Шарада

–Нужно есть, – сказал мне Старший.

Хоть мне и не хотелось, я подчинился, и съел полбулки.

Джип, в котором мы пересекали страну, после столкновения остался поцарапан. Но ни Старший, ни Младший не обращали на это никакого внимания. Мне же данный ущерб не давал покоя. Как и некоторым водителям, что встречались нам по пути. Один из таких, видно, больно общительный, проявил интерес к изъяну. Я подумал, что Старший пошлет его, но он, напротив, вдруг сделался жутко вежливым и завел беседу, как бывалый автолюбитель или шофер. В конце разговора они даже обменялись рукопожатием.

–Поменьше пьяниц вам в пути, – сказал на прощание незнакомец.

До меня дошло, что Старший списал увечье на своем автомобиле на нетрезвых водителей.

На въезде в очередной городок мы остановились около шиномонтажной – небольшого уставшего фургона с облупившейся краской. Из него вышел человек в грязных старых шмотках и с обмотанной вокруг своей головы шарфом из легкой ткани. Он смотрел на нас через тонкую линию, оставленную для глаз, вел себя, как запуганный зверек, и склонялся перед собеседником, как пес перед хозяином, словно в ожидании удара. Младший попросил его проверить давление в шинах и протянул ему денежную купюру. Тот ее схватил и скрылся в своем вагончике, захлопнув за собой дверь. Через несколько секунд он вылетел наружу с манометром в руках и быстренько стал выполнять свою работу…

Мы ехали дальше.

Старший и Младший попеременно сменяли друг друга на водительском сиденье. Кто-то из них двоих спал.

Я спать не мог. Голова была тяжелой. Глаза слипались. Но сон не шел. Только мысли кружили вокруг да около, и никак не оставляли меня в покое.

Мы остановились в одном из кафе, чтобы как следует подкрепиться. Младший заказал себе недурную порцию жаркого, и, выяснилось, что меня ожидало аналогичное блюдо. Я обнаружил это, когда вернулся из уборной.

–Вид у тебя неважный, – сказал мне Младший. – Поешь как следует. Глядишь, разморит. Вздремнешь.

–На заднем сиденье достаточно места, – вторил ему Старший. – Располагайся, как тебе удобно.

После недолгой паузы я поблагодарил их и начал пробовать еду на вкус. Пусть здоровый аппетит все еще был мне чужд, но я поднапрягся, и съел больше половины.

Кафе было небольшим, и атмосфера здесь была вполне уютной. Вдали от родного дома я неожиданно почувствовал, что мне рады, и на время успокоился.

Порция Старшего была куда скромнее. Он больше попивал кофе и глядел на улицу за широким окном. Он сказал:

–Всегда поражаюсь, каким мирным может быть захолустье при дневном свете…

Он был прав. Я готов был остановиться в этом городке, и никуда больше не двигаться. Минуты покоя были волшебными, и прерывать их не хотелось.

Но воспоминания все еще были сильны. Бороться с армией аффектов было бессмысленно.

Я поднялся из-за стола и вышел на свежий воздух. Голова шла кругом. Подступала тошнота. Я споткнулся, и чуть было не упал. Меня подхватил Младший. Я не услышал, как он оказался рядом. Он помог мне устоять на ногах и сказал:

–Мы сейчас двинемся дальше. Попробуй вздремнуть немного. Лучше, может, и не станет. Но все же…

Я решил прислушаться его совету. Будучи в пути я поднял подлокотники на заднем сиденье, снял обувь, и лег, вытянув ноги. Закрыл глаза, и отпустил мысли по ветру. Почти задремал.

Увидел себя. Дину, складывающую одежду в сумку. И Айдына. Он зашел в квартиру и направил в мою сторону пистолет…

У Тима в руках нож Он пристально смотрит на меня Затем размахивается и ударяет лезвием в стену Вонзает в нее нож словно стена это часть чего то живого огромного и сильного Раздается пронизывающий до дрожи вопль

Я до сих пор помнил этот сон. Он повторялся несколько раз. Я оценивал его как сублимацию своих переживаний, и никак не предполагал, что этот образ надо было понимать, как буквальные указания к действию.

