Трясущимися руками я достал тюбик с «оглушающими каплями», – сильнодействующее снотворное, которое обычно используют мошенники, – и добавил несколько капель в бутылку с водой. Стал интенсивно трясти, смотря при этом по сторонам.

Через несколько минут они вышли из кафе. За это время порошок полностью растворился в воде.

Айдын открыл перед Диной дверцу. Поблагодарив его, она устроилась сзади. Затем он сел за руль, счастливый, как человек, достигнувший определенной планки, к которой он стремился долгое время.

Но как только он увидел в моей руке направленный на него пистолет, который я достал из бардачка, он очнулся от своего прекрасного забытья, и мгновенно стал тем, кто не подпускал к себе стандарты и стабильность. Он стал тем, чей огонь горел ярче всех.

–Не шевелись, – сказал я ему.

Простая человеческая радость внутри него нарушилась.

–Это оружие принадлежит мне, – сказал он.

–Знаю, – сказал я. – Я воспользуюсь им по назначению, если ты будешь вести себя неадекватно. Мне плевать, что со мной будет после этого. Я готов понести любое наказание за твое убийство.

–Неправильный выбор. – Он удрученно покачал головой.

–Заводи мотор, и поехали.

–Как скажешь, шеф.

Он обреченно вздохнул, и повернул ключ в зажигании. Затем положил руки на руль, и машина двинулась с места.

–И куда мы едем теперь? – спросил он.

–Туда же, куда мы и должны были, – ответил я, – домой.

–Запомни, Айдын, – подала голос Дина с заднего сиденья, – одно неверное движение, и тебе придется попрощаться со своими прекрасными планами на светлое будущее. В моей руке шприц с кубиками того, что обычно колят пациенту на операционном столе, чтобы тот уснул. Это вырубит тебя очень надолго. Так что будь осмотрителен, прежде чем начать какие-нибудь геройские штучки.

–Теперь скажи, понял ли ты то, что тебе сейчас сказали, – сказал я ему.

–Все предельно ясно, – ответил он.

Мне казалось, что он сейчас взорвется. Но он продолжил спокойным тоном:

–Такой прекрасный вечер! Зачем было его портить? М? Что случилось на этот раз, что вы пошли на такой радикальный шаг?

–Мелочи, – сказала Дина. – Ты всего лишь сказал, что заберешь моего ребенка.

–О боже! – Айдын закрыл лицо ладонью. – Женщина, его ведь тебе потом вернут! Что это за ребенок, который растет без родной матери? Дина, что ты там надумала своей маленькой глупой головой? Мы все нуждаемся в тебе, и в Кирилле; в вас обоих. Вы нужны нам, чтобы все мы могли взращивать будущее. И вашу новую семью. Любая помощь и поддержка для вас!

–Звучит, как рекламный слоган, – фыркнула Дина.

Я протянул ему бутылку и приказал:

–Пей!

–Что это?

–Пей! – повторил я. – Иначе получишь внушительную дозу успокоительного!

–Я всегда наготове, – сказала Дина, и слегка кольнуло медицинской иглой его шею.

–Эй! – Он дернулся. – Хорошо! Давай!

Я отдал ему открытую бутылку, и он сделал несколько глотков.

–Хватит, – сказал я. – Пока этого достаточно.

–Благодарю! – Он вытер мокрые губы. – Страшно во рту пересохло!

Айдын завел вслух монолог, который, по-видимому, должен был перевести нас, его похитителей, в иное русло, – мы как бы должны были одуматься, и снова вернуть все в прежнее положение.

Не слушать его было непросто. Он порядком раздражал. Заставлял сомневаться. Но не так сильно, чтобы нам понадобилось затыкать ему рот. Да и это нам бы не помогло. Он все равно продолжал свою убежденную речь, которую, как было видно, он сочинял прямо на ходу.

