–Это уже неважно! – Он тоже поднялся со стула. – У нас обоих есть дела, которые зовутся одним славным словом «учеба». Я планировал уделить сегодня именно этим делам немного своего времени. Если ты не против, конечно!
Дина покачала головой.
–Значит, ты будешь заниматься его поисками? – спросил Айдын.
–Только лишь ради своего душевного равновесия.
–Удачи!
Дина стала искать знакомых своего друга. Тех знакомых, о которых она знала. Таких было немало; но это, безусловно, была капля в океане по сравнению с тем, скольких на самом деле знал Тим и сколько людей, в свою очередь, знало его.
Дина считала неважным степень знакомства и общения по отношению к разным лицам – Тим всегда был на одной волне, в одном настроении практически со всеми, кроме редких исключений. В этом было его преимущество, о котором он, к сожалению, не догадывался. Дина считала это очевидным – парню несказанно повезло; он находил себя везде и всюду. И, наверное, от этого многое казалось ему простым, пустым и однодневным. Она решила, что не стоит очевидное переводить в конструктив – мальчик мог зазнаться. Теперь она понимала, насколько глупа была эта мысль.
Она могла сказать ему многое. Но почему-то этого не сделала. Причину своего странного поведения она искать не хотела; ей становилось от этого тошно.
На общение с малознакомыми ей людьми у нее было не так много времени, как ей бы того хотелось. За вечер она успевала созвониться или встретиться максимум с двумя, и то, при условии, если они еще согласились на встречу. Слухи разлетались быстро, и за несколько дней уже многие знали, что мальчишка пропал, и что мало кто знает, куда именно.
В конечном итоге, с Диной разговаривать отказывались все. Ее звонки игнорировали. Игнорировали ее персону.
Дина от этого не переживала. В уныние ее приводил тот факт, что большинство из окружения ее друга открещивались от знакомства с ним, как отказываются от человека с дурным тоном и отсутствием воспитания или выраженной мысли. Тиму не было свойственно ни первое, ни второе, ни третье. Но выходило так, что он все равно оказывался человеком второго сорта, чья судьба не особо волновала остальных. Всех, кроме Дины, конечно…
Неизвестно, как и откуда (скорее всего, от Айдына, как она полагала), Кирилл узнал о ее происках. Поначалу он не слишком обрадовался всему этому; прежде всего ему не нравилось, что его девушка занималась поисками другого парня, словно Тим был ей кто-то из родни или близких родственников. Дина ожидала похожей реакции, – она уже свыклась с мыслями своего избранника, и этот его выпад она приняла с равнодушием, сказав убедительно, что она не может «оставить все просто так». В итоге, Кирилл смог разделить с ней ее душевные (и сознательные) переживания, и даже, в какой-то момент проникся ситуацией. Ему стало жалко Дину, которая всхлипывала временами, отгоняя от себя истерику; и ему стало жалко Тима – действительно, с этим пройдохой могло произойти все, что угодно.
И поэтому Кирилл обратился к человеку, который, наверняка, смог бы пролить свет на многие вещи чистыми фактами. Кирилл обратился с ситуацией о Тиме к своему суровому руководителю и доктору психологических наук. Он обратился к Нелли.
И она, действительно, сказала то, что и должно было быть сказано:
–Мы уже в курсе об этом. Деканат связался с родителями Тима, и те сказали, что их сын не выходил на связь уже неделю. Насколько ты понимаешь, наш факультет готов оказать любую поддержку в поиске нашего студента. Но это не значит, что тебя, или кого-то еще, будут беспокоить лишними расспросами. Надеюсь, я выражаюсь внятно?
Кирилл молчал. Он не находил, что сказать.
–Кирилл, – сказала Нелли уже менее официальным тоном. – Мы знаем Тима уже достаточно долго для того, чтобы предполагать самые обычные вещи, которые частенько случаются в жизни подростков, живущих вдали от родителей и имеющих весьма скверный характер, – уж извини, но это так. Тим далеко не пай мальчик.
–Обычные вещи? – Кириллу нужны были уточнения.
–Например, он решил скрыться, никого не предупредив. Это вполне в духе таких людей.