Прагматизм, которому я невольно научился от Дины, теперь отступил, и ко мне вернулась вера в детские страшилки о загробном мире, и сектантах, что приносили в жертву людей.

Дина рассказала мне новую историю о моем лучшем друге, окрестив его на этот раз не просто двуличным проходимцем (как она обычно это делала раньше), но и добавив в его характеристику эпитет «психически ненормальный убийца».

Я сразу вспомнил, как Тим намекал мне на его связь с Айдыном, на что-то тайное между ними. Теперь было ясно, что той тайной было убийство. Хладнокровное, жестокое и расчетливое.

Защищать Айдына больше не имело смысла. Как с ним справляться, – законными путями, или какими другими, – был отдельный разговор, до которого мы с Диной еще не дошли. Для начала нам хотелось оказаться подальше от этой проклятой квартиры.

Мы собрали наши вещи по сумкам, наскоро оделись и обулись. Открыли двери на лестничную площадку, чтобы раз и навсегда покинуть это место… Но вынуждены были остановиться.

Айдын стоял напротив нас, и у него было не самое дружелюбное выражение лица.

–Неверный выбор, – сказал он.

Я бросил свою сумку и накинулся на него. Если он хотел драки, он ее получит. Я остановил себя, когда понял, что мне в бок упиралось дуло пистолета.

–Заходите обратно, вовнутрь, – сказал он.

Опасаясь быть застреленными, мы подчинились.

Все мы трое остановились в прихожей. Не упуская нас из виду, Айдын прикрыл за собой дверь, и оценил обстановку в квартире, – содранные обои, рисунки на стенах.

–Надо же! – сказал он. – Какой кавардак! Что же я теперь скажу владельцу квартиры?

Было очевидно, что в очередной раз играл одну из своих привычных ролей. Только теперь он не скрывал своего актерства, а напротив, выставлял его напоказ, почти насмехаясь над нами.

Я ответил:

–Никакого владельца нет, и никогда не было. Я не исключаю того, что им может оказаться кто-то, с кем ты водишься. Но мне на это плевать!

–Готов поспорить, у вас накопилась гора вопросов ко мне.

–Кто ты такой? Что тебе от нас нужно?

–Дина все тебе рассказала. Думаю, не нужно ходить кругами.

–Я хочу услышать это от тебя.

–Мы вынашиваем новый мир. Точнее, Дина его вынашивает. Мы, – ты и я, – ей в этом помогаем. Поэтому не будем заставлять нервничать будущую мать. Успокоимся, сядем и все обсудим. Все наши дальнейшие планы.

–Ты убеждал ее, что мы с тобой заодно, – сказал я. – Никогда! Ты понял меня! Никогда этого не будет!

Я был на грани. Это было заметно. Мое дыхание сбилось, а голос дрожал. В повышенном тоне непроизвольно выразились злость и обида на человека, которого я долгое время считал единственным другом.

На какой-то момент Айдын растерялся.

–Так, – сказал он. – Хорошо. Давайте просто приберемся в этом хаосе, чтобы вы дальше могли здесь жить и привести себя в порядок…

–Ты, что, – я перебил его, – еще не понял? Мы уходим! Будешь преследовать нас, жди войны!

Я взял Дину за руку и потянул ее вперед.

–Стойте там, где стоите! – Он напомнил, что у него есть оружие.

–Ты не застрелишь нас, – сказал я. – Мы ведь родители нового мира!

–Я могу выстрелить в тебя. Слегка покалечить. Отец не так важен, как Мать.

–Как бы ни так!

Останавливаться я не собирался.

Но Айдын нажал на курок, и прозвучал оглушительный выстрел.

Пуля просвистела мимо меня и продырявила дырку в стене.

Непроизвольно я закрыл Дину своим телом, прижимая ее к себе. Моя душа убежала в пятки.

–Да что с тобой такое, глупец! – Айдын снова направил пистолет в нашу сторону. – Просто успокойся, сядь и поговори со мной!

–А что с тобой такое, мать твою?! – вторила ему Дина. – Я беременна! Ты забыл? Чертов придурок!

