– Колючка, – после завтрака сказала черепаха, – я совсем не такая, как была вчера, и мне кажется, я могу позабавить пятнистого ягуара.
– То же самое и я думал, – сказал ежик, – и нахожу, что чешуйки гораздо лучше, чем иголки; я не говорю уже о том, как хорошо и важно уметь плавать. Да, пятнистый ягуар очень удивится. Пойдем к нему.
Через некоторое время они увидели пятнистого ягуара; он все еще лечил свою исколотую мясистую лапу. Увидев своих друзей, ягуар так изумился, что сделал три шага назад, наступая на свой собственный, как будто раскрашенный хвост.
– Здравствуй! – сказал ему колючка. – Как чувствует себя сегодня твоя прелестная грациозная мамочка?
– Она совершенно здорова, благодарю, – сказал пятнистый ягуар. – Но прошу извинения, я не помню твоего имени.
– Как это нехорошо с твоей стороны! – сказал колючка-ежик. – Ведь именно в это самое время ты вчера старался выцарапать меня когтями из моего панциря.
– Да ведь вчера у тебя не было щитков! Ты ведь был в иголках, – возразил пятнистый ягуар. – Я это отлично знаю. Только посмотри на мою лапу.
– Ты посоветовал мне кинуться в бурную Амазонку и утонуть, – сказала тихоня. – Почему же сегодня ты сделался так нелюбезен и совсем потерял память?
– Разве ты не помнишь слов своей матери? – спросил колючка и прибавил: – Не сворачивается клубком, но плавает – колючка; сворачивается клубком, но не плавает – тихоня.
Они оба свернулись и стали кататься вокруг пятнистого ягуара и так долго катались вокруг него, что его глаза стали круглы и огромны, как колеса у телеги.
Он убежал к своей матери.
– Мама, – сказал ягуар, – сегодня я видел в лесу двух новых зверьков; и знаешь ли, тот, про которого ты сказала, что он не может плавать, – плавает; тот, про которого ты говорила, что он не умеет сворачиваться, – сворачивается. Кроме того, они, кажется, поделили иголки; на обоих чешуя, тогда как прежде один был гладкий, а другой весь колючий; наконец, они оба катаются, и я страшно встревожен.
– Сынок, сынок, – сказала ягуариха, грациозно обмахиваясь своим хвостом, – еж всегда останется ежом и не может быть ничем, кроме ежа; черепаха и есть черепаха и никогда не сделается другим зверьком.
– Но это уже не еж и не черепаха. Эти зверьки похожи и на ежей и на черепах, и у них нет названия.
– Какой вздор! – сказала ягуариха. – У каждого существа и у каждой вещи есть свое собственное название. На твоем месте я, до поры до времени, называла бы их броненосцами, вот и все. Кроме того, я оставила бы их в покое.