Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман

Дневник мадемуазель Арианы. Май

Мы настоящие, когда читаем. Тогда мы не исполняем свою роль. За чужими переживаниями душа показывается в своем истинном обличье. Если бы книгу жизни читать так же, не кривя душой. Если бы как не заинтересовавшую историю часть жизни можно было бы поставить на полку – авось потом осилю.

5 мая

Когда картежник сказал: «Знаешь, что высоко пред людьми, то мерзость пред Богом», меня как водой окатило. И все же я надеюсь, что будет хоть немного земного счастья, может это и низко пред Богом, но я люблю Архитектора и очень сильно. Я даже стала замечать за собой, что невольно повторяю его фразы, интонации, мимику, жесты. Со мной так еще не было. Как сказал кто-то, не помню, кто, любящая женщина лишена индивидуальности, она лишь отражение того, кого любит. Теперь я начинаю понимать, что в какой-то степени это верно. А Моль думает, что мы вообще похожи.

11 мая

Условия задачи:

Он – взрослый и успешный человек, его знают, ценят, у него талант. У него своя жизнь, предельно насыщенная и требующая от него собранности и соблюдения правил. У него разваливается семья, но, может быть, это не окончательно, во всяком случае, пока он женат.

Я – студентка первого курса, с головой до отказа забитой книжной чушью, я ничего из себя не представляю для общества и для таких серьезных людей, как он.

Вопрос: может ли он любить меня? Что все-таки значат его взгляды и прикосновения, его стремление меня проводить, помочь мне, когда я готовлюсь к экзамену? Что на самом деле значит его интерес к моей полудетской пока жизни?

17 мая

Я поняла, что для меня в его жизни есть только одно место – постель. И как только я займу это место, каждый раз передо мной будет стоять дилемма – в постель или за дверь.

Основные методы формовки

Роланд уехал рано. Артур видел, что ему не сидится за столом – так сильно было желание немедленно отправиться на поиски недостающих кусочков истории. Едва допив кофе, он умчался очень воодушевленный. Оставшись в одиночестве, Артур достал из-под дивана свой булыжник и попросил у него немного ясности, но спокойно пообщаться с камнем ему не удалось – он услышал с кухни тихий смех Патрика, потом какой-то испуганный возглас, и хохот мальчишки.

Артур направился туда. Он ходил по дому почти неслышно. Роланда эта его способность приводила в бешенство. Цоллерн-старший часто увлекался своими мыслями или чтением настолько, что не видел приближающегося брата, и потому нередко вздрагивал от неожиданного вопроса или приветствия, клял «чертову морскую походку» и говорил, что когда-нибудь умрет от инфаркта. Незамеченный никем Артур наблюдал за странной сценой, происходившей между стариком и Домиником. Завтрак фокусника – мальчишка подкинул вверх маленький помидор и, поймав его ртом, весело сжевал. Второй, поданный ему Патриком, он заставил скатиться в рот со лба. Потом налил стакан молока и стал пить, зажав его зубами. Патрик ужаснулся, Доминик, желая покрасоваться, выше задрал голову, но, неудачно глотнув, поперхнулся, что-то хрустнуло, мальчишка фыркнул, выплевывая молоко и кровавые слюни. Стакан разлетелся вдребезги на полу, обрызгав обоим ноги.

– Проглотил? – испуганным шепотом спросил старик.

Доминик кивнул, притворяясь застывшим от ужаса.

– Такой большой кусок?

Артур решил вмешаться. Он вошел, и, положив руку мальчишке на загривок, подвел его к раковине.

– Давай!

Доминик выплюнул стекло. Патрик всплеснул руками, прошептав «слава богу».

– Прополоскай рот и покажи язык, – сурово потребовал Артур. Осмотрев пациента, он вынес вердикт. – Тебе его давно пора подрезать. До свадьбы заживет. Переодевайся и поехали.

_________

Ночные находки не давали Артуру покоя. Он решил попытать счастья и пока они ехали спросил.

– Откуда ты знаешь о мече? И зачем… нам о нем знать?

– Веришь в проклятия?

Артур пожал плечами.

– Меч надо найти.

– Зачем?

– Вернуть.

– В могилу?

– И не вздумайте мухлевать.

– Что все это значит?