–Вижу, что конструктивного диалога у нас не получится, – сказал Айдын. Он понимал, что переборщил. Голос его тоже заметно дрожал, и он путался в словах. – Вот как мы поступим. Вы разберете свои вещи, выпьете крепкого чаю, и успокоитесь. После обеда придет мой помощник. Он поможет вам разобраться в том, как наши дела будут идти дальше. Как вы понимаете, вас я убить не могу. Вы для меня важны. Оба. Прости, Кирилл, что выстрелил так близко, но мне нужно было усмирить твой пыл. Таковы правила игры.

Сейчас я оставлю вас. Предупреждаю, что при попытке к бегству пострадаете не вы, а другие. Ваши близкие, ваши друзья и знакомые. Я не блефую. Надеюсь, до такого не дойдет.

Мы договорились?

Положительного ответа от нас он не дождется. Но и не соглашаться с ним мы тоже не могли.

–Я воспринимаю ваше молчание, как согласие, – сказал Айдын. – Мне пора отчаливать. Я появлюсь на горизонте, когда почувствую, что вы будете готовы к диалогу. На учебе я не появлюсь, чтобы не действовать на вас раздражающе. Прощайте!

Он резко развернулся, открыл дверь и ушел. Его быстрые шаги раздавались на лестнице.

–Мне одному показалось, что он готов был расплакаться? – спросил я.

Дина бросила на меня умудренный жизнью взгляд и ехидно произнесла:

–За такое исполнение роли киноакадемия вознаградила бы его номинацией.

Я же услышал в его голосе честные ноты сожаления…

Мы были уверены, что хуже, чем было, быть уже не может. Поэтому паника и домыслы обошли нас стороной. Единственный вопрос, который не давал покоя: насколько далеко все может зайти?

–Как думаешь, такая степень психоза излечима? – спрашивал я у Дины, имея в виду Айдына.

–Можно ли вправить ему мозги? – Она пожимала плечами. – Проблема в том, что мы не знаем, кто и когда набил его голову всей этой мутью, и как долго она в нем утрамбовывалась, становясь его частью.

–Думаешь, он оказался под чьим-то влиянием?

–Мне хотелось бы в это верить. Тогда еще остаются шансы. Хотя, еле заметные.

–Я начинаю подумывать о том, что стоит постараться.

–В тебе слишком много энтузиазма. Для начала надо прощупать почву. Разглядеть границы его убежденности. Я думаю, что ему не понравится, если кто-то полезет к нему с тем, чтобы его переубедить.

–Ты права. Надо проследить за его реакциями… Мне хочется, чтобы все было, как раньше!

–Невозможно вернуть того, чего не было. Не забывай, что его дружба была всего лишь маской, ничем больше.

Мне до сих пор сложно было в это верить. Хотя бы потому, что уж слишком много в наших с ним дружеских разговорах было моментов, которые я никак не смог бы назвать фальшью.

–Романтичные настроения обычно помогают нам поверить в то, что многое в этом мире держится на любви и уважении. – Его слова. – Но это, конечно, не так. Мир намного шире, и гуманизм не может объять необъятное. Но, мы определенно подозреваем, что эти чувства могут двигать нами. Что они наше потенциальное топливо, или энергия. Огромная часть нас… Я рад, что у тебя есть кто-то, с кем ты можешь разделить это чувство. Думаю, что и я в скором времени тоже присоединюсь в ваши ряды влюбленных парочек. По сути, это неизбежно!

Что это было? Неужели, неправда? Неужели, он всего лишь подыгрывал? Сложно поверить в такое… Было что-то честное, чистое в таких его тирадах. Он был открыт, откровенен и всегда по родному близок. И вдруг, такие резкие изменения… Нет, Дина права. Он всего лишь хороший актер. Наверняка, это одно из тех его скрытых призваний, о котором он и сам ничего не подозревает.

Загудела домофонная трубка.

–Вот и помощничек, – сказала Дина.

–Я открою.

Я поднялся со стула и отправился к двери. Снял трубку и спросил:

–Кто?

Вежливым тоном голос с той стороны представился подопечным Айдына, и попросил впустить его на короткое время. «Еще один актеришка, играющий роль воспитанного человека?», – подумал я.

–Поднимайся и проходи на кухню.

Я нажал на кнопку, повесил трубку, и, оставив двери открытыми, вернулся к Дине.

Мы сидели с ней за кухонным столиком, долго обсуждая положение дел.

–Поднимается, – сказал я.