–Дина не желает верить в это.
–Дина? – Ее брови изогнулись.
–Мне по большому счету безразлично. Хотя, это с какой стороны посмотреть…
–Главное, не поднимать панику.
–Думаете, мне не говорить ей о нашем разговоре?
–Почему? Рано или поздно, она узнает об этом сама. Только будь тактичен. Пожалей ее возбужденность. Наверное, она держится из последних сил. Они очень хорошо общались друг с другом.
–Она сказала, что у нее никогда не было такого друга, как он.
–Тебя это оскорбило?
–Скорее, удивило.
–В этом нет ничего удивительного, дорогой. Девушки частенько выбирают себе в друзья именно таких парней. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Кирилл скривил рот, но утвердительно покачала головой – «конечно, понимаю».
–Она сильная, – сказала Нелли. – Она справится.
–Я знаю.
Для Дины поиски друга не увенчались успехом. Но она, как человек, ступивший на путь психолога, отыскала в этом факте плюсы. Например, неожиданно закончились ее бесконечные споры (или «дискуссии», как они их оба называли) с Кириллом. Он вдруг стал чрезвычайно нежен с ней, заботлив, и даже принимал завидную участливость. Дина думала, что Кирилл (наконец-то!) проникся ее переживаниями. От части, это было правдой. Но в большинстве он ликовал (в тайне, конечно) от того факта, что рядом с его девушкой хотя бы какое-то время не будет мельтешить другой парень (пусть и не представляющий никакой угрозы их отношениям).
Кирилл последовал настоянию Нелли. Когда он поделился с Диной тем, что узнал в отношении поисков Тима, он был крайне тактичен. Он уже устал повторять, что все будет нормально, и только обнял ее и прижал к себе, когда та не сдержала слез. На минуту он усомнился в том, что Дина сможет перенести стойко «временную» потерю друга. Но Дина была не из слабаков. Как только она почувствовала к себе жалость, сразу сделала глубокий вдох, вытерла слезы и вывернулась из объятий Кирилла, в которых, как и всегда, было приятно.
–Я в порядке, – сказала она.
Она была в порядке, безусловно. Стойкости ей было не занимать.
Да и все остальное было в порядке, по своей сути. Ей никто не сочувствовал, кроме ее парня. Никто не проникся, а даже, напротив, как только почуяли нечистое, так сразу все пропали, и отказывались разговаривать с ней. Это был порядок, в котором изо дня в день шагал этот мир. Так что, все было более, чем нормально.
Хотя некоторые вещи не вписывались в категорию нормы. По крайней мере, в сознании Дины.
Когда она старалась с кем-то связаться, чтобы дойти до какого-то края истины, любой ее грани, за ней постоянно велась слежка…
Нет. Ей казалось, что была слежка. На самом деле ничего такого не было. Ведь так?
Но я видела их Одни и те же люди Одни и те же лица Всегда где-то неподалеку
Чушь
Они смотрели на меня Прямо мне в глаза Настойчиво А потом отворачивались и уходили
В итоге, Дина решила, что у нее мания преследования. И уж о чем, но только не об этом стоило говорить кому-то еще!
Если ты сходишь понемногу с ума на нервной почве, то лучше об этом молчать, и… Что? Лечиться?
Чем? Успокоительными?
Этот вариант нельзя было исключать. Но Дина предпочитала взамен плацебо сухие факты. То, что видят глаза и слышат уши.
Пожалуй, именно поэтому она не смогла остановить свои поиски.
Позволив себе минутную слабость, Дина почувствовала, что не готова сдаться так быстро. На следующий день, во время учебы, она решила обратиться еще к парочке ее с Тимом знакомых.
На перерыве Дина вышла на улицу, чтобы не находиться в шумном помещении среди галдящих студентов. В такой обстановке говорить по телефону было невыносимо.
Дина решила поменять тактику, и в этот раз ей должны были оказать содействие. Хотя бы дружественной беседой.