– Вряд ли ты поймешь, крошка. Все взаимосвязано, все влияет на все. Что-то объяснится, что-то останется скрытым… Ясно, ты не шибко рад, но ты можешь ничего и не делать, твой братец уже так завелся, что его теперь не остановить.

_________

Доминик отвез Цоллерна-младшего в офис и уехал. Машина Артура была чем-то похожа на него самого – большая, белая, с уравновешенным характером, но немного медленная для своего нового водителя. Он чувствовал, что скорости их не совпадают, и чтобы немного взбодрить ее, включил кассету Black Sabbath. Дорога заняла около двух часов. Приехав в Клермон-Ферран, мальчишка некоторое время ждал возле университета, Луи Пеллерэн прошел мимо него, Доминик вышел из машины и окликнул молодого человека.

– Привет-брюнет, сигаретами угостишь?

Луи рассматривал автомобиль, что-то припоминая. Доминик ждал, пританцовывая под звучащие из окна машины рок-вопли.

– А если угощу, тогда что?

– Тогда пошли – жрать охота!

– Наглец!

– Ты таких любишь!

Они зашли в кафе. Луи купил Доминику еду и сигареты.

– Это машина Цоллерна-младшего, так?

– Покатаемся?

– Ты что – его возишь?

– Хочешь такого водителя как я?

– Что ты о нем можешь рассказать?

– Фигура незамысловатая. Такая себе тура.

– А все-таки?

– Зависит от оплаты.

– И какие расценки?

– Расценки – при более близком знакомстве. Посмотрю, что с тебя взять. Где встретимся в следующий раз?

Луи написал на пачке сигарет адрес.

– А вот это для тебя. – Доминик вытащил из кармана и протянул Луи мятый конверт. – Передай брату.

– Какому?

– Да все равно! Все шеи трехголового чудища ведут к одной туше. Голов с мозгами, правда, только две…

– На меня намекаешь?

– Бля буду, если это намек! Но кому нужны чертовы мозги, когда… – он придвинулся вплотную к Луи и зашептал ему на ухо. Довольный тем, как Луи слушал его, он повторил громко:

– Все равно какому – передай.

– Почему сам не отдал, зачем было сюда ехать?

– На тебя полюбоваться. А если серьезно – это тебе подарок. Скажешь, отнял у странного типа, который крутился у твоей тачки, и посмотришь, что будет. Завтра в полдень.

– Нет, я не смогу в это время.

– Прогуляешь разок, ботан. – Доминик забрал сигареты и ушел.

Луи прочел на конверте: «Роланд Фабьен Ашиль фон Цоллерн».

На листке, который он вытащил, было написано печатными буквами: «МАГИЛА ПУСТА».

_____________

– «Придурки на экзаменах», «Клетка для чудаков», «Шарло против Дракулы»…

– Да, «Придурки» забавные, особенно Отей, – подтвердил Артур, когда они с Домиником вошли в дом.

Роланд, сидевший в своем кресле, поднялся навстречу брату.

– Что-то ты долго сегодня!

– Да, хотел закончить с бумажками кое-какими, но понял, что уже не соображаю… – Артур упихивал в свой портфель картонную папку, которую листал в машине, но она никак не хотела помещаться. – Да в чем дело? – он тряхнул портфель.

К его ногам выпал небольшой пакетик с белым порошком внутри.

Роланд посмотрел вопросительно. Артур пожал плечами, поднял пакетик и положил обратно. Но Цоллерна-старшего это не удовлетворило, он продолжал смотреть на брата, вздернув одну бровь.

– Это гипс.

– Что?

– Образец гипса… скульптурного… лепнину из него делают, сейчас я тебе расскажу про основные способы формовки, – пообещал Артур.

– В следующий раз, – ответил Роланд, по его тону можно было понять, что ответ зачтен лишь формально. – Есть более интересные темы.

– Ну ладно, – согласился Артур. – Пойдем, – повернулся он к Доминику, – дам тебе кое-что послушать.

В комнате он вытряхнул портфель на кровать. Пакетик снова выпал.

– Говори!

– Ну, у меня сумки нет, а в кармане может разорваться… Я заберу, чего ты?

– Это что – кокаин?