–Все к их ногам! – говорил он. – Все! Еда, спокойствие, безопасность, гарантия светлого будущего. Никакой работы, никакой привычной системы. Когда вы просили меня о деньгах, я приносил деньги. Когда вам нужна была еда, мы приносили вам продукты. Все самое полезное. Все самое лучшее. Да, потом мы проверяли транзакции. Но вся эта конспирология – всего лишь винтик системы, в которой мы все оказались.

Да, ваша семья теперь под надзором. Но в этом нет ничего страшного! Абсолютно ничего! Даже, напротив! Постоянная безопасность и власть… Чего же вам не хватило?

–Ответный вопрос, – сказал я. – Чего не хватило тебе?

Я видел тебя сегодня вечером. Наблюдал за тобой. Я совсем не пьян, знаешь ли. Пришлось притворяться. Разыграть спектакль обычной пьяни, выливая незаметно спиртное.

А вот ты, тем временем, был собой. Тем, кого я всегда знал.

Скажи, тебе все-таки нравится все это? Вся эта простота. Обыденность. Хорошая компания. Приятное времяпрепровождение. Да-да, это все тебе по душе! И не смей отрицать! Все то, от чего ты хочешь избавиться! Подвергнуть изменению!

–Все мы подвергнемся изменению, – сказал он.

–Ты готов отпустить все это? Готов отпустить этот вечер, и то, что могло быть после него? Готов отпустить друзей, которых у тебя никогда не было, и девушку, которая могла бы влюбиться в тебя, и ты мог бы ответить ей взаимностью, и у вас обоих произошло то, что люди обычно называют любовью. Готов ли ты отпустить все это? То, чего еще нет, но могло бы быть.

Мне кажется, что нет, не готов.

Я увидел это по твоему лицу. Когда ты понял, что вечер, в котором ты плавал, как рыба в воде, был испорчен.

–Да, воду в моем пруду отравили, – сказал он. – Здесь нет сомнений.

Но вот, что я скажу. То, что ты видел, – это всего лишь слой. Он появился, а на следующий день его уже не будет.

Это расслабление мышц. Отдых ума. Никаких конкретных планов.

Я все верно описал? Ведь так вы все себя чувствуете, когда собираетесь напиться до невменяемых состоянии? Да, именно так! Я видел вас двоих пьяными. Не самый лучший образец для подражания, откровенно говоря.

Всего этого стало слишком много. Спиртного, сигарет, наркотиков, беспорядочного секса, воображаемых любовных отношений. Слишком много планов, много потребностей, желаний и мечтаний. Все это мешает мне. Все эти обязательства перед обществом, и весь тот мусор, которое оно мне предлагает.

–Тебе мешает лишь то, что ты нормальный человек. Только ты это всегда отрицаешь.

–Я знаю, что я норм. Каждый из нас – норм. Я о’кей – вы о’кей!

Но только не этот мир. Ни система, в которой мы живем. Ни ценности. Ни идеалы. Ничего из этого!

Все уже давно прогнило! Все! Давным-давно!

–Жаль.

–Что?

–Жаль, что ты такой упертый баран!

–Действительно, жаль, – сказал он. – Особенно то, как ты можешь терять бдительность.

–Кирилл! – только и успела крикнуть Дина.

В следующую секунду Айдын схватил меня за руку, в которой был пистолет, и отвел ее в сторону. Во мне моментально сработала реакция, и я нажал на курок.

Пистолет выстрелил, и пуля продырявила панель.

Айдын выругался, отпустил руль, и свободной рукой несколько раз заехал мне кулаком по лицу. Я чувствовал его крепкие удары, но не мог ничем ответить; он сработал быстро и ловко, и я захлебнулся от такой скорости.

На помощь мне пришла Дина. Она накинула на голову Айдына крепкий целлофановый пакет, – один из тех, что рвется с трудом, – и затянула потуже свободные края на его шее.

Начав задыхаться, Айдын отпустил меня.

Я схватил руль.

Мы опасно виляли по пустынному шоссе, готовые в любой момент перевернуться. Пару раз мы резко тормозили, но потом автомобиль снова газовал, и дергался с места.

Это была паника; Айдын оказался в западне, и, плохо себя контролируя, жал на педали под своей ногой.