Дина поставила на стол бутылку с виски и несвежую закуску.

Мы решили изобразить «непутевых» родителей.

Между делом, я сделал пару внушительных глотков из своего бокала. Дина отдернула меня: «Полегче!».

В коридоре послышались приближающиеся шаги.

Из темноты коридора появился молодой человек с пакетами в руках, наш ровесник, вполне симпатичный, со спокойным, но заинтересованным выражением лица, на котором виднелись еле заметные ссадины, некоторые из которых были заклеены пластырем телесного цвета, словно он был каким-нибудь боксером. По его фигуре можно было полагать, что так оно и было.

По выражению лица Дины я сразу понял, что она уже с ним знакома.

–Кирилл, – представился я.

–Макс. – У него было крепкое рукопожатие.

–Дина, – Дина тоже последовала моему примеру.

–Макс. – Они пожали друг другу руки.

–Прости, – сказала она ему, – я тебя немного повредила.

Она указала на ссадины на его лице.

–Ничего страшного, – ответил он. – Вы имели право защищать себя.

Его слова звучали вполне серьезно.

–О чем речь? – спросил я.

На моем лице читалось недоумение.

–Я применила на нем свою силу, – ответила мне Дина. – Ту, которую я не могла контролировать. Так уж вышло.

Дина включила скромняжку.

–Ах, это! – Я сказал ему: – Мне тоже пришлось пройти через это! Я тебя понимаю!

–На вашем месте я бы тоже разозлился, – сказал Макс Дине.

–Можно на ты, – сказала она ему.

–Да, можно на ты, – подтвердил я.

–Как скажете. – Он поставил пакеты. – Я прикупил вам немного продуктов. В следующий раз будет больше. Все пожелания по поводу еды пишите на бумаге, и отдавайте мне.

–Нас будут снабжать бесплатным пропитанием? – Дина была удивлена.

–Безусловно. – Макс посмотрел на стол, где было спиртное и закуска.

–Не обращай внимания, – сказала ему Дина. – Нищий студент всегда найдет деньги на подобный мусор.

–Это точно! – сказал я, и протянул ему его бокал. – Угощайся! Посиди вместе с нами! Нам скучно!

–Извиняюсь, но я не пью, – сказал он.

–Даже по праздникам? – Я каламбурил.

–Не переношу вкус спиртного.

–Ладненько, – сказал я. – Мне больше достанется!

Повисла неловкая пауза (чего мы и добивались): в его глазах я стал тем алкашом, который из радушного гостеприимства предлагает выпивку, а ему отказывают из-за воспитанной трезвости, а алкаш при этом обижается.

Он смотрел на нас без явных симпатий или антипатий. Его мысли трудно было угадать. Он сказал Дине:

–Вы в положении…

Дина поправила его:

–Ты в положении.

–Да, извиняюсь, – ты… Я бы не рекомендовал таким заниматься.

–Мы не алкаши. – Я выглядел недовольным.

–Я знаю, – сказал Макс.

–Откуда такая уверенность? – спросил я.

При этом Дина не торопилась мне подыгрывать.

–Макс долгое время следил за нами, – сказала она. – Так что нет никакого смысла устраивать перед ним представление.

–Не нужно стремиться обмануть меня. Необходимо помнить, что мы все в одной лодке. Я на вашей стороне, как и вы – на моей. Сегодня я пришел, чтобы помочь и поддержать вас. Не для того, чтобы запугать до смерти.

Дина дослушала его и спросила:

–Тебе не кажется, что значимость моего будущего плода слишком высоко оценивается?

–Нет, – ответил он, – вы и ваш ребенок – великая надежда на радикальное изменение в ходе истории человечества.

–Такая неистовая вера… – сказала Дина. – Мне бы хотелось знать, откуда она проистекает. Где ее источники. Все-таки, я – богоматерь. Могу я знать подробности того, во что мы должны безоговорочно верить?

–Эта вера начинается отсюда. – Он положил ладонь ближе к сердцу. – И отсюда. – Он показал на голову, положив указательный палец себе на висок. – Эта вечная сила внутри нас. Неостановимая и непостижимая.

–Это Айдын посвятил тебя в вашу веру?

Макс по-доброму и снисходительно улыбнулся.