– Мда, – сказал Доминик вздыхая, – такой большой вырос, а нихуя не знаешь! Это герыч, крошка!

– Ты наркоман, разве?

– Не-а, я только курю иногда. Могу раздеться – убедишься!

– Где взял?

– Достал по случаю.

– Украл?

– Нашел.

– Торгуешь?

– Тебе – подарю! Может иногда пригодиться! Твердая ж валюта!

– И что я с этим буду делать? – Артур помял пакетик в пальцах. – Дома держать? Или возить в машине? Или, может, взять на работу, собрать всех и сказать: «Друзья, в этом месяце я вам денег не дам, я вам дури отсыплю – твердая валюта!»

Мальчишка довольно хмыкнул.

– Что молчишь?

– Ну, не надо – давай обратно!

– Нет, найду применение, – Артур зашел в ванную, включил посильней воду и высыпал пакетик под струю.

– Ох..л?

– Ты.

Артур открыл перед ним дверь, ведущую в коридор, и вдруг неправдоподобный сквозняк смыл с кровати бумаги, которые Артур вытряхнул из портфеля, и вынес их из комнаты, они взметнулись и медленно упали вниз, в пустующую часть столовой, залетели за рояль, прошуршали по картинам. Мальчишка рассмеялся, вышел, спустился по лестнице вниз и ушел в свою комнату.

___________

– К вопросу о более интересных темах… – Роланд расхаживал по столовой, наблюдая, как Артур собирает свои бумаги. – Несчастный брошенный ребенок, похоже, агент.

– Чей агент?

– У нас в доме фестиваль падающих предметов проходит, заметил?

– Да.

– Это характерно для полтергейста, как и странные звуки, которые мы слышали ночью.

– Думаешь, он в сговоре с барабашкой?

– Не в сговоре, бутуз, он и есть! Во многих случаях спонтанного психокинеза агентом является психически неуравновешенный подросток, ребенок или женщина, пережившие какую-нибудь психологическую травму. Происходит как бы выделение части личности агента в самостоятельное существо, весьма примитивное, выражающее всякими стуками, швыряниями предметов и тому подобным образом гнев или огорчение от невозможности справится с какой-либо ситуацией, например, конфликтами в семье.

– Все это, кроме звуков ночью, было, когда он сердился, – медленно проговорил Артур.

– Именно. Так это обычно и происходит. Когда полтергейст учиняет какую-нибудь проделку, она служит агенту своего рода психологической разрядкой, после этой вспышки активности он обычно чувствует удовлетворение, даже эйфорию, и на какое-то время успокаивается.

– Он делает пакости, когда ему плохо.

– Чаще всего – да. Есть и случаи полтергейста, не связанного с конкретным живым человеком, но у нас, думаю, сомнений не остается – слишком много совпадений.

– А это как-то можно вылечить?

– Теоретически психотерапия может помочь.

– Я с ним поговорю.

– Желаю удачи, – усмехнулся Роланд. – И про белый порошок тоже поговори! Я предупреждал, что он может сделать все, что угодно – например, подставить тебя с наркотиками. Пакетик с «гипсом»! Это было остроумно, но если ты думаешь, что, общаясь с ним, ты врать научился, малыш, то ты ошибаешься.

– Не волнуйся, все уже в порядке, – сказал Артур, вылезая из-за рояля со стопкой листов.

– Машину как следует проверь, – кто знает, что у тебя там может найтись теперь, когда этот плут…

– Кстати, он сказал кое-что о мече сегодня! Что с ним связано какое-то проклятие и его надо вернуть этому рыцарю… – Артур знал, что такой поворот беседы избавит его от дальнейших объяснений по поводу «гипса».

– А поподробней можно?

– Он только это сказал, и еще, что лучше с этим не шутить.

– Надо было расспросить его получше.

– И так все понятно.

– Да? Что понятно? Что какой-то очень странный молодой человек непонятно откуда знает, что у нас в саду могила какого-то также непонятного человека, у которого был какой-то меч… Отец подевал его пока непонятно куда, мы ищем его для того чтобы вернуть в могилу тоже непонятно зачем. В этом «понятно» очень много непонятного, не находишь? Думаешь, какие-то слова про проклятие все объясняют? Может, это просто уловка. Кем и с какой целью затеяна эта игра, мы не знаем. Да, я готов в ней поучаствовать, только у меня свои соображения насчет того, что я должен делать, если найду меч.