Она достала свой мобильник, нашла среди контактов нужное имя, нажала на дозвон, и, оторвав взгляд от дисплея, оторопела. В шагах десяти от себя она вновь увидела тех же людей, что казались ей «шпионами». Они смотрели именно на нее, и никуда больше. Сложно было сказать, что конкретно было в их лицах – предупреждающая злоба, сосредоточенность, безразличие или что-то еще. Дина увидела все это сразу. Хотя мимика обоих никак не менялась. Она не могла оторвать от них взгляда, будто ее гипнотизировали. Один из них был немного старше другого. На обоих – костюмы. Никакой официальности и амплуа бизнесмена; никаких «людей в черном».
Дина вдруг поняла, что когда-то она их уже видела. И не только на этой или прошлой неделе, в толпе остальных лиц. Нет. Это было давно. Возможно, в прошлом месяце. Возможно, еще раньше. Она не помнила точно. Слишком много людей вокруг Музыка И Тим Он тоже там был…
…И когда Дина какой-то частью своего сознания вдруг поняла, что она замерла, как парализованная, и, одномоментно, как будто, увидела себя со стороны – с остекленевшими глазам, с мобильником в одной руке и открытой сумочкой, повисшей на другой, и, кажется, с открытым от изумления ртом – именно в эту секунду на ее плечи легли мужские ладони.
Дина вздрогнула. От испуга весь мир вокруг нее перевернулся.
–Что такое? – спросил у нее Кирилл. – В чем дело?
Мобильник, дорогостоящая вещица, выпал из ее рук и ударился об асфальт. Сказать, от чего именно Дине сделалось плохо – от этих двух, пристально смотрящих на нее, или от вида ударившегося о землю IPhone – Дина не могла.
Она посмотрела на Кирилла, обрадовалась от того, что это был он, а не кто-нибудь из тех, кто пристально смотрел на нее просто потому, что она шла по улице
(или еще по какой-то причине?)
Она уже хотела обнять его, но снова увидела свой мобильник, валяющийся на земле, как мертвец, которого еще живым неаккуратно толкнули с возвышенности, и тот упал лицом вниз. У нее снова в голове повторился этот страшный звук, который сопровождает удар гаджета об асфальт. Ей хотелось поднять его, но она до сих пор находилась в оторопи.
Его поднял Кирилл.
–Боже мой! – взмолилась Дина. – Скажи мне, что с ним все в порядке!
–Я, конечно, не тот, к кому ты обратилась, – сказал Кирилл, – но могу сказать точно, что он цел, и работает так же, как и раньше.
–О, Боже, спасибо!
–Я случайно не третий лишний?
Дина взяла свой телефон из рук Кирилла и убедилась в его исправности.
И только потом она смогла снова посмотреть в ту сторону, где стояли те двое.
–Что с тобой? – настойчивей спросил Кирилл. – Что-то опять случилось?
«Ох, уж мне это «опять»!»– подумала Дина; но вслух сказала:
–Не знаю.
Ей хотелось сказать, что она сходит с ума, потому что она не увидела вокруг ни одного человека, даже близко напоминавшего кого-то из тех двоих. Прошло всего лишь несколько секунд. Не могли же они так быстро скрыться!
–Я не знаю…
Теперь она долго не могла решиться на какие-то действия. Прошло около шести часов, а она до сих пор не сделала простой телефонный звонок к людям, у которых она могла найти какие-то подсказки.
В их с Тимом съемной квартире она теперь была одна. Иногда с ней оставался Кирилл, и ей уже не было так мучительно от гнетущей тишины и полнейшего душевного одиночества. Сегодня Кирилл ушел в ночную смену. На этот раз он нашел работу охранника в каком-то государственном учреждении. Как-то раз рассказал байку о призраках, которые появлялись в пустом здании, которое он сторожил по ночам. Дина не поверила его рассказам. Прагматик по натуре, она не верила в рассказы о сверхъестественном, и «ужасающее» повествование Кирилла показалось ей неинтересным.
Сейчас она не была против послушать еще одну из его историй. Так у нее могла появиться возможность хоть немного отвлечься от своих мыслей, и спокойно уснуть рядом со своим парнем.
Ей не хотелось слушать музыку. И она до сих пор не могла настроиться на учебный лад. Одним словом, ей приходилось тяжко.
