– Да, слушаю, – недовольно пробурчал голос.
– Иван Сергеевич, извините, что я так поздно, но дело не терпит отлагательств! – твёрдо заявил Егор. – Почему вы не сказали мне о том, что помимо меня Вам удалось спасти моего друга?
Судя по продолжительному молчанию, Станиславский был не готов к такому вопросу
– Вашего друга, – наконец повторил он, – конечно, просто с ним всё немного сложнее…
– Он жив? – в лоб спросил Егор, ему почему-то не понравился тон собеседника.
Станиславский вновь замолчал и спустя несколько бесконечно долгих секунд ответил: «Думаю, будет лучше, если мы через час встретимся в нашей клинике».
Несмотря на позднее время и довольно уклончивый ответ доктора, Егор согласился. Вопрос и вправду был настолько серьёзен, что не требовал ни малейшего отлагательства. Тем более, он касался жизни Михаила.
***
Не прошло и сорока минут, как машина Егора уже заруливала на стоянку огромного медицинского центра, над которым ярко мерцал логотип корпорации «Sastim». Стоянка была практически пустой. Пара автомобилей дежурных сотрудников аккуратно стояли у самого входа. Вокруг все было спокойно, кроме одной детали. Дорогой внедорожник Станиславского оказался наспех брошен у самого входа в здание, прямо на пешеходной дорожке.
Егор подошёл к входной двери и дёрнул за ручку. Как ни странно, дверь поддалась. Пройдя внутрь, он оказался в полутёмном атриуме.
– Эй… – выкрикнул Егор, дабы привлечь хоть чьё-то внимание и не прослыть ночным воришкой.
Ответа не последовало. Он прошёл ещё немного вперёд, ожидая увидеть выходящего из ближайшего туалета охранника и извиняющегося за оставление места службы. По крайней мере это был единственный здравый вариант объяснения происходящих событий. Потолок атриума уходил высоко вверх почти до самой крыши. Балконы вышестоящих этажей выходили прямо в него, создавая причудливый архитектурный ансамбль. Егор заметил луч света и несколько теней, пробежавших в районе третьего этажа.
– Иван Сергеевич, это я, – ещё громче крикнул Егор, не оставляя надежды найти хоть кого-нибудь, тем более, наличие автомобиля доктора недвусмысленно говорило о его присутствии на рабочем месте.
Поднявшись на третий этаж, Егор направился в сторону тонкого лучика света, выходившего из кабинета доктора. Осторожно постучав и не услышав ответа, он приоткрыл дверь.
Станиславский молча стоял спиной, делая вид что разглядывает что-то из своего окна, ведущего прямо на парковку. В правой руке дымилась огромная кубинская сигара. Едкий дым её табака перепутать было невозможно ни с чем.
– Иван Сергеевич, я кричал Вас, но там никого не было, и я решил, – затараторил Егор.
– Садитесь, – в приказном тоне оборвал его доктор, продолжая вглядываться в беспросветную ночь.
Как раз в этот момент по стеклу застучали капельки осеннего дождя, а небо окончательно заволокли свинцовые тучи. Егор с опаской подошёл к огромному кожаному креслу и сел в него. В глубине души разрасталось пламя тревоги, а сердце ускорило биение.
Станиславский повернулся к Егору. Глаза доктора были красные от недосыпания и усталости. В них без труда читалось смятение.
– Я надеялся на то, что мы никогда не заговорим об этом, – начал доктор, с чего Вы решили, что Ваш друг находится в моей клинике?
Егор рассказал всё что знает, и про их сайт, и про ту самую фотографию, на что Станиславский выругался благим матом, упоминая своих бездарных сотрудников.
– Скажите мне правду, Михаил жив? – вернувшись к главному, с надеждой в голосе спросил Егор.
– И да и нет, – уклончиво ответил доктор. – Мы все знаем о жестокости нашего мира. О его несправедливости и прочей ерунде, что творится вокруг нас. Порой, чтобы сделать хорошее дело, совершить самое настоящее чудо, приходится жертвовать чем-то. И цена такого чуда может быть довольно велика. Прогресс медицины за всю историю базировался на великих умах и жертвах. Без этого мы бы никогда не смогли победить оспу, холеру, туберкулёз…
– К чему вы клоните? – непонимающе спросил Егор.