– Нетрудно было догадаться, – сказал Артур, сдерживая раздражение.

– В любом случае, – сказал Роланд примиряющее, – сначала надо все разузнать. Я нашел адрес Мореля, он живет в Клермон-Ферране, я позвонил ему и завтра с ним встречусь. Посмотрим, что он может добавить ко всему этому.

– Почему отец не сказал тебе ничего, ну ладно мне… Но тебе – почему?

– Знаешь, я сегодня постоянно вспоминал последние часы его жизни. Он то впадал в забытье, то вдруг начинал говорить о чем-то иногда совершенно здраво, иногда в бреду, и в какой-то момент сказал: «в библиотеке…», но что в библиотеке, я не мог понять, подумал, что он хочет сказать о документах в библиотечном сейфе – там было все в основном касающееся дома. Возможно, он просто не успел.

Артур сложил все свои документы, уселся за стол, уперев подбородок в кулаки, и тихо сказал:

– Я тоже… не успел… Почему, Роланд? Ведь когда ты позвонил, я собирался уже ехать обратно! Всего несколько часов…

– Малыш, не мучай себя этим, – Цоллерн-старший, присел рядом с братом. – Значит, так было надо.

Консультант по темным вопросам

Он оставил дверь незапертой. Доминик вошел тихо, и хотя Луи знал, что тот приехал – увидел машину под окнами, – он все-таки вздрогнул, когда услышал:

– Ну что, младшенький братик? – Доминик подошел сзади к его стулу и положил руки Пеллерэну на плечи.

– Перестань! – дернул плечами Луи, – Ты не обманул – он был доволен этой запиской, велел, чтобы я привел тебя, но я ответил, что сам встречусь с тобой.

– Что ты вообще рассказал? – мальчишка разулся и босиком прошелся по комнате, рассматривая ее.

– Сказал, что, когда поймал тебя, выяснил, что ты работаешь у Цоллерна и предложил тебе сливать мне нужные сведения, сказал, что мне потребуются деньги, чтобы платить тебе. Сказал, что хочу помочь ему, потому что он глава семьи, и мы все от него зависим. И он согласился!

– Еще бы! Кто ж не любит, когда ему лижут.

– Сколько ты хочешь?

– Мне не нужны деньги. Оставляй их себе.

– Чего тогда ты хочешь?

– Иногда есть, или выпить, чаще всего – слушать музыку, курить, гулять и трахаться.

– Сколько ты обычно на это тратишь?

Доминик снял футболку и бросил ее на пол.

– Подожди, – Луи пытался казаться хладнокровным, он отошел в другой конец комнаты, – закончим… с деловой частью. Мы еще не договорились об оплате.

Мальчишка тем временем стянул с себя джинсы и стоял теперь голым.

– Смотри на меня, – голос его звучал сейчас по-другому, он лился из стен и потолка – юный и сильный. Лицо его казалось темным пятном, на котором горели черные зрачки. Он медленно развел руки в стороны, завел их за голову. Снова заговорил, и набегавшая волнами его речь завораживала, как его открытое, освобожденное от всего лишнего тело. – У меня есть голова, руки, ноги, грудь, живот, спина, задница и член, но у меня нет органа, потребляющего деньги! Ты можешь сказать мне, мол, купи себе любую радость для тела или души. И я скажу тебе: любая купленная радость это блуд, это разврат, а разврат это гниение души. Но есть то, чему обрадуется все мое существо, – это любовь, и все устройство человека предполагает, что его главная пища – любовь. И если ты любишь меня, ты накормишь меня и избавишь от жажды, ты будешь веселиться вместе со мной, наслаждаться свободой и счастьем, ты дашь мне тепло, и свет, и тьму. И если я люблю тебя, я сделаю все, о чем ты попросишь, и умру за тебя, улыбаясь.

Луи сделал несколько шагов вперед и опустился перед ним на колени.

