Они снова стали гулять по городским улочкам, дышать свежим воздухом, обниматься и целоваться на морозе.
Они сходили по разу туда, где они давно не бывали: в кино (веселая иностранная комедия), музей (выставка тропических бабочек), хоккейный матч (пошли на пару с Айдыном, который был удивлен тем, насколько его захватило это зрелище; к спортивным соревнованиям он обычно был равнодушен).
Когда Дина отлучилась, и Кирилл оказался на трибуне наедине с другом, среди гула зрителей и болельщиков, он не преминул возможностью, и завел разговор, который уже давно собирался завести.
Он спросил у Айдына, появился ли у того кто-нибудь постоянный.
–Ты про девушку? – спросил Айдын.
Кирилл молча кивнул, жуя свой хот-дог.
–Ты же знаешь, – Айдын заглатывал чипсы один за другим, а тут остановился, тупо смотря в полупустой пакет, – я постоянно занят. Много дел. Женщины требуют внимания к себе. Особенно на первых порах. А если его нет… В общем, девушка, и остальное, – это все не про меня… Почему ты спрашиваешь?
–Только поэтому? – Кирилл ответил вопросом на вопрос. – Потому что ты такой деловой, и не терпишь бабских истерик, и вообще не способен к нормальным чувствам…
–К чему ты клонишь?
Кирилл выдержал паузу и спросил:
–В каких отношениях ты был с Тимом?
–Пф! Не думаешь ли ты?..
–Да, – сказал Кирилл. – Да, я так думаю.
На лице Айдына заиграла ухмылка, сменившаяся разочарованием.
Кирилл продолжал:
–Ты никогда не затрагивал эту тему. Никогда не говорил о том, сколько вы проводили вместе время, сколько вы общались между собой. Даже Дина знала об этом больше меня.
–Это потому что Тим был трепло! – Айдын заметно разозлился, хотя и говорил сдержано. – О покойниках говорят либо хорошо, либо никак. Но это правда – Тим не умел держать язык за зубами! Ты знаешь это!
–Значит, все-таки, ваша дружба должна была оставаться в секрете.
Айдын удрученно вздохнул и провел по лицу ладонью.
– Слушай, если ты гей, то почему бы не признаться в этом? – спросил Кирилл. – Не надо кричать об этом на весь мир. Просто признайся мне, своему другу, – если ты реально меня таковым считаешь. Для этого не надо придумывать истории про баб, которых у тебя никогда не было! И остальные отговорки…
–Ты… – Айдын осекся. – Ты меня почти что оскорбляешь сейчас!
–Я никогда не видел тебя с девушкой. Никогда.
–Даже если бы я был геем, я все равно никому и никогда не сказал об этом.
–Тогда, что вас связывало? Объясни мне. Наркота?
–Откуда только ты узнал обо всем этом?
–Это не Дина. Она молчала в тряпку, как и все вы. Как будто я не достоин знать что-то о людях, с которыми общаюсь каждый день. Всё рано или поздно становиться известно. Всё. Это истина.
Айдын закрыл глаза и отвернулся.
–Прошло уже достаточно много времени с того момента, как Тима не стало, – сказал Кирилл. – Достаточно для того, чтобы мы могли обсудить это. Все вместе. Вот только никто из нас к этому не стремится. Мы все будто аршин проглотили.
–И поэтому ты начал с меня?
–Мне кажется, что ты можешь сказать гораздо больше того, что говоришь. – Кирилл не говорил ему это в глаза. Так он выказывал свое разочарование в их дружбе. – Пожалуйста, только не оскорбляйся. Я считаю, что настоящая дружба выше всего этого. Я закрою эту тему, пока ты не взорвался…
В глазах у Айдына взыграла ненависть. Кирилл добился того, чего хотел, – растормошить друга, проверить его чувства, разгадать его намерения. Мысль о том, что Айдын не просто так водит с ним общение, завелась как-то сама собой. Пора было ее проверить.
Вернулась Дина, весьма на позитивном настроении.
–Как у вас тут дела? – спросила она. – Я ничего не пропустила? Извиняюсь, что так долго. Я встретила кучу знакомых!
Айдын не выдержал, поднялся и покинул трибуны, уходя через входные двери.