Она долго сидела в тишине, рядом со своим мобильником, который лежал на столе, и с пепельницей, куда тушила бычки, покуривая Тимины сигареты.
Она полезла в контакты, покопалась, нажала дозвон. В трубке медленным и размеренным шагом пошли гудки, которые не вызывали у Дины никаких эмоций. Она сильно устала.
Потом гудки вдруг оборвались. На линии все зашумело, затрещало, а затем и вовсе все замолкло. Дина посмотрела на дисплей. Звонок оборвался.
Она положила мобильник обратно на стол, и обреченно вздохнула. От сигарет ей стало нехорошо, потому что курила она совсем редко, обычно, только когда находилась навеселе с Тимом, и никогда больше… кроме сегодняшнего вечера.
Ей снова захотелось плакать, но вместо этого она почему-то смачно зевнула.
Вдруг завибрировал мобильник. Дине звонили со скрытого номера.
Почему-то это ее насторожило. Она сама не могла понять, с чего бы это – звонить со скрытого номера мог кто угодно, даже Кирилл. Но именно сейчас все было не так, как обычно. У Дины вдруг начались развиваться неврозы, чего она замечала за собой, ну, разве что, за всю жизнь лишь однажды – когда в ее семье возникли финансовые затруднения, и родители могли спорить часами, ничуть не стесняясь ни друг друга, ни своей дочери.
Дина не могла вновь посвятить себя учебе. Не могла отвлечься на что-то другое, как-то развеяться.
Мир встал с ног на голову.
Она думала об этом, когда видела свой вибрирующий мобильник, который вдруг люто возненавидела за то, что было на его дисплее – указание на вызов со скрытого номера.
Дина решила ответить. Поднесла гаджет к уху, и, откашлявшись, сказала:
–Алло!
Сначала с той стороны молчали. Потом заговорил мужской голос. Заговорил очень внятно, так, чтобы его слова были разборчивы.
–Ты должна остановиться! – сказал мужчина.
Дина проигнорировала этот приказной тон. Она схватилась за эту соломинку; от нее посыпался град вопросов:
–Где он находится? С ним все в порядке? Он еще жив? Мне нужно знать!
Мужчина молчал. На линии послышался треск. Потом он сказал:
–Ты зря тратишь свое время! Забудь об этом, и ложись спать.
Он сказал это мягко, как будто даря поцелуй на ночь. Холодный поцелуй.
Потом побежал гудок. Разговор был окончен.
Дина была шокирована.
Вроде бы не было сказано ничего внушительного. Но звучало все это как реальная угроза.
Вечерняя прохлада заставила Дину одеть под толстое пальто теплый свитер и обмотаться как следует длинным шарфом. Перед выходом она глянула на себя в зеркало (бросила взгляд), и не смогла обратить внимания ни на свою прическу, ни на весь образ. Она увидела только грустное выражение своих глаз и уставшее лицо. Этого ей было достаточно.
Она вышла из своей квартиры в тот же вечер, как получила предупреждение остановиться. Она захлопнула за собой дверь, покинула подъезд, и оказалась на улице. Свежий воздух немного ее взбодрил. Она отправилась в тихое кафе, где было немного людей, и где можно было поговорить.
Тот человек, мужчина с внушительным голосом, не мог знать, какого сумасшедшую он будит в обычной, на первый взгляд, девушке, когда диктовал ей через мобильник свои указания.
Дина была не из робкого десятка. Эти предупреждения, от кого бы они ни были, только прибавили к ее апатии огня. Проще говоря, она не на шутку разозлилась. Подобные предупреждения действовали на нее, как красная тряпка на быка. В таких случаях она долго не раздумывала, и шла наперекор. Ее железный характер не позволил бы ей действовать по-другому.
Она позвонила по другому номеру, услышала гудок, и когда ей ответили, она не увидела в этом никакого чуда, только судьбу. При разговоре она была вежлива, обходила все острые углы, иногда взывая к здравому рассудку и простой логике своего собеседника. Хотя последнее было необязательным. Дина априори знала, что ее мысли по поводу пропавшего без вести друга на этот раз не будут полностью проигнорированы, и эта уверенность помогла добиться встречи.