__________

Звонок не работал. Роланд стукнул в дверь и тут же отдернул руку – казалось, со следующим его ударом дверь совсем провалится внутрь, такой ветхой она была. Он постучал по косяку. Где-то внутри раздался рыдающий голос, требовательно повторявший: «Вико! Вико!» Цоллерн-старший проверил номер квартиры, записанный в книжке. Квартира и дом совпадают. Он подождал еще немного, прислушиваясь и готовясь откликнуться на вопрос хозяина – кто пришел. Но внезапно дверь отворилась, при этом движении послышались звуки похожие на шелестение бумаги, и Роланд увидел в темном коридоре невысокого сутулого человека. Это был Морель.

– Добрый день, мьсе Морель, – Роланд смотрел на потертые брюки и обвислую кофту хозяина с тем чувством неловкости, какое испытываешь при виде брошенных на произвол судьбы людей, не умеющих устроиться достойно. – Спасибо, что нашли время для меня. Может быть, нам отправится куда-нибудь пообедать? Если вы не против.

– Здравствуйте, Роланд, – негромко откликнулся хозяин. – Я не любитель городской суеты. Студенты, туристы, дети… я отвык от этого… это будет мешать. Проходите, мы отлично поговорим и здесь.

– Хорошо, мсье Морель, – Роланд прошел в узкий коридор. С вешалки, прибитой к стене, свисало столько одежды, что ему пришлось, проходя, развернуться боком, и все равно старые куртки, болоньевые плащи, кофты, целлофановые дождевики и засаленные пальто проехались своими полами по его поджатому животу.

Пол был сальным, Роланд чувствовал легкое прилипание подошв и слышал иногда тихий хруст песка. Комната, казалось, с трудом держит форму – настолько она была забита вещами, даже не вещами, а какой-то шелухой бытия – пакетами от продуктов, коробочками из картона и пластика, плетенками от ягод и фруктов, сеточками, банками, бутылками, салфетками и газетами. На всем, что попадалось Роланду на глаза, пылью лежала тень душевной болезни, у него зачесалось все внутри, и хотя он понимал, что это только его восприятие, не мог отделаться от ощущения копошащейся под этими завалами жизни. Клопы, тараканы, муравьи или мухи, моль, пауки и мыши мерещились ему в каждой щели.

Комната была не маленькая, но свободного места в ней не было. Только узкий проход шагом шахматного коня вел к другой двери. Виктор открыл ее и пригласил Роланда войти. Стараясь ничего не задеть, Цоллерн-старший пробрался через комнату, слыша за собой такое же странное шелестение, вызываемое, очевидно, сквозняком, и ожидая увидеть в следующей комнате что-нибудь подобное, или и того хуже. Но каморка, куда они вошли, была почти пустой, выхолощенной, бесстрастной. Келья, где, видимо, обитал сам Морель, узкая, с единственным окном, выкрашенная в синий, была противоположностью большой комнате. Тут были лишь стол, шкаф и кровать.

– Прошу! – Морель указал Роланду на стул у стола, а сам сел на кровать.

– Благодарю, – Роланд пытался разобраться во впечатлениях, потянуть время, решая, с чего начать, и стоит ли вообще начинать.

– В моем доме теперь живет семья моей дочери, – сказал хозяин, казалось бы совершенно некстати, – а я переехал к сестре…

«Голос за дверью был женским» – вспомнил Роланд.

– Она осталась одна. Что-то в ней сломалось, когда ее сын умер в колонии, да еще у нее начала сохнуть рука… Но она боится врачей, боится, что ее увезут из дома…

– Я могу чем-то помочь вам с сестрой? – «Каково ему жить здесь, с полусумасшедшей женщиной?»

– Чем поможешь? Ее прежнюю не вернуть – жизнь с ней сурово обошлась, с бедняжкой. А мне – что мне нужно? Чтобы дочь была счастлива, внучки ни в чем не нуждались – тут все в порядке, спасибо… Давайте перейдем к цели вашего приезда.

– Да, конечно. Я хотел спросить вас о мече. – Роланд вытащил фотографии и протянул Морелю.

– Значит, Бернар не смог вернуть меч обратно, – покивал Виктор.

– Бернар позвонил вам, когда нашел его?

– Да.

– И он хотел посоветоваться с вами о том, что с ним делать, так?