Дина на время потеряла дар речи, и только потом решилась спросить, все ли нормально. Она заметила накаленную обстановку, и почувствовала в своем парне ощутимое напряжение.
–Пусть идет, – сказал Кирилл, обняв свою девушку, которая все еще не была способна на комментарии. – Между друзьями иногда случаются дискуссии. Это одна из них.
Они снова становились счастливой парой. По крайней мере, им нравилось так думать.
Их больше не постигало сексуальная чрезмерность. Эта дикая буря стихла, и они ласково обнимали друг друга, и, вконец уставшие, засыпали сладким сном.
Где-то между ними, в воздухе, во всем, что они делали вместе, пролетал еле ощутимый страх, что все это спокойствие может кончиться, что вновь возродиться тот странный тихий ужас, в котором были отчужденность, непомерное сексуальное буйство, ненависть, и… нечто, что трудно было назвать или объяснить…
Кирилл гнал от себя эти мысли, как надоедливых комаров. Он думал, что это беспокойство, частыми минутами прожигающее его изнутри, только в нем самом. Что Дина не переживает подобных волнений. Что ее нетипичное женское довольство или спокойствие хранит в себе какую-то тайну личного счастья, которым она не желала делиться.
Кирилл понял, что это не так, когда его предчувствия оказались оправданными.
В один день демон внутри Дины снова ожил.
Это произошло, когда они вместе готовили себе обед. Мимоходом Кирилл постоянно умудрялся схватить Дину за талию, обнять ее или поцеловать. Он думал, что сегодня они займутся любовью (чего не случалось уже почти неделю).
Он попросил ее передать большой и острый нож, чтобы он мог порезать мясо. Одной рукой она взялась за черную ручку ножа, широкое лезвие которого отражало в себе свет, комнату, и их самих, а другой схватила его за кисть, да так крепко, что Кирилл даже поморщился от боли. Хотя потом ему уже пришлось взвыть – лезвие прошло сквозь его ладонь до самой середины.
Дина любовалась. Тем, как ловко она проткнула кухонным ножом ладонь своего парня; как тонкие струйки крови медленно стекали по лезвию, но при этом в нем оставалось все то же отражение – реальность неизменна. Стонущий от шока и боли Кирилл был частью этой этой реальности. Он снова увидел этот безумный блеск в ее глазах. Это была уже не она. В нее что-то вселилось…
С десяток долгих секунд она не отпускала его кисть. Потом, будто ее обуяла скука, она ослабила свою хватку, – Кирилл оказался освобожден, – и, с удовлетворенным видом, отправилась вон из кухни.
Поначалу Кирилл не знал, как ему действовать – его сковал шок. Потом он вспомнил, что аптечка лежит здесь же, на верхней полке шкафчика. Он быстро достал ее, почему-то страшась делать резкие движения. Дальше ему все подсказывал инстинкт.
За быстрое мгновение он набрал в себя столько мужества, сколько в нем, кажется, не было еще никогда, и, стоя над раковиной, вынул лезвие, пронзившее его ладонь. Кровь полилась ручьем. Он подставил ладонь под воду, бегущую из крана, и, в более или менее удобные моменты, активно поливал рану перекесью водорода. Кровотечение понемногу останавливалось. Представив себе, как фантом опасности делает отступательные шаги, и ситуацию поддается контролю, Кирилл обматывал рану бинтом, предварительно обложив ее ватой с обоих сторон.
Зубами он порвал бинт и завязал его на надежный узел.
Услышал свое громкое сердцебиение. Увидел залитую кровью раковину и столешницу рядом с ней. Почувствовал, как вспотел, и какая мокрая на нем одежда.
Вспомнил затуманенные безумием глаза своей девушки…
Он сел на пол, упав спиной на тумбочку под раковиной. Он старался успокоиться.
На плите кипела кастрюля. Горячий пар извивался над ней все то время, пока Кирилл старался остановить кровотечение, борясь с собственным шоком.
Он дотянулся до ручки на панели плиты, и повернул ее. Под кастрюлей погас огонь, и кипение перестало.
В квартире было тихо. Ни звука.
Кирилл сидел, не двигаясь. Смотрел в одну точку. В его голове мелькали мысли. Ему думалось, что ситуация далеко не критичная. Крайне нестандартная, неясная, но не смертельная.