– К тому, что за всё приходится платить, вот к чему. Ещё недавно Вы радовались своему спасению и даже преображению. Вы спросили какова цена? Дак вот, сейчас я готов на это ответить. Цена Ваше молчание и дальнейшее сотрудничество в продвижении имиджа нашей корпорации и моей компании в частности.
– И о чём же я должен молчать?
– О том, что Вы видели на той фотографии. Примите факт, что её никогда не было и Вам всё привиделось. Тогда мы спокойно продолжим…
– Я не понимаю, – признался Егор. – Просто скажите мне, где Михаил. Я не успокоюсь, пока не выясню это. И мне плевать на наше сотрудничество если Вы что-то сделали с ним!
– Может, выпьем? – как ни в чём не бывало, спросил Станиславский, – Не хотелось бы портить наше отношение из-за такого пустяка.
– Жизнь моего друга Вы называете пустяком? – срываясь на крик, воскликнул Егор. – Да Вы самая настоящая сволочь!
– Лучше выпейте, – повторил доктор, тон его значительно изменился и из дружеского, стал отрешённо холодным.
– А то что? – с ненавистью прошипел Егор.
– Будет не так больно, – спокойно произнёс Станиславский и кивнул кому-то стоящему за спиной Егора.
Хлёсткий удар чем-то тяжёлым прозвенел в ушах подобно взрыву детской хлопушки. В глазах потемнело.
– А вот и охранник, – подумалось Егору уходящим во мрак сознанием.
Глава 4
Операция
Он плыл в бесконечной темноте. Яркие вспышки отдалённых молний пытались разрезать плотную ткань чёрной материи, но даже им это оказалось не под силу. На этот раз жутких монстров видно не было, хотя, Егор всем телом ощущал их присутствие. Они словно смотрели на него со всех сторон, облизываясь и протягивая свои окровавленные руки, начисто лишённые кожи. Их голоса манили и одновременно пугали. На мгновение послышался голос Мишки. Он говорил какие-то слова. Разобрать суть было невозможно. Его голос становился всё громче и громче пока не перерос в отчаянный крик.
– Оставьте его, отпустите, что вы делаете? – едва слышно бормотал Егор.
Он и сам не понимал, что из увиденного реально, а что не более, чем плод воспалённого воображения.
– Нужно вколоть ему ещё пару кубиков диплацина, – прозвучал голос Станиславского.
– А не многовато? – неуверенно уточнил женский голос.
– Я тебя не спрашиваю, а говорю, – угрожающе бросил доктор, – несите скорее.
Ответа не последовало. Вместо него по телу разлились струйки холода. Они были ледяными, даже скорее, обжигающими. Они заполонили сосуды от головы до самых ног. Сложилось ощущение, что всё тело окунули в азотную ванну.
– Что со мной? – заиндевевшими губами пробормотал Егор, едва его сознание смогло найти выход из забвения.
– Ничего, – раздражённо ответил доктор, – ничего хорошего, – тут же добавил он. – Я всегда говорил: «Не делай людям добра, не получишь зла». Сотни миллионов, а сколько труда ушло, чтобы сотворить для Вас чудо, а Вы оказались таким же, как и остальные…
Взгляд Егора начал постепенно проясняться. Он лежал на операционном столе. Рядом были аккуратно разложены медицинские инструменты. Острые, как бритва, скальпели, щипцы, ножницы и тому подобные изделия не сулили ничего хорошо. Возле дальнего угла копошился Станиславский, наспех переодеваясь в синий операционный халат.
– Меня будут искать, – тихо произнёс Егор, – они узнают обо всём, вас посадят.
– Не думаю, – спокойно парировал доктор. – Вы позвонили мне среди ночи, пожалившись на боли в груди. Приехали в мой центр, кстати, у нас тут неплохое отделение хирургического лечения ишемической болезни сердца. Разумеется, Вы знали о том, что у Вас врождённый порок. Тем более, в нашей картотеке к утру появятся все подтверждающие документы. К сожалению, сам пациент уже скоропостижно скончается к тому времени, как поступит звонок в полицию. Нельзя шутить со своим сердцем. Инфаркт, знаете ли, бывает очень неприятной внезапностью.
– Какая же ты мразь, – скрепя зубами прошипел Егор, пытаясь поднять руку, но та предательски отказывалась подчиняться.