– Не совсем. Бернар уже принял решение. Будь это клад попроще – проблем бы не было: он стал бы его единственным законным обладателем, но могила, найденная им, и тем более меч явно претендовали на историческую ценность, а такие находки должны оставаться во владении государства в течении пяти лет до выяснения всех обстоятельств и установления хозяина клада. Потом, возможно, Бернар получил бы значительную сумму, но он не хотел ждать.

– Почему?

– Тогда он был на грани разорения. Я мало об этом знаю, я не бухгалтер и не экономист, ваш отец упомянул только, что по совету какого-то своего знакомого вложил много денег в якобы прибыльные акции, но этот человек обманул его.

– А что это был за знакомый?

– Я не знаю, Роланд. Я стараюсь не интересоваться вещами, которые мне знать не обязательно. Моя деятельность в основном протекала в определенной сфере…

– Как-то отец назвал вас «консультантом по темным вопросам»…

Морель улыбнулся своему прошлому, как улыбаются человеку, которого часто встречают на улице, но не знают лично.

– Темным… Я начинал как адвокат. Иногда моих клиентов интересовали способы обойти закон, они готовы были платить за то, чтобы точно знать, что им грозит в случае, если они поступят, как хотят, а не как положено. Взвесить риски – очень важно для тех, кто играет по-крупному. Естественно, такие люди – смелые, готовые рискнуть, честные по отношению к себе, понимающие, что переступают определенные границы, что за это, возможно, придется расплачиваться, – привлекали меня, я стал работать в основном с подобными делами, предоставлял возможность оценить все возможные последствия незаконных действий, постепенно накопилось много связей в разных сферах, это улучшило мои дела. Мы с женой ни в чем не нуждались, купили дом, как могли баловали дочку, но к шикарной жизни нас не тянуло – и я, и Сесиль из простых семей. При этом сам я закона не нарушал – только юридическая консультация, только телефон какого-нибудь моего знакомого, а уж чем он там занимается – разве это мое дело?

– Значит, вопрос был именно в этом – что грозит отцу за сокрытие клада?

– В этом, и в том, к кому обратиться, чтобы выяснить стоимость меча и продать его.

– И вы помогли ему найти покупателя?

– Сначала нужно было оценить находку. Человек, способный хоть приблизительно это сделать, был среди моих знакомых, он жил в Байё.

– Отец ездил к нему?

– Да.

– И какова оказалась стоимость меча?

– Зачем мне знать, Роланд? Стоимость интересовала Бернара. Лишним сведениям я никогда не позволял себя облеплять – это мой принцип.

– Вы можете дать мне его адрес и телефон, мсье Морель?

– Да, пожалуйста, запишите. Я давно не общался с ним, поэтому проверить, как он поживает, вам придется самому.

Морель поднялся и подошел к столу, раскрыл большую адресную книгу, исписанную мелким аккуратным почерком, показал нужную строку. Роланд переписал ее.

– А адрес покупателя я могу узнать?

– Здесь у меня его нет.

– Но, может быть, фамилию, имя?

– Я не держу здесь свои архивы. Все, что касается дел, которыми я когда-либо занимался, хранится в ячейках, мне потребуется время, чтобы найти бумаги, касающиеся Бернара.

– Хорошо, я могу позвонить, когда вы будете готовы ответить?

– Лучше приезжайте, я не люблю говорить по телефону о вещах, которые могут иметь значение, и другим не советую.

– Хорошо. Спасибо, мсье Морель. А вы помните какие-то подробности той вашей поездки к отцу?

– Очень смутно, Роланд. Единственное, что я помню хорошо, – мне очень не понравился вид покойного.

– С чем это связано?

– Не знаю, как он сейчас выглядит, но тогда он был как живой, или как только что умерший человек, а ведь он пролежал в земле несколько веков. Когда Бернар взял в руки меч, его почему-то сильно качнуло в сторону, он взмахнул правой рукой и меч просвистел прямо у меня перед носом, еще немного, и Бернар счистил бы кожуру с моей картофелины, – усмехнулся старик. – Он выронил меч, потом принес тряпку, завернул его и забрал в дом. Положил в сейф. Мы немного посидели с ним, обсуждая возможные для него последствия.

– И какие же последствия?

– До пяти лет тюрьмы и утрата вознаграждения, разумеется. Я редко высказываю свое мнение, но Бернар был симпатичен мне, и я позволил себе дать ему совет – вернуть меч в могилу, оставить все как есть.