Возможно это просто сдвиг в психике Или что то подобное
Кирилл был в сомнениях и незнании. Но он был способен держать себя в руках и не паниковать.
Через какое-то время начала ныть ладонь. Он понял, что не может ей толком шевелить.
Он поморщился от боли, и, наконец-то, зашевелился всем телом, которое немного онемело от долгого сидения на твердом полу.
Взяв себя в руки, он поднялся, и, прихрамывая, прошел по коридору, в зал.
Дина спала на диване, обняв подушку.
Он посмотрел на нее, и теперь уже отчетливо подумал о том, что хочет оказаться от нее подальше…
В травмпункте его заверили, что важные нервы не задеты, и что с рукой все будет в порядке. Заживать будет долго, а если будут боли, необходимо пить обезболивающее.
Заново обработали рану и перебинтовали ладонь. Попросили в следующий раз быть осторожнее…
С новой повязкой на руке он поехал домой, в тот свой дом, в котором он вырос, и в который его тянуло теперь, как никогда раньше до этого.
Дома он встретил Илью. Это была удача. Обычно он отсутствовал до поздней ночи.
Они открыли по банке пива, и стали говорить обо всем на свете.
В какой-то момент Илья спросил, куда подевалась Дина, будущая невеста братика, и Кириллу пришлось выдумывать на ходу (он даже поразился своей находчивости точно так же, как и застыдиться того, что пришлось к ней прибегать):
–Дина приболела, – сказал Кирилл.
–Что-то серьезное? – спросил Илья.
–Пока неясно. – Кирилл старался дать понять, что тема разговора ему неуютна. – Она сейчас сдает анализы, и поэтому врачи еще не сказали ничего конкретного.
–Сочувствую.
–Если честно, мне бы не хотелось говорить об этом.
Илья согласился с братом, и снова стал говорить о вещах обыденных. Он поделился своими планами на лето: ему хотелось поехать заграницу, немного отдохнуть, немного подработать, увидеть мир с другой стороны. В поездку он собирался не один, а с друзьями.
Если бы Кирилл присоединился к ним, это было бы супер. Главное, нужно было начинать готовить визы уже сейчас, в ближайшее время.
Кирилл видел неподдельный огонь в его глазах, хотя это и не было видно так явно. Илья решительно расширял границы своего существования, ту ее тесноту, какая имеется у каждого, в той или иной степени. Он стремился увидеть возможности, варианты выборов.
Кирилл думал, что эта жизненная простота ускользает от него. Что все теперь выглядело и устраивалось куда сложнее, чем раньше. Сложность обретала формы, становилась отчетливей, и рождалась в тот ужас, что творился с ним, с Диной, и с ними обоими.
–Я подумаю, – сказал Кирилл. – Мне хотелось бы, чтобы с Диной все было в порядке.
Илья понимающе покачал головой.
Под вечер они распрощались, и, не дождавшись появления родителей, Кирилл отправился в свой второй дом, где он жил со своей девушкой (которая, к слову, ни разу не написала и не позвонила, поинтересоваться, где он, и что с ним)
Возможно она до сих пор еще в том состоянии
Нет этого не может быть
Не с радостью Кирилл доставал ключи от входной двери, чтобы попасть вовнутрь; он был вынужден сделать глубокий вдох, набираясь решимости, что было в принципе для него нехарактерно. Он привык решать все по наитию. Но теперь ситуация была темная, земля уходила из-под ног, и это заставляло волноваться, совсем смутно различая ближайшее будущее и его варианты.
Он вошел в квартиру, где была тишина. Разуваясь, он смотрел перед собой; подспудно он чувствовал опасность, хотя и убеждал себя в обратном, говоря себе, что все в порядке.
Дина сидела к нему спиной. Он увидел ее затылок из-за спинки кресла. Она сидела молча и смотрела перед собой. Он подошел к ней, и посмотрел на ту, которую любил долгое время, и которая могла изувечить его в любой момент.
Кажется, с ней было все в порядке… Вот только… Все равно, что-то было не так.
–Где ты был так долго? – спросила она, не смотря в его сторону.
–Я ездил домой, – ответил он. – Виделся с Ильей.