Дина приложила к его шее острую иглу и приказала успокоиться, иначе она за себя не ручается.

Айдын продолжал дергаться, но уже менее интенсивно. Было видно, как он продолжал бороться.

–Лучше прекрати, Айдын, – сказал я. – Всем от этого будет только легче.

Автомобиль остановился.

Он успокоился, и показал свободные ладони, – он беззащитен.

От его дыхания раздувался пакет. Он старался схватить ртом воздух, которого уже не было.

Я дал Дине добро: можно было снять пакет. Хладнокровия ей было не занимать. Кажется, ей все это доставляло огромное удовольствие, – все, что было связано с удушьем. Определенно, она была довольна собой.

Мы остановились посреди дороги. Одни, в темноте, и в полной тишине.

Было слышно только громкое дыхание Айдына. Градины пота текли по его лицу, и я впервые видел его таким замученным.

–Пей, – сказал я, и протянул ему воду.

Немного успело пролиться, но оставалось достаточно. Он выпил почти все и сказал:

–Так и быть. Едем домой.

Завел мотор, и мы двинулись дальше.

Весь его вид говорил о том, что он не смог справиться с нами, хотя и попробовал. Он сдался, и это злило его.

–Что было в воде? – спросил он. – У меня плывет перед глазами…

–Потерпи немного, – сказал я. – До дома осталась пара кварталов. Там ты уже сможешь уснуть сладким сном.

По большому счету, это был сильнодействующий препарат, помогающий поддерживать больных при смертельных болезнях. Но не все, что открыто наукой, используется исключительно по назначению.

Дина достала медикаменты у отца на работе, – тот работал в фармацевтической компании лаборантом. Она совершила кражу, не сомневаясь ни на йоту. Она действовала решительно, и собиралась довести дело до конца. К сожалению, у Айдына еще сохранялась способность бороться.

Когда мы вышли из машины и подошли к подъезду, он вдруг остановился и уперся ладонями в колени.

–Вот это да! – сказал он. – Надеюсь, я проснусь завтра утром? Вы же не решили меня прикончить?

–Не будь, как девочка! – Дина не давала ему спуску. – Шагай дальше, навстречу судьбе!

Мне пришлось помочь ему подняться по лестнице, немного подталкивая его и придерживая за плечо.

–Какой ты заботливый! – сказал он мне.

Как только мы зашли в квартиру, Айдын свалился на пол, отполз к стене, и привалился к ней спиной. Тяжело дыша, он смотрел по сторонам, стараясь сфокусировать зрение и не отключаться.

–Можешь перестать бороться с собой, – сказала ему Дина. – Пришло время засыпать. Мы оставим тебя здесь. Когда ты очнешься, нас уже не будет в городе.

В ответ он только прыснул.

Дина повернулась ко мне и сказала:

–Я соберу вещи, и вернусь. К тому моменту он уже должен будет уснуть.

Она ушла в спальню, и я увидел, как демон следовал за ней. Ее стража. Оберег. Хранитель.

–Ты ведь тоже его видишь? – сказал Айдын. – Это огромное крылатое чудовище, которое постоянно рядом с ней.

Его слова оглушили меня, и я не знал, что ответить.

–Все так, – говорил он, – мы оба его видим. Его присутствие сообщает нам о том, что новое время уже настало. Оно здесь. Незримое. Его нельзя ощутить. Но оно уже часть нашей истории. Какие еще тебе нужны доказательства, Кирилл? Скажи мне. Ты шокирован? Не можешь подобрать слов?

Я услышал какой-то неразборчивый шум из спальни, где была Дина.

–Не волнуйся. – Айдын улыбнулся. – Она в безопасности.

Происходило что-то непонятное. Я снял пистолет с предохранителя, и почувствовал, какими мокрыми были мои ладони.

–Отрицание – это нормальная фаза для психики любого человека. Особенно когда он не может примириться с реальностью. Но упертое отрицание, отрицание, ставшее вечным продолжением образа мысли, – оно губительно. Оно способно уничтожить враз. Отрицание заволокло вам глаза. Тебе и Дине. Вы не видите дальше собственных носов.