На этот раз положение меняло то, что это был их общий друг – каждый из них любил Тима по-своему.
Поначалу ее собеседник хоть и хотел показаться равнодушным, но было ясно, что его принципы не совпадали с подобным качеством, и ушли давно вперед всякой стандартной мысли, к которым привыкло большинство людей.
Дина добралась до кафешки, где ее уже ждали.
Парня звали Алексеем. Он был воспитанным трудоголиком, на редкость прорывным, и таким холеным, что за него сразу хотелось выйти замуж. Тим всегда был ему подстать, и некоторые даже заходились завистью, когда видели их вместе.
Дина была несказанно рада еще раз встретиться с Лешей (так он всегда просил себя называть в неформальной обстановке), и ей ответили взаимностью. Они виделись много времени, и поэтому долго говорили о том, какие у кого дела.
Приятный разговор «за жизнь» прервался, когда речь зашла о Тиме.
–До сих пор не могу поверить, что это произошло, – сказал Леша.
–Ты его уже похоронил? – спросила Дина.
–Он не вернется. – В его словах была возвышенная уверенность и падшая вера. – Так обычно происходит… Либо, через какое-то время, где-нибудь обнаружится мертвое тело… Я понимаю твое упрямство. Даже восхищаюсь, в какой-то степени. Но Тима больше нет… Я знаю это… Извини…
–Но как? Откуда?..
–Я ждал такого исхода… Или нечто подобного…
Дина не находила, что сказать.
–Мы были с ним близки, ты знаешь это. – Леша покрутил в руке свой бокал, на дне которого блестела жидкость. – Он разрушал себя… Он был не в ладах с самим собой… И он был безутешен…
Они замолчали, не в силах больше произнести ни слова.
За окном росло большое красивое дерево, половина листьев которого успела пожелтеть и опасть. Дина смотрела на него, и представляла себе Тима. Это было в последний раз, когда она смогла ясно увидеть его своим внутренним взором…
Вечерний сумрак ранней осени смешался с дождем сомнений, хлынувшим сразу после того, как Дина кончила разговор, сделала пару последних глотков легкого спиртного (запечатала конверт с эмоцией) и покинула теплое помещение, после которого по телу пробежала легкая дрожь.
Образы падали с торфяного неба, суетились среди прохожих под светом фонарных столбов и неоновых ламп рекламных щитов.
Тим приводит Дину на концерт симфонического оркестра. Он в предвкушении. Его глаза горят. Дина равнодушно удивляется, почему в зале не гаснет свет.
–Не обязательно погружаться во мрак, чтобы распознать красоту музыки, – отвечает он ей. – Это не театр, и не кино.
Дают Шуберта.
–Это очень сложные произведения! – говорит Тим.
–Надеюсь, мой интеллект это оценит! – говорит Дина, присматриваясь к музыкантам. Один из виолончелистов показался ей симпатичным.
И когда пальцы музыканта повисли над рядом черно-белых клавиш фортепьяно, готовясь снова отправиться в долгий путь проблесков надежд и падений в ничто, Дина почувствовала, как Тимино сердце вдруг ухнуло и побежало куда-то вдаль. Он весь замер, перестав поглаживать свою юношескую щетину, и так и сидел с блестящими, широко открытыми глазами и рвущейся из своего тела душой.
–Боже! – сказал он в какой-то момент. – Как же это красиво!
В ту секунду, совсем ненадолго, у Дины надломилось ее равнодушие, – она наконец-то смогла почувствовать красоту музыкальной гаммы. Она почувствовала это благодаря своему другу. Он пропустил через себя свое непреодолимое восхищение и подарил ей.
Дина, захваченная образами прошлого, шла мимо людей, отпечатывающихся тенями на фоне ее воспоминаний, проходила сквозь слепленные, словно маленьким ребенком, шумы знакомой музыки, отчаливающих машин и расточительных голосов. Лужи отражали огонь предночного города, и асфальт блестел, как ледовый каток небывалого черного цвета. Дина не могла заметить этой красоты. Ибо красота интерьера жизни была порождением красоты экстерьера памяти. И Дина была счастлива в этом закутке света, в котором радость воспоминаний побеждала любые толки и споры о личности ее друга.