Она недовольно вздохнула, и глянула на него.
–Боже! – сказала она. – Что с твоей рукой?
Кирилл посмотрел на перебинтованную ладонь, и, сконфузившись, ответил:
–Я… Я повредил ее… Мелочи. Все нормально. Помогал Илье по дому.
–Болит?
–Немного.
Она ничего не помнит.
Или претворяется?
Специально?
Вряд ли. Удивление слишком неподдельное.
–Кирилл, я… – Она осеклась. – Я долго ждала тебя сегодня, – просто так сидела, и ничего не делала, что не похоже на меня, как ты знаешь, – потому что мне нужно тебе кое-что сказать. Это из разряда тех вестей, которые меняют многое.
–О чем ты?
–Ты не мог бы сесть? Мне не совсем удобно, когда ты так стоишь, и… Просто сядь, прошу тебя.
Кирилл сел на диван, и теперь они смогли смотреть друг другу в глаза.
–Так вот, – сказала она, собирая волю в кулак, – у меня была задержка, пару дней… Думаю, после подобных слов вектор моих откровений сразу становится ясным… В общем, я сходила в аптеку, купила парочку тестов, и сделала их. Оба теста положительные. Кирилл, я беременна.
Прежде чем я смогу увидеть твою реакцию, я хочу сказать, что не являюсь сторонницей абортов. Аборт – это не для меня. Я буду рожать. С таким убеждением я жила всегда, и вряд ли меня сможет что-то переубедить. Поверь, моя непреклонность меня совсем не радует. Но я не могу идти против своих убеждений.
Как и любой другой мужчина, услышавший о неожиданной беременности своей возлюбленной, Кирилл испытал смешанные эмоции. Он быстро отмел противоречивость чувств, и остался мужественен.
Не меняясь в лице, он сказал:
–Я не хочу, чтобы ты делала аборт.
После этих слов он сразу вспомнил ту ночь, и то, что он видел. То, что они оба видели. И то, как они зачали. Значит, это все было правдой. Это не было сном. Это все реально.
Он смотрел на Дину, и ему казалось, что она думала о том же. Она думала, как ей страшно, как им страшно обоим, потому что плод уже зачат. Но что стоит за этим зачатием? Может ли это быть что-то темное и ужасное? Что-то, о чем страшно думать…
Она заплакала. Слезы покатились по ее красивым щекам, и Кирилл понимал, что он больше не может сохранять эту дистанцию, которую он хотел растянуть еще долгое время. Просто потому, что у него было такое желание – он имел на это полное право. Теперь же он приблизился к ней, но не обнял. Просто положил свои руки ей на плечи, уткнулся ей в лицо, и сказал:
–Чего ты? Все нормально! Среди моих родственных таким образом зародилось уже несколько семей. И, знаешь, у них все вполне нормально. Получилось у них, получится и у нас.
–Я думала, ты не согласишься со мной… – сказала она.
–Все в порядке! Мы справимся! Это ведь… Счастье! Когда такое происходит! Ведь так говорят!
Неожиданно для себя он улыбнулся, и она, сквозь слезы, улыбнулась ему в ответ. Шмыгнула носом. И вот уже легче сдерживать истерику, и успокаиваться. Она вдруг поднялась с кресла – просто соскочила, встав, как оловянный солдатик, чуть не свалив его с ног. Кирилл чудом удержал равновесие, стоя на кортах.
–Я думаю, можно это немного отпраздновать! – победоносно сказала она, и уже шла в сторону кухни. – Ты не поверишь, что мне пришлось пережить за эти несколько часов, пока я находилась наедине с самой собой, и этими чертовыми полосками на тестах! Я думала, что сойду с ума! Но ничего! Это ведь нормально! Это течение жизни! Ты прав, так говорят! Счастье!..
Кирилл поднялся с кортов, и присел на подлокотник кресла. Ее голос раздавался из другой части квартиры, словно из соседней Вселенной. Он закрыл глаза ладонью, и почувствовал невероятную душевную тяжесть…
Дина вернулась в комнату с двумя бокалами вина.