Из спальни донесся сдавленный крик.

–Сложи оружие, Кирилл, – сказал Айдын. – И никто не пострадает. Все будут целы.

–Дина! – крикнул я, но мне никто не ответил. Я направил пистолет на Айдына. – Я пристрелю тебя, если с ней что-то случится.

–Ты не успеешь.

Как только я собирался бежать в спальню, по моему затылку пришелся неслабый удар. Я выронил пистолет, и упал на четвереньки. Полностью меня уложил уже следующий удар; но сознание еще не покидало меня.

Размытым зрением я видел Дину с заведенными за спиной руками. Ее вел какой-то незнакомый мне парень.

–Она вколола мне транквилизатор! – сказал он.

–Тогда нам всем пора вздремнуть. – Айдын посмотрел на меня. – Спокойной ночи и до скорой встречи!

Сознание покидало меня. Меня перевернули на спину, и я увидел над собой потолок. Откуда-то издалека слышалась ругань: Дина сыпала грязными словами и угрозами. Но не здесь, не возле меня. Здесь все медленно погружалось в темноту…

Я очнулся накрепко привязанный к стулу, в комнате с обветшалыми стенами и низким потолком. По моему затекшему телу пробежали колкие мурашки. Гудела голова, и хотелось пить.

Вокруг были незнакомцы. Небольшая группа молодых людей, с суровыми, но спокойными, лицами взрослеющих мужчин.

Один парень отделился от остальных, и я узнал в нем Айдына.

–Как ты узнал? – спросил я у него. – Как вы успели подготовиться?

–У всех есть свои секреты. – Айдын как будто ненароком показал в своей руке пистолет. – Назовем это коммерческой тайной. Секретным ингредиентом успешного алхимика.

–Ты пристрелишь меня?

–Нет. – Он покачал головой. – Сегодня пробьет не твой час смерти.

–Не знаю, радоваться мне, или нет. – Я брезгливо сплюнул на пол. – Что с Диной? Где она?

–Она дома. С ней все в порядке. В отличие от тебя.

–Мне стоит посочувствовать?

–Я хочу, чтобы ты вспомнил, какую я назначил цену за проступок, подобный тому, который недавно был совершен тобой и Диной.

Он говорил, что пострадает кто-то еще. Друзья или родные. Я всегда помнил об этой угрозе. Кроме последних нескольких дней перед защитой дипломной работы и той минуты, когда Дина начала выкладывать мне свой план побега. Все в ее словах было стройно, правильно и последовательно. Я согласился, не раздумывая.

–Вы оба не понимаете серьезность правил, которые следует соблюдать, – сказал Айдын.

–Другого варианта мы не увидели. – Оправдываться я не собирался. – То, что сделано – уже сделано.

–Это точно. Поэтому наказание будет болезненным.

Включились дополнительные лампы, и я увидел затемненное стекло, и еще одну комнату за ним, в которой никого не было.

–Это зеркало Гезелла, Кирилл. Как ты знаешь, оно часто используется не только в служебных целях, но и среди психологов, которые наблюдают за своими испытуемыми, пока те их не видят. С той стороны это всего лишь зеркало. Тогда как здесь – рай для наблюдающего. Но, боюсь, сегодняшний сеанс будет не самым приятным.

В соседней комнате появилась пара молодых людей, один из которых вез привязанного к креслу-каталке знакомого мне человека. Очень знакомого… Я не сразу узнал в нем своего старшего брата. Это был Илья. Его рот был заклеен скотчем. Он был весь мокрый от пота, и глаза его говорили о том, что он не понимает, что вокруг него происходит, и что будет дальше.

–Ты не можешь… – Я почувствовал ком в горле. – Не можешь так поступить.

–Я могу поступить как угодно, – сказал он. – Жаль, что для того, чтобы понять это, приходится обращаться с тобой, как с лабораторной крысой, у которой рефлекс вырабатывается только со временем.