На перекресте она дождалась, когда светофор равнодушно подмигнет водителям желтым цветом. Движение остановилось, и она пересекла пешеходную зебру…
Еще одно:
Тим знакомит Дину с Библией.
–Священная книга! – говорит он. – Священный текст!
–Священные странички! – шутит Дина. – Священный переплет!
В этом случае она не могла не съязвить.
Тогда он представил ее вниманию издание с гравюрами Гюстава Доре.
Дина свернула за угол дома, и прошла мимо знакомых подъездов, которые указывали близость ее квартиры, ее четырех стен. Она зашла в арку, в плотную темноту; ей оставалось пройти еще немного…
И последнее – поднялось словно со дна колодца:
Кровь. На его руках. На его одежде.
…Ее как будто накрыло огромное крыло черной птицы, и тьма поглотила все вокруг.
Чья-то рука уверенно легла на ее плечо. Кто-то стал отводить ее в сторону. Она повернулась, и увидела лицо, спрятанное под капюшоном – это было одно из тех лиц, что преследовали ее в толпе!
От страха Дина окаменела. Но ее не покинула способность мыслить. Она отреагировала так, как это сделала бы любая другая на ее месте. Точнее, она хотела бы отреагировать, но мужская ладонь закрыла ей рот, и поэтому ее отчаянный крик превратился в бесполезное мычание.
Она начала сопротивляться, но, словно Бог покинул ее, появился второй, который сковал ее своей крепкой хваткой и прижал к холодной стене.
Один из них заговорил, и Дина поняла, что они немногим старше нее, возможно, на пару лет, не больше. Но наглости и прыти в них было, как во взрослых мужчинах.
–Заткнись! – злобно сказал первый. – Лучше заткнись! Иначе я обойдусь с тобой, как со свиньей на бойне!
Он приложил к ее щеке огромное лезвие. Оно блеснуло в темноте, и Дина ужаснулась, когда поняла, что это был охотничий нож. Холодное оружие.
Она перестала сопротивляться. Руки второго отморозка не прекращали шарить по ее телу.
–Ты идиотка! И шлюха! Упрямая идиотка и шлюха!
Руки с силой дернули за воротник пальто, и оно распахнулось. Потом эти же руки полезли туда, куда допускался только Кирилл. Больше никого там никогда не было.
Дина заплакала. Ей нечем было дышать. Она не могла пошевелиться. И ей было ясно, что с ней сейчас сделают.
–Конечно, ты шлюха! Одна из тех шлюх, которая продолжает делать то, чего ей велели не делать!
Дина постаралась освободиться, но ее попытки были тщетны. Она снова что-то промычала – ей хотелось, чтобы ее кто-нибудь услышал. Но это было не то время и не то место – здесь мало кто проходил, особенно в этот час.
К ней приблизились и нашептали на ухо:
–Знаю, ты теперь сожалеешь о содеянном. Но придется сделать это с тобой. Мне нравится делать это, особенно с такими непослушными бабами, как ты. Так что приготовься получить удовольствие, малышка!
И вдруг этот кошмар оборвался, упал в бездну, разбиваясь на осколки. Дина оказалась освобожденной от крепкой хватки, и снова смогла дышать. Ее дыхание сбивалось. Паника сковала ее, и она молилась, чтобы это ужас скорее кончился.
Один из отморозков хрипел, скрючившись пополам, и никак не мог прийти в сознание. Другой оказался в удушливом плену кого-то третьего; спасителя, скрытого во мраке.
–Пока вы живы, твари, лучше проваливайте, чтобы я вас не видел! – сказал он.
Оба придурка прислушались к его совету, и сделали ноги сразу, как только у них появился шанс. Один из них имел наглость обернуться, и Дина увидела его недоуменное выражение лица – отморозок до сих пор не верил, что их чертов план с треском провалился.