–Мне чуть-чуть, – сказала она, – тебе больше. Думаю, в данной ситуации, это то, что доктор прописал. Нам обоим это нужно. Боже, Кирилл, мы с тобой такие уставшие. Я не помню, чтобы что-то нас обоих так утомляло когда-нибудь! Что с нами происходит? Ох, надеюсь сдать поскорее сессию, защитить дипломную работу, и сделаться по-настоящему беременной. А потом родить, и сидеть дома с ребенком.
Всегда об этом мечтала…
Она прыснула.
Кирилл знал, что такой сценарий определенно не относился к ее мечтаниям. Хотя, когда-то, и очень долгое время, он хотел, чтобы все было именно так.
–Ты такой молчаливый, – сказала она.
Кирилл просто пожал плечами.
–Ты устал. Я согрею ужин. Кстати, картофель переварился. Я уснула, и упустила этот момент. Пришлось переработать все это дело в пюре. Не знаю, что из этого получилось. Но по мне, вполне съедобно.
Эти слова тоже раздавались уже из коридора, а потом уже и из кухни, куда Дина убежала, оставив недопитый бокал на журнальном столике. Она сделала всего пару глотков, не больше. В ней что-то проснулось, она словно заново открыла себя, и Кириллу уже не было так волнительно, как несколько минут назад.
Дина была права. Он устал. Они оба устали. И еще он был страшно голоден…
Он сидел в кресле, и начинал реально смотреть на вещи. Он думал о том, каким может быть их совместная семейная жизнь, что изменится, когда родится ребенок, и, сказать честно, все это были не самые оптимистичные мысли. Они вводили в ступор.
Поэтому Кирилл отогнал их от себя прочь, и отправился в душ.
Вода взбодрила его, и вытираясь полотенцем, он уже не чувствовал себя, как измотанный работяга.
Он одел свои домашние шорты, вышел из ванны, чтобы наконец-то отужинать, но, не дойдя до кухни, увидел в спальне Дину… Она лежала на полу, раздвинув свои ноги. Подол ее домашнего платья еле скрывал то место, в котором у женщины просыпается желание. Она смотрела на него своим соблазнительным взглядом, и не было ясно, что это – приглашение или просто желание подразнить.
–Когда у меня вырастит живот, я буду очень сексуальна, – сказала она. – Тебе так не кажется?
В ответ Кирилл промолчал. Ему виделось во всем этом что-то неладное. С чего бы это ей ложиться вот так вот на пол, и вести себя так сексуально и одновременно с тем абсолютно глупо.
–Я буду круглой, и, возможно, потом у меня останутся растяжки… – продолжала Дина. – Ты будешь продолжать любить меня, даже если я стану толстой? Толстой как гипопатам, или большая слониха. Толстая и неповоротливая…
Потом я начну худеть. Вставать по утрам на весы. Есть низкокалорийную пищу, которая обычно стоит вдвое дороже обычной. И буду все свое время проводить с младенцем…
Все это звучит адекватно? Или я замечталась?
–Ты так откровенно… – сказал Кирилл, указывая на подол ее платья. – Так откровенно улеглась!
–Что такое? – Дина шире раздвинула ноги. – Тебя это смущает? Или ты уже боишься повредить плод, и поэтому срамные места должны быть прикрыты, чтобы не возбуждать тебя? М?
Она пару раз быстренько сдвинула и раздвинула свои ляжки, словно это были какие-нибудь быстро открывающиеся-закрывающиеся двери. Потом все же свела их вместе, и как-то со скукой в глазах оглядела комнату.
–Ты рылся в вещах Тима? – спросила она.
–Совсем немного, – ответил он.
–Я вижу… – как-то двусмысленно проговорила она. – Для чего тебе это было нужно? Появился неожиданный интерес?
–Просто… Просто мне казалось, что я смогу найти какие-то ответы на важные вопросы.
–Здесь все прозрачно, дорогой, – строгим тоном сказала Дина. – Его убили жестокие и больные люди. Выяснять тут нечего. Мы же не хотим проблем на свою голову?
Она уставилась на него с каким-то надменным видом. В ее голосе был неподдельный сарказм. Она словно что-то не договаривала, но явно намекала. И эти явные намеки относились напрямую к нему, к Кириллу.
Затем она недовольно отвернулась и добавила:
–Я не хочу, чтобы кто-то прикасался к его вещам. Не делай этого больше.