–Не стоит так предвзято к нему относиться, – сказал он. – Вы оба знаете его всего лишь с одной стороны. Его ригидность во многих вопросах и слишком жесткое и требовательное отношение к людям могут постоянно смущать и даже вызывать ярость и несогласие. Но вы никогда не видели его в деле. Вы не видели, как он способен бороться за веру с нашими врагами. Он не названный лидер. Мы выбрали его сами, как только он пришел к нам. Когда-нибудь и вы сможете увидеть то пламя, которое живет в нем.

–Ты говоришь, – вы, – сказала Дина. – А вас много? Тех, кто верит.

–Не особо. Я бы даже сказал, слишком мало. Намного меньше, чем наших врагов. Но в этом и есть наша сила. В нашей общности и малой численности. Нам легче разглядеть пламя друг друга.

Из меня вышла звучная отрыжка.

–Извини, пожалуйста! – сказал я. – Пламя? А в нас есть пламя? Во мне. Или в Дине.

–По словам Айдына, он видит его с той минуты, как только заметил вас обоих в толпе.

Я переглянулся с Диной.

–Думаю, это должно звучать, как комплимент, – сказала она мне.

Макс заметил наше нескрываемое недоверие и добавил:

–Возможно, сейчас все выглядит диковинным и даже надуманным. Но если проявить определенное терпение и сдержанность, и прислушиваться к своей силе, находить ее в себе, то истина не заставит себя ждать. Она всегда открывается тем, кто к ней идет…

Дина, насколько мне известно, ты еще не вставала на учет в районную больницу?

Он резко сменил тему. Дина не ожидала такого поворота в разговоре, и он ей не совсем понравился. Но все это время помощник Айдына вел себя крайне деликатно, и, видимо, от этого она сдерживалась из последних сил, чтобы не послать его.

Она ответила, скрестив руки на груди:

–Нет, я собиралась заняться этим на днях.

–Не стоит этого делать, – сказал Макс.

–Правда? – Дина изобразила удивление, хотя и начинала заметно раздражаться. – Это почему же?

–Мы располагаем высококвалифицированными специалистами, которые помогут тебе пережить свою первую беременность с низким уровнем стресса, и родить здорового ребенка, в котором мы все так нуждаемся.

–Надеюсь, мне не придется спускаться к этим специалистам в какой-нибудь секретный бункер?

–Ни в коем случае. Только серьезные медицинские заведения, малодоступные для среднего класса.

–Неужто?

–Так точно.

Дине больше ничего не оставалось, кроме как обреченно вздохнуть, и согласиться:

–Ну что ж, жду не дождусь, когда мне сделают первое исследование и дадут путные рекомендации.

–Со дня на день, – сказал Макс. – И не употребляй спиртное. Нам придется серьезно повлиять на тебя, если это будет продолжаться.

Он точно принял нас за зависимую молодую пару, пронеслось у меня в голове. Как и у Дины, которая недовольно отвернулась от этого дисциплинированного молодого человека, который уже раздражал ее до невозможности.

–Хорошо. – Макс завершал разговор. – Я уже пойду. Надеюсь, мы скоро увидимся. Вы очень милые, и мне было бы приятно провести с вами время. Хотя Айдын предупреждал меня о несогласии и возможной агрессии с вашей стороны.

–Поверь мне, мы не планировали быть такими гостеприимными сегодня, – сказал я. – Это вышло само собой.

–Я рад. – Макс придвинул пакет с продуктами в нашу сторону. – Здесь все необходимое. Продолжайте жить обычной жизнью, не забывайте, что скоро близятся выпускные экзамены и сдача дипломных работ. Все это не за горами. Нужно уделить этому особое внимание. Ничто не должно мешать вам вести привычный образ жизни. И не задумывайтесь о том, как избавиться от своего предназначения. Это только отнимет ваши силы, поверить мне.

Мы молча выслушали его, но никакого подтверждения от нас не последовало.

–Я хочу, чтобы вы отмыли и закрасили стены! – сказала Дина. – Я не собираюсь жить среди этой чертовщины! Это мое требование!

–Безусловно. Завтра же, пока вы оба будете на учебе, я и мои люди сделаем все в лучшем виде. Не стоит более беспокоиться по поводу знаков на стенах. Они наполнили вас необходимой силой, и поэтому их влияния закончилось.