Дина стала поправлять на себе одежду. Ей было стыдно смотреть в лицо молодому человеку, который прервал эту экзекуцию. По правде говоря, такого стыда она не испытывала уже давно.
–Их было двое, – сказала она первое, что пришло ей на ум. – Возможно, с одним я еще бы и справилось. Но двое…
–Я и не ожидал, что ты рассыплешься в благодарностях.
Его голос был до боли знакомым. Да, безусловно, Дина знала этого парня, и, стараясь смотреть сквозь дымчатую пелену, повисшую повсюду после испытанного стресса, и сквозь сумерки.
–И часто ты так развлекаешься?
–Айдын! – Дина вцепилась в него, и не хотела отпускать его от себя ни на шаг. – Кажется, я влипла в ужасную историю! Сначала я даже не могла поверить! Думала, кажется! Но нет! Во всем этом есть что-то дикое! Не уходи, прошу тебя! Останься со мной!
–Я уже подумал, что тебя привлекают ролевые игры…
–Айдын, меня только что чуть не изнасиловали! Это было ужасно! Почему ты не убил их?
Он промолчал, и, наконец-то, обнял ее. По-настоящему, по-мужски.
–Послушай, ты вся дрожишь. Мы должны привести тебя в порядок.
–Я не смогу от этого избавиться, Айдын! Я никогда не смогу это забыть! Никогда не смогу справиться с этим!
Когда она это говорила, Айдын уже вел ее домой.
По дороге она рассказала ему все, как было: и то, как за ней постоянно велась слежка, и про звонок со скрытого номера, и о том, как она не прислушалась к мужскому голосу по ту сторону телефонной трубки, который «советовал» ей остановиться в поисках пропавшего друга.
Айдын слушал молча, и, как показалось Дине, скрывал свое недовольство.
Он помог ей подняться по ступеням в полутемном подъезде; когда открылась соседская дверь, Дина в ужасе вздрогнула, и сжала его ладонь так, что на его руке еще сутки не сходили следы от ее ногтей. Оказавшись в квартире, он довел ее до ванны, и сказал, глядя неожиданно добрыми глазами:
–Позови меня, если тебе что-то будет нужно. Я буду рядом. Приготовлю тебе чаю, или то, что обнаружу на кухне.
Немного помолчав, он добавил:
–Все хорошо. Ты не должна винить себя в чем-то. Может быть, и стоило выполнять чьи-то чужие приказы. Но ты действовала по велению сердца.
–Ты можешь быть заботливым и добрым, Айдын! – сказала она ему. – Я об этом даже и не подозревала!
Она все еще была измученна, с бледным лицом и опустошенным взглядом. Резать себе вены она, конечно, не собиралась. Но в эмоциональной поддержке она нуждалась намного больше, чем обычно.
Айдын прошел на кухню, включил чайник, чтобы вскипятить воду, проверил заварку. Заглянул в холодильник, нашел остаток недопитого спиртного. Налил себе немного, выпил. Покопался еще, в поисках чего-нибудь съедобного, сладкого. Чего-то, что сможет успокоить девушку в небольших дозах, которая только что подверглась нападению.
Кухня была маленькой и тесной. Тускло горел плафон. Старая микроволновка, старая газовая плита, старая мебель. Стены пожелтели и молили о ремонте.
Айдын присел на скрипучий табурет, положил руки на стол, и устало вздохнул.
Увидел пепельницу с сигаретными окурками, и пачку сигарет рядом с ней. Задержал на ней взгляд. Замер.
Он знал, кому она принадлежал. Обычно только Тим курил эту марку.
Айдын долго смотрел на сигаретную пачку, и вместе с ним в этом мире все замерло. Не было слышно ни звука, и краски сгущались вокруг него, и все начинало осыпаться вокруг, до того момента, пока Айдын не взял ее в руки, вернув все на прежнее место.
Он достал одну сигарету, повернул ее в руке, затем закурил.
Это был тот момент, когда он снова позволил себе быть слабым.