–В каких отношениях он был с Айдыном? – Кирилл решил быть прямым.
Ему надоело ходить вокруг да около.
–А в каких отношениях с Айдыном ты? – ответила вопросом на вопрос Дина.
В ее глазах снова проснулись бесы. Ярость кипела внутри нее.
–Что ты имеешь ввиду? – Кирилл даже не ожидал такого странного вопроса.
–Твой дружище! – сказала Дина, быстро поднимаясь с пола. Она подошла к нему, не спуская с него глаз. В ее глазах снова что-то просыпалось. Что-то нечеловеческое. На этот раз Кирилл не позволит этому что-то взять над ним верх. Так он решил для себя за долю секунды, и это решение помогло ему держаться стойко и хладнокровно. – И вся эта ваша мужская дружба! Крепкие отношения в стиле «не разлей вода»! Что между вами? Что вас так связало? До сих пор не могу этого понять?
–Намекаешь на то, что я гей?
Дина откинула голову назад и театрально захохотала.
–Нет, дорогой, – сказала она. – Я сомневаюсь, что все это время ты был на два фронта. Но в тебе есть свои тайны. В тебе, и в Айдыне, и в том, что вас связывает. Не так ли? Какая-то невидимая связующая нить… Да только я все прекрасно вижу!
Последние слова она сказала так, словно плюнула ему в лицо. Потом она обошла его и вышла из комнаты таким нервным шагом, и с таким мрачным видом, что вокруг нее словно случилась огромная концентрация негативной энергии.
Кирилл оказался в недоумении.
–О чем вообще речь? – спросил он, разводя руками.
–О, только не строй из себя невинную овечку, прошу тебя! – самоуверенно бросила Дина. – Я прекрасно все вижу! Все, что вы делаете! Я смотрю, он не делится с тобой тем, что я узнала. Держит марку. Водит тебя за нос! А ты слушаешь его с открытым ртом! В общем, как и всегда!
–Что с тобой происходит? – спросил Кирилл. – Я не узнаю тебя! Ты сама себя слышишь?
Она резко обернулась, и, громко топая босыми ногами, подошла вплотную к Кириллу, с этим своим новым разъяренным видом, который уже стал ее уверенным спутником в любой непонятной ситуации; она приблизилась к его лицу, и внятно сказала:
–Я отчетливо слышу себя, дорогой! И не только себя! Я слышу и тебя тоже! Все твои тайные мысли! Весь ваш план, который продумал ты и твой так называемый друг!
Она снова отвернулась, чтобы выйти из комнаты, но вынуждена была остановиться, когда Кирилл сказал:
–Какая же ты стала стерва! Ничего не объясняешь. Ходишь сама себе на уме, переполненная до краев ненавистью и злостью. Я не узнаю тебя.
Дина остановилась на месте, как вкопанная, громко дыша, словно стараясь успокоить себя. Но то было несколько иное дыхание. Это словно дышал огромный буйвол.
Это начинается, подумал Кирилл. Снова.
И он не прогадал.
На этот раз я буду готов
–Так понимаю, этих моих мыслей ты не слышишь, верно? – спросил Кирилл. – Хотя они уже давно живут в моей голове.
Вдруг Дина, издав какой-то нечеловеческий животный вопль, скорее больше похожий на вскрик дикого орангутанга, снова развернулась к Кириллу, показывая свое лицо, в котором читалась одержимость. Это уже была не она, теперь Кирилл это видел отчетливо.
В повороте Дина замахнулась, как следует, и ее ладонь летела к лицу Кирилла. Но тот был на стреме, – он поймал ее руку за кисть буквально в нескольких сантиметрах от своего лица.
Он смотрел в эти покрасневшие, налитые кровью глаза, в эти зрачки, которые больше были похожи на зрачки дикой кошки. На это лицо, которое, каким-то образом, резко поменяло свои очертания: скулы стали выражено грубыми, лоб вдруг весь сморщился и покрылся испариной, и челюсть, – она, кажется, тоже изменила свою форму.
На Кирилла смотрело существо из потустороннего мира. Существо, овладевшее его возлюбленной. Существо, которое возрождалось в ней, когда она испытывала нечто, связанное со злостью. Оно выходило наружу, и показывало то, что таится в темных уголках души человека, то, что таится на дне женского существа.