–Ты в этом уверен?

Он вынужденно замолчал, а потом сказал:

–Вне зависимости от этого, знаки будут смыты.

Дина недовольно смотрела в сторону и никак не реагировала.

–Постарайтесь не поддаваться унынию… Всего доброго!

Он развернулся и скрылся в коридоре. Входная дверь открылась и снова захлопнулась. На лестнице послышались удаляющиеся шаги.

–Ты требуешь? – спросил я у Дины. – Это твое требование?

–Я в положении, – ответила она. – Посему, да, я требую.

Я поцеловал ее и назвал своей королевой.

Она поднялась и вышла в коридор. Там же был демон. Он долго и пристально смотрел на меня, и затем скрылся в гостевой спальне.

Внутри у меня все замерло. Я не верил тому, что увидел…

Демон охранял Дину, и ее плод. Не знаю, как, но я понимал это. Как и то, что наш будущий ребенок не только часть нас, но и его тоже.

Его видел только я. Он возникал неожиданно, и у Дины тут же поганилось настроение. Его появление всегда шло в одной связке с ее эмоциональным состоянием. Происходило это редко, поэтому мне хватало сил молчать об этом. Говорить Дине, что помимо нас двоих в родителях записался кое-кто еще, было лишним… Хотя, она и так сама все понимала. Мы попросту продолжали поддерживать наш молчаливый союз.

Папка громко шлепнулась на стол синим прямоугольником, и я вздрогнул, очнувшись от дурных дум.

–Вы спите на ходу, молодой человек! – сказала Нелли.

В ее взгляде читался неприкрытый укор.

Я хотел оправдаться, но Нелли не дала мне сказать ни слова:.

–Не хочу слышать ни одного глупого оправдания! – говорила она. – Кирилл, ты пропустил все возможные дедлайны! Поверь мне, это не то, чтобы не украшает тебя; скажу больше, – тебе это плюсов не прибавляет, уж прислушайся ко мне, ты знаешь, какой авторитарной стервой я могу оказаться в итоге.

Мне хотелось сказать, чтобы она не называла себя так, но успел только невольно покраснеть, как провинившийся школьник.

–Так вот, – продолжала Нелли, – я жду полный пакет анализа ответов респондентов. Не забывай, пожалуйста, что дипломную работу еще нужно написать; а это отдельная история. Как ты знаешь, я не люблю, когда студенты подают мне заказные работы, их я вычисляю легко, предупреждаю сразу, чтобы потом не было обид.

Я порывался сказать, что халтурщина – не в моем стиле. Естественно, кроме того, как открыть рот, я больше ничего не успел сделать.

Нелли продолжала:

–Сегодня к полудню в поточной аудитории соберутся студенты младших курсов. Они соберутся специально ради вас, нерадивых старшекурсников, которые постоянно ленятся, и не могут вовремя провести самое обычное тестирование или простой опрос, чтобы, в итоге, сделать самый обычный анализ с помощью мат методов. Эти же студенты смотрят на вас и, возможно, берут с вас пример. К сожалению, положительной примерностью вы сегодня перед ними похвастаться не сможете, тогда уж извольте провести свое научное исследование достойно. Мне нужно, чтобы своим поведением вы заинтересовали младших сокурсников наукой, и всем тем, что с ней связано.

Вы пришли сюда не штаны протирать от нечего делать. И я не позволю, чтобы кто-то из моих студентов сдавал дипломную работу не в срок. Про красный диплом можете в таком случае забыть сразу. Я вас предупредила.

Она выдержала паузу, вероятно, сбавляя обороты своего недовольства, и добавила:

–Я все понимаю, студенчество окружено романтическими и лирическими настроениями. Но именно в студенчестве закладывается фундамент. Для всех вас. Уж, поверь мне, буквализмом я не страдаю. Но общее нестроение моих слов, надеюсь, ты уловить еще способен.

Я послушно кивнул головой.

–Отлично! – сказала Нелли. – Теперь за работу!

Она схватила свою папку со стола и вышла из кабинета. Шаги ее вдруг оборвались, и ее лицо снова показалась из-за стены, в дверном проеме.