Мне вдруг нестерпимо захотелось освободиться. Я несколько раз дернулся, но попытки были тщетными.

–Я сделаю все сам, – сказал Айдын, смотря мне в глаза. – Для того, чтобы ты понял мои намерения.

–Освободи меня, – сказал я. – и мы все обсудим. Мы договоримся. Придумаем более гуманное наказание. Мы уже взрослые и цивилизованные люди…

–Теперь ты говоришь так… Сколько раз я приглашал тебя за стол переговоров. Вспомни, каким ты был упертым…

Никакой цивилизации нет! Это все иллюзия!

Мы все – добрые, гуманные, технически оснащенные, – в любой момент можем стать дикарями! Все знают об этом! Цивилизация – лишь термин. Слово. Еще один пустой звук.

Все произойдет очень быстро, могу обещать тебе это.

–Стой, – сказал я, но он уже покидал комнату. – Остановись!

Дверь за ним закрылась.

Через динамики можно было слышать, что происходило в комнате за зеркалом.

Дверь открылась. Зашел Айдын и направил оружие на Илью.

Мой братик сначала пришел в ужас, а потом зажмурился. Он дергался из стороны в сторону, хотел что-то сказать, но выходило только мычание.

Смотреть на это было невыносимо.

Айдын посмотрел в зеркало, и сказал:

–Стоило ли это того?

Затем он выстрелил. Он сделал это трижды.

Пули продырявили молодое здоровое тело, и Илья замер. Он поник, и словно обрел покой.

«Не верю, – подумал. – Не может этого быть!»

–Стоило ли это того, Кирилл, скажи мне?! – кричал Айдын. – Нужно ли было тебе все это?!

Он в ярости отвернулся от зеркала, и покинул комнату.

–Этого не может быть, – повторял я. – Этого не может быть. Это неправда. Это безумие…

Безумие…

Безумие…

-…Позже Дина выяснила, что вся квартира была напичкана микрофонами и видеокамерами. Больше микрофонами. Камеры были спрятаны за зеркалами. В том числе, и над нашей кроватью, в которой мы постоянно занимались любовью. У нее случился нервный срыв, когда она узнала об этом.

Мы сидели в придорожном кафе, в комнате с ярким светом и клеенками на старых столах. Вокруг нас ужинали дальнобойщики.

–Долгое время Айдын не появлялся. И Макс тоже перестал нас навещать. Вместо него ходил какой-то молчаливый паренек. Пока Дина билась в истерике, он, почти как невидимка, передвигался по квартире и убирал микрофоны и камеры. Перед уходом неожиданно подошел ко мне, и сказал, что в скором времени заменит зеркало над кроватью, которая вдребезги разбила Дина, желая узнать, спрятана ли за ним камера. И пусть глаза у нее все равно были на мокром месте, через пару часов она все-таки взяла себя в руки и успокоилась.

«Он угрожал убить мою маму», – сказала она тогда…

Случилось резкое похолодание, поэтому мы грелись теплым чаем. Младший чем-то перекусил, но остался не доволен едой.

За открытым окном, на улице, поднимался ветер. Вечернее небо затягивали грозовые тучи. Стремительно темнело.

Кто-то из посетителей высказал мнение, что начинается Конец Света.

–Он угрожал убийством, – говорил я. – Он убил. Он хотел убить меня… Как так вышло, что он оказался в наших жизнях? Существует ли справедливость в отношении моего покойного брата? И всех остальных когда-либо невинно убитых людей?

Убийца поплатится за то, что он совершил?..

Резкий порыв ветра распахнул настежь все полуоткрытые окна. В комнату залетал песок и засохшая трава.

На крыше зашумел застарелый настил.

Брезент, которым была накрыта летняя терраса, сорвало, и он поднимался, и вновь опускался, как будто молил небеса о пощаде, но потом сникал, отчаявшись.

Грузная женщина, работница заведения, кинулась закрывать окна.

Половина посетителей высыпала на улицу, не в силах устоять перед трепетом, который внушала стихия.