Он не отпускал руку Дины, и выходило так, что Кирилл в какой-то степени владел ситуацией.
–Что ты такое? – напрямую спросил он. – И почему ты выбрал Дину?
Сначала Дина (или то, что в ней было), продолжала громко дышать, игнорируя прямоту заданного вопроса. Потом она вдруг улыбнулась, и, действительно, Кирилл увидел, как зубы Дины стали несколько крупнее, и он даже в первые секунды не поверил своим глазам. Он старался не подавать вида, что испугался не на шутку. Хотя ему теперь казалось, что все это будет сниться ему каждую ночь в ночных кошмарах.
Она улыбнулась, и сказала, своим обычным голосом:
–Ну что за глупости ты говоришь? Я твоя будущая супруга, Кирилл. Твоя Дина. И никто больше. Такая, какая есть.
Она виновато развела ладони в стороны, и эта глупая улыбка не сходила с ее лица. От этого возник страшный диссонанс. Это уродливое лицо, и Дина, – ее голос, ее манера речи, и все остальное, – такое же, как и прежде.
Дина отвернулась, закрыв лицо ладонями, и быстро вытерев глаза.
–С кем я сейчас говорю? – спросил Кирилл.
–Со мной, Кирилл! – Дина показала на себя руками. – Со мной! В этой комнате только нас двое! Больше никого здесь нет!
Ее лицо снова стало прежним, Кирилл даже не заметил этой латентной регенерации. Ему подумалось, что то, что он только что видел, было всего лишь иллюзией. Защита мозга в стрессовой ситуации… если все происходящее вообще можно было отнести к стрессу, или какому-то конфликту, или еще что-нибудь в этом роде.
Но в глазах еще что-то осталось. Да… Ему это не привиделось. Все это есть. Оно где-то на границе ее сознания, на границе души. Оно в ней. И, похоже, она даже не знала об этом, или как-то подозревала… Кирилл пока не понимал.
Он продолжал жесткое наступление:
–А я-то уже подумал, что снова встречусь с твоей новой личностью, которая не может найти со мной общий язык.
Дина с некоторой обидой посмотрела на Кирилла, как на язву.
–Что ты имеешь в виду? – спросила она.
–Ничего особенного, – ответил Кирилл. – Кроме того, что я весь хожу в синяках, которые понаставила мне моя будущая супруга!
–Ой! Ну, я сорвалась! Прости!
–Ты помнишь, что ты сделала с моей рукой? – Она схватил ее и поставил свою перебинтованную руку прямо перед ее глазами. – Вспоминай!
Неожиданно она испугалась, ее глаза стали круглыми, и она смотрела на руку Кирилла, как на уродливое существо, которое ей собирались скормить.
–Я ничего не делала с твоей рукой! – резко ответила она. – Отпусти меня! Мне больно!
–Мне тоже больно! Как ты не поймешь этого? Я – человек! Из плоти и крови!
–Я.
Ничего.
Не делала.
С твоей.
Рукой!
Она резко вырвалась, и отдалилась от него, встав около дивана, и скрестив руки на груди.
–Я ничего с ней не делала, – сказала она куда-то в сторону.
Она стала складывать плед, что лежал на диване.
–Ты проткнула мою ладонь кухонным ножом, когда мы готовили с тобой обед. Здоровенным кухонным ножом. А потом просто вышла из кухни. И всё!
Дина закатила глаза, как будто ее все достало, и вышла из комнаты в спальню, обняв сложенный плед.
Кирилл остался в комнате один.
–Что-то происходит, Дина, – говорил он. – Происходит с тобой, и со мной. С нами обоими… И это неправильно. Это сводит с ума!..
Я ничего не требую. Ни на чем не настаиваю… Просто хочу, чтобы между нами все было, как и прежде, до этого. Мне хочется вернуть нас тех, кем мы были. Вернуть то, что было между нами.
Понимаешь?
Он слышал ее быстрые шаги в свою сторону за своей спиной, и ему показалось, что она хочет обнять его, хочет сказать, что любит его, и вдвоем они все преодолеют, со всем справятся. Он повернулся к ней, и не успел опомниться, как она размахнулась, и ударила его по лицу чем-то тяжелым.
