Не знаю, наяву ли он произнес эти слова, или они почудились мне. Раздумывать было некогда. Я поспешил к рыцарю. Сознание оставляло его, из раны не останавливаясь лила кровь. Кое-как перевязав ему плечо, я усадил его, прислонив к стволу дуба. Уже рассветало, когда неподалеку послышалось фырканье лошади. Я выбежал на дорогу и увидел монастырский обоз. При помощи братьев уложив раненого на телегу, я пошел рядом. Наконец добрались мы до монастыря, где я перепоручил Ааскафера в руки сведущих в медицине монахов.

Прошло несколько дней, а он все еще был в беспамятстве, и рана его все время гноилась. Временами он издавал такие страшные стоны, что братья испуганно переглядывались и кропили его святой водой. Я много времени провел у его постели. Казалось мне, что там, в забытьи, он продолжает битву со своим врагом. Мне нужно было отправляться в путь, но я не хотел оставить Ааскафера в таком состоянии, не будучи уверен ни в его выздоровлении, ни в скором конце. Казалось, мучения его продляться бесконечно, но на Святую Пасху неожиданно жар у него спал, рана подсохла, и барон Асбар фон Баренхафт начал медленно возвращаться к жизни.