Мой брат умер незаконно Он должен был жить В его смерти нет никакой логики

–Невозможность логически объяснить трагедию лишь подтверждает неполное видение, – сказал Старший. – Позднее разум сам находит объяснение и обоснования. Это неизбежно.

Ветер снес рекламную стойку с перечислением блюд и напитков, и та с грохотом врезалась в чью-то фуру.

Послышались первые дождевые капли. Поблизости молния рассекла тучное небо. Затем пророкотал гром такой силы, что затряслись стены.

На секунду погас свет.

Младший медленно поднялся из-за стола. У него был встревоженный вид.

–Разрушительные силы природы, – сказал Старший. – Одна из главных несправедливостей, на руинах которой выжившие и свидетели учатся жить заново.

В округе окончательно стемнело. Ветер поднялся еще сильнее. Он был холодным, и разносил ливень по разным сторонам. Улица перед забегаловкой уже успела утонуть в глубоких лужах.

Фуры и автомобили на стоянке выглядели брошенными детьми, принимавшими наказание за грехи своих родителей.

Черное небо разверзлось над миром, и, казалось, оно сейчас упадет, настолько близким к земле оно выглядело.

Упадет, и разобьет все в дребезги, поставив жирную точку моему великому непониманию…

В разгар лета я проводил время в одиночестве. Дина предпочитала находиться дома, на пару со своим стремительно растущим животом. Она была нервной, угрюмой и неудовлетворенной.

–Ты уж прости меня, – говорила она. – Я живу не своей жизнью. Точнее, живу так, как я того не планировала. Представления и реальностью разошлись в разные стороны, и это донельзя раздражает. Никак не могу совладать с этим…

Так она передо мной извинялась, и тем самым оправдывала свою непобедимую апатию.

Тем временем, Илья уже месяц числился без вести пропавшим. Вся моя семья скорбела. Мои родители были безутешны, и, не трудно было догадаться, что они будут гораздо дольше проводить свое время со спиртным, нежели чем с живыми людьми. Поэтому домой я не ездил. Не мог выносить их пустые взгляды. Они хотели бы ценить меня, как еще одного сына, который жив, здоров и вполне самостоятелен; но им этого не позволяло горечь утраты. Они были преданы идее страдания. Иных вариантов для них пока не существовало.

Изредка я захаживал в пивной паб. Познакомился с барменом, а потом и с парочкой постоянных посетителей. Незаметно у меня появились собеседники из разряда «незнакомцев-с-которыми-я-пью-по-субботам». Рассказать им о себе всё я, конечно, не мог. Но диалоги у нас складывались отменные.

Так я на время сбегал из реальности. Самый простой способ, который могла придумать моя голова с высшим образованием.

Бывало, что я засиживался один, и ко мне подходили знакомиться дамы… Кроме диалога, в котором я оказывался обломщиком, ничего больше не происходило.

Помимо дам ко мне также подсаживались двое. Оба в разные дни. Сначала Макс. И, спустя неделю, Айдын.

С Максом наш диалог был краток. С «убийцей-моего-брата» он вышел еще короче.

–Никогда раньше не встречал убийц, – говорил я Максу. – Они для меня существовали только в кино или книгах… Ты тоже убиваешь людей?

Ответа можно было не ждать.

–Теперь я тоже начинаю задумываться над тем, чтобы встать на эту же тропу. Чтобы выбить клин клином, так сказать. На самом деле, что именно мне мешает убить его? По сути, ничего. Я могу убить его, и все измениться. Он больше не будет стоять на нашем пути, внушать нам то, о чем даже думать не хочется! В конце концов, так бы я отомстил за смерть Ильи…

Вот чего мне не хватает больше всего. Мести. Чужой крови… Его крови…

–Думаешь о том, как убить меня? – спросил он, оказавшись рядом со мной, на том же самом месте, где неделю назад был Макс.

Стоило мне услышать его голос, как я понял, что моя подавленная ненависть обнаружила выход. Она готова была вырваться на волю в любую секунду. Дайте только шанс.