Скоро из ванны появилась Дина, явно отошедшая от того, что с ней приключилось. В ее взгляде мельтешила суровая ярость, и, отодвинув крепко заваренный чай, она по-мужски налила себе из той бутылки, что покоилась в холодильнике, и стала пить и рассказывать. Это был не просто жалобный рассказ о том, как маленькая девочка Дина с диким альтруизмом кинулась искать своего пропавшего друга, а ей на пути встали непонимание людей, преследования, угрозы, и, наконец, грубое нападение! Это было озлобленное повествование неуемной фурии, суть которого заключалась в простой истине – Дина была готова идти до конца. Более того, ей хотелось снова повстречаться со своими обидчиками, которые подстерегли ее в уличной темноте, и собственноручно лишить их своих достоинств.
–Я хочу взять остро заточенный нож, и отрезать им яйца! – говорила она, подогревая себя спиртным. – Хочу схватить их чертовы пиписьки и подергать их так, как в школе мальчики дергают девочек за косички! Только увеличить при этом силу дерганья в десяток раз! Хочу слышать их мучительные стоны и вопли! Хочу…
–Иными словами, – прервал ее Айдын, – ты хочешь мести!
–Да! – твердо сказала Дина. – Это будет главное блюдо на праздничном столе моего ликования! И оно будет холодным! Сурово холодным!
Это были слова женщины, которая поддерживала себя в трудный и чрезвычайно непривычный для нее момент, и Айдын понимал это.
Но думал он совсем о другом, думал уже долгое время. Ему было, что сказать Дине.
–Я рад, что ты снова в норме, – сказал он ей, для начала.
–По-другому и быть не могло!
–Но ты должна знать кое-что.
Дина посмотрела на него, и сразу почувствовала неладное. Ее настрой надломился.
–Как ты понимаешь, я не смог остаться безучастным. – Айдын говорил размеренно и внятно, потирая свои ладони, заметно волнуясь. – Твоя настойчивость не оставляет ни капли равнодушия, видишь ли…
На его лице промелькнула нервная улыбка, но он снова стал серьезен.
– Как ты понимаешь, я приехал к тебе сегодня не для того, чтобы спасать тебя от… кого бы там ни было. Совсем не поэтому…
Если бы ты тогда не подошла ко мне, я бы и пальцем не пошевелил в сторону всей этой истории. Тим не был мне так дорог, как ты думаешь. Для меня это был проходной человек. Как и многие в моей жизни. Поэтому я не мог знать точно, что именно заставило меня искать его след. И почему, какая сила помогла мне, найти его так быстро.
–Ты знаешь, что с ним? – Дина была поражена, но уже предвидела беду.
Она видела сожаление в его глазах, и ту горечь, которая висит в воздухе, когда кто-то покидает этот мир.
–Ты должна быть сильной, Дина, – сказал он ей. – Намного сильнее, чем ты можешь быть.
–Боже! – Она отвернулась от него, вытирая побежавшие по щекам слезы. – Он, что, мертв?
После недолгой паузы он сказал:
–Думаю, тебе лучше самой все увидеть.
Дина молча поднялась, чтобы одеться в новую одежду. Ту, что была на ней тогда, ей хотелось сжечь.
Она была сломлена. И Айдын это заметил.
Они долго ехали в ночной тьме. Их спутницей была огромная луна. Белым светящимся шаром она повисла в небе, и не жаловала этой ночью облака – они проплывали мимо нее стороной.
Черта города осталась позади, началась проселочной дороге. На пути не встречались автомобили.
Их фары были одинокими путниками, стремящимися к своей цели.
–Айдын, – сказала Дина, – куда мы едем?
Она постоянно сдерживала свои слезы. Ожидание убивало ее.
–Есть дом. В лесу. Среди деревьев. Тебе придется зайти в него, Дина. И спуститься в подвал. По-другому никак.
Ей стало казаться, что она сходит с ума. Что все не по-настоящему. Что ж, это было уже не единожды. Похоже, этот мир менялся. И не в самую лучшую сторону.
Она не знала, сколько еще времени они ехали в темноте, и ей уже захотелось спать, как вдруг машина замедлила ход, и медленно съехала с дороги на еле заметную тропку среди деревьев. Через сотню метров свет фар наткнулся на обветшалый особняк с пустыми окнами.