–Вы все еще здесь, молодой человек? – спросила она.

Я подорвался с табурета и активно стал собираться.

На прощание она наградила меня недовольным прищуром, и скрылась среди толпы людей, заполнивших коридоры во время пятиминутного перерыва между лекциями

В поточной аудитории было около сотни посадочных мест, и все они были заняты вечно копошащимися первокурсниками. Шум и гам. Смех. Гомон. Огромное людское море.

Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Это была девушка, вполне симпатичная. Она безотрывно смотрела на меня своими красивыми глазами, проявляя ноль интереса ко всему, что происходило вокруг. Опросники, тесты, остальные студенты совсем ее не волновали.

–Она тебя скоро съест этим своим взглядом, – сказала Дина, оказавшаяся рядом со мной.

–И давно она так смотрит на меня? – спросил я у нее.

–С самого начала семестра.

По ее голосу было слышно, как она ехидничает. Я понимал, что она ревновала. Мне показалось это забавным, – как она беспокоилась за то, что какая-то первокурсница положила на меня глаз. Конечно, это в некотором роде возвышало меня, как мужчину. Она это заметила, и ей это тоже показалось забавным.

Мы смотрели так друг на друга, пытаясь разобраться в смешанных чувствах.

Первым не выдержал я, отвернулся, и сказал:

–Вижу ее впервые.

–Рано или поздно, любовь выходит на поверхность, как кит, чтобы потом снова нырнуть в глубину, в самый омут.

Я снова посмотрел на нее, и мой взгляд говорил: не переходи границу, мне это не нравится.

–Похоже, что Нелли отправила сюда половину из нашего потока.

–Ты думал, что это только у нас двоих проблемы с исследованием для дипломной работы?

–У меня заниженная самооценка в плане соблюдения дэдлайнов.

–Не обманывай себя. У нас обоих всегда с этим все было в порядке. Кстати, он тоже здесь.

Я посмотрел по сторонам, и отыскал Айдына. Он находился где-то в середине аудитории, в самой толпе первокурсников, которые не могли сообразить, как пользоваться опросниками, а он отвечал на их бесконечные глупые вопросы.

Он отсутствовал почти десять дней, и видеть его снова было весьма непривычно. У меня что-то переключилось внутри, и разделилось на две ровные половины: я был рад ему, но ненависть за все, что он сделал, перечеркивало все, что было.

В какой-то момент Айдын заметил меня. Он тоже замер в этом странном ступоре, какой был у меня.

Полностью огорченный, я отвернулся от него и сказал Дине:

–Черт возьми! Нам нужно как-то решить с ним все наши вопросы! Никого и никогда ненавидел так, как его! Не могу так больше! Пора с этим что-то делать!

В ответ она только развела руками, и сказала:

–Попробуй. Поговори с ним. Надеюсь, он не станет снова палить во все стороны из своего пистолета.

–Это точно! – Я поцеловал ее. – Увидимся через час и пообедаем.

–Как скажешь, секси бой! – Она почти хлопнула меня по заду, смотря при этом в сторону первокурсницы.

Я подошел к первым рядам, доставая из рюкзака свои формы тестов и опросников. До слуха долетали некоторые вопросы:

Сколько вам лет? В семье Вы единственный ребенок? В каком возрасте Вы планируете завести собственную семью?

Ставили ли Вы перед собой цели? Каким образом получалось их достигать?

Вы планируете будущее?

В толпе нашлось с десяток свободных студентов, которые согласились мне помочь. К остальным приходилось вставать в очередь. Многие первокурсники быстро уставали, и, понимая, что нет ничего обязательного в их присутствии, незаметно покидали аудиторию. Но на замену им приходили другие.

–Ты когда-нибудь представлял себе, что так может свершаться наука? – Голос Айдына возле меня.

Он стоял рядом. Мы быстро переглянулись, и я ответил:

–Мы всего лишь бакалавриат; не самый лучший его пример. Думаю, для нас это самое то.

–Тебе все еще интересно? Участвовать во всем этом. После того, как ты все узнал. О себе, о Дине, о вашем будущем ребенке. О нашем общем будущем.

–Мне хочется просить тебя, чтобы ты остановился. Чтобы ты перестал заводить этот разговор. Но я знаю, что ты не сделаешь этого… Пока мы играем по твоим правилам. Посмотрим, что будет дальше.