–Где ты пропадал все это время? – спросил я. – Устроил себе отпуск?

Почему-то, он ответил не сразу. Возможно, его сбило с толку мое чувство юмора, которое в наших обстоятельствах могло выглядеть мало уместным.

–У меня не бывает отпусков.

–Ты никогда не умел отдыхать, – брезгливо констатировал я. – Меня это всегда бесило в тебе.

–Правда? От чего же не говорил?

–Уважение.

У

В

А

Ж

Е

Н

И

Е

Уважение.

Тебе известно такое слово?

Хотя, думаю, нет. Оно прошло мимо тебя. Тебе с уважением не повезло.

Я поднял бокал с пивом, как будто произнес хороший тост, и с удовольствием сделал несколько внушительных глотков.

–Ты всегда был и остаешься одним из тех немногих людей, которых я уважаю, – сказал он. – И ты знаешь об этом.

Я выпустил звучную отрыжку.

–Ты убил моего брата. Наверное, именно это ты считаешь высшей степенью проявления уважения, не так ли?

–Это был вынужденный шаг. Форма наказания.

–Неужели? Тогда вуайеризм – это, видимо, форма любви.

На это он не решился что-либо ответить.

–Да… – сказал я. – Дина долго добиралась до правды. Как вы, ребята, узнали заранее о нашем плане? Этот вопрос мучил ее постоянно. И потом она догадалась. Чистая случайность. Сняла зеркало в ванне, чтобы протереть его, и не обнаружила позади него амальгамы. Вместо нее там было затемненное стекло… И небольшое отверстие в стене, для камеры… Она вдребезги разбила зеркало на потолке в спальне… Наверняка, ты видел, что с ней было после того, как она все поняла. Ты ведь наблюдал за этим, верно? Как она билась в истерике. Конечно, ты наблюдал. Все вы, психопаты, любите смотреть на страдания других людей…

Я замолчал, допивая свой напиток.

По телевизору транслировался футбольный матч. Официантка подошла к бару и оставила заказ.

Все столики в полутемном зале были заняты. Посетители блаженно придавалась ни к чему не обязывающей атмосфере.

Было заметно, что ему трудно было говорить что-либо. Да вот только мне было на это абсолютно наплевать.

–Ни разу я не испытывал удовольствия от того, что происходило с вами… – начал было он.

Но я не дал ему договорить, – схватил покрепче пустой бокал, и, не размахиваясь, хотел разбить им его голову. Он успел прикрыться, и я съездил ему по руке. Он отпрянул, отклоняясь в стороны от моих кулаков. Я промахнулся дважды, но в третий раз я задел его подбородок и рассек губу.

Бокал, который за ненадобностью полетел на пол (сначала ударившись о деревянный стул), разбился вдребезги. Этот звук донесся, словно из другого мира.

В ответ он тоже ударил меня, но не так сильно, как умел. Я разозлился еще больше прежнего; навалился на него всем телом, и мы оба полетели на столики, снося их к чертям. Посетители разбежались в стороны.

На полу у нас завязалась борьба. Мы были мокрые от пива.

Я чувствовал его бессилие. Он не хотел со мной драться. Он мне открыто поддавался.

«Ну что ж, – подумал я, – раз уж ты таким образом решил устроить мне терапию, сделав из себя куклу для битья, тогда получай по полной!»

Я нанес несколько ударов по его лицу, и, вспомнив школьные годы, уже хотел совершить «болевой», и услышать, как он будет хрипеть, моля о пощаде. Но меня успела оттащить охрана. Вырываться я не стал.

Стоило отдать ему должное: его прием сработал. Каким-то образом мне полегчало. По моему телу разлилось приятное тепло.

–Он все оплатит, – сказал я.

Айдын поднял вверх ладонь и добавил:

–Счет, пожалуйста!..

Борясь со сбившимся дыханием, мокрый с головы до ног, я пошел в сторону выхода, лелея мысль о том, что когда-нибудь мне хватит смелости прикончить его…

Дина родила раньше положенного срока.