Вокруг него посыпались звезды, и вот он уже чувствовал под собой пол, чувствовал его своим лицом. Он упал навзничь, и, казалось, не мог пошевелиться. Он попробовал подняться на руках, потому что понимал, что оставаться в таком положении нельзя. Она готова была если не убить его, то точно искалечить. Он чувствовал это. Он знал это.
Это была женская злость, помноженная в сотни раз. И эта энергия окружала ее со всех сторон. Ее обезумевший взгляд вернулся, – он заметил его мельком перед тем, как произошел удар.
У него получилось подняться только немного. Когда он прилагал усилия, чтобы подняться, его дыхание вдруг перехватило, и ему стало трудно дышать.
–Ничего уже не будет, как раньше, дорогой, – сказала Дина.
Она пнула его по ребрам, и Кирилл снова свалился на пол, кашляя и задыхаясь.
–Мы в западне, и обратной дороги не существует, – говорила она. – Не стоит соперничать с правдой. Лучше принимать все таким, как оно есть.
Мое тело приказывает мне. Оно стало руководить мной. Я делаю то, что оно мне говорит. А оно говорит мне, что я должна заставить тебя страдать, от физической боли и душевных терзаний. Мучения и страдания, Кирилл. Только так мы сможем прийти к чему-то новому. К духовному экстазу нашей любви.
Разве ты этого не чувствуешь, милый? Мы в тисках собственного преображения.
Она присела возле него, и положила свои ладони на его лицо.
–Мы в коконе.
Он видел ее будто сквозь туман. Неожиданно он почувствовал ее губы на своих губах. Она нежно поцеловала его, а потом вдруг впилась своими зубами в его нижнюю губу, и в этот момент он не выдержал. Это боль заставила его защищаться, беречь себя. И он нащупал здоровой рукой нечто, чем он мог обороняться. Эта была огромная шкатулка, которой она его ударила, и, видимо, после этого просто бросила на пол.
Пока она до крови кусала его губу, он размахнулся, и нанес ей удар шкатулкой, прямиком по затылку. Дина взвыла и отшатнулась.
Кирилл понял, что это единственный шанс спасти себя. Его мысли покрылись паникой. Он понимал, что спасается он собственной девушки. Но трезвость нагоняла его, и подсказывала, что теперь это уже не полностью та Дина, которую он знал столько лет. Она – это что-то еще, помимо того, что было в ней всегда, рожденного или приобретенного. В нее что-то вселилось. И это что-то пришло после той ночи. Той ночи с демонами.
Он бросился наутек, выбежал в коридор, и услышал, как за ним, как огромный пес, шипя и рыча, помчалось то, что попеременно превращалось в Дину (сейчас это точно была не она).
–Ты ударил меня, ублюдок! – кричала она ему за его спиной, на которой он, казалось, чувствовал ее горячее дыхание. – Ты поднял руку на женщину!
Кирилл забежал в гостевую спальню. Быстро захлопнул за собой дверь, и закрыл ее на щеколду.
Дина с той стороны стала долбить по двери.
–Открой, паскудник! – кричала она. – Что же ты за мужик такой, что ударил женщину, и скрылся от нее же в страхе, просто убежав в соседнюю комнату? Бедняжка… Тебя, наверное, уже все так достало. Бедненький-бедненький мальчишка. Так все достало, что ты ударил свою девушку.
Что же это будет за семейная жизнь, ублюдок?! Ты так и будешь бить свою женщину по голове разной хренью, случилось чуть что не так?!
Какой же ты слабак! Тряпка!…
–Я не открою тебе! – сказал Кирилл. Получилось у него не вполне убедительно, – его голос заметно дрожал – Дураку ясно, что нам какое-то время нужно быть на расстоянии.
–Что это? Ты хочешь сделать перерыв? Хочешь погулять на стороне? Так сказать, спустить немного пар?
–Ты одержима, Дина! Я говорю сейчас не с тобой!
За дверью послышался страшный рык, и словно огромная лапа ударила по двери, да так, что затрещало дерево. Потом снова. Кирилл не выдержал, и отошел подальше. Он был уверен, еще пара таких ударов, петли не выдержат, и дверь разлетится в щепки.