–Значит, больше не друзья…

–Я не хотел говорить это вслух.

–Нет, все нормально.

–Ты уж извини. У меня никогда не было друга, которому я мог бы довериться, и чувствовать себя с ним, везде и всюду, как дома. Ты первый, Айдын… Но теперь тебя больше нет. Вместо тебя появился фанатичный убийца, который люто верит в то, что его друзья зачали нового супергероя.

–Думаю, ты хотел сказать, бывшие друзья.

–Какая разница! – Я немного повысил голос, и теперь мое лицо выражало немалую долю недовольства. – Теперь это уже не имеет значения!

–Но это правда, Кирилл. Чем дольше вы будете отрицать ее, тем более и беспощадней она будет вас уничтожать.

Я увидел в его глазах правоту. Огромную всеобъемлющую правоту, против которой я был бессилен.

–Та самая истина, которую каждый из нас как будто не замечает. Словно делает вид, что ему этого не надо. Все это потому, что мы боимся обжечься! Получить ожог! Испытать боль! Вот чего все опасаются, когда заходит разговор о правде, которая на время может подарить нам бессонницу, если взглянуть ей в глаза.

Я не нашелся, что сказать. Только молча смотрел в его глаза, и начинал понимать, о чем именно шла речь прошлым вечером, когда его подопечный сказал, что в нем есть пламя.

–Ты у нас теперь значит правдолюб? – съехидничал я.

–Ты этого просто не замечал. Зато, я всегда видел, каким неисправимым гуманистом ты можешь быть. Хотя мы никогда не говорили об этом напрямую. Будущее человечества, прогресс, толерантность. Все это про тебя. Даже этот хаос в нашем скромном alma mater выглядит для тебя верным.

–Я всего лишь стараюсь прислушиваться к дыханию жизни.

–И какое дыхание ты слышишь в этой аудитории? Каков его ритм, его бег? Можно ли здесь отделить зерна от плевел?

–Здесь нет ни черного, ни белого, и ты сам это знаешь. Почти везде шумно, но кое-где тишина и сосредоточенность. Посмотри на тех ребят, слева на восьмом ряду. Они просто сидят, и молча выполняют свою работу. Весь этот шум, этот гвалт – это только поверхность, первое, что бросается в глаза. Хочешь увидеть жемчужину, смотри вглубь.

–Думается мне, еще не слишком глубоко ты заглядывал, – недовольно сказал он.

–Прости, но мне сложно понять природу твоей озлобленности. Я узнал тебя настоящего только недавно. Так что понять к чему ты клонишь, так, как это было, когда мы сидели с тобой за одним столом и говорили обо всем, что угодно, уже не выйдет. Извини.

Ему не понравились ни мои слова, ни мой тон. Но беседу он еще не закончил. Он подошел ко мне ближе, так, чтобы его слышал только я, и начал говорить нечто такое, чего я от него никогда не хотел бы услышать.

–Ты тоже должен извинить меня, дружище. Но так уж вышло, что всю жизнь вы живете своими привычными категориями и стандартами, и никогда не видите дальше своего носа. Тонны иллюзий ежечасно сваливаются на каждого из вас, как облако желтой пыльцы, и отказаться от всего этого никто не имеет ни возможностей, ни сил.

Вы обречены на свое скучное существование и летальную неизбежность в самом конце.

Пленники идеологий.

Марионетки системы.

Каждый день вас обманывают сказками о любви и ненависти, о благости и грешности, о вере и неверии. Вы всему этому доверяете. Кто-то с трудом, кто-то не утруждается, но вам приходится. Никому из вас никуда от этого не деться.

Тебе и Дине кажется, что сейчас вы оказались в плену. Но, поверь мне, такой свободы вы еще не знали никогда. В конечном итоге, вы оба скажите мне спасибо. Знаю, такое трудно представить, но, все же, стоит постараться. Начинай думать об этом прямо сейчас, в эту же секунду. Запиши себе в блокнот, на трудный день: «Айдын любит нас и желает нам только добра. Айдын верит в нас как в Создателей, единых и единственных», и обещаю вам, что я буду подкреплять вашу веру, чего бы мне это не стоило.