В тот день надвигалась гроза, и под вечер в воздухе плавал запах дождя, который в последующем, с перерывами, должен был лить почти три дня. Вечерняя прохлада заставила нас выйти из дома и прогуляться в сквере, который был совсем рядом.

Мы прогуливались по тропке между деревьями, о чем-то переговариваясь; и вдруг она остановилась на одном месте, словно вспомнила что-то важное. Положила ладонь на свой круглый живот, и стояла так, пока я не спросил у нее, в чем дело.

–Не знаю, – ответила она не совсем уверенно. – Что-то не так.

Я немного взволновался. За все время беременности Дина вообще ни на что не жаловалась. Все незнакомые процессы, что происходили с ней, она переживала по-своему, ни на что не сетуя.

–Сходим завтра к врачу? – предложил я.

–Да, – прислушиваясь к самой себе, сказала она. – Согласна. Надо бы сходить…

Мы сделали еще один небольшой кружок, и, незаметно растеряв легкое настроение, с которым пришли, отправились домой. В подъезд Дина вдруг схватилась одной рукой за меня, а другой – за перилла, и сделала такой вздох, словно с ней произошло что-то, чего она никак не ожидала. Собственно, так оно и было.

–Кирилл, – сказала она, – кажется, началось.

Она замерла, и не шевелилась. Стала глубоко дышать, сдерживая панику.

–Уже? – спросил я. – Ты уверена?

–Давай зайдем домой

Мы коротко обсудили ее ощущения, и в следующий момент она уже звонила своему персональному гинекологу. Их разговор мало что прояснил, и это огорчало больше всего. Врач обещала заехать в ближайшее время.

Я начинал нервничать.

Она вздыхала, охала и ахала интервалами, всегда неожиданно. То, что ей казалось схватками, не прекращалось.

Собираясь ехать в роддом своим ходом, она складывала необходимые вещи и жаловалась:

–Ну, где же она? Уже должна была приехать! Где же она?..

Потом она оставила свое занятие, памятуя о договоренности не принимать самостоятельно никаких решений; но все равно не могла сидеть без дела и просто ждать. Поэтому чем-то занималась на кухне, разговаривая сама с собой, и лишь иногда подбрасывая мне какие-то фразы или вопросы.

«Схватки» не прекращались, а, напротив, только усиливались.

Перед тем, как раздался дверной замок, Дина схватилась за стол руками, задышав так, как ее учили, и сказала:

–Вот сейчас было очень больно!

Определенно точно, началось! Только почему так рано?

Я пошел – нет, побежал – открывать дверь; за которой не оказалось никакого врача.

Передо мной стоял Айдын.

Он промок под дождем, который уже вовсю поливал улицу, и поэтому весь блестел от белого света ламп, что были на лестничной площадке. Мы молча посмотрели друг на друга, и он прошел мимо меня, направляясь в сторону кухни. Я остановил его, схватив за руку, и спросил, что происходит.

–Ребенок торопиться на свет, вот что происходит, – ответил он.

Как только он это произнес, Дина взвыла в соседней комнате.

Мы бросились к ней. Она была уже в коридоре, и, держась за стену, передвигалась в какой-то комичной позе, в которой ее ноги были несколько расставлены в стороны, и она выпячивала вперед свой живот (который теперь казался мне просто огромным; как это на ней держалось, ни моему, ни ее уму всегда было непостижимо). Ее лицо выражало панику, а кожа блестела от пота. И она взывала к высшим силам, повторяя: «О, боже! О, боже мой!..».

Мы стали помогать ей. Так, где-то прибавляя в движениях, где-то делая передышки, мы покинули квартиру, спустились по лестнице и уже готовы были покинуть подъезд.

В этот момент я оставил их, и вернулся обратно, чтобы забрать вещи, которые Дина успела для себя приготовить. Схватив сумку, я вернулся на улицу, осознавая по ходу, что забыл одеть куртку, и поэтому был только в одной футболке и джинсах.

Ливень ложился на землю теплой водой.