– Почему?

– Трудно объяснить, Роланд, было во всем этом что-то очень странное. Но Бернару срочно нужны были деньги, и моим советом он не мог воспользоваться. Мне потребовалось какое-то время, чтобы найти потенциального покупателя.

– Отец продал его, но потом хотел вернуть? Вы упомянули об этом в самом начале беседы.

– Да. Слишком дорого ему дались те деньги, что он выручил за меч.

– Что произошло?

– Через некоторое время он позвонил мне. Сказал, что я, наверное, был прав – не нужно было трогать меч. Он узнал о том, что с мечом связано проклятие, рассказал красочную историю о том, что, будучи вытащен из земли, меч просит крови, в которой привык купаться, он притягивает смерть, жаждет войны. И война началась.

Морель вздохнул. Роланд видел, что он утомлен разговором и опечален воспоминаниями. Он вовсе не был бесстрастным. Почему-то он напоминал сейчас усталого ангела, который искренне переживает за своих подопечных, но выполняет их пусть и безрассудные просьбы.

– Я утомил вас, мсье Морель, и хотя мы остановились на очень интересном месте, я готов сейчас оставить вас отдыхать и приехать в другой раз.

– Я стал быстро уставать, – согласился старик, – но давайте все-таки закончим. Вскоре погиб очень дорогой для Бернара человек.

– Взгляните, – Роланд вытащил фотографии незнакомки, – не о ней идет речь?

– Я не знаю, Роланд, в личную жизнь Бернара я нос не совал, да и ни в чью другую тоже.

– Извините, что перебил…

– Затем случилась какая-то неприятность с одним из его сыновей – о вас ли речь, или о вашем брате, я не знаю, – потом с другим. Усилилось противостояние между Бернаром и каким-то влиятельным человеком в вашем городе, в общем, удары посыпались на него один за одним. Ну и последний – история с вашей матерью, так он считал. Во всем винил себя.

– Спасибо, мсье Морель, я буду ждать вашего звонка и приеду, когда вы разыщете все нужные бумаги. Может быть, вы припомните еще что-то. Какой порядок расчетов для вас удобней?

– Переведете на счет дочери, я напишу его, а вот какая будет сумма – зависит от того, что я найду в своем архиве.

– Договорились, я буду ждать. – Роланд поднялся, открыл дверь, Виктор вышел вслед за ним.

В большой комнате была женщина – худая, невысокого роста, с сильно выпученными, часто моргающими глазами в окружении зеленовато-серых теней. Волосы, когда-то черные, теперь пестрели сильной проседью, они были распущены, но свалялись вместе словно чулок, и странный вид этого волосяного кокона снова вызвал у Роланда мысли о кишащих повсюду невидимых обитателях.

Он поздоровался радушно и учтиво. Но в ответ услышал лишь какой-то невнятный возглас.

– Вико, Вико, кто этот мужчина? Зачем ты привел его? – те же испуганные рыдания, какие он слышал с лестницы, взгляд, полный суеверного ужаса. – Мне страшно, он страшный!

– Извините, что напугал вас… Здесь довольно темно…

– До свидания, Роланд, – сказал Морель, ласково обнимая сестру. – Прикройте дверь, я запру ее позже.

Снова протиснувшись через коридор, загроможденный кипой одежды, Цоллерн-старший наконец оказался на лестнице. Из-за двери он слышал ее причитания:

– Он хочет забрать меня с собой в яму, в яму, Вико!

___________

– Как удивительно бывает ощущать авторитет людей, на вид совсем простых, скромных, тихих… – Роланд налил себе и брату вина.

Артур развалился на диване, приготовившись к тому, что рассказ Роланда о поездке будет долгим. Он изо всех сил слушал о странной квартире и ее обитателях, о мече и его проклятье, но уже не понимал, во сне это или наяву. На словах брата о том, что по телефону человек, живущий в Байё, не откликается, и что он отправится к нему в выходные, Артур встрепенулся.

– И когда ты вернешься?

– В воскресенье после обеда, малыш. Туда ехать часов восемь, я там переночую, погуляю и вернусь. А ты отсыпайся… И не шали!

– Обязательно! – с преувеличенной серьезностью кивнул Артур.