Та улыбнулась, поблагодарила и протянула ему руку совсем по-мужски.
– Гуля! – сказала ночная незнакомка.
При свете фонаря Рустам смог ее немного разглядеть. Она была симпатичная, черноволосая, с восточными чертами лица.
– Гуля? – ничего не поняв переспросил Рустам.
Женщина рассмеялась.
– Зовут меня так, Гуля. Гульнара, полное имя.
– Ааа… – Рустам смутился, – извините, я не понял.
Женщина смотрела на него, и в глазах у нее сверкали озорные искорки. Наверное, это фонарь так светит, – подумал Рустам.
– А тебя как зовут? – усмехнулась почтальонша.
– Рустам… – ответил окончательно смущенный парень.
– Рустааам, – протянула Гуля, – татарин что ли?
– Да. – Ответил Рустам. Вопрос показался ему странным.
– А откуда? Не из Казани, не?
– Из Нижнекамска…
– Хм, – шумно вздохнула женщина, – не была.
Она попыталась надеть принесённую Рустамом туфлю и зашипела от боли.
– Ах ты, ерш твою медь… – повторила она. Но не злобно, как в первый раз, а скорее жалобно, – как же я домой-то пойду…
Подвернутая лодыжка стала слегка опухать.
– Вас проводить? – вызвался Рустам.
– Проводи, пионер! – рассмеялась Гуля, – только давай уже на ты. Я может и постарше чуток, но как ты мне «выкать» начинаешь – совсем старухой себя чувствую!
Рустам взял ее сумку, повесил на левое плечо, на правое оперлась Гульнара, и, стараясь не наступать на подвернутую ногу, заковыляла рядом.
Оказалось, что жила Гуля недалеко, в одном из домов, что около станции. Рассказала, что работает в Куйбышеве почтальоном, только вот вернулась домой. Не очень удобно так каждый день ездить, но ей нравится, любит она поезда.
Идти был недалеко, но из-за подвернутой ноги плелись они долго. Гуля без умолку трещала, но Рустаму было сложно сосредоточиться. Она была хоть и старше его лет на пятнадцать, но женщина статная, крепкая и так нежно на него опиралась, что Рустаму становилось не по себе.
– Ну вот, – сказала наконец Гуля. – Пришли, вот тут я живу.
За забором темнела махина сельского дома.
– Спасибо, земляк! – снова протянула ему руку женщина, – ты настоящий Батыр!
Рустам вздрогнул и пристально посмотрел на нее. Но в этот же момент он услышал звук поезда. До платформы можно было добежать минут за пять, максимум семь, но электричка уже остановилась на станции, и Рустам понял, что не успеет. Он про себя тихо выругался, но видимо не смог совсем сдержаться.
– Ты чего мычишь? – серьёзно глядя на него, спросила Гуля.
Рустам объяснил, что пропустил последнюю электричку, теперь он утром точно не успеет на свой теплоход, и хрен ему теперь с маслом, а не путешествие по Волге. Почтальонша велела не расстраиваться, отплытие у него в восемь утра, а электрички начинают с половины шестого ходить, все он успеет.
– Раз уж это из-за меня все, пойдем, ужином тебя накормлю. Да и переночуешь, не переть же тебе по темноте в Первомайское, тогда точно никуда не успеешь.
Рустам было удивился, откуда она знает, что он из Первомайского приехал, но женщина опять начала без умолку болтать, и он решил, что видимо успел ей сам об этом рассказать.
Калитка протяжно заскрипела, но поддалась легко. А вот дверной замок никак не хотел открываться. Рустам решительно отстранил Гулю, чуть нажал на дверь… Послышался звон и дверь распахнулась. По полу катилась скоба от дверного запора.
– Ну ты здоров… – рассмеялась Гуля, – да не переживай, потом прикручу, она и так на честном слове держалась, как и все здесь…
Зашли в дом, Гуля зажгла керосинку, сказала, что электричество у них поздно ночью отключают, затем, слегка прихрамывая, стала готовить ужин. Попутно поведала, что училась в Казани, потом попала сюда, по распределению. Первое время очень хотела в Куйбышев перебраться, но потом привыкла и тут. Свой дом, огород, хозяйство. А если надо – час на электричке, и ты в Куйбышеве.
Гуля переоделась и накрыла на стол. Рустам сидел, потупив взгляд в пол. Гульнара бегала в легком ГДРовском халатике из-под которого нет-нет, да выглядывали ее стройные загорелые ноги. В целом все прилично, но Рустам очень смущался, старался на нее не смотреть, разглядывал большой кочан капусты, лежащий на блюде, посреди стола. Гульнара заметив его смущение, рассмеялась.